"Гоев" автор рисует мудрецами, хранителями древних тайных знаний, "сокровищ Вар-Вар". Последние представляют собой "пергаментные свитки" (sic! В. Ш.). Любопытно, что Алексеев косвенно подтверждает факт фабрикации "Влесовой книги", демонстрируя, что и сами "патриоты" не верят в ее подлинность. Он описывает, как "гои" продолжают готовить новые "древние рукописи", прилаживая их к мировосприятию современных людей. Эта деятельность имеет определенные резоны – ведь "иначе изгои опять не поверят, а кощеи оспорят и извратят, как испортили и извратили Влесову книгу" (Алексеев 1997а: 20, 322–328). "Волхвы-гои" делятся с героем книги знаниями о происхождении людей и их древней истории: "знания" эти сводятся к мифу о Северной прародине, Гиперборее, о наступлении ледника и исходе людей-"верцев" с севера, об их священных книгах, в которых изложена древнейшая система верований, в частности, говорится об их Великом Боге по имени Ра. Примечательно, что одна из "древних книг" носит название "Книга Свастики" (Алексеев 1997а: 357–367).
Наконец, автор убеждает читателя, что сегодня дух "Северной Цивилизации" концентрируется в сербских районах бывшей Югославии, что там располагается древняя "Земля Сияющей Власти", в центре которой находится священная гора Сатва, где хранится Сущность Мира. Якобы там и находилась истинная Земля Обетованная, которую не удалось найти "рахданиту Моисею". Именно там, по утверждению автора, проходили отрочество и юность Иисуса Христа, учившегося премудрости у "гоев"; там же, а вовсе не в Палестине (показательно, что автор использует термин "Опаленный Стан"!), Христос разговаривал с Богом и возникло христианство (Алексеев 1997а: 58, 114–115, 142, 358). Вот почему "кощеи", враги "гоев", всегда стремились покорить Балканы – когда-то этим занимался "великий изгой" Александр Македонский (автора мало смущает тот факт, что Балканы были его родиной), а сейчас туда рвутся современные "кощеи", миротворцы ООН, за которыми скрывается НАТО (Алексеев 1997а: 115–120, 122–123, 352).
Открывая тайну недавних событий на Балканах, автор пускается в откровения: "южных славян резали и рвали на части… Интернационалу требовалась Земля Обетованная, Земля Сияющей Власти, чтобы начать очередной поход за свою древнюю идею, теперь звучащую как "новый мировой порядок" (Алексеев 1997а: 119, 384). Любопытно, что герои автора, мужественно противостоящие этим замыслам, все как один являются сотрудниками бывшего КГБ. После всего этого читателя вряд ли может удивить почтительное отношение автора к Сталину, смело боровшемуся с "Интернационалом" (Алексеев 1997а: 119). Наконец, автор не может пройти и мимо проблемы "богоизбранного народа" и утверждает, что русские ближе и милее Богу, чем иудеи (Алексеев 1997а: 217). Иными словами, роман Алексеева буквально пронизан идеями, популярными ныне среди русских национал-радикалов. Одна из этих идей, как чутко уловил А. Рейтблат, – едва ли не животный страх перед "чужаками" и "чужим", перед утратой жизненно важных ресурсов и идентичности (Рейтблат 2000).
Остается добавить, что роман был написан в Вологде под явным влиянием вологодского этнографа С. Жарниковой. Сама Жарникова нашла свое место в этом романе в виде женщины, которой было суждено найти на Белом море "Влесову книгу" (Алексеев 1997а: 323). Национал-патриотическая прокоммунистическая газета "Патриот" опубликовала хвалебную рецензию на книгу Алексеева. Интригуя читателя тайнами "Северной арийской цивилизации", рецензенты усмотрели заслугу автора в его стремлении "воспитать способных мыслить патриотически" (Панькова, Сергеев 1997). Иными словами, "арийская идея" находит спрос не только у ультраправых, но и у левых политических движений. Обе книги Алексеева были выпущены тиражом более 400 тыс. экземпляров. Они устойчиво пользовались необычайным спросом и неоднократно переиздавались различными издательствами, в особенности, ФАИР-ПРЕСС, которому полюбилась такого рода литература.
Вместе с тем, сам Алексеев отчетливо понимает цену своим трудам. В новой книге он проговаривается: "Вместе с крахом коммунистической идеологии восстал черный столб всевозможной мистической дури и вместе с ним – армия авантюристов, зарабатывающая хорошие бабки на дураках, полудурках и очарованных странниках" (Алексеев 1997б: 41). Что ж лучше не скажешь. Между тем, Алексеев не ограничивается чисто писательской деятельностью. В конце 1990-х гг. он активно участвовал в деятельности вологодского патриотического "Меджлиса русских общин", а в декабре 1998 г. стал одним из основателей регионального отделения патриотического движения "Отечество" Ю. М. Лужкова.
Книга Ю. В. Сергеева посвящена как будто бы событиям Великой Отечественной войны, но на самом деле военные сюжеты являются для ее героев лишь тусклым фоном. Куда важнее автору представляется развитие все тех же идей о дохристианском величии Руси, языческой мудрости, арийских предках и их Северной прародине. Автор утверждает, что Гитлер извратил светлые арийские традиции и символы и что его конечной целью было их полное уничтожение. Мало того, оказывается, что суть мирового военного конфликта заключалась в борьбе за древние книги: посланцы Зла стремились их сжечь, а посланцы Добра – сохранить. Почему именно эти действия открывали обеим сторонам путь к мировому господству, автор умалчивает (Сергеев 1995: 47). Зато он приписывает языческим книгам сверхъестественные мистические способности – будто бы само по себе их обнаружение способно кардинально изменить мир. Подобно многим своим единомышленникам, Сергеев склонен к оккультизму (см., напр., Сергеев 1995: 326–327) и полагает, что в индийских Ведах "зашифрована вся цивилизация человечества, все прошлое и будущее, планетарный разум". Но главной священной книгой является, разумеется, "Влесова книга", которую по созвучию автор называет "Блеск-Книгой". Сюжеты из этой книги сплошь и рядом вплетаются в его повествование. Например, в полном соответствии с ней он утверждает, что у древних русичей не было человеческих жертвоприношений. А тот, кто это оспаривает, – "дурак и невежда, норманист и последователь злобного Шлецера, старавшегося извратить нашу историю" (Сергеев 1995: 48, 59, 102, 105, 318). По многим идеям книга Сергеева сходна с книгами Алексеева. И здесь мы встречаем утверждение о том, что Христос учился у славянских волхвов; правда, Сергеев идет еще дальше и настаивает на том, что пророк Моисей происходил из славянского рода (Сергеев 1995: 53–55, 333).
Показательна интерпретация Сергеевым славянского язычества. Он вполне серьезно и вопреки всем имеющимся, в том числе и приводимым им самим данным, доказывает, что у древних славян был монотеизм: они якобы верили в единого Русского Бога и задолго до христианства среди их религиозных символов почетное место занимали Троица и крест. Иными словами, православное мышление, по автору, имело давнюю традицию в дохристианской Руси, что и способствовало легкому усвоению христианских истин русичами. Автор заявляет, что "православие в нашем нынешнем понимании имеет на нашей Земле историю более семи тысяч лет, столько же лет нашим пещерным церквам и каменным" (Сергеев 1995: 96–97, 320–324, 332–333, 346). Неясно, где автор нашел такие церкви, но ясно, что в своем понимании соотношения древнеславянского язычества с православием автор недалеко ушел от А. Баркашова и исповедует "мягкое язычество", готовое идти с православием на мировую ради торжества Русской Идеи.
Развивая "великий арийский миф", Сергеев не может удержаться от имманентно присущего тому антисемитизма, хотя и пытается всячески маскировать это с помощью эвфемизмов. Так, он утверждает, что Иисуса Христа погубили "зиады", которые и ныне оскверняют храмы и жаждут славянской крови (в эвфемизме "зиад" нетрудно угадать оскорбительное для российских евреев прозвище "жид"). Не имея своего творческого начала, они, оказывается, расхищают и используют, правда, в искаженной форме, древнеславянские языческие идеи и достижения, например, письменность, идею храма Яви на Сиян-горе, многие символы типа звезды и креста, и т. д. (Сергеев 1995: 53–55, 106, 327–328). Надо ли напоминать, что все эти идеи прямо восходят к "Десионизации" В. Емельянова, о которой говорилось выше. Мало того, наделяя русичей исконным монотеизмом, Сергеев убеждает читателя, что иудеи всегда были и остаются язычниками. Он не только утверждает, что они убили Христа, но намекает на то, что это было ритуальное убийство, практика которого жива до сих пор в обрядах сатанистов (Сергеев 1995: 348–351). Впрочем, по его словам, иудеев теперь нет, а есть потомки разбитых и рассеянных князем Святославом хазар, которые сохранили свою вероломную сущность, ведут бескомпромиссную войну с христианством и не оставляют надежду на мировое господство (Сергеев 1995: 351, 418–419). Иными словами, Сергеев прибегает к двум наиболее распространенным среди русских ультрарадикалов антисемитским мифам – арийскому и хазарскому – для того, чтобы отождествить евреев с Мировым Злом и обвинить именно их в тех напастях, которые свалились на голову обитателей России.
В книге Сергеева содержится одна мысль, объясняющая весь пафос его ненасытного поиска древнейших страниц "русской истории", которая якобы намеренно скрывается от народа некими злоумышленниками. Он пишет: "История – это большая политика, а знание народом своего прошлого, своих героев дарует гордость и стойкость, укрепляет национальное самосознание и дух, сплачивает в единое целое перед врагом" (Сергеев 1995: 326). Вот для чего Сергееву и его единомышленникам нужен "великий арийский миф", густо заправленный русским мессианством, который, по их мнению, только и может разбудить "спящую Русь" (Сергеев 1995: 59, 230, 328). Нелишне напомнить, что Ю. Сергеев – непростой писатель. В те годы, когда он издавал свою книгу, он был членом правления Союза писателей России, а также членом Думы русского национального Собора (Геллер 1996: 283).
На первый взгляд главным персонажем книги Гуляковского является воин-афганец Глеб Яровцев, заброшенный волшебными силами в Киевскую Русь начала XIII в. Но на самом деле главный герой – это "Священная Влесова книга", стражем которой он становится волею судьбы. Стержнем романа является конфронтация между русичами, с одной стороны, и всесильным магистром ордена розенкрейцеров Манфреймом, с другой. Автор рисует Манфрейма и его орден концентрацией мирового зла, главной страстью Манфрейма он называет золото и делает его главой огромной мировой федерации, опиравшейся на международную торговлю (Гуляковский 1996: 66, 116, 149–150). Лишь русичи были способны ему противостоять, ибо они обладали "Священной Влесовой книгой" и ее письменами, которыми была записана тайна мертвой воды, дающей силы и могущество Манфрейму. Именно "Влесова книга", в конечном счете, помогает герою победить Манфрейма (Гуляковский 1996: 149, 159–160, 257–258, 261, 404–405). Роман воспроизводит многие из неоязыческих и антисемитских стереотипов, заполонивших в 1990-е годы печатную продукцию русских националистов. Здесь и преклонение перед могуществом старых дохристианских богов, и сетования по поводу гибельного шага князя Владимира, принявшего чужую христианскую веру, и гневные тирады в адрес "хирургов-убийц", изымавших внутренние органы из живых людей для продажи или биологических опытов, и особые посягательства Манфрейма на Русь вплоть до того, что будто бы его эмиссары приводят на Русь татар. И даже само имя его казначея, Марка Ращина, должно открыть читателю глаза на то, откуда именно русским грозит опасность (Гуляковский 1996: 51–52, 66, 124, 150, 152, 155, 158, 228, 321).
Идея о судьбоносной борьбе арийцев-славян против непрошеных пришельцев, угрожающих земной цивилизации, привлекает все новых и новых авторов фантастических романов. В середине 1990-х гг. к этому сюжету обратилась молодая писательница из Рязани Г. Л. Романова, биолог по профессии и язычница по вере (ее языческое имя Нежелана). Она издала целую серию произведений о славянах-язычниках, написанных в стиле фэнтези. Один из этих романов посвящен попытке инопланетян-гэтов захватить планету Дэвса (аналог Земли) с ее исконным арийско-славянским населением. Любопытно, что гэты действуют от имени могущественной Организации, управляющей Космосом, и в их задачу входит либо превращение ариев в христиан, либо их полное уничтожение. Не менее интересны имена, которые писательница дает ариям – Чистомысл, Добромысл. Эти искусственные имена, по форме родственные славянским, призваны вызвать у читателя ассоциации с чистыми добрыми помыслами, которые владеют этими людьми. А имя главного героя, славянского князя Властимира, означает "властитель над миром", что уже заранее предрешает его победу над непрошеными врагами. Не менее показательно, что верными помощниками гэтов и, тем самым, непримиримыми врагами ариев выступают хазары (Романова 1996: 256, 262–263, 385). Иными словами, фабула романа в иносказательной форме передает дух того надуманного конфликта славян с западной цивилизацией (мондиализмом), которым так озабочены современные русские националисты. При этом речь идет именно о националистах, склонных к неоязычеству – ведь именно славяне-язычники и их предки, могущественные гиперборейцы, являются светлыми героями всех произведений Романовой, которая из книги в книгу воспроизводит отдельные аспекты, символы или сюжеты "арийского мифа", о котором шла речь выше. Об этом красноречиво говорит хотя бы тот факт, что молодая писательница благодарит за некоторые идеи Н. Е. Белякову, являвшуюся ярой поклонницей этого "нового взгляда на славянскую предысторию" (Романова 1997б: 424, 427).
Со временем взгляды молодой писательницы претерпели некоторые изменения. В следующем романе, посвященном Властимиру, она делает его спутником английского рыцаря-христианина Геральда (влияние одного из романов писателя Ю. Никитина здесь очень заметно), который, познакомившись со славянами-язычниками поближе, резко изменил свое мнение о них от неприятия и вражды до искреннего уважения и понимания того, что они тоже служат Богу (Романова 1997а: 163, 384–385). В этом романе Властимир также противостоит пришельцам из Космоса и их степным союзникам.
Последующие произведения Романовой порывают с темой Космического зла и посвящены жизни и приключениям титанов, жителей Гипербореи. Эти титаны носят имена славянских языческих богов, но их взаимоотношения и происходящие с ними события моделируются по тем образцам, которые известны из древнегреческой и древнегерманской мифологии. В то же время автор демонстрирует хорошие знания современной русской неоязыческой мифологии, стереотипы которой ярко представлены в серии "Сварожичи" (Романова 1997б, 1997в, 1998). Это – и Северная Прародина, Гиперборея, откуда на юг переселялись арии, и Аркаим в качестве одной из крепостей этих "северных переселенцев" и древнейшего центра цивилизации, владение гипербореями техникой полетов по воздуху, и изобретение письменности ("рун") одним из героев-титанов. Утверждая, что все мировые цивилизации имеют "один арийский корень", автор стремится убедить читателя, что в основе этих фантазий лежат научные представления (Романова 1997б: 83–84, 330–332, 421–423).
Еще одним необычайно плодовитым автором, сделавшим стержнем своих многочисленных романов борьбу Светлых и Темных сил, является В. В. Головачев. Закончив в 1972 г. Рязанский радиотехнический институт, он получил специальность инженера-конструктора радиоэлектронной аппаратуры. Пройдя действительную службу в армии, он пятнадцать лет проработал по специальности в ведомственном институте "Металлургавтоматика" на Украине. Писать художественную прозу он начал еще будучи инженером, и в 1983 г. был принят в Союз писателей СССР. Необычайно плодовитый писатель-фантаст, он не раз становился лауреатом всевозможных литературных премий. Некоторые называют его "писателем-фантастом № 1 России". Его книги считаются бестселлерами и публикуются огромными тиражами. Он – один из любимых писателей издательства "ЭКСМО". Его романы насыщены космонавтами и космическими пришельцами, магами и волхвами, шпионами и диверсантами, контрразведчиками и спецназовцами, поиском тайны и борьбой за ее обладание. При этом страницы его произведений заполняют массы серьезных, готовых к бою мужчин, а женщины встречаются лишь эпизодически. Бой привлекает его много больше, чем любовные страсти. И за всем этим постоянно просматривается "национальная идея" со всеми присущими ей стереотипами. Добро и Зло у него предельно конкретны и… национальны. При этом, писатель жадно следит за событиями в мире и в России и, по его собственному признанию, его книги на 90 % отражают реальность. В том числе, как мы увидим ниже, и ксенофобскую реальность.
И еще один штрих – писатель признается, что увлекается эзотерической литературой и кладет в основу своих романов почерпнутые оттуда идеи. И действительно, эзотерические понятия (эфир, астрал, чакра, эгрегор, тонкая материя, медитации) встречаются в его романах много чаще, чем имена языческих богов и известная триада "Явь-Навь-Правь". Он чутко улавливает интерес общества к эзотерике и подчеркивает желание людей приобщиться к "мудрости далеких предков". Мало того, ему близка эзотерическая идея воспитания или выращивания "нового человека", или "новой расы", призванной придти на смену современным людям. В своих интервью журналистам писатель говорит о "продвинутых людях XXI века" и признается, что в своих героях видит "ядро зарождающегося человечества", "новый вид Homo". Он называет их то "хранителями", то "посвященными" (Колесникова 1996; Бояра 1998а, 1998б).
Похоже, прообраз такой "расы" он усматривает в славянских неоязычниках. Он явно симпатизирует славянскому язычеству и, похоже, знаком с людьми из окружения А. К. Белова. Не случайно еще в первой половине 1990-х гг., увлекаясь "русским боем", он начал пристально следить за созданным тем спортивным движением "Радогора". С тех пор его любимым героем неизменно оказывается мастер боевых искусств, обладающий паранормальными способностями и в одиночку выступающий против инфернальных сил из параллельной реальности (Гаранина 1996).