- Вот спасибо, - бормочу я. Ну надо же, родная сестра сравнивает меня с потенциальным насильником. - Ты же знаешь, это был несчастный случай. Исключительно по пьяни.
- Возможно, у Карлайла имеется похожая отговорка.
- Это вряд ли. Он твердо стоит на том, что ничего не делал. Как скала. И кстати, я не понимаю, чего ты его защищаешь. Ведь наверняка не меньше моего хочешь, чтобы его заперли далеко и надолго.
- Да, хочу. Но надо же кому-то взять на себя роль адвоката дьявола, Марри. Кроме того, думаю, твое желание засадить его все-таки гораздо острее, ведь так у тебя есть шанс вернуть семью. - Надин комкает обертку от шоколадки, сует в карман и смотрит на часы. - Только прошу, будь осторожен. Ты ходишь по краю пропасти, пытаясь быть и адвокатом, и детективом. Смотри не запутайся. А главное, не показывай Джулии своего отчаяния. У тебя оно на лице написано.
- Джулия уже выстроила оригинальную теорию. Она считает, что я подозреваю Дэвида в какой-то неприглядной связи с Мэри. Зловещей, как она выразилась, связи. И если уж честно, то Джулия права. У меня и впрямь есть такие подозрения. - Я жду реакции Надин, однако она молчит. Во взгляде Надин усталое недоумение. - Ладно, топай домой, сестренка.
Я целую ее в щеку. Она и так много для меня сделала. Надин достает из кармана ручку и быстро пишет у меня на руке цифры.
- Крисси Уивер, - напоминает она. - И будь осторожен.
===.
Крисси Уивер моложе, чем я ожидал, но, когда она четко перечисляет свои профессиональные достижения и названия престижных больниц, в которых работала, я проникаюсь уважением и предлагаю поужинать. В каком-нибудь шикарном местечке. Сегодня у нее выходной, и это самое малое, что я могу сделать, дабы оправдать то, что половину его она потратит на меня.
- Мне бы не следовало этого делать, - замечает она, похлопывая по папке. - Во всяком случае, показывать ее постороннему. Но мы с Надин давно дружим, и когда она сказала, что ее брату требуется помощь, я не смогла отказать.
Глаза у Крисси блестят. Должно быть, для нее это волнующее приключение. Интересно, что именно рассказала ей Надин.
Крисси красива и, несомненно, очень умна (она поведала мне о наградах, которые получила за исследования в области психиатрии).
- Мне все ужасно нравится, - говорит она с таким воодушевлением, будто нахваливает своего бойфренда, - даже домой не хочется уходить с работы! Даже в постель прихватываю ноутбук. Большинство девушек в выходной день отправились бы за покупками. А я полдня корпела над статьей.
Неудивительно, что она отказалась от вина. В знак солидарности наливаю себе совсем чуть-чуть. Следующие полчаса я слушаю о ее преданности работе и похвальном трудолюбии и о скором продвижении по службе. Я изображаю интерес, хотя хочется мне одного - поскорее сграбастать папку, на которой написано: Мэри Маршалл. И повышенное слюноотделение вызвано вовсе не тем, что официант принес еды на сорок фунтов.
- А чем ты занимаешься?
Крисси улыбается, с треском вскрывая панцирь лангуста.
- Коммуникацией больных, страдающих деменцией. Начиная от Альцгеймера и Паркинсона и до болезни Кройцфельдта Якоба.
- Потрясающе! - с деланным энтузиазмом восхищаюсь я.
Смотрю на нее поверх края бокала. Вино, кстати, превосходное. Идея, пришедшая в голову, мне не нравится. Совсем не нравится. Я не умею флиртовать, если только речь не идет о Джулии.
- Столь прекрасная молодая женщина - и занимается столь серьезными и скорбными делами.
- Ну, не такая уж и молодая, - смеется она и сует в рот розовое мясо. - Просто слежу за собой.
Похоже, Крисси в восторге. Как раз то, что мне нужно.
- И все-таки слишком молодая для такого старика, как я. - Хорошо, что надел эту рубашку. Намек на хороший вкус. - Шучу, - добавляю я поспешно, а то еще решит, что я совсем уж козел.
- Что за ерунда! - Взгляд у нее становится оценивающим. И на несколько секунд мне кажется, что я ничем не хуже проклятого Карлайла: сильный, импозантный, респектабельный джентльмен.
И тут меня осеняет.
- А твои исследования касаются… - Господи, как же эта штука называется? - Ну, болезни, что у Мэри Маршалл?
Крисси кладет на тарелку еще одного лангустина.
- Они восхитительны! Боюсь только, от меня будет вонять чесноком.
- Будем вместе вонять, - замечаю я и тут же жалею об этом. - Так болезнь Мэри попадает в сферу твоих интересов?
Крисси вскрывает лангустина и облизывает пальцы.
- Прости, - говорит она и смотрит на меня поверх огромных очков - слишком огромных для ее лица. - Я внимательно изучила медицинскую карту Мэри, но не нашла никаких следов какой-либо патологии.
- Э-э… мульти… что-то там… Ведь результаты МРТ показали, что у нее прогрессирующая деменция.
И мы хором, нараспев произносим:
- Но нет никаких результатов МРТ.
- Может, ты имеешь в виду мультиинфарктную деменцию? - Крисси вонзает вилку в горку из колец кальмара под каплями огненного перечного соуса, от которого во рту происходит извержение вулкана. - Обожаю тайскую еду, а ты?
- О да! - Если бы у меня не горели губы, я бы наклонился через стол и поцеловал ее. - Да - на оба твоих вопроса. Еда чудесная, а деменция мультиинфарктная. Именно так. Этим Карлайл объяснил, что Мэри надо госпитализировать.
Крисси куда больше интересует халявное угощение, чем мои загадки.
- Тебе не кажется странным, что он оплачивает лечение Мэри? Ведь "Лонс" - очень дорогая клиника.
Я пожимаю плечами. Крисси ведь не знает об отношениях Джулии и Дэвида.
- Да, верно, и все же дело обстоит именно так.
- Но счета оплачивает не Дэвид Карлайл, насколько я понимаю? В счетах нет его имени. (Я уже знаю об этом от Надин.) Кроме того, нет никаких оснований лечить ее от мультиинфарктной деменции. Во-первых, Мэри Маршалл ничем не больна, а во-вторых, не имеет смысла делать это в "Лонсе", потому что, как всем известно, это психиатрическая лечебница. Может, стоит еще разок сделать МРТ? И выслушать мнение другого врача?
Тут она, конечно, права. По пальцам течет чесночный соус. Я беру салфетку.
- И опять все сначала.
- Лучше оближи, - советует Крисси, глаза за толстыми стеклами похожи на больших моллюсков.
===.
Лодка воняет. Дизельное топливо, речной ил и вчерашние спагетти под соусом болоньезе из микроволновки создают неповторимый аромат, как раз под стать моему настроению. Спустил деньги на дорогущий обед, но Крисси до сих пор так и не отдала папку.
- Ничего особенного, конечно. - Я холостяк, и она должна понимать, что холостяцкие берлоги обычно не напоминают фотографии из журнала по интерьерам. - Но я здесь живу.
- Поразительно, - замечает она. - Видел бы ты мою квартиру! Четыре прямых стены, а внутри четырех прямых стен еще четыре… в общем, ты понял. Тут так…
- Гнусно?
- Романтично.
Нужно помнить об осторожности, как советовала Надин. Держать ушки на макушке. Смотреть в оба.
- Хочешь чаю?
Джулия бы не отказалась.
- Пожалуй, но я надолго не останусь. Можешь просмотреть папку, пока я пью чай, но потом мне надо идти. - У нее такой тон, будто я напроказивший первоклашка, которому добрая тетя разрешила залезть в вазу с конфетами. Но только всего две штучки, имей в виду!
Встряхиваю чайник. Воды хватит. Пытаюсь разжечь плиту.
- Прости. Газа нет. Хочешь сока?
Но потянуть время не удается.
- Да нет, не надо. Быстренько посмотри что хотел, и я пойду.
Ясно, нервничает из-за того, что разрешила заглянуть в папку постороннему человеку.
- Может, оставишь ее мне? Я бы утром завез в больницу. Мне можно доверять, я же адвокат. - Улыбаюсь в надежде, что Крисси поймет шутку, но она лишь хмурится.
- Я подожду. - Она садится на единственный стул рядом со складным столом и достает мобильник.
Пока гостья занята, я пристраиваюсь на кушетку и открываю медицинскую карту Мэри Маршалл. Интересно, как разобраться в этой абракадабре? За обедом я все-таки выдул всю бутылку вина, и, хотя по части выпивки я давно профессионал, в голове гуляет легкий туман. Что совершенно не мешает мне придумать, как заполучить содержимое папки в личное пользование. Обычная бумажная папка. На моей лодке такого добра завались, вечно таскаю с работы всякую бумажную ерунду. У адвокатов, как известно, ненормированный график.
- Сейчас вернусь, - говорю я и поясняю: - Зов природы.
Крисси уткнулась в телефон и не видит, что я прихватываю папку в крохотную уборную, вместе с бумагами по делу мистера А. Барретта (уверен, он его проиграет). Быстро меняю начинку папок и документы Мэри прячу на полке, прикрыв полотенцем. Возвращаюсь в каюту.
- Знаешь, мне бы хотелось подышать свежим воздухом. Может, посидишь со мной на палубе, пока я буду читать? - Держу папку так, чтобы Крисси видела надпись.
- Отлично! Полюбуюсь на красоты.
Крисси повязывает шарф, и я веду ее наружу. Вскарабкавшись на скользкую палубу, я нелепо взмахиваю руками и медленно валюсь за борт. Последнее, что я вижу, - раззявленный в крике рот Крисси. Меня окружает темная вода, и я зажмуриваюсь, вопреки совету Надин.
Мэри
Открыв глаза, я прямо перед собой увидела лицо Дэвида. Он приглашал меня на танец. Наслаждение. И возбуждение. Он был запретным плодом, и танец - все, на что я могу рассчитывать.
- А где Джонатан? - спросила я.
За те секунды, что я стояла закрыв глаза, вся моя жизнь словно переменилась. С губ моих срывается нервный смех. Мы с Дэвидом наедине. Его тело огромно, нависает надо мной, искажено, точно в "комнате смеха". Виной тому таблетки, но мне до этого дела нет.
- Решил вернуться в шатер, - ответил Дэвид. Или мне только показалось, что ответил.
- Умеешь танцевать квикстеп? - Одни предметы я видела отчетливо, другие точно обмакнули в расплавленную карамель. И удивительное ощущение, будто в теле не осталось костей. - Это ты их забрал?
- Что? - нахмурился Дэвид.
- Мои кости.
Глупые слова эхом множатся в длинном коридоре, который протянется через всю мою жизнь. Дэвид обнимает меня, и мы танцуем. Без музыки.
- Меня тошнит.
- Ты перепила, - прошептал Дэвид, но передал мне фляжку.
Я хотела пожурить его, что он плохо за мной присматривал, но слова куда-то подевались. Я неслась на карусели, и мир несся мимо все быстрее и быстрее. А рядом, набирая ход, мчался Дэвид. Я люблю его, стучало в голове, я люблю его.
- Знаешь, что тебе нужно сделать? - Темные глаза Дэвида налились непонятной тяжестью. - Принять еще одну таблетку. Она блокирует алкоголь. - Он вытащил из конверта таблетку и вставил между моих зубов. - Готова, малыш? Ну, глотай!
Я без сил осела на диван. Дэвид позаботится обо мне. Он же врач.
Минуты превращались в часы. Или наоборот. Дождь стучал и стучал. Я помню это, потому что в такт ему стучало у меня в голове. Все казалось нереальным и в то же время невероятно отчетливым, от яркости нестерпимо жгло глаза. Мягкая ткань платья царапала кожу.
- Раздень меня, - пробормотала я.
Дэвид посмотрел на меня так, словно я заговорила на иностранном языке.
Раздень меня! - крикнула я. - Мне больно!
Но не услышала ничего. Крик раздавался лишь во мне, закупоренный и раздирающий внутренности. Комкая новое платье, я принялась стягивать его. Потом замерла и расхохоталась. Я ведь раздета. Совершенно голая. Разве нет?
Мэри, как ты себя чувствуешь?
Со мной кто-то говорит… Может, это мама? Склонилась надо мной, гладит лоб… Как она узнала, что я здесь?
Хорошо, - ответила я, не уверенная, что она меня слышит. - Просто немного объелась таблетками, и теперь я далеко-далеко.
Дэвид не солгал. Так чудесно мне не было никогда. Меня разрывало на куски, и я наслаждалась этим ощущением. Я знала, всегда знала, что могу летать. Я больше не Мэри Маршалл, я была особенной, ни на кого не похожей.
Мэри, ты уверена, что все в порядке?
Наверное, это папа, с ума сходит от радости, что я в такой изысканной компании. Врач, Мэри! Ого, да ты неплохо устроилась… Но это не мой отец.
Папа? - спросила я в пустоту. Вокруг волчками вращались знакомые лица, выписывая пестрые узоры. Лица из альбома моей жизни заполняли пространство, они улыбались, танцевали под монотонную мелодию дождя, что-то говорили.
Нас смыло дождем? - услышала я свой голос, но никто не ответил.
И вдруг на меня обрушилась боль. Через мгновение я уже корчилась от невыносимых мук. Сначала боль укусила в щеку. Клюнула стремительным жалом и тут же исчезла. И снова клюнула. Я коснулась лица. Кто-то ударил меня еще раз.
- Дэвид? - спросила я.
Страх пришел не сразу. Я не верила в происходящее. Внезапно меня толкнули назад, я упала на диван, голова резко запрокинулась, и я испугалась, что натянувшаяся на шее кожа лопнет. Я кричала и не слышала своего крика.
- Дэ… вид… нет…
Умелые руки Дэвида, руки врача разорвали шелк, и прохладный воздух коснулся обнаженного живота. Я ничего не понимала. Время и реальность ускользали. Я попыталась оттолкнуть его, но не могла пошевелиться. Я рассмеялась. Я не чувствовала своих рук. Мне был виден лишь деревянный, весь в паутине, потолок. В центре балки висела одинокая тусклая лампочка. Свет в моем мире исходил только от таблеток Дэвида.
- Джонатан, Джонатан, - позвала я на помощь, пытаясь поднять голову, но и это мне не удалось. - Помоги мне, Джонатан.
Не ответил никто, но воздух наполнился гулом голосов. Я растерялась. Джонатан ушел…
Меня вырвало, я зашлась в судорожном, разрывающем легкие кашле. Вдруг оказалось, что я лежу на животе, прижимаясь лицом к заплесневелым доскам в сгустках рвоты. Дэвид бил меня по спине. Он хочет мне помочь. Увидел, что я задыхаюсь, и хочет мне помочь. Мгновенное прозрение. Возможно, он вовсе не собирался причинять мне боль.
- Пожалуйста, хватит! - взмолилась я сквозь пыль и запах рвоты.
Но что-то придавило меня к полу с такой силой, что щека расплющилась о грязные доски.
Кто-нибудь, помогите…
Моя жизнь разделилась на две половины. Тело разорвалось на части, и аккуратные стежки в душе разошлись, и нитки торчали в разные стороны. Его тяжесть, жар его тела, запах, когда он снова и снова входил в меня, его естество, огнем взорвавшееся внутри меня… Я то теряла сознание, то вновь приходила в себя. Я снова и снова порывалась крикнуть, позвать на помощь, но тщетно. Я царапала ногтями пол, и занозы впивались под кожу, пока Дэвид уничтожал мою жизнь: один толчок - один год долой.
Дэвид. Мой врач. Мой друг. Я думала, он меня любит. Вдруг стало тихо, наступило облегчение - он скатился с моего тела. Раздался раскат грома, завибрировал в досках пола, в моих костях. Все было кончено. Прошло лишь несколько секунд и целая вечность.
Это какая-то ошибка.
Меня снова вырвало, и мерзкий вкус показался приятным, потому что избавил от вкуса пыли и гнилого дерева.
Но кончено было не все. Меня снова пронзил страх. Еще сильнее прежнего. На полу, совсем рядом, я увидела нож. Нож Дэвида. Блеск стали, призывная гладкость металла. Меня затрясло. Я снова попыталась что-то сказать, и снова не удалось.
- Ш-ш-ш. - Дэвид прижался ко мне, глядя, как умирает если не мое тело, то душа. - Молчи. Просто молчи. Ш-ш. Ничего не говори, Мэри…
Темнота.
Джулия
- Звонил мой отец?
Смеюсь, чтобы скрыть неизгладимую печаль. Я всю жизнь придумывала объяснения для школьных друзей. Но теперь меня это не волнует. Никто не станет терзаться из-за того, чего никогда не было, верно?
- Вряд ли это он, - добавляю я, смятенная, охваченная страхом.
А если он?
Снова нервно смеюсь. Он ушел из-за меня? В детстве я всегда так думала - из-за маминого отказа говорить о нем. Я была уверена, что отец ненавидел меня и потому бросил нас с мамой. А она не находила в себе сил, чтобы рассказать об этом.
- Ну, может, это был не твой отец, но какой-то пожилой мужчина. Он попросил передать, чтобы ты срочно ему позвонила. Это не Марри. И уж точно не Алекс. - Али вгрызается в яблоко, и не подозревая, какой всполох боли вызывают ее слова. Она кладет передо мной листок с наспех записанными цифрами. - Ладно. Мне пора приниматься за дело. Как насчет вечеринки в пятницу?
Али возглавляет школьную администрацию. Без нее нам пришлось бы туго.
- А почему бы и нет? - говорю я. - Мне уж точно не помешает немного развеяться. Оставлю детей ночевать у Марри, и на славу покутим! - От собственных слов чувствую себя последней дурой.
- Да, судя по твоему виду, веселье тебе пойдет на пользу. Сначала поедим, а потом…
Но я уже не слышу, что сулит нам вечер пятницы. Увидев на бумажке номер Дэвида, хватаю сумку и стремглав выскакиваю из кабинета Али.
Укрывшись в дальнем углу игровой площадки, вслушиваюсь в гудки. Мне кажется, их не меньше пятисот, хотя на самом деле вряд ли больше пяти.
- Дэвид? - Я почти не дышу, изо всех сил стараюсь сдержать дрожь, но ничего не получается, меня так и трясет. - Что… что нового? - Я не смею спросить, выпустили ли его из тюрьмы.
- Джулия.
Голос гладкий и стремительный, точно птица. Я поднимаю глаза к небу.
- Ты… ты правда… - Нет, не могу этого произнести.
На какое-то мгновение меня опаляет сумасшедшая надежда. Если только я не ошибаюсь, если… то моя жизнь наладится, все развернется в обратную сторону. Мама обязательно выздоровеет, Алекс и Флора обретут наконец стабильность, а я… а я получу шанс начать все заново.
- Дэвид, где ты? Тебя выпустили? - Скрещиваю пальцы в перчатках и зажмуриваюсь.
- Я дома. - Из-за вечных проблем с сигналом слова звучат угасающим эхом.
===.
Орать на Марри не имеет смысла, но я все-таки ору что есть мочи.
- Ты болван! Почему ты не сказал, что его сегодня выпустят? Я бы его встретила! Ты же говорил, что это затянется! Что много волокиты! - Я умолкаю, чтобы вдохнуть воздух, и уже спокойнее спрашиваю в трубку: - Что там насчет условий освобождения?
Машина тормозит у спуска к реке. Я выпрыгиваю из нее и бегу к причалу. Нужно заехать за детьми. А потом к Дэвиду.
С разбегу запрыгиваю на палубу чудовища, что Марри именует домом.
- Марри, когда же ты повзрослеешь? - Я бросаюсь на него, прижимаюсь лицом к нежной коже под ухом. От него исходит такой родной запах, что я отшатываюсь. - Прости, - шепчу я. - Больше не буду кричать. Уже все хорошо.
- Нам повезло, - говорит Марри деловито, и это так не похоже на него, что я тут же пугаюсь. Он наверняка что-то скрывает. - Ты уже в курсе, что служба надзора сочла улики недостаточными для обвинения. Вот и все.
Нет, не все! По крайней мере, для меня.