Нашелся еще один смельчак из приближенных падишаха.
- Я посмотрю! - вызвался он и взглянул в таз с водой.
И увидел он себя обнаженным в пустыне. Палящее солнце жгло так беспощадно, что если бы здесь оказался шайтан, гонимый камнями, огонь ада показался бы ему прохладой по сравнению с этой жарой. Земля под ногами шипела, словно раскаленные камни в бане, когда падают на них брызги из котла с бурлящим кипятком. Упади с неба созвездие Рыбы, и оно бы сжарилось, как окунь на раскаленной сковороде.
В этом огненном мареве вдруг появился огромный лев ростом со слона и, разъяренный, бросился с раскрытой пастью на несчастного. Бедняга еле успел отскочить в сторону. Но куда бы он ни бежал, лев преследовал его. От дикого бега и несносной жары сердце у верного слуги падишаха едва не разорвалось и язык вывалился изо рта. Вот лев приготовился к последнему прыжку, и бедняге не оставалось ничего другого, как броситься в оказавшийся рядом колодец. Внутри колодца росло большое дерево с огромной кроной. Крона смягчила падение, и несчастный застрял в густых ветвях. Когда он пришел в себя, то с ужасом увидел, что на дне колодца лежит огромное, с гору, чудовище: семь голов у этого чудовища, семь страшных раскрытых пастей и в каждую из них легко проскочила бы лошадь со всадником. От одного вида этого чудовища бедняга едва не лишился разума, ибо понял, что спасения нет. Он только крепче схватился за дерево. Ему показалось, что дерево качнулось, он глянул вниз и обомлел: громадное дерево держалось всего на двух тоненьких корнях, причем один из корней треснул в нескольких местах, а другой грызут мыши и вот-вот перегрызут. Оказался несчастный меж двух смертей: на дне колодца его ждет погибель от одной из семи голов чудовища, наверху лев готов растерзать на части.
И так плохо, и этак хуже некуда… Что делать? Одна надежда на всемогущего аллаха, и обратил он к нему боль сердца своего и крик души своей. В этот миг, откуда ни возьмись, появился Абу-али-сина. Со слезами надежды взмолился умирающий от страха:
- О властелин мой, только ты можешь спасти меня! Помоги несчастному!
И сказал Абу-али-сина:
- Хорошо, я пожалею тебя и спасу. Но, во-первых, когда я буду просить руки дочери падишаха для своего сына-халвафруша, ты мне поможешь, а, во-вторых, о том, что ты видел и пережил, никому ни слова не скажешь! Клянись и будешь свободен! Несчастный человек на грани жизни и смерти был согласен не только дать любую клятву, он готов был целиком проглотить священную книгу корана. Абу-али-сина подошел к дереву и потряс его. Бедняга полетел на дно колодца и, решив, что падает в пасть чудовища, закрыл глаза и закричал не своим голосом: "Помогите!" Когда он открыл глаза, то увидел, что находится во дворце, а перед ним таз с водой. Люди дивана слышали его крик, но не могли понять причину. А сам он с жалким видом, с распухшими ногами и красными глазами побрел на свое место. И сказал ему падишах:
- Ты, наверное, видел больше, чем другие. Расскажи нам, отчего ты так громко кричал?
- О мой падишах, - отвечал бедняга, - не спрашивай меня. Не могу я рассказать о том, что должен увидеть каждый…
Опечалился падишах, не зная, что и подумать. И еще один из приближенных падишаха, желая выслужиться перед своим властелином, попросил позволения посмотреть в таз с водой:
- Мне тоже хочется увидеть, что за зрелище отражается в этой воде.
И увидел он себя на берегу моря. Ни людей, ни единой живой души вокруг. Только мертвая пугающая тишина. Опустил он беспомощные руки, потерял всякую волю, безнадежность заполонила его душу. И он горько заплакал, не зная, что делать, куда смотреть, в какую сторону идти. Нет слов, чтобы описать отчаяние, охватившее его. И пошел он вдоль берега куда глаза глядят. Вдруг он увидел далеко-далеко в море парусную лодку. Эта лодка приблизилась к берегу и оказалось, что это не лодка, а большой корабль. Пристал корабль к берегу, бросил якорь, и из корабля на берег вышли люди. Увидев человека, они пошли к нему, а он, испугавшись неизвестных, бросился бежать. Но было поздно. Его тут же задержали, связали цепями по рукам и ногам и отправили на корабль. И тотчас корабль снялся с якоря, поднял паруса и отплыл от берега, словно команда корабля прибыла сюда только для того, чтобы забрать на борт человека падишаха. После недолгого спокойного плавания, поднялась буря. Могучие волны поднимали со дна морского песок и камни и обрушивал" их на корабль. А навстречу, раскрыв громадную пасть, плыло чудище морское, пожирающее корабли. Ужас охватил матросов. Поднялся крик, началась паника. Среди общего шума и гама кто-то из команды закричал, что можно спасти корабль, но одного человека надо отдать в жертву чудищу морскому, а иначе погибнут все. Посудили-порядили, кем пожертвовать, и решили бросить на съедение чудищу того человека, которого взяли на берегу. Схватили его и потащили к борту.
- Пощадите меня, - стал он просить матросов, - я ни в чем не виновен! Я буду помогать вам! Не бросайте меня в море! Пожалейте!
Но никто не хотел его слушать, и вот он уже летит в пасть чудищу морскому и, обращаясь в мыслях своих к аллаху, готовится к встрече с отцами своими. И в этот миг появился Абу-али-сина.
- О мой властелин, - обратился к нему с мольбой несчастный, - не ты ли причина моих бедствий? Так помоги же мне и спаси меня!
И сказал ему Абу-али-сина:
- Я спасу тебя от гибели. Но когда я буду просить у падишаха руки его дочери для моего сына, ты мне поможешь и, кроме того, никому никогда не расскажешь ничего о том, что ты видел и пережил.
Тысячу раз был согласен бедняга на такие условия. Абу-али-сина схватил его за руку и бросил в пасть чудищу морскому. До смерти испугался несчастный, решив, что мудрец обманул его, и зажмурил от страха глаза. А когда открыл их, то увидел, что стоит возле таза с водой и смотрит в воду. Несказанно удивившись всему виденному и пережитому, он вымолвил только: "О аллах, что за притча?" - и сел на свое место.
- Расскажи хоть ты нам, что ты видел, - спросил его падишах, но ничего не услышал в ответ.
Верный приближенный его никак не мог прийти в себя и понять, каким это образом за короткое время довелось ему столь много увидеть и пережить.
Рассердился падишах, обиделся он на людей дивана. Многие из них глядели в воду, но ни один не поведал о том, что видел, пережил. В чем же дело? К тому же каждый, кто смотрел в воду, отходил от таза похожим на цыпленка, вырвавшегося из когтей ястреба.
И тогда решил падишах сам посмотреть в воду. Он встал со своего места, подошел к тазу, заглянул в воду и… ничего не увидел. Повернувшись к Абу-али-сине, падишах сказал:
- Так здесь ничего, кроме воды, не видно…
- Смотри лучше, мой падишах, - отвечал Абу-али-сина.
Взглянул падишах попристальней и увидел себя в колодце безо всякой одежды, совершенно голым. А колодец глубокий, выше его роста, и ноги его дна не достают. Не хочется тонуть падишаху. Он то погрузится в воду, то вынырнет, а уцепиться не за что. Пытается падишах хоть какую-нибудь выбоину сделать в стенке колодца, да ничего у него не выходит. И снова он то погрузится с головой в воду, то вынырнет. Словно таракан в ведре пытался он зацепиться за стенки колодца, но все усилия были напрасными. Силы покидали его. Ему казалось, что уже целую вечность голодный и холодный он мается в колодце, глотая воду. А наверх маленькой звездочкой светилось отверстие колодца, И сказал падишах себе: "Здесь суждено мне погибнуть…" Страдая от беспомощности, он заплакал и вдруг увидел сквозь слезы, как на веревке в колодец спускается ведро. Падишах воспрянул духом, надежда на спасение, покинувшая было его, вернулась. "Благодарение аллаху!" - сказал падишах и ухватился крепко за ведро.
Человек, спустивший ведро за водой, решил, что оно полное, и стал поднимать его из колодца. Когда ведро появилось у верха колодца, человек увидел, что к ведру кто-то прицепился, и, испугавшись, выпустил ведро из рук. Кувыркаясь, падишах со стоном летел на дно колодца. А человек, приходивший за водой, побежал домой и обо всем рассказал своему хозяину. Хозяин, подумав, позвал еще людей, и все они направились к колодцу.
Беспомощный падишах барахтался в воде, то, погружаясь с головой, то, появляясь на поверхности. Увидев снова ведро, он крепко-накрепко в него вцепился. Вытянули люди ведро, а вместе с ним и голого человека. Видит падишах, что перед ним воины. Посмотрел по сторонам - еще воины. И сколько их - одному аллаху известно. А вокруг разноцветные царские шатры расставлены, и барабаны трещат, и трубы гудят, и такая громкая музыка раздается, что на девятом небе и то ее слышно. А поле, на котором расположилось войско, такой неоглядной ширины и длины, что за два дня не обойдешь.
"О, всемогущественный аллах! - воскликнул падишах, удивляясь всему увиденному. - И кому это только понадобилось собрать столько воинов в одном месте?"
Пытался падишах рассказать воинам, кто он и что с ним случилось, но странное дело - среди такого великого множества людей не нашлось ни одного, кто бы мог понять язык падишаха. Однако дали ему одежды, привели в богатый шатер, поставили перед ним еду. Поел падишах, утолил голод и одолел его сон, ведь не спал он целые сутки. Спит он в блаженстве и чувствует, что солнце слишком сильно пригревает, жжет, словно огонь. Решил он подвинуться в тень шатра, но, открыв глаза, увидел, что нет ни шатра, ни воинов. И подумал падишах с недоумением: "Словно муравьи, исчезло бесчисленное войско за короткий срок моего недолгого сна. И шатер кто-то незаметно разобрал, и даже циновки не осталось, на которой я лежал. Что происходит вокруг? Кто объяснит мне все это?"
А оглядевшись, увидел падишах, что кругом сгорела трава, потрескалась от жары земля, и находится он в такой раскаленной пустыне, что недолго и человеку в жаркое превратиться. И нет этой пустыне ни конца, ни края. Жалким заблудившимся путником бродил бедный падишах по пышащей полдневным жаром пустыне, и смерть казалась ему желанным избавлением от адских мук и страданий. Наконец, солнце, словно, сжалившись, зашло, и падишах вдохнул тронутый прохладой воздух. Но на душе его не стало легче. Кругом простиралась безжизненная пустыня, и нет рядом ни друга, ни птицы, ничего нет, кроме неописуемого страдания. И вспомнил падишах Абу-али-сину и пожалел, что перечил ему, и подумал: "Если бы я вырвался из этого ада, я бы исполнил любое его желание, я жил бы с ним в мире и ни в чем бы ему не возражал". Но нет хуже бесполезных дум. Понял падишах, что последние дни жизни суждено провести ему в пустыне смерти, что жестоко отомстил ему Абу-али-сина за нежелание отдать дочь в жены халвафрушу. А как подумал падишах, что после его смерти уже ничто не помешает халвафрушу жениться на его дочери, горькие слезы потекли ручьями из его очей. Но и о том подумал падишах, что под лежачий камень вода не течет, ночь не вечна, а утром снова взойдет солнце, и снова будет такое пекло, что шага не шагнешь. И пошел падишах искать местечко, где бы можно было укрыться от палящих лучей солнца. Но стояла непроглядная темень, что, как говорится, хоть глаз выколи.
И страшно стало падишаху от этой темноты, сердце его затрепетало от ужаса, в глазах появились кошмарные видения, а в ушах слышались жуткие звуки. Куда бы ни бросился падишах, видения не оставляли его. Неожиданно перед ним возник великан, которого и человеком-то трудно было назвать. На огромном безобразном лице молниями сверкали глаза, пышащая огнем пасть готова была вот-вот проглотить несчастного падишаха. Бросился падишах бежать, а великан за ним. Нагоняет он падишаха, и тот, обессиленный, потеряв надежду на спасение, готов был уже распроститься с жизнью, как вдруг увидел вдалеке два огонька, словно две мерцающие свечки. "Слава аллаху, - обрадовался падишах, - там, видимо, деревня", - и из последних сил побежал на огоньки. Тем временем приближался рассвет. Подбежал падишах к огонькам и оторопел: перед ним сидели два людоеда. "Вот и еда к нам сама пришла", - обрадовались оба и бросились на падишаха. Схватили они несчастного с двух сторон и стали рвать на части. "Это моя добыча, - говорит один людоед, - я его первый схватил". "Нет, это моя добыча, - говорит другой людоед, - и я ее тебе не уступлю". Началась между ними ссора, а потом и драка. Били друг друга людоеды, то один побеждает, то другой, обоим крепко досталось, и про падишаха забыли. А падишах, воспользовавшись их дракой, ускользнул из лап людоедов и ползком-ползком добрался до реденького леса. Стал он искать место по-тенистее, чтобы днем от солнца спрятаться и встретился в лесу с семиглавым чудовищем. Почуяло чудовище человека, подняло все свои головы, открыло жадно все свои пасти. А из пастей огонь пышит. Потемнело в глазах падишаха. "Нет мне спасения на этой земле, - подумал он. - От одной беды убежишь, сотня других навалится", - и слезы страдания омыли лицо его, а душа затвердела в безысходности.
На сухую траву попал огонь из пышащих пастей чудовища, и загорелась трава, образуя огненное море. До самого неба поднялось пламя пожарища огненной стеной отгородило падишаха от чудовища. Но пламя подбиралось к падишаху все ближе и ближе, и не было выхода из огня. Вот огонь уже опалил его бороду и усы, захватил одежду, обжег тело. Окончательно поверил падишах в неминуемую свою гибель и на грани жизни и смерти обратился с мольбой к аллаху. И в тот же миг показался из огня Абу-али-сина, и воскликнул из последних сил падишах: "Скорей, скорей помоги мне. О злой человек, зачем заставляешь ты страдать меня? Зачем шлешь несчастья на мою голову? Не будь же злым и бесчеловечным!"
И сказал Абу-али-сина, усмехнувшись:
- Ты столько раз смотрел смерти в глаза, столько раз стоял на краю гибели и терял всякую надежду на спасение, что должен понять цену жизни. Ты не хочешь отдать свою дочь в жены моему сыну, а ведь они любят друг друга. Разлучать влюбленных - это ли не зло, это ли не бесчеловечность? Я устал доказывать тебе это. Если ты добром согласишься на свадьбу, я обещаю тебе жизнь. Если же ты ничего не понял, то тебя ждет гибель, а дочь твоя все равно будет женой моего сына.
И взмолился падишах:
- О мудрец из мудрецов, будь великодушным! Сделай благое дело - спаси меня от гибели, освободи от страданий, я обещаю выполнить любое твое пожелание, клянусь аллахом!
Абу-али-сина держал наготове сосуд с водой. Эту воду он вылил на голову падишаха. Когда вода стекла с лица и падишах открыл глаза, он увидел себя во дворце стоявшим возле таза.
Все вокруг было так, словно ничего не произошло. Тяжело пошел падишах на свое место. Перед его глазами еще дрожали языки пламени, а борода хранила слезы падишаха. Он посмотрел на Абу-али-сину и увидел, что тот усмехается в усы.
Сел падишах, понурив голову, с трудом приходя в себя и приводя в порядок рассеянные мысли.
- О великий падишах, - обратился к нему первый из приближенных, - уж не женщиной ли ты был, посмотрев в зеркало воды?
- А может быть, черным бедуином? - спросил второй., Каждый из глядевших в воду судил по себе. Но молчал великий падишах, не удостоил он ответом своих верных слуг, словно обиделся на них. И решили все, что встретился падишах с тем, с чем никто не встречался, и принял страдания не меньше других.
А падишах, придя в себя и собравшись с мыслями, обратился к Абу-али-сине:
- О великомудрый философ, скажи, какую цель ты преследовал, ввергнув меня в пучину страданий? Зачем заставлял ты меня мучиться? Чего ты добиваешься!
Много упреков и обид высказал рассерженный падл шах Абу-али-сине.
И сказал Абу-али-сина:
- О благодетель, я не подвергал тебя никаким страданиям. Ты подошел к тазу и смотрел в воду. Часа не прошло, как ты сел на место. Люди дивана могут подтвердить, что я говорю правду.
И сказали люди дивана:
- Великий падишах, ты действительно смотрел в таз с водой. И часу не прошло, как ты сел на место.
Воскликнул падишах:
- О чудо! Вы говорите, и часу не прошло, а я шесть дней страдал в непрестанных мучениях - то в колодце, то в пустыне, был на волоске от смерти, стоял на краю гибели…
И падишах рассказал обо всем, что с ним приключилось.
Поразились люди дивана, услышав историю падишаха. И сказал Абу-али-сина:
- Мой властелин! Я пред тобою явил свое искусство, показал, на что способна мудрость. Ты сам убедился, что это - не пустое хвастовство. Слава аллаху! Это он помог мне овладеть многими науками. Ты не смотри, великий падишах, взглядом, полным зла, ненависти и вражды на дервиша, что стоит пред тобою. Довольно ненужных страданий. Вспомни о своей клятве и по велению аллаха отдай в жены сыну моему свою дочь. Гордыня - от шайтана. Умерь ее, и не надо говорить: я - богатый, он - бедный.
О многом переговорили между собой падишах и мудрец, и, примирившись, сказал падишах:
- Хорошо, я согласен отдать свою дочь в жены твоему сыну. Но к свадьбе приступим чуть позже - надо мне и в себя прийти окончательно и поразмыслить обо всем хорошенько.
Успокоенный таким ответом, Абу-али-сина поспешил домой. Возвратился он в дом и видит - сидит халвафруш и плачет.
- Что с тобой, мой любезный сын? - спросил его Абу-али-сина. - Не горюй, ибо жив твой учитель, и любое твое желание будет тотчас исполнено.
Он утешал плачущего юношу, а халвафруш, упав к ногам Абу-али-сины, каялся:
- О величайший из учителей, опора моей жизни! Сколько трудных минут пережил ты из-за меня, недостойного твоей благосклонности! Прости меня! Отныне я остудил сердце свое, отринул от него любовь, и тебе больше не придется принимать из-за нее страдания и унижения.
И сказал Абу-али-сина:
- Не обманывай себя, юноша. Знай, я не успокоюсь, пока дочь падишаха не станет твоею женой. Потерпи еще немного. Отрешись от всех дел и отдохни.
А в это время падишах после разговора с Абу-али-синой велел удалиться всем людям дивана. Оставшись наедине, он снова обдумал все приключившееся с ним и пригласил Абульхариса:
- О всезнающий мудрец! Дорого стоило мне заполучить тебя из Багдада, но была у меня одна беда, а стало - десять. Ты сделал меня посмешищем. По твоему совету я отправил в Индию посла, и поделом посмеялся над нами падишах Индии. Из-за тебя надо мной смеются все люди. Да и тебе досталось вместе с нами пережить много неприятного. Испугавшись дервиша, ты назвался его родным братом, но что-то не верится в это. Тяжелая предо мной задача. Уж просил бы мудрец дочь мою себе в жены - для меня было бы гораздо приятней иметь зятем непревзойденного знатока всяких наук, и от людского злословья мы были бы ограждены. Народ сказал бы: "Хорошо сделал падишах, отдав свою дочь в жены мудрецу>. И я был бы спокоен. Но после всех страданий, которые довелось мне пережить, отдать свою дочь в жены нищему мальчишке-халвафрушу, - нет, это выше моих сил! И ты ничем не можешь мне помочь…
Много горьких слов услышал от падишаха Абульхарис прежде, чем получил возможность ответить:
- О мой падишах, ты сказал, что отдал бы свою дочь в жены мудрецу, непревзойденному знатоку всяких наук, считая его достойным мужем дочери падишаха. Так скажи ему об этом, и он с помощью волшебной силы сделает халвафруша богатым и даст ему занятие, достойное мужа дочери падишаха. Он может наделить его и войском. И тогда ты отдашь за юношу свою дочь. Таков мой совет. С Абу-али-синой можно договориться только добром, ибо нет спасения от его справедливого гнева, даже если за тебя вступится весь мир.