VIII
Приготовления к боевым пускам были закончены. Шахов, доложив Громову о состоянии техники, решил отоспаться за все прошлые беспокойные дни и ночи: чтобы ускорить сдачу технического минимума солдатами взвода Малко, он вынужден был все дни проводить в этом подразделении. Громов тактично нажимал: "Светлая головушка, ты забудь о других, нажимай на отстающих". Он нажимал и в классе, и в парке, и на полигоне. Кто-то даже сострил - инженера части назначили помпотехом к старшему лейтенанту Малко. Зато теперь он убежден: и в этом взводе пусковой комплекс в надежных руках.
В палатке было душно. Пронзительно гудел комар. Осветив все углы и не найдя комара, Шахов вышел покурить. В палатке Узлова горел свет. Его потянуло к товарищу.
Солнце только что зашло. Дмитрий лежал на душистом сене в одной сорочке. Увидев Шахова, вскочил с постели, сказал:
- Что, уже пора?
- Да нет, лежи... Я пришел к тебе отдохнуть, в моей палатке комар поселился: выжил, разбойник.
- А я думал, началось. - Узлов стал готовить постель для Шахова. - Может, так и начнется...
Шахов снял гимнастерку, опустился на душистое сено, спросил:
- Что начнется?
- Война. Теперь ведь не так, как раньше, в старые времена. Прежде чем начать, годик бумагами обстреливали друг друга, протесты всякие писали... В таком-то царстве, в таком-то государстве объявлена мобилизация резервистов. Наш министр индел вызывал посла и вручал ему ноту протеста. И заработала канцелярия. Теперь без волокиты. Сначала нападают, потом объявляют войну. Вот это - прогресс! Солдаты спят при полном обмундировании. - Узлов умолк, поглядывая на Шахова, который вдруг начал надевать гимнастерку. - Ты что, спать не будешь? Спи, Игорек! Не тревожься. Теперь на страже мира стоит Организация Объединенных Наций. Грозная сила против агрессии. - Он усмехнулся: - Грозная, справедливая. Черт бы ее побрал, эту организацию! Мне бы сейчас спать под боком у Катюши; да боюсь - не то решение вынесет Совет Безопасности. А ты веришь в ООН?
- Верю...
- Это и видно - гимнастерку надел... Очень надежная организация, - засмеялся Узлов.
- Чего ты о ней вспомнил? - с досадой сказал Шахов: ему хотелось уснуть, чтобы встать пораньше и до начала пусков еще раз обойти подразделения, дать последние советы.
- Спи, Дима.
Узлов поправил изголовье, лег на спину.
- У моей Катюши, оказывается, на шее родинка. Ты не видел, Игорек?
- Видел...
- Врешь! - приподнялся Узлов. - Когда ты видел?
- На озере купались...
- Ну и как?
- Обыкновенная родинка.
- Я не о родинке, про Катюшу спрашиваю...
- A-а, красивая деваха. Свадьба-то когда?
- Свадьба? Дело за квартирой...
- Фью, - присвистнул Шахов. - Долго ждать!
- Как раз и не долго. Старик Рыбалко увольняется в запас. Его квартиру мне отдают. Однокомнатная, отдельная. Понял?
- Смотрел?
- А как же. Вдвоем смотрели. Катюше понравилась, что ж больше...
"Что ж больше!" - про себя повторил Шахов, было радостно за Дмитрия, и сейчас, слушая его, он все больше убеждался: не баловство, любит он ее, по-настоящему любит.
- Мне больше и не надо, - продолжал Узлов, - лишь бы ей было хорошо. - Он начал рассказывать, как ходил с Катюшей в кинотеатр, как попался ему "чудной" таксист. - Сердитый, но правильный дядька. Я его все равно найду, уговорю взять деньги. Три рубля не валяются на дороге...
- А у тебя они лишние? - заметил Шахов.
- Он их заработал... Что касается лишних денег, то у взводного их не бывает, Игорек. Ничего, скоро прибавка будет.
- На третью звездочку рассчитываешь?
- Сам же говорил, что представили к "потолку".
Слово "потолок" рассмешило Шахова.
- Чего смеешься! Для взводного звание старший лейтенант - потолок, тянись хоть изо всех сил, потолок не пущает выше подняться...
- По штатной должности другого звания не положено.
- Я и не прошу. Мне двадцать четыре года, все звания впереди - капитан, майор, подполковник, полковник, генерал всех степеней и даже сам маршал. Во какой я счастливый! А ты, Игорек, говоришь: по штату не положено. Все мне положено. Одно только запрещено: быть "тузиком". Однако ж чуть не стал им из-за этого Антея-Малко. Как ты думаешь, понизят его в воинском звании?
- Проступок тяжелый, думаю, что снимут одну звездочку...
- Что-то не верится. Пока суд да дело, Малко вывернется, еще переведут в другую часть с повышением. Иногда такое у нас случается. Вместо того чтобы прямо сказать: не тянешь, не везешь, нет же, начинают звонить во все концы. "Федор Иванович? Привет! Слышал, что у тебя заместитель уходит. Возьми нашего Колышкина. Сократ, Наполеон, Кутузов, маршал Жуков! Трудяга и аккуратист!" Малко мечтал поступить в адъюнктуру. Вон какой крюк задумал: из Подмосковья, где он раньше служил, через Нагорное в Москву. Химик-алхимик! Пусть здесь служит, где упал, там пусть и поднимается. Так я говорю?
У Шахова давно сон прошел, он с интересом слушал Узлова, однако не понимал, почему Дмитрий сегодня так критически настроен. Он вспомнил партийное собрание, на котором обсуждали проступок Малко. Было два предложения - исключить Малко из партии (требовал Савчук) и ограничиться строгим выговором (предлагал Бородин). Узлов голосовал за строгий выговор. Шахов напомнил ему об этом.
- A-а, вон ты о чем! Малко - слепой карьерист. Есть зрячие, а есть слепые карьеристы. К зрячему надо быть более беспощадным, потому как этот тип законченный. Слепой карьерист не видит настоящей жизни. Его испортили разные случайности, дурное он берет за пример и прет, как слепая лошадь. Почему я сказал, что Малко выкрутится? Да потому, вижу - человек взялся за ум. Вот мы с тобой сейчас байками перебрасываемся, а он, даю слово, делом занимается. A-а, идея: пошли к нему, посмотришь.
Шахов согласился.
Круглая луна, похожая на надраенный серебряный рубль, заливала лес бледно-синим светом. Было очень тихо. Слышались мягкие шаги часового у пусковой установки. Проходя мимо солдатской палатки, Узлов вдруг придержал Шахова:
- Послушай, Игорек, Цыганок говорит...
Костя рассказывал:
- ...Звонит этот самый генерал оператору ефрейтору Воробью. "Воробей, ты что делаешь?" Воробей отвечает: "Пылинку смахнул с боевой кнопки, товарищ генерал". - "Пылинку! - кричит генерал. - А где эфтое государство? Куда исчезла эфтая страна?" - Цыганок захохотал. Смех его оборвал сержант Добрыйдень:
- Эй, там, на полубаке, глаза... за-а-крыть! Отбой!..
В палатке Малко горел свет. На походном раздвижном столике лежал карандашный набросок схемы пульта управления, на отдельном листке бумаги написан столбик цифр, перечерченный красным карандашом. Старший лейтенант спал, подложив руки под голову. Видимо, он уснул совсем недавно, потому что проснулся тут же, как только офицеры вошли в палатку.
- Виктор, докладывай, что получилось? - Малко потянулся, раскрыл глаза и заулыбался: - Фу-ты, где же мой оператор? - Он поднялся, заправил сорочку в брюки, продолжал: - Я его поднаторивал в решении задач. Соображает. - И, выйдя из палатки, крикнул: - Рядовой Гросулов!
- Понятно, - многозначительно сказал Узлов. - Работает.
- Ладно, пусть отдыхает, - возвратясь, сказал Малко. Он изорвал чертежик на мелкие куски, поджег зажигалкой, пепел втоптал в землю. Потом порылся в чемодане, поставил на столик пакет с яблоками:
- Угощайтесь, родители прислали.
В кармане Малко затрещал будильник. Он вытащил его, воскликнул:
- Детское время. - И, заведя часы, с грустью покачал кудрявой головой: - Теперь с меня спрос особый. Звонок, я тут же подхватываюсь: надо что-то сделать. Весь день рассчитан на минуты.
Возвратился Виктор.
- Где вы были? - спросил Малко и сунул будильник в карман.
- Отец вызывал.
- Генерал приехал? - заторопился Малко, кинулся за гимнастеркой.
Узлов отложил в сторону недоеденное яблоко.
Виктор сказал:
- И маршал приехал.
- Что? - Малко надел ремень, суетясь, начал убирать яблоки. Потом обратился к Шахову: - Что будем делать?
Шахов поднялся, потрогал очки, сказал:
- А в моей палатке комар поселился. Нет ли у тебя, Михаил Савельевич, бензинчика? У меня есть вата, смочу бензином и на ухо себе положу.
- Зачем на ухо? - хохотал Узлов. - Ты поймай этого разбойника и в нос ему пять капель впусти, но не больше, иначе он не сдохнет: действует только определенная дозировка, чуть переборщишь, комар оживет. Пошли, я тебе помогу, несчастный, с комаром не справится! - Они, весело переговариваясь и смеясь, скрылись в лесной темноте.
IX
- Черт-те что! - развел руками Малко. - Маршал приехал, а они о комаре анекдотики рассказывают! Виктор, ты слышишь?.. Небось вся часть поднята на ноги. Шутка ли! - Он выскочил из палатки, прислушался. Тишина, лес как будто вымер - ни единого шороха. Потом хохотнул Узлов. Отозвался Шахов: "За хвост его лови, поймал?"
"Черт-те что! - снова возмутился Малко, теперь уже в адрес оператора. - Разыграл меня генеральский сынок". Настроение что-то делать пропало. Он бросил на столик фуражку, притих, тупо глядя себе под ноги.
- Они чай пьют, - сказал Виктор, вычерчивая на спичечном коробке нотный знак.
Малко вздрогнул:
- Кто?
- Маршал со своим адъютантом...
- Министр?
- Маршал ракетных войск Талубаев.
- Талубаев?! Иван Алексеевич?
- Будто Иван Алексеевич...
- И отец твой там?
- Он с Громовым уехал в городок.
Малко схватил фуражку:
- Разыгрываешь или правду говоришь?
- Что вы, товарищ старший лейтенант, разве можно обманывать. Один раз я тогда, помните, скрыл самоволку, до сих пор муторно на душе, будто лягушку проглотил, холодит всю грудь...
- Ну ладно, ладно, у меня тоже холодит: вины-то моей больше, чем твоей. Хотелось как лучше, а получилось... сам понимаешь, дико!
В кармане зазвенел будильник. Он выхватил его, сжал так, что будильник затрещал, что-то в нем хрустнуло, сломалось. Малко швырнул его в заросли. Погодя немного сказал:
- Талубаев командовал армией на фронте, мой отец служил под его началом интендантом армии. Все время отец талдычил мне: ты, сынок, только пробейся в ракетные войска, потом Иван Алексеевич откроет тебе путь в инженерную академию на кафедру... Кажется, я перестарался... Иди, Виктор, спать, завтра у нас серьезный экзамен. Удивительное дело, приехал маршал, а в части тишина. Или уже начальство перестали уважать? Ну, иди, иди. Я тоже, наверное, комара придавлю.
С минуту он стоял в раздумье, затем почистил сапоги, достал из чемодана зеркальце, осмотрелся, смочил одеколоном волосы, вздохнул:
- Рискну... Товарищ маршал ракетных войск, старший лейтенант Малко, Михаил Савельевич! - отрепетировал Малко доклад маршалу.
"Вспомнит ли он отца?" - подходя к палатке, задал он себе вопрос. Охватила робость. "Талубаева никогда не видел в глаза, вдруг он такой же крутой, как генерал Гросулов, поднимется и покажет на дверь: "Разве вы не знаете порядка обращения к старшим? Кру-гом". Но тишина, безмятежная, добрая тишина как бы подсказывала: "Разве не чувствуешь, иди!" Он присел на пенек. Пахло грибами. Редкий дождик падал на листья, дремотно шелестел. "Расскажу, как служил раньше... Москва рядом, ресторанчики, девушки. Потом - глядь: тридцать лет. Боже великий! Что я делаю... Никакого прогресса! Пятый год старший лейтенант. Попросился в адъюнктуру, дали отбой. И кто дал! Командир части, отец лучшего моего друга. Свинство! И мой предок сказал: свинство, по знакомству не такие дела утрясаются. Попал в Нагорное. Добровольно за тысячи километров уехал от Москвы. Нахватал общественных поручений! Активист номер один!.. В состав партийного бюро избрали. А жизнь, будничная повседневность делала свое: методически, аккуратненько снимала с меня красивые нашлепки, слой за слоем, представила наконец перед очами сослуживцев голеньким. "A-а, вон ты что есть!.." Ему почудилось, что его мысли кто-то подслушивает. Он поднялся. Часовой, стоявший у маршальской палатки, прошел к машине. Малко пригнулся, бесшумно проскользнул в тамбур, освещенный электрической лампочкой. Успокоился, отодвинул брезентовую штору...
В глубине палатки, за столом, накрытым белой скатертью, сидел пожилой человек в нижней сорочке, в широких спортивных шароварах. Седая голова его была немного наклонена вправо. Он писал, держа в левой руке стакан с чаем. Отхлебнув глоток, незнакомец расправил волосатую грудь и опять склонился. Малко поднялся на носки, заметил, что незнакомец решает кроссворд. Руки у него были грубоваты, толстые пальцы неудобно держали карандаш. "Черт-те что, маршал или не маршал, больно уж мужиковат! - гадал Малко. - И лицо-то простое, и поза-то, поза. Нет, не маршал. А впрочем, чуток похож, под ежика стрижен и грудь широкая. Вдруг и взаправду маршал?" От страха с ног до головы окатило горячим. Человек потянулся рукой в сторону, достал какую-то трубочку. Поднес к губам, заиграл нежно, зовуще, будто пастушок. "Ну, конечно же, не маршал, - окончательно решил Малко. - Свистулькой играется". Ои смело переступил порог, сказал:
- Здравствуйте.
Мужчина качнул головой, продолжая играть. Потом положил свирель, сказал:
- Ну как, могу играть?
Малко не знал, что ответить. Занятый мыслями, он не слушал музыку, но все же сказал:
- Интересно.
- А вот эту послушайте. - Мужчина вновь начал играть, то вставая, то садясь. На этот раз его лицо не казалось Малко грубоватым, даже толстые пальцы оказались очень гибкимн и быстрыми.
- Здорово! - восхитился Малко и рассмеялся, поняв, что перед ним, конечно же, не маршал, а скорее всего артист. - Мне сказали, будто к нам приехал маршал ракетных войск Талубаев Иван Алексеевич, не слышали?
Мужчина вскинул взгляд на Малко, посмотрел на него, видимо собираясь с мыслями.
- Откуда же мне знать? - Он положил флейту. - Вам нужен маршал?
- Да.
- Только маршал?.. Тогда садитесь, я и есть маршал.
Малко опять охватило жаром, и он, заикаясь, выпалил:
- Товарищ маршал, разрешите обратиться. Я старший лейтенант Малко. Михаил Савельевич. Извините, что... - Он запнулся, не договорив.
- Приняли, меня не за маршала?.. Не велика беда. Что же мне - и спать в мундире?! Так-то вот посвободнее, - показал он на свое одеяние и прошел за перегородку, говоря оттуда: - Чайку желаете?
- Никак нет!
- Понятно... А я еще стаканчик выпью. - Он начал размешивать ложечкой осевший на дне стакана сахар. - Садитесь...
- Я старший лейтенант Малко. Михаил Савельевич. - Слово "Савельевич" Малко подчеркнул, чтобы обратить внимание маршала. Но тот, отхлебнув глоток чаю, покачал головой:
- Слышал, слышал и что Малко и что Михаил Савельевич. - И вдруг, посмотрев на кроссворд, сказал: - Не знаете слово из пяти букв, обозначающее состояние человека?
- Порыв, товарищ маршал!
- Точно, порыв... Молодец, быстро соображаешь. А вот еще слово из шести букв, обозначающее торжество, ликование?
- Победа, товарищ маршал!
- Угадал, по-бе-да, - заполнил он свободные клетки. - Теперь все, кроссворд полностью расшифрован, память свою малость пошевелил. Значит, чайку не желаете? Может, стесняетесь? Нет. Тогда извините, я еще стаканчик.
Он возвратился с полотенцем. Вытер широкое лицо, шею, грудь, сказал:
- Курите?
- Балуюсь, товарищ маршал...
- Балуетесь... Ага, а водочку употребляете? Тоже нет! Так-так... Женаты?
- Недавно женился.
- Дети есть?
- Дочка, три годика.
- Хорошо. А сколько вам лет?
- Тридцать два осенью исполнится, товарищ маршал.
- Многовато для старшего лейтенанта. Взводом командуете?
- Взводом, товарищ маршал.
- Да вы садитесь. - Он посмотрел в пустой стакан. - Пожалуй, еще один осилю. Побалуйтесь, - положил на стол пачку сигарет и скрылся за ширмой, но тотчас возвратился без стакана: - Кончилась заварка. - Посмотрел на телефон, махнул рукой: - Хватит, чай не водка, много не выпьешь... Иногда стопочку выпиваю. Отчего же нет! Вот приду домой и скажу жене: с устатку, мать, налей-ка. Сначала поворчит: "Солдатам запрещаешь, а сам с устатку!" Верно, запрещаю. Таков порядок, а порядок - наиглавнейший маршал в войсках. Ничего не могу поделать, слушаюсь, товарищ порядок! И никаких отступлений. Закон для всех один. Вот так... Михаил Савельевич. Дома можно, дом - это не войска. Так что не обманывайте людей насчет водочки. Или действительно совсем не употребляете? А может, балуетесь? Курите-то вы по-настоящему, а говорите: балуетесь. Негоже кривить душой... Сидите, сидите.
Во рту у Малко пересохло, по спине прокатывался то холод, то жар. Его трясло. Маршал это заметил, поспешил успокоить:
- Да вы не волнуйтесь. - Он взял его за плечи, посадил на место, а сам начал ходить, заложив руки за спину. Остановился, сказал:
- К пускам готовы?
Малко вскочил:
- Так точно, товарищ маршал!
Талубаеву понравился ответ.
- Сколько во взводе отличных специалистов?
- По новому комплексу пусковой установки два.
- Маловато. Что ж, есть причина, новую технику вы получили сравнительно недавно... По какому вопросу вы хотели обратиться ко мне?
- От отца хотел привет передать. Мой отец на фронте служил у вас, товарищ маршал, интендантом армии.
- Помню Савелия Матвеевича. Помню, помню. Где он сейчас?
- Работает в министерстве торговли, начальник управления.
- Ответственная работа. Передайте ему от меня привет. Да скажите, что чаем плохо торгуют. В Нагорном порядочного чая нет. Значит, вы сын Савелия Матвеевича?
- Так точно, сын, товарищ маршал.
Талубаев вдруг потускнел. Его седая голова чуть наклонилась, будто он что-то рассматривал под ногами.
- Что же вы, Михаил Савельевич, так плохо служите? Докладывали мне о вас. Не могу понять. - развел он руками. - Тридцатидвухлетний мужчина, сын фронтовика, заболел карьеризмом. И вы шли ко мне, чтобы я заступился за вас, пожалел? За этим пришли? Отвечайте!
- Я, товарищ маршал... я почти за этим шел, но хотел признаться, что я, что я во всем виноват и все силы приложу, чтобы стать достойным офицером. Я клянусь: буду хорошим офицером, только не надо понижать в звании. От меня жена уйдет...