– Эти донесения дают общий обзор, без подробностей. Подробности, вероятно, содержатся в четвертой пачке, где подобраны доказательства, – начал Мак-Грегор. – По этим обзорам очень трудно представить себе фактическое положение, но в общем и целом донесения из Тегерана сводятся к тому, что в Азербайджане, северной провинции Ирана, развивается движение, которое наше посольство называет сепаратистским и организованным по замыслу русских. Сепаратисты называют себя "демократической партией", и у нас имеются некоторые их высказывания. Они говорят, что создали в Азербайджане дееспособное правительство и объявили автономию Азербайджана в рамках существующей конституции Ирана, которая обеспечивает всем народностям равные права и всем племенам пропорциональное представительство в местных органах управления. Азербайджанские демократы говорят, что они вводят всеобщее избирательное право как для мужчин, так и для женщин, и, повидимому, у них создано нечто вроде однопартийного парламента. Первоочередная их задача – немедленное проведение аграрной реформы и отмена 51помещичьей собственности на землю. Кроме того, вводится много реформ в области экономики, предваряющих переход к государству промышленных предприятий, шахт и транспорта. У нас имеется целый ряд сообщений, взятых из передач тавризского радио, об организации профессиональных союзов, об установлении шкалы заработной платы и о ликвидации мухадила.
– Ликвидации чего?
– Так называется пирамидальная система взяточничества. Эта мера направлена главным образом против чиновничества, полиции и армии, которые, по их словам, будут реорганизованы и все станут получать жалование, дающее возможность существовать. Чиновники, берущие взятки, будут привлекаться к суду.
Эссекс только посмеивался, слушая такие небылицы.
– Это приблизительно все. Остаются еще комментарии тегеранского посольства к тому, что происходит в стране, но вы, вероятно, с ними уже ознакомились.
– Да, да, это я все знаю. Давайте вторую пачку. Наши протесты, что ли?
– Да.
– Так что вы скажете о наших протестах, Мак-Грегор?
– Кое-что здесь справедливо, а кое-что, видимо, нет.
– Ну, валяйте. О чем там?
– Преимущественно о том, что смена власти в Азербайджане полностью была произведена с помощью силы и при поддержке русских. Иранское правительство потеряло власть над крупнейшими сельскохозяйственными районами страны, поставляющими пшеницу, рис и другие продовольственные культуры. По иранскому законодательству, аграрные и экономические реформы, проводимые в Азербайджане, означают революцию, несправедливый, противозаконный захват собственности. Мы не можем послать в Азербайджан своих наблюдателей, а наши таможенные эксперты наталкиваются на противодействие демократов и русских. Имеются сведения о зверствах: коммерсанты, купцы и помещики, пытавшиеся бежать из Азербайджана, подвергались обстрелу, обыску и ограблению; один был даже убит курдами. Демократическое, или сепаратистское, правительство отказывается принимать представителей иранского правительства и даже посланцев самого шаха. В Азербайджане формируется демократическая армия, существование которой на территории Ирана представляет опасность и может, как в Китае, привести к гражданской войне. – Мак-Грегор сделал паузу и поднял голову. – И так далее. – Говоря, он быстро листал бумаги, бегло просматривал их, а те, которые читал раньше, тут же излагал по памяти.
– Дальше, -сказал Эссекс. Он уже понял, что Мак-Грегор для него находка. Если человек может так быстро и основательно разобраться в материалах и так ловко рассортировать их, то из него непременно выйдет дельный сотрудник. Эссекс и сам знал много фактов и подробностей, но никогда не систематизировал их, как это сделал Мак-Грегор. – Что в третьей пачке? – спросил он.
– Мы намерены предложить русским, чтобы иранскому правительству разрешили послать в Азербайджан полицию, жандармерию и воинские части для восстановления порядка. Мы требуем от русских гарантий, что азербайджанские демократы будут подчиняться иранскому правительству. В обмен на это мы согласны проявить терпимость в отношении тех целей, которые демократическая партия ставит себе в Азербайджане. Однако мы настаиваем на том, что проведение каких-либо реформ в Азербайджане должно исходить от центрального иранского правительства. Мы также требуем от русских немедленной приостановки всех аграрных и экономических реформ до тех пор, пока не будет создана комиссия из пяти членов для изучения ситуации.
– Комиссия для изучения – это всегда хороший ход, – заметил Эссекс.
– Мы предлагаем комиссию в составе одного русского, одного англичанина, одного представителя иранского правительства. одного представителя азербайджанских демократов и, может быть, одного американца.
– Да, да, безусловно. Американца непременно нужно.
– Кроме того, мы требуем вывода всех иностранных войск из Ирана ко второму марта, согласно американскому предложению. После этого должна быть создана англо-американо-русско-иранская комиссия, которая расследует, чем вызвана деятельность азербайджанских демократов и в какой степени она законна. – Мак-Грегор отложил в сторону третью пачку. – Тут еще много разных предложений, по большей части в том же роде.
– Этого еще мало. – Эссекс шагал из угла в угол, обдумывая все сказанное Мак-Грегором. – Чем больше требований мы сумеем выдвинуть, тем меньше придется нам отступать.
Мак-Грегор продолжал: – А тут приведен ряд фактов в подкрепление наших предложений русским. Самый существенный из них – отказ русских допустить в Азербайджан части иранской армии для восстановления порядка. Мы утверждаем, что это нарушение англо-советско-иранского договора 1942 года, по которому все стороны гарантировали национальный суверенитет Ирана. Мы утверждаем, что Россия нарушила также Тегеранское, Ялтинское и Потсдамское соглашения о недопустимости односторонних действий и об уважении прав малых наций. Здесь точно указаны статьи соглашений, которые русские нарушили. Перечислить их?
– Это я все знаю. Продолжайте.
– Есть еще разные сообщения, показывающие прямое вмешательство русских в азербайджанское восстание, и мы приводим заверения советского посла в Иране и Молотова о суверенитете Ирана в доказательство того, что русские нарушили свои же обещания.
– Превосходно.
– Мы считаем, что в Азербайджане имеет место не подлинно демократическое, а революционное движение. Мы заявляем, что Иран не созрел для таких крутых политических мер, что народ на это не пойдет и может вспыхнуть гражданская война. Это создало бы угрозу миру на всем Среднем Востоке и поощрило бы крайние элементы поднять восстание в странах, где пока еще все спокойно. Об этом тут очень много говорится, и все это мы тесно увязываем с уставом Объединенных наций.
– Вот тут-то мы их и поймаем, – сказал Эссекс.
– Потом мы говорим о мировом общественном мнении, об ослаблении международного доверия, о том, какую помеху создает для работы Организации Объединенных наций вмешательство России в дела Иранского Азербайджана. Об этом уже много говорили наши министры, и это просто вариации на ту же тему.
Эссексу следовало бы насторожиться, услышав последнее замечание Мак-Грегора, но он был так доволен его искусной обработкой материала, что не стал вдаваться в такие тонкости. Мак-Грегор выполнил порученное ему дело быстро и добросовестно, и для Эссекса это было достаточным свидетельством его надежности. Он отбросил всякую осторожность и уже не думал о том, как приручить Мак-Грегора.
Эссекс всегда судил о людях с наскока; он тут же решил, что никаких сомнений в желании Мак-Грегора сотрудничать с ним и быть не может. Этот молодой человек, видимо, не без странностей, но в основном взгляды у него вполне разумные.
– Это все, что у нас есть? – спросил он.
Мак-Грегор даже не поднял головы. – Да, – ответил он.
– На основе этого материала, – сказал Эссекс, – мы должны вытеснить русских из Иранского Азербайджана и вообще из Ирана. В этом и состоит наша задача здесь.
– Не вижу, как это можно сделать, – сказал Мак-Грегор.
Эссекс уселся на стул и натянул ботинки. Они были не на шнуровке, а с застежками сбоку, но, тем не менее, он очень легко и быстро снимал и надевал их.
– Ничего, – сказал он. – Прежде всего я предложу русским честно сторговаться относительно Ирана, если они согласны уйти оттуда. Правда, нам почти нечего дать им в обмен, но мы можем сделать вид, что отчасти соглашаемся с их взглядами на положение в Иране, лишь бы они ушли оттуда.
– А почему мы так домогаемся, чтобы они ушли? – спросил Мак-Грегор.
– Боже милостивый, а вы разве не хотите, чтобы русские ушли из Ирана?
– Да, – сказал Мак-Грегор, – но мы могли бы найти там дела и поважнее этого.
– Что же может быть важнее? – воскликнул Эссекс.
– В Иране вообще положение тяжелое, – сказал Мак-Грегор. – Если мы не собираемся оттуда уходить, можно бы предложить русским предпринять что-нибудь общими усилиями.
– Именно теперь? – спросил Эссекс. – Да что же мы можем сделать?
– Мы могли бы добиться создания настоящего правительства вместо кучки взяточников, которая правит страной. Это было бы вовсе не трудно, особенно, если русские согласились бы помочь нам. Мы могли бы наладить в стране нормальную жизнь – для этого достаточно удалить самых продажных чиновников и худших из помещиков и заменить их людьми нелицеприятными, которые управляли бы страной как следует. Если бы мы взялись за это, то завоевали бы дружбу иранцев, а теперь все население против нас.
– Может быть, нам заодно уж отказаться от нефтяных концессий? Отдать их народу?
– Нет, – сказал Мак-Грегор. – Мы могли бы попрежнему оставаться на юге и добывать нефть, но, по крайней мере, мы хоть немного помогли бы всей стране. А так, как сейчас, – повторил Мак-Грегор, – хорошего мало.
– Все это очень мило, Мак-Грегор, – сказал Эссекс, – но уж не думаете ли вы, что мы приехали в Москву ради таких вот реформ в Иране?
– Не знаю, – подозрительно сказал Мак-Грегор, – я до сих пор еще не понял, зачем мы здесь.
– Тогда я вам повторю еще раз, точно и ясно: мы здесь для того, Мак-Грегор, чтобы заставить русских уйти из Иранского Азербайджана. – Эссекс не хотел слишком резко обрывать Мак-Грегора.
– И только для этого?
– А для чего же еще? – спросил Эссекс.
– Почему мы не заботимся о нуждах Ирана?
– Мы заботимся, – сказал Эссекс.
– Не вижу. – Мак-Грегор понял, что Эссекс обманул его, когда в разговоре с Дрейком высказывал совсем другие взгляды. Он даже начал догадываться, что Эссекс использовал его как оружие в перепалке с Дрейком, и весь вспыхнул от этой мысли. – Не вижу я этого, – повторил он.
– Разве вы не считаете, что для Ирана было бы лучше всего, если бы русские немедленно ушли из северных районов?
– В Иране есть более неотложные дела, – упрямо сказал Мак-Грегор. Теперь, когда он зашел так далеко, у него хватало упрямства стоять на своем и быть столь же откровенным, как Эссекс.
– Вот то-то и беда с такими, как вы, которые живут всю жизнь в чужой стране. – Эссекс уже понял, что не следовало так открыто говорить с Мак-Грегором, но отступать было поздно. – Вы смотрите на вещи слишком узко. Мы должны исходить из нашего положения мировой державы, Мак-Грегор, и отбрасывать всякие местные соображения ради более важных задач. Дипломатия, охраняющая наши международные позиции, не может считаться с местными проблемами.
– Значит, это плохая дипломатия, – сказав Мак-Грегор.
Эссекс засмеялся. – Ну-ну! – сказал он. – Я уже вижу, что нам с вами придется поспорить на эту тему. Однако, – прибавил он с легким вздохом, – это не должно мешать нашей работе. Давайте продолжать.
Мак-Грегор не находил в этом ничего смешного и почувствовал потребность припереть Эссекса к стене.
– Мне известно, что департамент по делам Индии против всяких реформ в Иране, – сказал он, – но я думал, что, может быть, вы другого мнения.
– О, я не против реформ, – снисходительно ответил Эссекс, – но всему свое время. Если мы сейчас признаем необходимость реформ в Иране, то сыграем русским на руку. Этим ведь они постоянно и оправдывают все, что делают на севере Ирана. Реформы – это сейчас их конек.
– Реформы проводят вовсе не одни русские, – сказал Мак-Грегор.
– Именно только русские, – сказал Эссекс, начиная терять терпение.
– Факты говорят другое.
– Факты – вещь относительная в политике, так же, как в некоторых областях науки; вам надо бы это знать, Мак-Грегор.
– Знаю, – сказал Мак-Грегор, – но факты можно и толковать по-разному.
– А вы толкуете факты в том смысле, что восстание в Азербайджане подняли азербайджанцы, да?
– Отчасти.
– В таком случае, я должен вам сказать, что вы неправы. – Эссекс встал. Какой же он дурак, что не пригляделся получше к Мак-Грегору, не поостерегся его острого ума, его чрезмерной веры в разум, или логику, или объективность, или как там ученые называют свое отношение к жизни. Глядя на Мак-Грегора, Эссекс понял, что ничего хорошего из этого спора не выйдет, ибо Мак-Грегор явно был готов спорить с ним до второго пришествия и притом с совершенно неожиданным пылом. Выражение лица у Мак-Грегора было выжидательное, серые глаза в упор смотрели на Эссекса. Эссекс не любил спорить с упрямыми людьми. – Я предлагаю вам, Мак-Грегор, еще раз проверить факты, о которых вы говорите, и если после этого вы не измените своего мнения, то мы продолжим наш разговор. Однако, согласно нашей официальной версии, восстание в Азербайджане – дело рук русских, и этого следует придерживаться.
– Это тоже входит в нашу миссию? – запальчиво спросил Мак-Грегор. – Противодействовать любым реформам в Иране или Азербайджане?
– В данный момент – да. Мы займемся реформами после того, как заставим русских уйти из Ирана. Придется вам удовольствоваться этим.
Но Мак-Грегор явно не был доволен ответом, и когда он снова занялся своими бумагами, лицо его ясно говорило, что ему больше нечего сказать Эссексу и что он не ждет от Эссекса никаких слов, которые стоило бы слушать.
– Конечно, вы знаете Иран лучше меня. – Эссекс не позволил себе рассердиться на Мак-Грегора и мысленно похвалил себя за свое долготерпение. Он решил начать все сначала. – Меня, вероятно, слишком сильно тревожит огромное значение этих событий для судеб Англии, но это грех простительный. Еще несколько таких бесед с вами, и мне станет яснее соотношение между иранским вопросом в целом и нашими собственными проблемами. Я очень рад, Мак-Грегор, что вы так любите эту страну. Очень хорошо, когда человек с полным сознанием ответственности подходит к изучаемому предмету. А теперь поднимемся наверх и обсудим с Френсисом Дрейком, как лучше всего поставить вопрос перед русскими. – Эссекс подхватил Мак-Грегора под руку, и так они проследовали мимо стола мисс Уильямс.
Как только они вошли к Дрейку, Эссекс сказал: – Френсис, мне нужен ваш совет относительно того, как подступиться к русским.
– Хорошо. Подождите минутку. – Дрейк снял свое пенсне и по телефону вызвал к себе Мелби.
– Садитесь, – сказал Дрейк Эссексу и Мак-Грегору.
Мелби явился немедленно, и Дрейк спросил его, что он узнал в протокольном отделе.
– Там была только одна секретарша, – сказал Мелби. – Она ничего не знает о лорде Эссексе. Она сказала, что передаст Антонову, когда он придет, и попросит его позвонить нам, но на это нечего надеяться.
– Кто это Антонов? – спросил Эссекс.
– Заведующий протокольным отделом, – ответил Мелби, – Он устраивает все свидания.
– А нельзя ли обойтись без протокольного отдела? – спросил Эссекс.
– Нет, лорд Эссекс, – сказал Мелби, – здесь этого нельзя.
– Посмотрим! – с мальчишеским задором сказал Эссекс. – Соедините-ка меня с Молотовым.
– Бог мой! – воскликнул Дрейк. – Это невозможно.
– Почему?
Дрейк улыбнулся.
– Здесь это не принято, Гарольд. А кроме того, Молотов не говорит по-английски, и вы все равно не смогли бы с ним разговаривать.
– Мак-Грегор может поговорить, – сказал Эссекс. – Вы достаточно знаете русский язык, Мак-Грегор, чтобы поговорить с Молотовым вместо меня?
– Думаю, что да.
– На вашем месте я не стал бы этого делать, – сказал Дрейк, для пущей убедительности вставая с кресла.
– Почему? Мне кажется, в этом нет ничего обидного для Молотова, если мы ему позвоним. – Эссекс заупрямился и твердо решил выполнить свое намерение.
– Вам будет обидно. – Дрейк не на шутку встревожился. – Вы ничего не добьетесь, кроме краткого отрицательного ответа Молотова, чему русские будут очень рады. Мы не можем этого допустить, Гарольд.
Эссекс не хотел слишком открыто действовать наперекор Дрейку, хотя и считал его слова только повторением всех советов, выслушанных и отвергнутых им в Лондоне. Он решил вооружиться терпением.
– Так с кем же вы обычно разговариваете? – спросил он Дрейка.
– С заведующим западноевропейским отделом.
– А с кем-нибудь повыше?
– Иногда с заместителями министра, чаще всего с Вышинским, но мы по возможности избегаем его, потому что он слишком большой спорщик, у него слишком острый язык. Мы должны действовать официальным путем, – настойчиво повторил Дрейк. – Джон, – обратился он к Мелби, – позвоните еще раз в протокольный отдел и скажите, что у нас важное дело. Постарайтесь найти Антонова, где бы он ни был, и звоните до тех пор, пока не найдете.
Эссекс вздохнул. – Я в вашей власти, Френсис, – сказал он, – но ведь вы знаете, что нам нельзя терять времени.
– Знаю. – Дрейк, успокоившись, даже посочувствовал Эссексу. – Не беспокойтесь, мы все устроим.
– Надеюсь, – сказал Эссекс и стал дожидаться Мелби. Он подошел к окну, у которого сидел Мак-Грегор, и посмотрел на каток, куда смотрел и Мак-Грегор. Почти тотчас же в комнату вошла девушка, утром катавшаяся на коньках. Теперь она была в черном шерстяном платье с белым воротничком.
– Простите, – небрежно сказала она Дрейку, – я не знала, что вы заняты.
– Ничего, ничего, Кэтрин, – сказал Дрейк. – Что вы принесли?
– Сводку информации и телеграмму из Тегерана, – ответила девушка. Она остановилась возле стола Дрейка, повернувшись лицом к Эссексу и Мак-Грегору, и спокойно рассматривала их.
– Я подумала, что вы захотите сейчас же прочесть тегеранскую телеграмму. – Она положила бумаги на стол.
– Благодарю вас, – сказал Дрейк. – Познакомьтесь – лорд Эссекс и мистер Мак-Грегор. А это Кэтрин Клайв, Гарольд.
– Это вы катались на коньках? – спросил ее Эссекс.
Она кивнула головой и, холодно взглянув на Эссекса и Мак-Грегора, спросила: – А это вы попали в аварию?
– Да, – сказал Эссекс.
Она держала голову очень прямо, лицо ее выражало полное равнодушие. – Русские уже звонили и приносили свои извинения, и сейчас приходили двое, кажется из Интуриста, и тоже извинялись. Я решила, что незачем водить их к вам. Но, может быть, вы хотели бы их видеть? – Говорила она, как и следовало ожидать, непринужденно и самоуверенно, сухим, слегка надменным тоном, и глаза ее глядели очень серьезно, но в то же время чувствовалось, что она ничему не придает особенного значения: ни аварии их самолета, ни извинениям русских.
– Нет, – ответил Эссекс. – Я не хотел бы.
– А вы? – спросила она Мак-Грегора.