Мэри: Хороший был фильм "Титаник".
Карл: Я не видел.
Мэри: Ты не видел? Я думала, ты смотрел все фильмы.
Карл: Я не смотрю фильмы про любовь. Фу! Отвратительно. "Взаимоговношения". (смех)
Мужчина: Там был один плюс: спецэффекты…
Карл: Ну, может быть, одна минута этого фильма ничего. Конец всегда счастливый, я знаю.
Мужчина: Нет, он тонет.
Карл: Но для меня это и есть счастливый конец - когда все умерли! (смех)
Мэри: Ты смотрел "Лжец, лжец"?
Карл: Нет.
Тереза: Тебе нужно посмотреть.
Мэри: Это эксцентрично.
Карл: Эксцентрично?
Мэри: Я думаю, тебе понравится.
Карл: Мне все нравится. Это не вопрос.
Женщина: Кроме "Титаника".
Карл: Кроме "Титаника".
Мэри: А как насчет "О Шмидте"?
Тереза: "Лучше не бывает". Тоже хороший.
Мэри: Да. Если тебе нравится…
Карл: То, что я не видел, мне не нравится. (смех) Очень просто. То, что я видел, мне понравилось. Она хочет составить меню. "Ах, этот хороший, тот хороший". Да быть не может - я ведь их не смотрел.
Антонио: Это значит, что первого хватило. Тебе понравилось то, что ты посмотрел, так что первого фильма было достаточно.
Карл: Какого фильма?
Антонио: Этого фильма.
Карл: Первого ужаса, появившегося из утробы. Поверь, этого было достаточно! Этого фильма о появлении из темноты - ааа! Вполне достаточно. Этого ужаса быть живым уже достаточно. Каждую секунду фильм ужаса.
Мэри: Если только ты не знаешь, что это сон.
Карл: Кто знает, что это сон? Все та же часть этого фильма ужасов. "Если только"! Хорошенькая идея - "если только"!
Мэри: Это только слова.
Карл: Ага, опять! "Ты же знаешь, что я подразумеваю под этим!"
Мэри: Давай заменим слово "подразумеваю".
Карл: Это очень хорошее слово. С этим твоим "ты знаешь, что я подразумеваю" ты уже достаточно гнусная.
Один такой гнус пришел поговорить в Берлине. Очень гнусный. Он сказал: "О, ты носишь часы, значит, ты встревожен". С места в карьер: "Ты носишь часы, значит, ты встревожен".
Тереза: Почему?
Карл: Потому что все, кто носит часы, встревожены. Почему? Понятия не имею. Спроси его.
Он был одним из тех учителей - духовных учителей, пришел с тремя или четырьмя учениками и просто хотел пошуметь. "Я тебе покажу, кто лучше!" "О'кей". Потом я начал говорить, а он выпучил глаза и принялся орать: "Я знаю!" "Ты знаешь? О, милости просим. Пожалуйста, расскажи нам, что ты знаешь". "Я знаю!" Он пришел в настоящую ярость. "Пожалуйста, расскажи нам. Все ждут. Всем любопытно узнать, что ты знаешь". "Я знаю!" Он здорово рассердился. А кульминацией стало: "Если бы ты знал, то ты знал бы, что я знаю!" (смех)
Мэри: Да он покраснел.
Карл: (со смехом) Я не шучу. Но это было весьма гнусной штукой. Как ты говоришь: "Ты знаешь, что я подразумеваю". Это все равно что: "Если бы ты знал, то ты знал бы, что я подразумеваю".
Мэри: Это хорошее слово.
Карл: Да, хорошее слово.
Мэри: Но если увиливать, то это не такое хорошее слово для тебя.
Карл: Увиливать? Увиливать, как змея? Не так хорошо для меня?
Мэри: Не важно.
Карл: Ты имеешь дело со множеством лиц, поверь. Много лиц с гнусным "я подразумеваю". "Если ты знаешь, что я подразумеваю под этим". "Очень разумно". Может быть, будет последний вопрос?
Роза: Последний звонок.
Карл: Последний Карл на сегодня.
Луиза: (хихикая) Чаша наполнилась. Нет, пленка закончилась.
Карл: Нет, нет. Там еще два часа. Не волнуйся.
Луиза: Запись перегружена.
Карл: Потому что ты на ней говоришь.
Луиза: Кто говорит?
Карл: Без понятия.
Франческо: Это большой вопрос для последнего вопроса.
Карл: Смотрите, кто говорит. "Уж кто бы говорил".
Мэри: Карл? Значит, рамка существует просто для красоты?
Карл: Для какой красоты?
Мэри: Обрамление - не для того, чтобы что–то получить, а просто ради красоты.
Карл: Нет, обрамление есть, потому что сначала ты создаешь картину, а потом эту картину тебе хочется вставить в раму. Вот и все.
Мэри: Я поняла.
Карл: Особенно, когда у тебя хорошая картина, тебе хочется вставить ее в раму Тебе хочется ее сохранить.
Мэри: Мило. И ничего при этом не получить. А просто - ох.
Карл: Что "ох"? Это обрамление - ты создаешь историю из обрамления чего–либо, обрамления момента.
Мэри: Чтобы запомнить.
Карл: А что ты не можешь запомнить? Чтобы сказать, что ты не можешь запомнить что–то, ты должна запомнить это.
Мэри: Я не говорю, что это истина.
Карл: Какая истина? Какая ложь?
Мэри: Мне нравится обрамление.
Карл: Раз нравится обрамлять, обрамляй. Значит, ты застряла в этой раме.
Мэри: Не застряла!
Карл: Конечно, застряла.
Мэри: Не застряла!
Карл: (твердо) Ты застряла в раме! (смех)
Мэри: Мне нравятся рамы.
Карл: Она обрамляет даже божественную любовь. Она обрамляет все. Она - обрамитель. Это ее работа. Она торгует рамами.
Мэри: (со смехом) Нет, я ничего не делаю! Я ничего не зарабатываю.
Карл: Те, кто говорит: "Нет, я ничего не делаю", - этих я хорошо знаю. "Я не делаю, я не делаю. Нет, я этого не делал! Нет, нет, не я! Нет, я не такой. Нет!"
Мэри: Мне следует что–нибудь сделать с моей любовью к обрамлению?
Карл: Я понятия не имею, что тебе следует сделать. Понятия не имею.
Мэри: Я тоже.
Карл: Наслаждайся этим.
Мэри: Я наслаждаюсь.
Карл: Да? Ладно. Ведь ты не можешь не наслаждаться. Словно кто–нибудь мог бы сидеть здесь и не наслаждаться. Все, что сидит здесь, - это Я, наслаждающееся собой. Бесконечно. Даже ненаслаждение - это наслаждение собой. Ты не можешь выйти из наслаждения, ибо ты есть само наслаждение. Часть этого развлечения - это говорение и не говорение. И ты не можешь не развлекать себя, поскольку это все, что ты есть, - развлечение. Бог мой. Аллилуйя! Большое спасибо. (смех)
ЧТО БЫ ВАЖНОЕ Я НИ ГОВОРИЛ, ТЫ СИДИШЬ ЗДЕСЬ ВОПРЕКИ ЭТОМУ, ИЛИ КОНЕЦ ВСЕХ МЕТОДОВ
Январь 20, 2004
Ты здесь ради тотального расслабления
Чарльз: Думаю, завтра все будут в смирительных рубашках.
Джеймс: Мы уже в них!
Карл: Тебя приводят в порядок. С помощью Джин шин джитсу. Это материальное искусство по приведению людей в порядок.
Тереза: Материальное искусство?
Карл: Материальное. Оно приводит в порядок материю. Дает мне очень много сил. Готовы?
Антонио: Готовы. Не знаю, к чему, но готовы.
Карл: София?
София: Только один вопрос: где я могу найти пейот? (смех)
Карл: Для себя?
София: Да, почему бы нет? Подходящий момент! (громкий смех)
Карл: "Я созрела для пейота".
Франческо: Я созрел для всего.
Карл: Посмотрим, созрел ли для тебя пейот.
Франческо: Возможно, новости хорошие.
Карл: Ладно. Не важно. (шумы на заднем фоне) Опять кто–то умер или что? Барабаны. Ага, процессия с музыкой к погребальному костру.
Георг: Ты знаешь, где находятся погребальные гхаты?
Лиз: В Варанаси.
Георг: Да нет, здесь.
Карл: Лиз снова счастлива.
Лиз: О да. Я дома. И меня можно снова резать на куски - обожаю это!
Карл: Готова снова превратиться в отбивную! Если не будет серьезных вопросов, то я так и буду валять дурака.
Антонио: Давай, продолжай.
Женщина: Продолжай!
Антонио: Ничего страшного. Все в порядке.
Карл: У меня тоже. Просто на случай, если у кого–то есть что–то посерьезнее. Серьезный вопрос всегда может сработать, как спусковой крючок.
Антонио: Это правда. На серьезный вопрос можно потратить аж более двух часов.
Карл: На легкий вопрос!
Антонио: Да, на легкий вопрос тоже.
Карл: Всего лишь один простой, легкий вопрос сегодня!
Тереза: Слушай, Карл. Знаешь, что происходит, когда я встречаю разных друзей из прошлого? Очень многие из Лакнау [где жил Пападжи] удивляются: "Зачем тебе снова сидеть с кем–то?" Я думала об этом, и я не чувствую, что мне снова нужно сидеть.
Карл: Надеюсь, что так.
Тереза: Это просто для удовольствия. Просто для развлечения. Но затем неожиданно возникают вопросы. "Да, - говорят, - зачем тебе нужно сидеть с кем–то?"
Карл: Потому что для них это в прошлом. Они освободились от своей зависимости и говорят теперь: "Почему ты все еще зависима?" Они думают, что избавились от своей зависимости. Это как курильщик, который бросил курить и теперь говорит: "Ты все еще куришь? Так и не получилось бросить? Посмотри на меня!"
Лиз: Я и сама об этом думаю. Но мне кажется, что если я буду сидеть, то это проникнет как–то поглубже. Возможно, мне нужно слышать это снова и снова, ведь это проникает глубже. Помогает мне становиться спокойнее. Не знаю, зависимость ли это. Мне все равно. Это работает.
Карл: Ну, я всегда говорю: когда ты смиришься с тем, что зависимость никогда не исчезнет, то что тогда? Тебе нравится зависимость?
Лиз: Да.
Карл: И ты не будешь гордиться ее преодолением. Ты никогда не преодолеешь зависимость от Само–исследования. Само–исследование - это природа сознания. Избавляться не от чего. И тогда вопрос "Кто я?" становится развлечением, ведь ты не ждешь никаких инсайтов, или ответов, или еще чего–то. Это и есть "Кто я?". Собственно, это здесь и происходит. "Кто я?" без ожидания результата. Это приколько. Становится очень легко, это расслабляет и успокаивает. Потому что покой уже здесь - такой покой не является идеей. И что?
Моника: Мы могли бы делать это в одиночку.
Карл: Ты никогда не остаешься одна, дорогая моя.
Моника: С собой.
Карл: С какой "собой"? (смех) Я со мной можем делать это в одиночку. Я, я и я. Мы можем делать это в одиночку. В Германии есть футболка с надписью на груди: "Я шизофреник", а на спине: "Я тоже". "Я мог бы сделать это один. Только я". Ты здесь одна. Кто здесь?
Моника: Да.
Карл: Есть кто дома? (смех)
Моника: Я чувствую себя, как двоечница в школе.
Карл: Надеюсь.
Моника: Я слышу это на протяжении двадцати лет.
Карл: Sitzenbleibe, haengenbleibe .
Моника: Ага, genau!
Тереза: Я не вижу разницы. Например, мои друзья постоянно торчат в горах, и для них гора - не проблема, но вот сидеть с кем–то - это уже из серии: "Тебе еще не надоело?" Но я не вижу разницы. Ты - это гора.
Карл: Понятия не имею. Дай им посидеть один раз, и они будут сидеть снова и снова. Как и ты - сидеть, и сидеть, и сидеть. Это сидячая забастовка. Тебе нужно высидеть. Только тебе никогда ее не высидеть: это сит–ин.
Мэри: Это хэппининг.
Карл: "Сколько лет мне нужно сидеть в забастовке, оставаясь заключенным, прежде чем меня освободят из этой тюрьмы?" Но людям сначала нужно почувствовать себя заключенными, и уж потом они выходят и говорят: "О, теперь я освободился из тюрьмы!" Но снаружи такая же тюрьма, что и внутри. Ты не можешь убежать от того, что ты есть. Одна идея - о пребывании заключенным, а другая - о пребывании "исключенным". Как ни крути, это психушка. Есть внутренняя, есть внешняя. Да вся вселенная - это психбольница, нравится тебе это или нет. А ты - единственный пациент. (смех)
Лиз: Это слишком жестко, слишком грубо.
Карл: Слишком грубо. (с улицы доносится стук молотка) О, сегодня у нас много звуков. Долблю не я один? Есть коллеги! (смех)
Лиз: Внешнее отражает внутреннее.
Карл: Да? Все из–за тебя!
Лиз: Потому что я верю в это? Ах, проблема.
Карл: Проблема. Замечательно. Что делать?
(стук молотка прекращается)
Лиз: Видишь, я прекратила. Я прекратила стук.
Карл: Так это ты? Спасибо.
Лиз: Через минуту они снова начнут. (стук молотка снова начинается, смех)
Франческо: Уберите их.
Карл: Или привыкните к ним. Все в порядке?
Каатье: Ты мог бы подробнее рассказать о времени?
Карл: О, это сложно. Сначала нам нужно найти время, а потом уж мы сможем поговорить о нем.
Каатье: Потому что иногда мы говорим "время летит" или "времени нет".
Карл: Кажется, что времени нет, а потом опять возникает течение времени. Медленное движение и скорость. Так о чем вопрос?
Каатье: Я этого порой не понимаю. Некоторые люди могут сказать, что случится, а потом это случается. Иногда я что–то переживаю и говорю: "Я была здесь раньше. Я испытывала это раньше". Каким образом я это знаю?
Карл: Если ты сконцентрируешься на этом, то, возможно, сможешь получить ответ. Я понятия не имею. Если тебе это интересно, сконцентрируйся на этом и тогда, быть может, найдешь ответ. Потому что для Того ответ будет. Но тебя интересует, есть ли судьба или нет?
Каатье: Иногда я уверена, иногда нет. Иногда я просто знаю, иногда вообще не знаю. Это сбивает с толку.
Карл: Да, надеюсь.
Каатье: Да. Да!
Карл: Вопрос в следующем: кто хочет знать это? Кому необходимо знать, почему все так и так? Кто сбит с толку и кому нужно знать, кто хочет контролировать с помощью знания?
Каатье: В том–то и дело. Я хочу контролировать.
Карл: Конечно. Тебе хочется, чтобы все было по–твоему. Такова личность. Таково функционирование личности, которая хочет контролировать будущее, потому что было прошлое и все такое. Существуют различия, и различия должны быть выявлены, потому что то, что ты знаешь, - это твой друг, а что не знаешь - твой враг. Ты хочешь знать все, потому что хочешь подружиться со всем на свете. Потому что, если вокруг тебя будут одни друзья, сама ты сможешь расслабиться. Тогда закончится война. "Когда я полностью познаю все, что есть, то, зная и контролируя это, я буду в ответе за все, буду контролировать себя, буду царем вселенной". Это аватар–тренинг, который предлагают в некоторых местах.
Каатье: Я вообще ничего не контролирую.
Карл: Я сижу здесь для того, чтобы ты увидела, что быть бесконтрольностью - это рай. Всякая твоя идея о контроле контролирует тебя. Поэтому в той же мере, в какой ты хочешь контролировать время, время контролирует тебя. В тот момент, когда ты направляешь на это свое внимание, все, что ты хочешь знать, все, что ты хочешь контролировать, контролирует тебя.
Каатье: Это верно.
Карл: Поэтому, даже когда речь идет о знании… если ты сконцентрируешь все свое внимание на Я - ведь то, что ты хочешь контролировать, - это Я, - тебя будет контролировать твое желание познать себя. Это страдание. Оно им как бы нафаршировано, это желание.
Каатье: Желание.
Карл: Но что делать? Как ты можешь не желать этого? Ведь ты так жаждешь того, чтобы быть Тем, которое ты жаждешь. И из этой жажды возникают все попытки контролировать То. Ты же предпринимала их так часто, у тебя так много опыта в попытках контроля, хотя конец всегда оборачивался страданием.
Каатье: Да.
Карл: Потому что в тот момент, когда ты хочешь контролировать себя, ты отделяешься от того, что ты есть. Ты делаешь все, что угодно, чтобы контролировать объект твоего контроля. Таким образом, ты превращаешь себя в объект знания, в объект времени, в объект чего угодно, а это страдание. Так как же остановить это страдание?
Каатье: Как остановить это страдание? Даже сегодня утром мы это делали. (смеется) Смешно! Я вижу, что это безумие, и все равно делаю.
Карл: Она спросила: "Почему я все еще сижу здесь?" Когда отсутствует "потому", отсутствует цель, то это весело. Это просто расслабляет и успокаивает, если делаешь это без ожиданий. Жизнь становится самой медитацией.
Франческо: Расслаблением?
Карл: Роскошью.
Франческо: Ты сказал ей расслабиться?
Карл: Роскошь расслабления.