Финдкоем вскормила меня, а Конал Кернах воитель возлюбленным братом моим был молочным. Катбад прекрасноликий обучал меня ради матери моей, Дехтире, так что стал я искусен в друидическом знании и сведущ в тайной мудрости. Все улады растили меня – возницы и колесничные бойцы, короли и первейшие певцы, и стал я любимцем собраний и воинств, и равно стою за честь каждого. Воистину я свободен, и мое право на это дано мне Лугом от Эхтре Быстрой Дехтире до Сид Бруга.
– А ты, о, девушка, – сказал Кухулин, – как воспитывалась в Садах Луга?
– Воспитали меня, – ответила Эмер, – в обычаях фениев, в законном поведении, в чистоте, в королевском достоинстве и благонравии, так что славлюсь я честью и нравами среди стай коровосхожих женщин Ирландии.
– Воистину достославны эти обычаи, о, девушка, – сказал Кухулин, – и раз так, то почему бы не соединиться нам? До сего дня не встречал я женщины, которой были бы по силам беседа и встреча со мной.
– Хочу спросить у тебя, – сказала Эмер, – была ли у тебя супруга?
– Воистину, нет, – ответил Кухулин.
– Не подобает мне выбирать мужа, – сказала девушка, – прежде чем не выйдет замуж моя старшая сестра, Фиал, дочь Форгала, что видишь ты подле меня. Велико ее искусство во всякой ручной работе.
– Не ее полюбил я, о девушка, – сказал Кухулин, – да и невозможно это, ибо до меня знала она уже мужчину. Слышал я, что она та самая девушка, которая была с Кайрпре Ниафером.
Так говорили они, и вдруг взглянул Кухулин на грудь девушки, что виднелась в вырезе ее рубахи. И тогда сказал он:
– Прекрасна эта равнина, равнина вне ярма!
А девушка ответила Кухулину такими словами:
– Не войти на эту равнину тому, кто не поразит сто воинов у каждого брода от Ат Скене Менд на Олбине до Банкуинг Бреа Фейдельма.
– Прекрасна эта равнина, равнина вне ярма! – снова сказал Кухулин.
– Не войти на нее тому, – отвечала девушка, – кто не сумеет совершить подвига и поразить трижды девять мужей с одного удара, да так, чтобы оставить в живых по одному из каждой девятки.
– Прекрасна эта равнина, равнина вне ярма! – сказал Кухулин.
– Не войти на нее тому, кто не бьется на поединке с Бенн Суаном, сыном Роскмилка от Самайна до Имболка, от Имболка до Бельтана и от Бельтана снова до зимы.
– Как ты сказала, так и сделаю, – молвил Кухулин.
– Тогда я согласна на твое предложение, принимаю его и исполню, – сказала Эмер. – Скажи мне еще, из какого ты рода?
– Я племянник мужа, что уходит к камням Росс Бодб, -ответил Кухулин.
– Как же тебя зовут? – спросила Эмер.
– Я герой чумы, поражающей псов, – ответил Кухулин.
После этих учтивых слов удалился от них Кухулин, и в тот день они больше не беседовали. Когда же ехал Кухулин через Брегу, Лаэг, возничий, спросил его:
– Ответь мне, что значили те слова, что слышал я от тебя и девушки?
– Разве не знаешь ты, – ответил Кухулин, – что приехал я свататься к ней? Оттого говорили мы так, чтобы не поняли нас другие девушки. Ведь узнай обо всем Форгал, не получили бы мы его согласия.
Пустился в дорогу Кухулин и, говоря с возницей, принялся объяснять ему все, что он называл.
– Когда сказал я Интиде Эмна на ее вопрос, откуда приехал я, то это все равно, что ответить – из Эмайн Махи. От Махи, дочери Санрита, сына Имбарта, жены Крунху, получила она свое имя. Состязалась Маха в беге с двумя кобылами короля и, победив их, разрешилась от бремени мальчиком и девочкой. От этих близнецов и название Эмайн, а от имени Махи и говорится Эмайн на равнине Махи.
А еще повествуется о том, как произошло имя Эмайн Маха в таком рассказе.
Некогда правили Ирландией три короля из уладов. Звали их Диторба, сын Димана из Уснех Миде, Аэд Руад, сын Бадуйрна, сына Аргетмала из Тир Аэда, Кимбает, сын Финтана, сына Аргетмора из Финдабайр Маг Инис.
Воспитал Кимбаета Угайне Мор, сын Экдаха Буадаха. Уговорились они, что каждый из них станет править по семь лет. Три раза по семь человек поручились за это: семь друидов, семь филидов и семь вождей. Семь друидов, дабы связать их магическими заклятьями, семь филидов, дабы возвести на них позор и поношение, семь вождей, дабы изранить и убить их, коли не оставит один из них власть через семь лет, сохранив правду короля: урожай желудей каждый год, краски всякого цвета, ни одной смерти женщины в родах.
Три раза получал власть каждый из них, то есть всего правили они шестьдесят три года. Первым из всех умер Аэд Руад – он утонул в Эсс Руад, и тело его перенесли в сид. Отсюда и название Сид Аэда и Эсс Руад. Не осталось у него иного потомства, кроме дочери по имени Маха Рыжеволосая. Когда настало время, попросила она власть для себя. Но сказали Кимбает и Диторба, что не годится отдавать королевскую власть женщине. И тогда случилось между ними сражение, и досталась в нем победа Махе. Семь лет после того правила она страной. Между тем, умер Диторба в Коранд. Было у него пять славных сыновей: Брас, Боэт, Бедах, Уалах, Борхас, что потребовали себе власти. И ответила им Маха, что не отдаст власти, ибо не по поручительству добыла ее, но на поле битвы. Сразились тогда сыновья Диторба с Махой, и победила Маха, истребив многих. Сыновей же Диторба отослала она в пустынные места Коннахта. Потом взяла Маха в мужья Кимбаета, дабы стать предводительницей его войска. После того, как соединились Кимбает и Маха, отправилась она в Коннахт проведать сыновей Диторба. Прикинулась Маха прокаженной, покрыв лицо месивом из ржи и торфа. Увидела она сыновей Диторба у Байрен Коннахт, когда жарили они кабана на огне. Принялись братья расспрашивать женщину, а она отвечала им. Потом дали они ей поесть у огня. И сказал одни из сыновей:
– Воистину прекрасны глаза этой старухи. Соединимся с ней!
Отвела его Маха в лес и, одолев силой, оставила там. Затем воротилась она к огню.
– Где муж, что ушел с тобой? – спросили братья.
– Стыдно ему возвращаться к вам после того, как сблизился он с прокаженной, – ответила им Маха.
– Нет здесь стыда, – сказали тогда братья, – ибо все мы сделаем также.
Потом каждый из них отвел ее в лес. Силою всех одолела она и, связав одним ремнем, отвела к уладам. И сказали улады, что должно убить их.
– Нет, – отвечала им Маха, – ибо это будет против правды короля. Лучше сделаем их невольниками, и пусть построят они вокруг меня крепость, которая станет навеки столицей уладов.
И тогда очертила Маха границы крепости пряжкой, что была приколота у нее у шеи. Отсюда и пошло название Эмайн, иначе "пряжка шеи или пряжка вокруг шеи Махи". Отсюда и Эмайн Маха.
Так ехал Кухулин своей дорогой, и к ночи прибыл в Эмайн. Между тем, дочери владельцев земель, что были вместе с Эмер, рассказали своим отцам о юноше, который приезжал на прекрасной колеснице и о разговоре, что случился у него с Эмер. Сказали они, что не поняли из него ни слова, и что уехал затем юноша прямо на север по Маг Брег. И обо всем, что услышали, рассказали те владельцы земель самому Форгалу.
– Воистину, – молвил Форгал, – это оборотень из Эмайн Махи приезжал поговорить с Эмер, и девушка полюбила его. Вот о чем говорил каждый из них. Но не будет им от того пользы, ибо я помешаю им.
После этого отправился Форгал в Эмайн Маху, переодевшись в чужеземное платье. Прикинулся он посланцем короля галлов, что пришел к Конхобару поговорить о золоте, ценных вещах и самых лучших напитках. И было их трое мужей. С великими почестями приветствовали их в Эмайн. Когда же на третий день отослал Форгал своих людей и остался одни, принялись улады восхвалять перед ним Кухулина, Копала и других колесничных бойцов из уладов. И говорил Форгал, что поистине все это правда и велики подвиги, о которых он слышал. И все же, – говорил он, – если бы Кухулин отправился в Шотландию к Домналу Милдемалу, то от того возвеличилось бы его боевое искусство, а если бы довелось ему побывать у Скатах, дабы обучиться боевым приемам, то превзошел бы он великих бойцов всей Европы.
И оттого предлагал это Форгал Кухулину, чтобы тот не вернулся назад. Ибо думал Форгал, что если случится Кухулину сойтись с его дочерью, то грозит ему гибель от буйства и дикого нрава воина, что прославился этим.
Согласился Кухулин отправиться в путь, а Форгал обязался доставить ему припасов, если выступит Кухулин в назначенное время. Потом воротился Форгал к себе, отрядил воина, дабы узнал он, исполнено ли дело, о котором договорились. Кухулин же отправился в путь с Лоэгайре Буадахом и Конхобаром, хотя иные считают, что был с ними еще Конал Кернах.
Выбрал Кухулин дорогу через Брегу, чтобы повидаться с девушкой. Рассказал он ей о своем путешествии на корабле, а девушка поведала ему о том, что сам Форгал побывал в Эмайн и предложил Кухулину выучиться боевым приемам, чтобы вовек не встретиться ему с Эмер. И наказала ему девушка быть настороже, дабы не погиб он, какой бы путь ни избрал. Поклялся тогда каждый из них хранить верность другому, если только смерть не заставит кого-то покинуть другого. Повелел каждый из них другому хранить их дружбу, и отправился Кухулин в Шотландию.
Когда же пришли они к Домналу, научил он их, как раздувать мехи через четырехугольный камень. До того им приходилось стараться, что пятки их начинали чернеть или синеть. Потом научил он воинов взбираться по воткнутому копью до самого наконечника и стоять на нем. Между тем, полюбила Кухулина дочь Домнала. Имя ее было Дорнола. Воистину ужасен был ее облик. Огромны были ее колени, пятки были вывернуты вперед, а носки назад. Громадные серо-черные глаза были у нее на лице. Непомерен был лоб девушки, а само лицо, чернее чаши смолы. Грубые ярко-рыжие волосы были уложены в косы вокруг ее головы. Отказался Кухулин разделить ее ложе, и тогда поклялась девушка отомстить ему за это. Сказал Домнал Кухулину, что не закончено будет его обучение, если не побывает он на севере у Скатах. И отправились тогда в путь все четверо: Кухулин, Конхобар, правитель Эмайн, Конал Кернах и Лоэгайре Буадах. И тут вдруг словно встала у них перед глазами Эмайн Маха. Не смогли снести этого Конхобар, Конал и Лоэгайре. Дочь Домнала наслала на них это видение, дабы разлучить Кухулина с его товарищами и сгубить его.
Другие считают, что наслал это видение сам Форгал, дабы все они воротились назад, и не исполнил Кухулин того, что обещал ему в Эмайн. Позором тогда покрыл бы себя Кухулин. А если все же отправился бы он дальше, дабы выучиться искусным боевым приемам, то вернее нашел бы свою погибель в одиночку.
Ушел тогда от них Кухулин по своей собственной воле и отправился в путь по незнакомой дороге, ибо воистину велика была над ним власть девушки. Между тем, охватила его печаль, что расстался он со своими товарищами. Так шел Кухулин через Шотландию измученный и грустный от того, что покинули его товарищи, и не ведал, куда идти, чтобы разыскать Скатах. Но когда расставался он со своими друзьями, то пообещал, что не вернется в Эмайн, пока не найдет Скатах или свою погибель. Так шел он дальше, и овладели Кухулином растерянность и неведение.
Вдруг увидел Кухулин, что приближается к нему огромный ужасающий зверь, похожий на льва. Зверь следил за юношей, но не наносил ему раны. И куда бы ни шел Кухулин, зверь направлялся за ним и подставлял ему бок. Прыгнул тогда Кухулин прямо на загривок зверя. Не направлял его Кухулин, но позволял идти, куда тот пожелает. Четыре дня шли они так, пока не добрались до обитаемых земель, где увидел Кухулин забавляющихся юношей. Очень удивились они, что дикий зверь находится в услужении человека. Тогда сошел Кухулин на землю, распрощался со зверем, и тот удалился.
Кухулин же направился вперед и вскоре приблизился к большому дому, стоящему на просторной равнине. Вышла из того дома прекрасная на вид девушка и обратилась к Кухулину, дабы приветствовать его.
– Добро пожаловать, о Кухулин! – сказала она. Тогда спросил ее Кухулин, откуда знает она его имя.
– Были мы оба с тобой, – ответила девушка, – любимыми воспитанниками из числа тех, что обучались сладкозвучному пению у Ульбекана Сакса.
Потом принесла она Кухулину еды и питья, и он, отведав всего этого, отправился дальше.
По пути встретил он славного воина, который первым приветствовал Кухулина. Заговорили они между собой, и спросил Кухулин, не знает ли чего воин о крепости Скатах. Предостерег его юноша от дороги через Маг Добайл, что лежала перед ним. И такова была та равнина, что половина ее не отпускала человека – приставали к ней его ноги. Вторая же половина поднимала человека, так что мог он идти лишь по верхушкам травы. Дал Кухулину воин колесо и сказал, чтобы шел он за ним по первой половине. Потом дал он Кухулину яблоко и велел следовать за ним, покуда не перейдет он второй половины. Так должен был Кухулин миновать эту равнину.
И еще сказал юный воин, что дальше встретит Кухулин огромную долину, через которую ведет узкая тропа, полная чудовищных зверей, которых наслал Форгал, дабы погубить его. Идет дальше путь к дому Скатах через гору ужасающей высоты.
Потом распрощались друг с другом Кухулин и юноша, имя которого было Эоху Бархе.
Прошел Кухулин по указанному пути через Маг Добайл и через Глен Гайбтех так, как научил его юноша. И наконец привела его дорога к лагерю, где жили воспитанники Скатах. Спросил у них Кухулин, где разыскать ее саму.
– На том вот острове, – ответили ему.
– Какая дорога ведет туда? – спросил Кухулин.
– Через Мост Лезвия – ответили они, – и одолеет его лишь тот, кто способен на славные подвиги. Ибо вот каков он: по концам низок, а в середине высок. Стоит лишь ступить на один его конец, как другой поднимается и отбрасывает назад.
Трижды пытался Кухулин вступить на мост и перейти его, но воистину никак не мог этого сделать. Тогда исказился Кухулин, подошел к мосту и, совершив прыжок лосося, вскочил прямо на его середину. Не успел еще конец моста приподняться, как Кухулин уже оказался на том берегу. Подошел Кухулин к крепости и древком своего копья ударил в дверь так, что пробил ее насквозь. Сказали об этом Скатах.
– Воистину, – сказала Скатах, – лишь достославный воин мог совершить это. Послала она свою дочь навстречу пришельцу. Вышла тогда к Кухулину Уатах, дочь Скатах. Увидела она его, но ничего не сказала, ибо велика была красота того, кто стоял перед ней. Вернулась она туда, где была ее мать и принялась восхвалять воина, которого видела.
– Вижу я, что приглянулся тебе этот человек, – сказала мать.
– Воистину, это так и есть, – сказала Уатах. – Этой ночью он будет рядом со мною в моей постели.
– Не возражаю, – ответила Скатах, – если таково твое желание.
Потом принесла Уатах Кухулину воды и пищи и принялась прислуживать ему со всякой любезностью. Вдруг ударил ее Кухулин и сломал Уатах палец. Закричала Уатах, и сбежались тут все обитатели дома, чтобы защитить ее. Выступил вперед воин из слуг Скатах по имени Кохар Круибне. Задумал он проучить Кухулина, но не ожидал встретить столь искусного в сражении воина, и пал от его руки. Отрубил ему Кухулин голову. Оттого опечалилась Скатах, но сказал ей Кухулин, что на положенный срок возьмет на себя все обязательства и работу, что исполнял убитый им воин.
На третий день дала девушка совет Кухулину и сказала, что если пришел он обучиться воинскому искусству, то пусть отправится туда, где Скатах обучает своих двух сыновей – Куара и Кета. Велела она Кухулину геройским прыжком лосося перенестись в тисовую рощу и, приставив меч к телу Скатах между двух грудей, потребовать исполнения трех дел: обучения боевому искусству без всякой утайки, разрешения мне соединиться с тобою за должный выкуп и предсказания всего, что случится с тобой, ибо она провидица.
Отправился тогда Кухулин туда, где была Скатах. Вынул он свой меч, приставил его острие к груди Скатах там, где было сердце и молвил:
– Смерть тебе!
– Три зрачка, за то, что сохранишь мне жизнь, – сказала Скатах.
– Принимаю, – ответил Кухулин.
Обязал он ее выполнить то, что сказала.
Так жил Кухулин с Уатах и обучался военным приемам у Скатах.