Муж Ахматовой
Вместе с тем Шилейко был странным человеком, с загадочными манерами и привычками. Вот как описывал его современник: "Смугл, как турок, худ, как Дон-Кихот, на его длинном птичьем носу блестят тонкие стальные очки…"
Жил сначала на Васильевском острове, писал стихи:
Здесь мне миров наобещают,
Здесь каждый сильный мне знаком, -
И небожители вещают
Обыкновенным языком.
Однако в нашей время о нем вспоминают чаще не в связи с наукой, а благодаря тому, что он был вторым мужем Анны Ахматовой. Брак всем показался очень странным. Николай Гумилев, первый муж ее, говорил: "Я – плохой муж, но Шилейко – катастрофа, а не муж!"
Святым называла его сама Ахматова.
Жили они на Миллионной, д. 5, во дворовом флигеле Мраморного дворца, где ученый получил две комнатки. "Одно окно – на Суворова. Другое – на Марсово поле". Однако в комнатах не было ни водопровода, ни туалета. Да и вообще все в те времена не располагало ни к науке, ни к любви. Ахматова вспоминала: "Сыпняк, голод, расстрелы, темнота в квартирах, сырые дрова. Опухшие до неузнаваемости люди…". Помимо Шилейко и Ахматовой в их комнатках жил еще огромный сенбернар, подобранный умирающим на Марсовом поле. Они назвали его Тап. Когда спрашивали, как найти Шилейко или Ахматову, знакомые говорили: "Идите во двор и спросите у детей, где живет большая собака по прозвищу Тап".
Странный человек
Все в жизни Шилейко было каким-то странным. В 1915 году какой-то его друг, изобретатель русской гранаты, от которой потом сам и погиб, завещал ему 10 тысяч рублей. Шилейко потратил их на книги, на большой персидский ковер, который покрывал "обе стенки, пол и кусок потолка", и на пирушки. Любил, усевшись в кресло, брать в руки ножницы и кусочки цветной бумаги и с сумасшедшей скоростью вырезать из них бабочек, собачек, каких-то других забавных зверушек. Некоторые считали, что он страшно ревнив. Ахматову называл Акумой, что переводил как "нечистая сила". Ревновал ее не только к мужчинам, но и к стихам. Говорили, что разжигал самовар рукописью ее сборника "Подорожник", принуждал уничтожать, не читая, письма, запрещал читать стихи перед публикой, а уходя, запирал ворота, чтобы она не могла уйти.
Однако, судя по другим воспоминаниям, Шилейко был добрейшим человеком, и легенда о его ревности – выдумка. Несмотря на странности ученый вовсе не был кабинетным затворником, а любил посидеть в компании за кружкой пива и нередко появлялся в кафе "Бродячая собака", где в Петрограде собирались поэты и художники. Когда обедал в столовой возле Мраморного дворца, то сидевшие там дворники, с которыми он был на дружеской ноге, громко приветствовали его: "Здорово, Мраморный!"
Мемориальной доски нет
Однако востоковед, да еще ассириолог, – непростой спутник жизни для поэтессы. Ясно, что такой безумный брак не мог продлиться долго. Он и не продлился. Вторая его жена – Вера Андреева – оказалась специалистом по истории западноевропейского искусства. Она же оказалось и последней. В 1930 году Владимир Казимирович заболел туберкулезом и умер, не прожив и 40 лет. Соболезнования прислали ведущие востоковеды разных стран Европы, которые его высоко ценили.
Почему убили Столыпина
Мемориальная доска, посвященная этому выдающему государственному и политическому деятелю России, висит на доме № 16 по набережной Фонтанки (это совсем недалеко от Миллионной и Марсова поля), где он некоторое время жил. Жил политик и в других местах Петербурга, в том числе и на даче на Аптекарском острове, а потом даже в Зимнем дворце. Петр Аркадьевич Столыпин был тем русским политиком, которого террористы хотели убить прежде всего. На Александра II было совершено шесть покушений, на Николая II – четыре, а на него – одиннадцать! Почему же именно Столыпина так хотели уничтожить и в конце концов добились своего? До сих пор многое в этом преступлении, как и в убийстве Кеннеди, остается загадкой…
"Столыпинские галстуки"
Первое покушение на премьер-министра произошло в августе 1906 года. На его министерской даче на Аптекарском острове террористы взорвали мощную бомбу. Погибло 30 посетителей, сын и дочь получили ранения, но сам Столыпин не пострадал. После этого он переехал вместе с семьей в Зимний дворец и принял самые решительные меры против террористов. Был издан указ о военно-полевых судах. На судопроизводство отводилось 48 часов, на вынесение приговора – 24. В результате с августа 1906 по апрель 1907 в России было казнено 1102 человека. По террористическим группировкам был нанесен мощный удар, революционное подполье оказалось разгромлено. А в среде либеральной интеллигенции, сочувствовавшей террористам, виселицы для убийц прозвали "столыпинскими галстуками". Хотя благодаря именно этим "галстукам" в России удалось сбить кровавую волну террора. Столыпин получил "умиротворение", которое он считал необходимым, чтобы приступить к реформам. Когда в Думе один депутат назвал Столыпина "вешателем", то премьер тут же вызвал его на дуэль. Тот струсил и стал извиняться…
Цель – великая Россия
Столыпин принадлежал к старинному дворянскому роду, был троюродным братом Лермонтова. Блестяще окончив физико-математический факультет петербургского университета, поступил на государственную службу. Вскоре стал самым молодым губернатором, в Саратове энергичного и талантливого чиновника заприметил побывавший там Николай II и вскоре пригласил в Петербург. Сам его внешний облик внушал уважение: внушительная осанка, широкий лоб, окладистая борода, могучий разворот плеч. В 1906 году Столыпин стал министром внутренних дел, а вскоре премьером.
Каких же реформ он хотел? Таких, чтобы осуществить свою главную цель, которая была кратко сформулирована в его знаменитом лозунге, брошенном с думской трибуны: "Вам нужны великие потрясения, а нам нужна великая Россия"! Великая – в смысле богатая и процветающая, сильная, независимая, способная отразить любые внешние угрозы. Для этого, как он говорил, нужно было 20 лет. Но их ему история не дала – а точнее, не дали те, кто не хотел, чтобы Россия была сильная, могучая и великая.
Суть столыпинских реформ – создание в России класса "крепких мужиков". А другими словами, используя терминологию более позднего времени, – "кулаков". Тех, кого Сталин потом уничтожил, Столыпин, наоборот, хотел сделать становым хребтом российского общества. Крепких хозяев, которые кормили бы страну и стали бы мощной опорой монархии. Но для этого надо было разрушить сельскую общину – по вековой традиции именно она была основой русской деревни, где в те времена проживало 80 процентов населения страны.
Из рук общины земля, согласно Столыпину, должна была перейти в руки тех самых "крепких мужиков". Остальные бы разорились и пополняли ряды растущего рабочего класса. Присланный в Петербург французским правительством Эдмон Тери дал такую оценку реформам Столыпина: "К середине настоящего столетия Россия будет доминировать в Европе, как в политике, так и в экономике и финансах".
Помимо аграрного сектора предполагалось реформировать суд, систему образования, местное самоуправление. "Я считаю, – заявлял также Столыпин, – что необходимо отменить всякие ограничения для любой национальности, дав им возможности для свободного развития".
Ожесточенное сопротивление
Но, начав проводить политику преобразования России, Столыпин сразу встретился с ожесточенным сопротивлением. И прежде всего со стороны отживавшего класса – дворянства, представители которого отлично понимали, что "крепкий хозяин" в деревне нанесет окончательный удар по их поместьям.
Стук топоров в "вишневых садах" стоял уже по всей России. А энергичные Штольцы в смазных сапогах и косоворотках повсюду вытесняли лежащих на диванах в своих усадьбах Обломовых. Так что врагов у великого реформатора было предостаточно. Появились они и в царском дворце. Произошло это, когда Столыпин передал царю записку о безобразиях Распутина. Императрица Александра Федоровна за это его возненавидела и стала усиленно требовать от Николая сменить "возомнившего о себе" премьера. Стал тяготиться растущей популярностью властного премьера и сам царь, чувствовавший, что мощная фигура премьера начинает заслонять трон.
Охраны не было
И никто так чутко не ощущал идущие из дворца негативные флюиды, как полицейские начальники. Именно поэтому, когда 27 августа Столыпин приехал в Киев, то его "забыли" посадить в коляску царской свиты. Кроме того, оказалось, что для него на вокзале вообще никакой охраны не было. Не было ее фактически и в том доме, где он остановился. И это несмотря на то, что за несколько дней до поездки появились сведения о том, что в Киев прибыл "опасный террорист, вооруженный двумя браунингами". Личный секретарь Столыпина В. Граве уже после убийства показал на допросе, что об этом доложили Столыпину, но тот отмахнулся: "Это – вздор!". А когда начальника Киевского охранного отделения Кулябко спросили: "Скажите, а за театр можно быть спокойным?" – "О, да, – уверенно ответил тот, – ни один человек не пройдет без проверки". Но именно в театр и вошел без проверки человек с пистолетом. Это был террорист Михаил Богров.
Выстрел в театре
В тот день в киевском театре давали оперу "Золотой петушок". В антракте Столыпин стоял у рампы, беседуя с другими гостями. В этот момент к нему приблизился бледный молодой человек во фраке и дважды выстрелил в упор. Одна пуля прошла навылет, другая попала в орден, срикошетила и застряла в животе. Падая, Столыпин, обращаясь к царской ложе, слабеющим голосом произнес: "Счастлив умереть за царя!". Однако сразу он не умер, врачи еще несколько дней боролись за его жизнь. Увы, безуспешно…
Как потом выяснилось, Богров был полицейским осведомителем и именно по этой причине получил пропуск. Сын богатого домовладельца, он давно поддерживал связи с социалистами. Его двоюродный брат был близок к среде большевиков и даже встречался с Лениным. Да и сам Богров одно время учился в Германии, где вполне мог установить контакты с русской эмиграцией. На допросах он вел себя как-то равнодушно и вяло реагировал на смертный приговор: "Мне совершенно все равно, съем ли я еще в своей жизни две тысячи котлет или нет".
Вместе с тем полиция так и не смогла внятно объяснить, по какой причине Богрова впустили в театр. Ведь там, в ложе, находился и сам царь, так что вооруженный Богров вполне мог подойти и к его ложе. Но почему-то выбрал именно Столыпина.
Странная роль полиции
Полиция не смогла вразумительно объяснить, как ей удалось завербовать Богрова. Якобы тот "запутался в карточных долгах и польстился на деньги". Однако богатый отец щедро снабжал сына, и тот не нуждался в "гонорарах" осведомителя. Почему же тогда оказался в этой роли? Много было и других вопросов, но выяснить ничего не сумели из-за молниеносной казни убийцы. По этой причине у многих историков давно возникло подозрение, что полиция, зная о готовящемся покушении именно на премьера, умышленно не приняла необходимых мер. Другими словами, среди ее руководства были люди, тоже заинтересованные в том, чтобы великий реформатор исчез с политической арены. А если так, то почему бы было не сделать это руками террористов?
Международный заговор?
Есть еще и версия международного заговора. Помощник премьер-министра А. Зеньковский писал: "В день покушения на Столыпина Богров обедал в ресторане "Метрополь" с известным врагом монархического строя Львом Троцким-Бронштейном. Все поиски Троцкого после убийства Столыпина ни к чему не привели".
Некоторые историки сравнивают убийство Столыпина с покушением на Джона Кеннеди в США. В том и в другом случаях дело списали на террориста-одиночку. В том и в другом случаях полиция и спецслужбы вели себя очень странно. В том и в другом случаях покушавшийся был потом быстро ликвидирован. Освальда убил Джек Руби, а суд над Богровым продолжался всего шесть часов, после чего его тут же повесили. Начали было следствие против полицейских чинов, отвечавших за безопасность премьера в Киеве, но его быстро свернули. Тайна убийства человека, задумавшего преобразовать Россию и спасти ее от грозно надвигавшейся революции, так и осталась нераскрытой…
Ахматова и "роковой англичанин"
Неподалеку от дома, где жил Столыпин, находится Литературно-мемориальный музей, посвященный великой Анне Ахматовой. Он расположен в доме № 34 на набережной Фонтанки, в так называемом Фонтанном доме, где великая поэтесса жила в с 1918 по 1952 годы. В музее представлены личные вещи Ахматовой, книги из ее библиотеки, ее автографы, фотографии. Однако не многие знают, что в этом доме она встречалась с человеком, который сыграл роковую роль в ее судьбе. Этим человеком был Исайя Берлин, выдающийся либеральный мыслитель, профессор Оксфорда, которого некоторые считали английским шпионом.
Дама в белой шали
Встреча с ним произошла в ноябре 1945 года. Берлин приехал из Москвы, где в те времена работал секретарем английского посольства. Возле Лавки писателей он встретился с литературным критиком Владимиром Орловым, который и предложил познакомить его со знаменитой поэтессой. "Мы с критиком вышли из Книжной лавки, – вспоминал Берлин, – повернули налево вдоль набережной Фонтанки. Фонтанный дом, дворец Шереметевых – прекрасное здание в стиле позднего барокко, с воротами тончайшего художественного чугунного литья, которым так знаменит Ленинград. Внутри – просторная зеленая площадка, напоминающая четырехугольный дворик какого-нибудь большого колледжа в Оксфорде или Кембридже. По одной из крутых темных лестниц мы поднялись на верхний этаж и вошли в комнату Ахматовой. Комната была обставлена очень скупо, по-видимому, почти все, что в ней стояло раньше, исчезло во время блокады, было продано или растащено. В комнате стоял небольшой стол, три или четыре стула, деревянный сундук, тахта и над незажженной печкой – рисунок Модильяни. Навстречу нам поднялась статная седоволосая дама в белой шали, наброшенной на плечи…"
Только начали говорить, как со двора раздались истошные крики: "Исайя! Исайя!" Выглянули в окно: во дворе стоял британский журналист Рэндольф Черчилль – сын британского премьера! Узнав от общих знакомых, что Берлин отправился к Ахматовой, он нашел дворец и, будучи с утра сильно подшофе, отправился искать приятеля. И вот вам невероятная картина: 1945 год, Ленинград, город еще не залечил раны страшной блокады, Сталин у власти, самый разгар шпиономании… и вдруг во дворе дома, где живут "простые советские люди", – иностранец, да еще сын британского премьера, который вскоре в Фултоне произнесет знаменитую антисоветскую речь, положившую начало "холодной войне"! В ужасе критик Орлов, не сказав ни слова, бросился бежать как заяц.
Неизгладимое впечатление
Однако Анна Ахматова, далекая от политики, и бровью не повела. Они с Берлиным проговорили всю ночь. Беседу прервал только сын поэтессы Лев Гумилев, который принес им вареной картошки, а потом ушел. Итогом ночной беседы стало стихотворение, написанное потом Ахматовой:
Истлевают звуки в эфире,
И заря притворилась тьмой.
В навсегда онемевшем мире
Два лишь голоса: твой и мой.
И под ветер с незримых Ладог,
Сквозь почти колокольный звон,
В легкий блеск перекрестных радуг
Разговор ночной превращен.
Ахматовой в то время было 56 лет, а Берлину 36. Но они произвели друг на друга неизгладимое впечатление. Об этой необычной истории в жизни великой поэтессы рассказал Бенедикт Сарнов в своей книге "Сталин и советские писатели". Большое впечатление произвела эта невероятная встреча на "лучшего друга советских писателей". Когда Сталину о ней доложили, он был взбешен: "Оказывается, наша монахиня принимает иностранных шпионов!"
Мнение товарища Сталина
Берлин был дипломатом, а в глазах товарища Сталина все сотрудники иностранных представительств в СССР, конечно же, являлись матерыми шпионами. А потому результатом встречи стало дело, заведенное на Ахматову по линии "Ш" – шпионаж. Оно до сих пор не опубликовано, но его видел бывший резидент советской разведки в Вашингтоне Олег Калугин, работавший потом в Ленинграде.
Так кем же был этот неожиданный ночной гость великой русской поэтессы, неожиданно явившийся к ней в Ленинграде? Исайя Берлин родился в Риге в богатой семье. После революции его родители эмигрировали в Англию. Там он преподавал в Оксфорде, стал профессором социальной политологии, а потом даже президентом Британской академии, был возведен королевой в рыцарское достоинство. Ему предлагали стать советником президента США и министром иностранных дел Израиля, но он предпочел Оксфорд. Берлина считают одним из крупнейших европейских мыслителей ХХ века, а в Риге на доме, где он родился, установлена мемориальная доска. И такой человек был "шпионом"!?
Сведения собирал
Тем не менее не только подозрительный товарищ Сталин, но и некоторые исследователи считают, что на деле это было именно так. Как только началась война, Берлин пошел на дипломатическую службу и сначала работал в Британской службе информации в США, которая была тесно связана с разведкой. Потом его, как знавшего русский язык, перевели в посольство Великобритании в Москве. А, как известно, любая дипломатическая служба, тем более во время войны, обязательно всегда имеет непосредственное отношение к разведке. К тому же, как теперь известно, в Ленинград будущий профессор и президент Академии приехал не просто на экскурсию. Он собирал сведения о настроениях творческой интеллигенции СССР. Берлин был, кроме того, близко знаком с Гаем Берджессом – членом знаменитой "шпионской пятерки" выпускников Кембриджа, в которую помимо него входили Ким Филби, Дональд Маклин, Джон Кэрнкросс и Энтони Блан, завербованные советской разведкой. Именно Берджесс и устроил Берлина в британское посольство в Москве. С какой целью? Об этом можно только догадываться…
Для кого же Берлин составлял свой доклад? Ясно, что британский мид писатели в СССР сами по себе мало интересовали, а вот для английской разведки было бы интересно знать о настроениях творческой интеллигенции страны, которую она старательно изучала, чтобы точнее прогнозировать развитие политической ситуации в Европе. Именно для этого второй секретарь посольства встречался не только с Ахматовой, но еще и с Маршаком, Пастернаком, Чуковским, Эйзенштейном и другими видными деятелями культуры СССР.