Мы нерешительно пробрались внутрь. Это был вовсе не сарай, а чье-то жилище.
- А если хозяин вернется?
- По-моему, это замок садовника, - сказал Дэвид. - Он отдыхает здесь, когда работает на участке, но сегодня вряд ли стоит его ждать. И свадьба тебе, и гроза.
- Ты прав, - с облегчением согласилась я. Возвращаться к гостям не хотелось. Я плюхнулась на древний диван, подняв облачко пыли. - Ну же, где ваше шампанское?!
В тот вечер я как будто спустила себя с поводка. То ли гроза была тому причиной, то ли я сошла с ума от близости Дэвида и красавца Джонатана - таких похожих и таких разных. Оглядываясь сейчас назад, я понимаю, что сама во всем была виновата. Как бы я ни нравилась Дэвиду, но он был совсем еще мальчишкой, а я - зрелой взрослой женщиной. И именно мне следовало держать себя в узде. Но в тот вечер я желала одного - приключений.
Мы выпили шампанского. Поразительно, но бокалы оказались целы и невредимы.
- Хотите чего-нибудь покрепче?
Дождь хлестал по крыше, и я наслаждалась этим ритмичным шумом.
- Наркотики? - изумилась я.
Сердце забилось быстрее, словно я уже что-то приняла. Несколько секунд я в красках представляла последствия. Все студенты принимают наркотики, верно? Для Дэвида и Джонатана проглотить таблетку, чтобы расслабиться, - такое же обыденное дело, как выпить чашку чая. Кроме того, Дэвид учится на медицинском.
- Ну, ты же изучаешь медицину. Я тебе доверяю, - решилась я.
До этого я никогда еще не пробовала ничего наркотического. Да и в тот вечер, не будь я так пьяна, подобное вряд ли пришло бы мне в голову.
Меня слегка подташнивало, от шампанского все перед глазами так и кружилось. Наконец-то я прожигала жизнь. Мэри, фермерской девчушки, больше не существовало. Я в другом мире с другими людьми, и мне хотелось взглянуть на ту Мэри, которой я могла бы стать, если бы мне дали шанс. Я выбежала под дождь, струи воды омывали мое лицо, воздух пах остро и терпко.
- Простудишься.
Его голос, прикосновение, запах… Он действовал на меня сильнее, чем наркотик. Мы смотрели на озеро. Мне казалось, что я могу пройти по этой черной, в оспинах дождя, поверхности. Дэвид обнял меня сзади. Я резко втянула в себя воздух.
- Ты вся промокла.
Я рассмеялась, повернула к нему лицо. Такой красивый и так старается быть героем моих мечтаний. И у него чудесно получается. Но я ему не пара. И если я хочу сохранить остатки самоуважения, то не должна забывать, что, проникнув в жизнь Дэвида, сердце, постель, я лишь отчетливее увижу, что все это великолепие мне недоступно.
- Ну и что? Ты же будущий врач. Вылечишь меня, если я заболею.
Рассудок сражался с телом. Сверкнула молния, и через миг прямо на нас обрушился раскат грома. Дэвид поцеловал меня.
Я было увернулась, но губы мои рванулись ему навстречу, раскрываясь, точно ночной цветок.
- Больше не буду, - сказал он, отрываясь от меня.
Мы оба знали, что будет.
Самый прекрасный поцелуй в моей жизни.
- Да, не будешь, - прошептала я.
Тело покалывало от желания. Бедра Дэвида все сильнее вжимались в мои, он снова поцеловал меня, и еще, и еще. Я сжалась, пытаясь остановить его.
Мы отпрянули друг от друга. Нас разделяла целая жизнь.
- Я уже принял одну, - спокойно сказал Дэвид и вытащил из кармана маленький конверт. - Возьми. Поможет расслабиться.
Дэвид потряс конверт, и таблетки внутри весело защелкали.
- А что это? - спросила я, словно меня это интересовало. Таблетка мне требовалась вовсе не для того, чтобы забалдеть. Нет, просто в тот вечер я хотела походить на Дэвида во всем. Я мечтала о близости с ним и готовилась отвергнуть его навсегда.
- Барбитураты, милая. И от них ты станешь еще милее, - рассмеялся Дэвид.
Я заглянула в конверт:
- Красная и желтая, зеленая и синяя…
Беззаботность плескалась во мне, смехом рвалась наружу. Ведь все принимают наркотики, разве нет? И если мне не удалось поступить в университет, это не значит, что я изгой в этом мире.
- Вот хорошенькая… - Я улыбнулась и выбрала таблетку.
Вот оно, средство, которое сделает меня счастливее. Я осторожно положила таблетку на кончик языка и быстро, чтобы не передумать, проглотила, запив шампанским.
- Барбитураты, - повторила я, смакуя незнакомое слово. - Звучит как игра.
- Так и есть, - блеснув глазами, подтвердил Дэвид. - Метаквалон. Самое то, если хочешь заторчать.
Мы смотрели друг на друга целую вечность. Я чувствовала, как таблетка растворяется в желудке, как пузырьки шампанского, подхватив наркотик, весело несутся по венам. Я смотрела на Дэвида и не узнавала его. Он стремительно превращался в таинственного незнакомца. Теперь я понимаю, что и сама превращалась в незнакомку, которой мне было суждено остаться навсегда.
- Пошли в дом, - сказал вдруг Дэвид. - А то Джонатан перепугается, что мы заболеем и умрем.
- А разве мы уже не умерли? - Я не узнала свой голос.
Мы вернулись в домик, Дэвид улыбнулся мне и лег на пол. Никогда еще он не выглядел таким красивым. Из кармана он достал серебристую фляжку.
- Думаешь, стоит? - раздался из темноты голос Джонатана.
А он принял наркотик? Я не знала.
- Седативный эффект включает эйфорию, замедленное сердцебиение, нечленораздельную речь, амнезию, нарушение восприятия и помрачение сознания. Сейчас накроет!
Дэвид будто цитировал учебник. Он прижал фляжку к губам, затем передал мне. Она была тяжелой. Полной. Я сделала глоток. И еще один.
Дождь все барабанил по крыше, а раскаты грома то и дело встряхивали ветхий домишко. Мы начали петь. По очереди с Дэвидом мы выводили все гимны, какие могли вспомнить. Позже-то я осознала, что ничего мы не выводили, так, жалко мяукали что-то. Джонатан не пел. И вообще не участвовал в веселье. Он словно нянька присматривал за нами, слушал нашу околесицу и глупый смех. Ливень шумел в такт нашим песням, а Джонатан лишь улыбался.
Я тоже улыбалась. Все мое лицо обратилось в улыбку, широкую, радостную. Все было чудесно. Мир был прекрасен. Я пряталась в волшебной избушке с двумя самыми замечательными мужчинами в мире. И я была счастлива. Как никогда.
Мы с Дэвидом все смотрели друг на друга. Наши губы еще горели от поцелуев. Джонатан и понятия не имел, что происходит. Мы с Дэвидом вели беззвучный разговор, недоступный третьему Не сказав ни слова, мы заключили договор, я все смотрела на него и смотрела, и счастье мое уже не могло уместиться в четырех стенах.
Дэвид сказал правду. Волшебное состояние. Я скинула туфли и встала.
- Кто со мной потанцует? - Я закрыла глаза в ожидании.
А когда открыла, обнаружила, что Джонатан исчез.
Джулия
В обеденный перерыв, вместо того чтобы проверять работы, я сажусь составлять списки. Сначала список хороших вещей, которые знаю о Дэвиде. Улыбаюсь. Похоже, этот список будет бесконечен.
Во-первых, я ему нравлюсь, на самом деле нравлюсь. И возможно, однажды он меня полюбит. Я точно смогу его полюбить.
Задумчиво покусываю карандаш. Ладно, признаюсь, я уже его люблю.
Во-вторых, он обожает моих детей, особенно Флору. И заботится о маме. Только человек, искренне преданный мне и моей семье, устроил бы ее в частную клинику.
В-третьих, он врач. Это замечательная, солидная профессия. И Дэвид доказал, что он настоящий профессионал, в отличие… Сравнения все еще вызывают боль.
- Мне нравится его внешность, - произношу я вслух.
И не просто нравится, я нахожу его сексуальным.
И он следит за собой.
И с ним так интересно разговаривать!
И он помогает мне избавиться от неуверенности.
И он надежный…
И я нравлюсь ему как женщина…
И он умеет готовить.
И у него отличное чувство юмора…
Я не успеваю записывать. Добавляю "и много чего еще" и затем со вздохом перехожу на чистую страницу.
Теперь список непонятных моментов, связанных с Дэвидом. Слова "плохие" или "негативные" не подходят. Ведь обо всех этих непонятностях я знаю от Марри, а он считает Дэвида врагом.
Во-первых, Дэвида держат в тюрьме.
Во-вторых, его обвинили в жестоком нападении.
Передергиваю плечами, ежусь. Да, хорошего мало. Бедный Дэвид стал жертвой назойливого внимания бестолковых школьниц, включая Грейс.
В-третьих, в мамину историю болезни вкралась какая-то ошибка, но Дэвид здесь ни при чем.
Кроме того, непонятно, кто оплачивает счета за ее лечение, но я уверена, что это Дэвид. Он мне так сказал, и у меня нет оснований ему не верить. Я собиралась записать этот пункт в "положительном" списке, но передумала: не хочу, чтобы выглядело так, будто я подтасовываю результаты.
Кладу карандаш и взвешиваю негативные (в левой руке) и позитивные моменты (в правой).
- О, Дэвид! - вздыхаю я и перечитываю оба списка.
Тот, что слева, тянет руку вниз, тяжелым грузом ложась на сердце. Я читаю второй список, и на сердце тотчас становится удивительно легко.
- Ну конечно! Я же забыла написать самое важное.
Снова грызу карандаш. Сложно выразить это словами. В сумке звонит мобильный телефон, и я торопливо дополняю "положительный" список:
Такое чувство, будто мы знакомы целую вечность.
- Алло! - Выхватываю телефон из сумки как раз в то мгновение, когда раздается звонок на урок. - Алло! Говорите!
Это Марри, но я его почти не слышу. Отхожу к окну, чтобы помехи исчезли. Когда-то я с нетерпением ждала его звонков, потому что мы любили друг друга.
- Ты меня слышишь? - Голос Марри дребезжит, точно струна фортепиано.
Я выхожу из учительской. Наконец слышимость становится пристойной.
- Слава богу, - бормочу я. - Слава богу.
Через минуту я уже в учительской, собираю тетради, которые мне нужно было проверить. На столе лежат два списка. Скомкав "отрицательный", я бросаю его в корзину. Туда же отправляются все мои сомнения.
===.
- Марри! - кричу я.
Мне хочется его обнять, подпрыгнуть, взъерошить волосы, как Алексу, поцеловать. Но отныне я могу лишь вежливо поблагодарить его.
- Честно говоря, Джулия, я ничего особенного не сделал.
Вспоминаю, каким Марри был прежде - собранным, уверенным в себе, целеустремленным, - и мне не верится, что за столом сейчас тот же самый человек.
- Мне все равно, как это случилось, но хочется верить, что все благодаря тебе. Я хочу сказать спасибо хоть кому-нибудь.
Господи, как я счастлива! Марри мрачно наблюдает, как мое лицо расплывается в глупой безбрежной улыбке.
- А когда его выпустят? - Слова летят, словно праздничный серпантин, расцвечивая унылый кабинет. - Знаешь что, тебе надо попросить Алекса и Флору раскрасить здесь стены. Кстати, что у тебя нового? Как работа? Ведешь какие-нибудь интересные дела? Шейла по-прежнему тебя изводит? Как поживает твоя подружка?
Знаю, что несу какой-то бред, но ничего не могу с собой поделать.
Марри поднимает руки:
- Милая, потише. Дэвид еще не скоро сможет спать спокойно. - Марри отводит глаза, и я понимаю: он представляет, как мы с Дэвидом прижимаемся друг к другу в постели. - Мне нужно узнать об условиях освобождения под залог. А также сняты ли с него все обвинения. Встреча назначена на завтра, так что давай не будем торопить события. К сожалению, процесс ускорить нельзя. - Марри откашливается. Такое ощущение, будто он чего-то недоговаривает. - Что касается Роуз, то у нее все хорошо, спасибо. Скоро я представлю ее детям. - И снова в его голосе сквозит фальшь, будто Роуз - полагаю, та девица, которую я видела на катере, - выдумка.
- Но только если это серьезно, ну, у тебя и… Роуз. - И откуда эта язвительность в моем голосе? - Я бы не хотела, чтобы дети привязывались к женщине, которую ты скоро бросишь.
- Потрясающе! И об этом говоришь ты! - Марри буквально швыряет в меня словами, и я вжимаю голову в плечи. - Ведь это ты в мечтах уже вышла за Карлайла замуж, это ты вверила ему свою жизнь, а он затем загремел в тюрягу! И возможно, до конца жизни. Интересно, как твоя неразборчивость отразится на Алексе и Флоре, а?
- Нормально отразится, - спокойно отвечаю я. - Дэвид им нравится.
"Он заботится о них и не бывает пьяным", - хочу сказать я, но произношу совсем иное:
- И я объяснила им, что, возможно, полиция совершила ошибку. А теперь они узнают, что его отпустили, и убедятся, что так и есть.
В этом наше вечное несовпадение. Я живу в реальности. Марри витает в фантазиях.
- Возможно, Джулия. А если полиция и впрямь совершила ошибку… совершает ошибку? Если они отпускают на свободу жестокого преступника?
Я вижу, как у него вздрагивают плечи, чувствую, как колеблется воздух. Марри всегда был склонен к мелодраматизму.
- Дэвид сказал, что верит в правосудие. И знаешь, он прав. - С меня довольно. Я не позволю Марри опорочить Дэвида. Или же он просто беспокоится за нас с детьми?
- Джулия, подумай. Что мы о нем знаем? Только факты. Подумай.
- Я бы так и сделала, если бы у меня были убедительные свидетельства, но пока я слышу лишь сплетни из вторых рук. Крисси сказала, Надин сказала, ты сказал, психиатрическая лечебница, пропавшие документы. С чего ты взял, что Дэвид каким-то зловещим образом связан с моей матерью? Он старается ей помочь, разве ты не видишь? Марри, ты как будто живешь в приключенческом романе.
Он молчит, словно взвешивая что-то, решая, говорить мне это или нет. И затем сбивает меня с ног.
- Раз Дэвида выпустили, надолго или нет, я должен тебе что-то сказать, Джулия.
Говорит он медленно, точно выдавливая каждое слово. Я мнусь, не решаясь сбежать. Меня же дети заждались…
- На суде это все равно всплывет.
Я хватаюсь за стул, в ногах отчего-то слабость.
- Грейс Коватта беременна. Возможно, она до сих пор беременна.
Мне достаточно секунды, чтобы понять, что он лжет.
- О, ну да, конечно. И кто это сказал? Санта-Клаус?!
- Нет, Джулия. Это сказал Дэвид, - мягко говорит Марри.
Марри
Знаю, я поступил как мальчишка, заставив Джулию поверить, будто у меня роман с Роуз. Это все проделки Надин: сестрица устроила мне свидание вслепую, надеясь вернуть меня к нормальной жизни. Ничего у нее не вышло. Когда Джулия увидела нас, я слегка запаниковал, но не удержался и забросил-таки наживку, дабы посмотреть, проглотит ли она ее.
Не проглотила. Мне больно от того, что ей все равно.
- Господи, Надин, да все плохо! Ты можешь сказать, в какой области у меня все хорошо?
Лицо у нее усталое и какое-то потерянное, будто долгое дежурство высосало из нее энергию. В больницу я завернул за порцией сестринской ласки.
- А как же твои чудесные дети?
Разумеется, я ждал этого вопроса. Чувство вины сжимает меня тисками.
- Из-за них мне особенно тошно. Карлайл подобрался к ним вплотную. Джулия должна пообещать, что не будет встречаться с ним в присутствии детей.
Сомневаюсь, что она это пообещает.
- Насколько я понимаю, Марри, вариантов у тебя немного. Во-первых, ты можешь каким-то образом вернуть Джулию и умчать ее в прекрасную даль. Во-вторых, ты можешь собрать компромат на доктора - если таковой существует - и ткнуть его Джулии в нос. В-третьих, ты можешь зажить своей жизнью, видеться с детьми каждое воскресенье и навсегда забыть Джулию Маршалл.
Едкость в голосе Надин превышает все санитарные нормы. Имя Джулии она точно выплевывает.
- Ну, насчет куда-то там умчать у нас точно возникнут проблемы. Забыть Джулию… - Я раздумываю, таращась в потолок. - Нет, невозможно.
- Значит, остается второй вариант. Докажи, что он чудовище. - Надин разворачивает шоколадку, купленную в автомате. - Мой обед, - признается она. - А может, завтрак.
Мы идем по больничному коридору. На Надин белые куртка и штаны, туфли на мягкой подошве. Она сливается с белыми стенами. Она словно часть этого здания.
- Хочешь? - спрашивает она.
Я отламываю от шоколадки.
- А как отреагирует Джулия? Если мои подозрения насчет Карлайла оправданны хотя бы отчасти, Джулия никогда не поверит, что я тут ни при чем. И обвинит меня в том, что я разрушил ее счастье. А если он ни в чем не виноват, то смогу ли я спокойно наблюдать за их идиллией?
Надин косится на меня.
- Не сможешь. Зажмуришься. Но сейчас, Марри, смотри в оба. - Так говорила мама в нашем детстве.
- Итак, ты предлагаешь мне переквалифицироваться из адвокатов в сыщики?
- Разве я что-то такое говорила, братишка? - Надин невинно хлопает ресницами. - Не забывай, кто мой муж.
Мы уже у выхода. В дверном проеме сияет голубое небо, асфальт сверкает, точно подернутый россыпью бриллиантов.
- Марри, меня смущает информация Крисси, но, возможно, лишь потому, что Карлайла обвиняют в нападении на эту девочку.
Я хватаюсь за ниточку.
- Ну да, со мной то же самое. Стоит ему чихнуть, и мне кажется, будто у него чума.
- Точно. Я не на его стороне, но ты должен хорошенько изучить факты. Уверена, тебе уже случалось проворачивать достаточно необычные, если посмотреть со стороны, дела. И кто-то запросто мог обвинить тебя в нарушении закона.
Мы молчим, охваченные общим воспоминанием, уводящим нас на несколько лет назад.
Джулия тогда позвонила Надин и попросила срочно приехать, сестре пришлось срываться с работы. Дети уже лежали в своих кроватях, но Флора была еще совсем малышкой, и оставить ее Джулия не могла. Мои воспоминания о том вечере похожи на лоскутное одеяло, сшитое из откровений Джулии, спокойного пересказа событий Надин и последующей консультации у врача, которого я пытался убедить, что еще в своем уме.
- Честное слово, я сорвался всего один раз. Переработал. Всякое бывает.
- Но ты швырнул стулом в свою жену.
- Да нет! - Я смеюсь, всем своим видом показывая, что большей нелепицы не слышал. Вообще-то это так и есть. - Я вовсе не собирался швырять стулом в Джулию.
- Но швырнул.
- Я был пьян.
- А потом ты еще сбил с ног двух медсестер.
- Не нарочно же. Оступился и упал.
- И в результате тебе зашивали руку.
- Да уж, подробный отчет.
Наверное, глупо объяснять то, что произошло давным-давно, но для меня все это случилось будто вчера. Самого припадка ярости я не помню. Позже я был в панике, рвался убедиться, что не причинил вреда Джулии, но на звонки она не отвечала, а входную дверь забаррикадировала. Надин она заявила, что больше не желает меня видеть. Откровенно говоря, тот день и стал началом плохих времен. Прежде Джулия не особо волновалась из-за того, что я люблю зависнуть в пабе. Это было обыденностью, ну как подгузники Флоры или утренние побудки Алекса. Пару месяцев я сидел на антидепрессантах. В моей медицинской карте осталась отметка о происшедшем, и для врачей я с тех пор не просто пациент, а человек, склонный к буйству.
- Но в тюрьму меня, между прочим, не сажали, - говорю я, прежде чем Надин окончательно уничтожит меня своими доводами.
- Да, но нападение на медиков - это очень серьезно. И твоя медицинская карта мало отличается от полицейского досье Карлайла, - деловито замечает Надин.