В этом же году в сентябре я снова поехал в Париж и в ноябре, в день св. Екатерины, оказался на поле битвы – близ Ипра во Фландрии, где французский король дал сражение фламандцам, а именно гражданам Гента; и был военачальником у фламандцев Филипп Артевельде. Фламандцев было 40 тысяч вооруженных, а со стороны короля было нас до 10 тысяч; и сражение началось в пешем строю на восходе солнца. И тут явилось чудо, ибо был такой густой туман, что свет еле был виден, а наше войско было разделено на три отряда, и король приказал поднять знамя, которое они называют "орифламма"; каковое знамя, говорят, получили они еще в древности чудом божественного произволения; и, когда орифламма была развернута, внезапно туман рассеялся, и с лучами солнца все отряды увидели друг друга. И битву начал первый наш отряд под водительством коннетабля Франции, напавший на указанных фламандцев, которые все были построены в один отряд. Сражение продолжалось в течение двух часов, и в конце концов фламандцы были разбиты указанным отрядом коннетабля; и, не желая брать пленных, всех их убивали. Там нашли свою смерть, как было подсчитано после битвы, 27 500 человек. Выиграв это сражение, пошли мы без остановок в Куртре, у которого такая же большая округа, как у Прато, и после захвата города все там было подвергнуто разграблению и огню в отмщение за одну давнишнюю битву, где фламандцы победили французов, как об этом упоминает хроника Филиппо Виллани, когда здесь было убито большое число французских рыцарей. И после этого король вместе со своим победоносным воинством направился в Париж.
Но до того, как описать вступление короля в Париж, я напишу о причине, почему произошло вышеназванное сражение. В 1381 году население Гента взбунтовалось против своего синьора, графа Фландрского, который был отцом герцогини Бургундской. Они отправились войском в Брюгге и, взяв его, изгнали оттуда указанного графа, ограбили и убили всех его служащих и подобным же образом поступили во многих других городах и землях, которые захвачены были ими во Фландрии; а предводителем их был упомянутый выше Филипп Артевельде. И число фламандцев, восставших против своего синьора, увеличилось, и послали они тайных послов к населению Руана и Парижа, побуждая их также поступить с их синьорами и обещая им помощь и поддержку. Поэтому оба указанных города восстали против короля Франции, и начал восстание в Париже "тощий народ", и восстание это начала одна торговка на площади, которую сборщик налогов хотел оштрафовать за неуплату габеллы на фрукты и травы, которые та продавала. Она начала кричать: "Долой габеллу", т. е. налоги. И весь народ поднялся, и все побежали к домам сборщиков габеллы, разграбили их и поубивали. И, поскольку весь этот тощий народ был без оружия, один из них направил их к новому замку, где еще мессер Бертран Дюгеклен, тогда бывший коннетаблем Франции, велел хранить 3000 налитых свинцом палиц, что сделал он, готовясь к сражению, которое предполагал дать англичанам.
Народ разбил топорами двери башни, где лежали упомянутые палицы, каковые стали с тех пор называться "молоточками", и, захватив указанные "молоточки", разбежался по всему Парижу, грабя дома королевских служащих и многих из них убивая. Жирный народ, т. е. все добрые граждане, называемые боргьези, опасаясь, что указанный тощий народ, который себя прозвал майотенами и был таким же, как наши чомпи, завладевшие Флоренцией, начнет грабить и их, вооружился и стал настолько сильным, что указанные майотены согласились повиноваться ему.
Итак, они приняли меры, чтобы управлять народом, и продолжали сами восстание против королевских синьоров. Поэтому король и его приближенные удалились в Венсенский лес и стали там держать совет. И для того, чтобы все королевство не взбунтовалось, решили, что король пошлет за всеми своими баронами, рыцарями и оруженосцами королевства, чтобы те явились к нему со всеми своими силами и следовали за ним туда, куда он захочет отправиться.
И после того, как король несколько раз обращался к ним с просьбами и приказами, столь строгими, сколь он только мог, явились к нему только те, каковых я упомянул выше как участвовавших в сражении.
А в следующем году, т. е. в 1383, хорошо оправдалась поговорка, которую любят повторять многие дурные люди, которые говорят: "Да здравствует побеждающий!"; ибо после того, как король одержал победу в упомянутой битве и на следующий год объявил приказ идти против англичан, которые вторглись во Фландрию, о чем скажу я позже, то в ответ на его приказ явилось около 10 тысяч рыцарей и более 16 тысяч пеших, и в войске считалось 200 тысяч коней или даже более; правда, пришло туда по дружбе много немецких рыцарей.
Вернемся теперь к возвращению короля в его взбунтовавшийся Париж. Вечером он вступил в Сен Дени, а утром, как в вышеописанной битве, выступил с тремя отрядами, узнав о чем, парижские горожане решили пойти навстречу королю и просить прощения. Явилось их 500 человек из самых видных, и в присутствии короля все пали на колени, испрашивая прощения.
Король сказал: "Возвращайтесь в Париж и, когда я буду заседать там, где вершится правосудие, приходите и просите и получите по заслугам". И, когда король был близко от Парижа, на расстоянии полумили, все рыцари, и оруженосцы, и солдаты разделились на три отряда и спешились, за исключением короля и его родственников, которые в составе второго отряда въехали на лошадях; все же остальные вошли в пешем строю, но со шлемами на головах, так как опасались предательства.
Мы отправились к главному дворцу, и король, сойдя с коня, объявил указ о том, чтобы каждый горожанин, т. е. подлинный боргьезе, под угрозой виселицы, принес бы до захода солнца все свое оружие, предназначенное как для нападения, так и для защиты, в большую и красивую крепость – жилище короля в Париже; каковой приказ был быстро и точно выполнен. И приказал король, чтобы все городские цепи были сняты и убраны прочь, – это было исполнено. И я видел, как один королевский воин попросил отдать ему эти цепи в дар. Король, который никогда не говорил "нет" в ответ на то, о чем его просили, сказал, что согласен, чтобы они принадлежали ему; тогда казалось, что дар этот не представляет большой ценности, но потом я увидел и узнал, что названный воин выручил за эти цепи около 10 тысяч золотых франков.
Около сорока горожан и майотенов – из тех, кто был во главе бунта против короля, были схвачены и на рыночной площади Аль им отрубили головы; и, совершив это наказание, король простил всех других, оскорбивших его, но велел созвать всех горожан и богатых торговцев и приказал наложить на них налог, который они должны были заплатить соответственно своим возможностям. Они были обложены налогом в 10 тысяч и больше, а многие, еще сверх того, – по 2000 франков; эти деньги они должны были выплатить синьорам и баронам, которые вместе с ним участвовали в битве. Но я видел, как герцог Бурбонский, в пользу которого король определил столько налогоплательщиков, что сумма достигла почти 40 тысяч франков, принял от короля этот дар, но на другой день велел передать всем, приписанным к нему налогоплательщикам, что он избавляет их от этого долга, и на этом с ними покончил. Все же другие синьоры заставили уплатить себе то, что было повелено королем, так что сумма налога поднялась до 500 тысяч франков. И после этого в месяце январе 1382 года успокоилась страна и начались празднества, джостры, танцы и игры.
В месяце феврале Бернардо ди Чино дал своему племяннику Чино две сотни золотых франков и столько жемчуга и драгоценностей, что это составило еще около трех тысяч франков золотом. И пожелал он, чтобы указанный Чино и я поехали в Голландию, чтобы продать указанные драгоценности герцогу Альберту Баварскому или использовать их в игре. Мы вместе доехали до Гааги в Голландии и там нашли упомянутого герцога, который не захотел ни купить эти жемчуга и драгоценности, ни играть на них. Указанные выше две сотни франков мы потратили на расходы и игру и вернулись в Париж, где и отдали Бернардо его жемчуга и драгоценности в апреле месяце 1383 года.
В этом году англичане вторглись во Францию, а именно в пределы Пикардии, пограничные с Фландрией, и было их около 10 тысяч воинов, как лучников, так и рыцарей, и они уже захватили много богатых земель Фландрии; узнав об этом, король Франции призвал синьоров, баронов, рыцарей и оруженосцев французского королевства и в августе месяце вышел в поход. У него было 200 тысяч всадников, среди которых было 10 тысяч рыцарей Золотой Шпоры, о чем уже выше было упомянуто. Желая принять участие в столь важных событиях, я объединился с одним лукканцем и одним сьенцем, и, приобретя за свой счет 36 лошадей и хорошо вооружившись, мы отправились в это войско под знамя и водительство герцога Бургундского, где нас было 20 тысяч всадников. Когда указанное войско дошло до богатого города, называемого Берг, где внутри находилась часть английского воинства, король по прибытии сразу же велел выровнять вокруг землю, чтобы на следующий же день дать сражение. В середине ночи между англичанами, которые хотели бежать, и местными жителями, которые этого не хотели, началась стычка с большим смертоубийством с обеих сторон, и в конце концов все англичане и местные жители, кто смог, перед началом дня бежали. А когда наступил день, мы вплотную приступили к стенам, и, разбив ворота, не встречая сопротивления, вошли, и там увидели, что большая часть домов уничтожена пламенем и большое число англичан и местных жителей убиты. Я видел там зрелище весьма ужасное и жестокое, а именно видел, как одна женщина, которая, судя по одежде, казалась зажиточной, с двухлетним младенцем на руках, с другим – трехлетним, уцепившимся за ее шею, и держа третьего лет пяти за руку, сидела у дверей дома, охваченного сильным огнем; ее заставили подняться и оттащили подальше от дома, чтобы уберечь ее и детей, но как только ее оставили там, куда увели, она со всеми тремя детьми вдруг вбежала в дверь того дома, откуда уже вырывались большие языки пламени, и увидел я, как она и эти дети сгорели внутри дома, и в конце концов весь город сгорел и был разрушен.
Весь этот день мы простояли здесь лагерем, а на следующий день пошли дальше вперед; убегая от нас, враг оставлял одну местность за другой. Примерно в час заката мы пришли к большому замку, где укрылись англичане; место это называлось Альберго, и здесь внезапно, с разных сторон, разгорелась битва, и, когда мы стали забрасывать внутрь за стены огненные петарды, замок загорелся, и упомянутые англичане стали по-настоящему сражаться, калеча и поражая стрелами большое число наших людей. И длилось сражение до первого часа ночи, и было это в субботу. Мы отступили с большими потерями и малой честью, и во время отступления я отбился от моих товарищей и от других нескольких родственников, которые участвовали в этом приступе, и всю ночь не мог их найти; правда, что искал я мало, будучи до смерти утомлен, свалился в какой-то ров и пролежал там до света.
Утром в воскресенье герцог Бретонский, который был там с 20 тысячами всадников на службе короля, заключил с разрешения короля договор с англичанами, и они согласились уйти отсюда с тем, что могут унести, и обещали вернуться в Англию на этот раз; и, действительно, ушли на следующий день и очистили Фландрию. Поэтому и король вернулся во Францию в Париж и отпустил людей из отрядов синьоров, а самих синьоров задержал в Париже, чтобы устроить праздник, и т. д.
1383. В указанный 1383 год в феврале месяце я отправился в Брюссель и затем в Голландию, чтобы посетить там герцога Альберта,и возвратившись в Париж, нашел там моего брата Франческо, который приехал из Флоренции; и все это лето я прожил в Париже, не отлучаясь, как и зиму 1384 года, а в мае месяце 1385 года вернулся во Флоренцию и затем в октябре снова вернулся в Париж, взяв с собой Берто делла Фонте; затем в 1386 году в месяце мае я опять уехал во Флоренцию, а в сентябре вновь оказался я в Париже и узнал, что король отправился во Фландрию с большим войском и там, в Эклюзе, готовит корабли, чтобы плыть в Англию. Франческо, Берто и я решили поехать к королю и поехали, хорошо вооружившись, на добрых конях, с желанием отправиться вместе с королем. Приехав в Брюгге, я нашел там того лукканца, который был моим товарищем в большом войске, и вместе с ним и с другим лукканцем вошел в компанию и зафрахтовал хороший корабль в Эклюзе, где находился король со всем своим войском, чтобы плыть в Англию; и заметьте, что в том порту я видел 12 сотен кораблей, из которых 600 – парусники со смотровыми башенками. И так провели мы в Эклюзе вместе со всем войском около пятнадцати дней, ожидая благоприятного моря и ветра. Король созвал на совет всех судовладельцев и сведущих кормчих и спросил у них, что, по их мнению, следует делать; и поскольку приближался уже конец ноября, они сомневались, что можно будет переплыть [море] с таким большим числом кораблей, говоря: "Если мы окажемся в бурном море при встречном ветре, суда могут столкнуться друг с другом, поворачиваясь, и многие из них погибнут". Поэтому король и синьоры его совета приняли во внимание суждение судовладельцев и кормчих, и мы вернулись во Францию.
Во время нашего пребывания в Эклюзе я одолжил графу Савойскому около 500 франков золотом для игры и потом в Брюгге дал в долг 200, уже вне игры, и потом еще в Аррасе одолжил ему 400 золотых франков, чтобы он мог оплатить свои расходы, и так в течение всего пути до самого Парижа много раз оказывал ему подобные же услуги, так что, когда мы достигли Парижа, он был мне должен около 2000 франков; он провел в Париже всю эту весну, и, когда оттуда уезжал, я одолжил ему 1500 золотых франков, так что всего вышло, что я одолжил ему 3500 франков. По его предложению отправил я с ним в Савойю одного человека, с которым он обещал отослать мне свой долг; однако не прислал и сам установил себе отсрочку; в конце срока я отправился к нему и провел там более месяца, и в конце концов он получил у меня новую отсрочку на шесть месяцев.