- Изборник: Сборник произведений литературы древней Руси 36 стр.


Утру же бывшю, видѣ Филипъ отроча, еже роди Алумпиа, и рече: "Мыслилъ есмь не кръмити его, яко не от мене ся есть родилъ, но понеже вижу, яко сѣмя есть божие, рожество же его боле всего мира, да кръмимъ си будеть за память умръшаго ми отрока, родившаго ми ся от пръвыя жены. И да наречется Александръ". И тако рекшю Филипу, всяко прилежание творяху отрочяти, и възложивши вѣнець на главу его, поводиша и́ по всей Макидонии и по всей области его. Възмогшу же Александру, не подобенъ бяше образомъ къ Филиппу, ни къ своей матери Алумпиадѣ, ни къ отцу своему, но своимъ украшенъ образомъ. Образъ убо имяше человѣческыи, гриву же лвову, очима же розноокъ: десное убо долу зряше, шюее же зекро. Зуби же его остри, акы змиевы. Подобье же имяше лвово, скоръ, яснъ же бяше. По л ѣтѣхъ же възрастѣ, начя ся учити. Бѣ же ему кръмилица - сестра Мелантова, пестунь же и кормилець - Леонидъ, учитель же книгамъ - Полуникъ, гудению же - Леукипъ, землемѣрию - Мелепъ, мудростнымъ же словомъ - Аксиаменикъ, философии же - Аристотелисъ, брань творити - воевода. Александръ же всякому наказанию научився, и звѣздный законъ. Отпущаем же от учениа домови, учяше дѣти, с ними же учяшеся, да ся биють, раздѣлившеся, и самъ творяше брани ту. Егда же узряше другую страну побѣжаему сущю, преходяше на ту страну и помогаше имъ, и одолѣваху, и явѣ бяше, яко того бѣаше побѣда. Сице же Александръ кормимъ бяше. И съ воины на поле хожаше учится воинскому чину и, с коньныкы примѣшаяся, учяшеся ездити.

Когда же настало утро, увидел Филипп отрока, рожденного Олимпиадой, и сказал: "Не хотел я воспитывать его, ибо не мой это сын, но так как вижу, что это божественное семя и рождения такого не бывало в мире, то пусть будет воспитан он в память об умершем моем сыне от первой жены. И пусть будет имя ему Александр". И, сказав так, Филипп окружил отрока всяческой заботой, и, возложив на него венец, водил его по всей Македонии и по всем владениям своим. Когда же подрос Александр, то оказалось, что не похож он ни на Филиппа, ни на мать свою Олимпиаду, ни на отца своего, но по-своему был красив. С виду был он как человек, но волосы у него точно львиная грива, а глаза были разные: правый глаз - черный, левый - серый. Зубы у него были остры, как у змеи. Видом же напоминал льва, в движениях быстр и лицом светел. Подрос он немного и начал учиться. Кормилицей его была сестра Меланта, пестун и дядька его был Леонид, грамоте учил его Полиник, музыке - Левкипп, землемерию - Менипп, мудрым речам - Анаксимен, философии - Аристотель, военному делу - воевода. Александр всему этому научился и движения звезд постиг. А возвращаясь после занятий домой, он заставлял мальчиков, с которыми вместе учился, бороться, разделившись на две группы, и сам участвовал в их борьбе. Когда же видел, что побеждаема противная сторона, то переходил на ту сторону и помогал им, и так побеждали они, и было ясно, что это он принес им победу. Вот так и воспитывался Александр. И выезжал с воинами в поле обучаться военному делу, и, смешавшись с конниками, учился верховой езде.

ВОЙНА С ДАРИЕМ

Въставъ Александръ, поиде от Суриа, и срѣтоша Дарьеви cли, носяще къ нему грамоту, чръчегу и мячь, и корстицю съ златомъ. Приим же Александръ грамоту Дариа, царя пръcкаго, и разгну, обрѣте написанно сице: "Царь царемъ и богомъ сродникъ, и сияя съ слънъцемъ, азъ, самъ богъ, Дарии - Александру, рабу моему, велю тако и заповѣдаю. Възвратися къ родителемъ своимъ, мнѣ же работаа. Лежи же на лонѣ матере своея Алумпиады: тобѣ бо подобаеть еще учитися и ссати матерь. И сего дѣля послалъ ти еемь мячь, и чръчегу, и кръетицю злата, да избериши, что мыслиши: мячемъ убо възвѣщаю ти, яко и еще учитися подобаеть, чръчегу же, да с ровнинами своими играеши, а не акы старо тѣло понося, прелщаеши уныя и по собѣ водиши, акы старѣи разбоиникомъ, съмущаа грады. Ни тако сама вселеннаа вся, събравшися въедино, можеть раздрушити Пръско царство. Толико бо множество имѣю вои, елико же ни пѣска кто можеть прочести, злата же и сребра многа, яко исплънити всю землю. Послахъ же ти злата кръстицю плъну, да аще не имѣеши, чимъ кръмити разбоиники, равный тобѣ, вдаси имъ кръмлю, кождо их възможеть въ отьчьствие свое възвратитися. Аще ли не послушавши повелѣния моего, послю на тя, да тя имуть воини мои, не акы Филиповъ сынъ покажненъ будеши, но акы омѣтникъ распятъ будеши".

Отправился Александр в поход из Сирии, и встретили они послов Дария, несших Александру грамоту, плеть, и мяч, и ларец с золотом. Принял Александр грамоту Дария, царя персидского, и, развернув ее, прочитал следующее: "Царь царей и богам сродник, вместе с солнцем сияющий, я, сам бог, Дарий - Александру, рабу моему, так повелеваю и приказываю. Возвращайся к родителям своим, и рабом моим будь. И лежи на коленях у матери своей Олимпиады, ибо тебе еще подобает учиться и сосать материнскую грудь. И поэтому послал тебе мяч, и плеть, и ларец золота, возьми же, сообразив, что к чему: плеть послал, напоминая тебе, что еще должен ты учиться, мяч - чтобы играл со своими сверстниками, а не так, как ты, кичась перед старшими, соблазняешь юных и водишь их за собой, словно разбойничий атаман, тревожа города. Но и вся вселенная, собравшись воедино, не сможет разрушить Персидское царство. Ибо воинов у меня столько, что их, как песок, никто пересчитать не сможет, а золота и серебра столько, что могу им покрыть всю землю. Посылаю тебе ларец, полный золота: если нечем тебе кормить подобных тебе разбойников, то дай им на пропитание, чтобы каждый из них смог вернуться к себе на родину. Если же не послушаешь повеления моего, то пошлю на тебя своих воинов, и схватят они тебя, и будешь казнен не как сын Филиппа, а будешь распят как преступник".

И си наченшю прочитати Александру при всѣхъ воих, и убояшася вси. И разумѣвъ Александръ боязнь их, рече к нимъ: "Мужи макидонстии, дружино моя! Почто ся смятосте, слышавше грамоту Дарьеву, акы право суще клюкаво его писание. И пси бо друзи, велици суще и не могуще, лають велми, да лаяния дѣля явятся акы силни сущи. Тако есть и Дарии: въ дѣлех не могыи ничто же, въ писании же мнится быти силенъ, яко же пси лаяниемъ. Но сътворимъ истинну сущу писаниемь его. Просвѣтихомъ бо ся имъ, да видѣти начнемъ, с кимъ ся хочемъ бити лютѣ, да не побежени бывше посрамимся". И се рекъ, повелѣ и связати посолникы Дарьевы и, ведше, распяти. Они же рѣша: "Александре царю! Что зло сътворихомъ тобѣ мы, посолници есмы? Почто велиши намъ злѣ погибнути?" Рече имъ Александръ: "Похулите своего царя Дария, а не мене. Послалъ бо вы есть с тацѣми грамотами не акы цареви, но акы къ начялнику разбоиникомъ. Убити вас хощю, яко пришедъша къ разбойнику человѣку, а не акы царю". Они же рѣша: "Аще и Дарии, не вѣдыи ничто же, написалъ есть ти тако, но мы видимъ такъ порядъ и чюемъ, яко уменъ и великъ царь еси и сынъ царя Филипа. И молим ти ся, владыко великыи царю, вдаи ны животъ". Рече же к нимъ Александръ: "Нынѣ ли есте убояли мукы нашея и молитеся, да не умрете. Сего вы дѣля пущаю. Нѣсть бо того въ моеи воли погубити вас, но явити образъ еллинскаго царя и варвара мучителя. Не почаите же вы ничто же зла пострадати от мене, царь бо посолника не убиваеть".

И когда начал Александр читать грамоту при всех воинах, испугались они. И, видя их страх, обратился к ним Александр: "О, мужи македонские, дружина моя! Почему в смятении вы, услышав грамоту Дарьеву, как будто правдивы лживые его писания? И псы иные, велики ростом, а слабы, громко лают, чтобы по лаю приняли их за сильных. Так же и Дарий: на деле не может ничего, а в писании выглядит могучим, словно те псы лающие. Но поверим, однако, что правдивы его писания, и станет нам ясно, с кем хотим мы жестоко биться, чтобы не осрамились мы, потерпев от него поражение". И, сказав так, повелел Александр связать послов Дария и повести их на распятие. Они же взмолились: "О царь Александр! Какое зло мы, послы, тебе причинили? За что приказываешь нам погибнуть страшной смертью?" Отвечал им Александр: "Кляните царя своего, Дария, а не меня. Он ведь послал вас с такими грамотами не как к царю, а как к атаману разбойников. И убить вас хочу, потому что пришли не к царю, а к разбойнику". Они же сказали: "Если Дарий, не ведая ничего, и написал тебе так, то мы-то видим порядки твои и понимаем, что ты мудрый и великий царь и сын царя Филиппа. И умоляем тебя, владыка, великий царь, сохрани нам жизнь!" Сказал им на это Александр: "Раз теперь испугались вы мук и взмолились, то не умрете. И поэтому отпускаю вас. Не в моей воле погубить вас: я поступаю как эллинский царь, а не как варвар-мучитель. И не ждите вы от меня никакого зла, ибо царь послов не убивает".

И се Александръ рекъ къ нимъ, повелѣ имъ вечеряти съ собою. Мыслящим же сломъ кълюдити къ Александру, како бы лестию приялъ Дария, и егда ся начнеть бити с нимъ, и рече имъ: "Не рцѣте ми ничего же. Аще бо бысте отходили от него, увѣдѣлъ бых от васъ, но понеже къ нему идѣте, не хощу, да нѣкто от васъ повѣсть реченнаа Дарьеви, и будете повинни муцѣ. Премлъкнете убо, да приидемъ без вѣсти". Почтиша же его сли Дарьеви гласы великы и все множество воиское начяша и́ славити.

И, сказав так, Александр пригласил их поужинать с ним. Задумали послы уговорить Александра, чтобы он хитростью захватил Дария, когда начнет с ним сражаться. Но ответил он: "Не говорите мне ничего. Если бы вы покинули его навсегда, то расспросил бы у вас обо всем, но поскольку возвратитесь к нему, не хочу: а не то один из вас сообщит о рассказанном Дарию, и будете вы преданы на муки. Так помолчите же, пусть и мы придем неожиданно". И послы Дария громкими кликами превознесли Александра, и все войско стало его славить.

По трехъ же днехъ написа Александръ къ Дарьеви грамоту, юже и прочте прѣдъ своими вои отаи словъ Дарьевъ, и бяше написание сице: "Царь Александра сынъ Филипа царя и матере Алумпиады, къ цареви царемъ и стлънику бога слънъца, сияющему съ слънъцемъ, Дарьеви, великому богу пръскому, радоватися! Срамъ есть толику царю пръскому, толикою силою величающюся и въсходящему съ слънъцемъ, от смиреннаго раба, н́коего Александра, пастися. Имена божия, въ человѣкы вмѣстившася, велику силу имъ подають и умъ. Како же бесмрътныхъ богъ имена въ тлѣннаа телеса вселятся? Се бо уже и о семъ разумѣхомъ, яко ничто же можеши противу намъ, именемъ божиимъ надѣяся и тѣхъ силу на ся въскладаа на земли. Аз же иду на тя съ ратью, яко на смрътна суща, и побежденья же часъ от вышняго промысла есть. Почто же ли еси написалъ тако намъ: "И толико злата и сребра имѣю"? Да увѣдѣвше, мы крѣпльше будемъ на брань, да възмемь мы то. И аз же убо, аще ти одолѣю, славенъ буду царь, великъ въ еллинѣхъ и варварѣхъ, яко толика царя силна Дария убивъ. Ты же аще мя побѣдиши, ничто же велико сътворилъ еси, разбойника бо побѣдилъ еси, яко же еси писалъ к намъ. Азъ же царя царемъ, Дарья, бога великого, побѣдилъ! Но и чръчегу послалъ ми еси и кръетицю злата, и то ми еси послалъ, ругаа ми ся, аз же се прияхъ, акы добры вѣсти: мячь убо приахъ, да своимъ копиемъ и оружиемъ бити начну варвары, и моима рукама въ работу въжену. Чръчегою же образъ ми еси сътворилъ, яко мнѣ есть объдержати весь миръ, бо есть обьлъ, яко и чръчега. Кръетицю же злата - велико знамение ми еси приел а лъ, покорение бо свое възвѣстилъ ми еси, побеженъ бывъ мною, дани бо даяти начнеши мнѣ".

Через три дня написал Александр грамоту к Дарию, которую, втайне от послов, прочел перед своим войском, а в грамоте было написано: "Царь Александр, сын Филиппа царя и матери Олимпиады, к царю царей и наместнику бога солнца, сияющему вместе с солнцем, Дарию, великому богу персидскому, - радоваться! Позорно будет, если ты, столь великий царь персидский, такой силой гордящийся и вместе с солнцем восходящий, окажешься в рабстве у смиренного раба, некоего Александра. Имя божества, когда прилагается к человеку, то великую силу и мудрость ему придает. Но как же имена бессмертных богов могут вселяться в тленное тело? И поэтому понятно нам, что ты сам не в силах нам противиться, надеешься лишь на имя божие и, будучи земным человеком, приписываешь себе силу богов. Я же иду на тебя войной как на простого смертного, а кто победит - это в руках божественного промысла. И зачем же ты написал нам так: "Столько золота и серебра у меня"? Ведь, узнав, мы будем сражаться еще упорней, чтобы овладеть твоим богатством. И если я тебя одолею, то прославлюсь среди эллинов и варваров как великий царь, потому что убью столь могучего царя - Дария. А если ты меня победишь, что же великого будет в победе твоей над разбойником, как ты сам меня называешь? Я же победил царя царей, Дария, бога великого! А плеть и ларец с золотом, что ты мне послал, насмехаясь надо мной, принял я как добрые знамения: плеть я взял в знак того, что своим копьем и мечом начну избивать варваров и своими руками ввергну их в рабство. А мячом предвещаешь, что суждено мне овладеть всем миром, ибо земля кругла, как мяч. И присланный тобой ларец с золотом - великое знамение, возвещаешь им мне о своей покорности и о том, что побежден будешь мною и станешь платить мне дань".

Се прочетъ Александръ прѣд вои своими и запечятлѣвъ, и вда посолникомъ Дарьевымъ. И злато, еже бяху принесли, и то вда имъ. Они же, похваливше его великую мудрость, отъидоша и приидоша къ Дарьеви.

Прочел Александр эту грамоту перед своими воинами и, печати к ней приложив, отдал послам Дария. И золото, принесенное ими, отдал им. И они, восхваляя его великую мудрость, отправились в путь и вернулись к Дарию.

Дарии же, прочетъ грамоту Александрову, увѣдѣ сущюю в ней силу. И испытавъ извѣстно о мудрости Александровѣ и браннѣи пристрои его, яко препрѣнъ есть от грамоты, написа къ своимъ воеводамъ сице: "Царь Дарии, иже об ону страну Таура воеводамъ радоватися! Повѣдають ми въставша на ны нѣкого Александра, Филипова сына. Того убо емше, приведете къ мнѣ, не сътворше тѣлу его ничто же зла, да азъ, съвлекъ с него багряную его ризу и раны възложивъ на него, послю и́ въ Македонию, въ отьчьство его, къ матери его Алумпиадѣ, вдавъ ему игру, яко же въ Македонии играють. И послю с нимъ мужа, всякого цѣломудриа учителя. Лодиа же его погрузите въ морстѣи глубинѣ, воеводы же, ходящаа по немъ, оковавше, послите к намъ, а прочаа воя послите на Чръмное море, да живуть тамо. Коня и вся ратныя съсуды вамъ даю и дружинѣ вашеи. Здрави же будете!"

Дарий же, прочитав грамоту Александрову, увидел, что силен его противник. И, расспросив подробно о мудрости Александровой и войске его, так как перечил ему в грамоте Александр, написал своим воеводам так: "Царь Дарий - воеводам, что по ту сторону Тавра, - радоваться! Поведали мне, что напал на нас Александр некий, сын Филиппов. Так схватите же его и приведите ко мне, не причинив ему ни малейшего зла, чтобы я сам, содрав с него багряницу и жестоко его наказав, послал бы его в Македонию, в его отечество, к матери его Олимпиаде, дав ему с собою игру, в которую играют в Македонии. И пошлю я с ним мужа, чтобы научил его всяческой умеренности. А корабли его потопите в пучине морской, а воевод, с ним пришедших, в оковах пришлите к нам, а прочих воинов отошлите на Красное море, пусть и живут там. А коней и все оружие отдаю вам и воинам вашим. Здоровы же будьте!"

Написаша же воеводы Дарьеви сице: "Богу великому и цареви Дарьеви - радоватися! Толикомъ языкомъ пришедшимъ на ны, дивимся, како есть утаило тебе досѣлѣ. От тѣхъ же послахомъ и к тобѣ, яже уловихомъ кромѣ дружины ходяща, не смѣвше их прежде тебе истязати. Въскорѣ убо прииди съ великою силою, да не планни будемъ". Сию же грамоту приимъ Дарии въ Вавилонѣ въ Пръсидѣ и прочетъ, въсписа имъ сице: "Царь царемъ, великъ богъ Дарии, всѣмъ царемъ и воеводамъ - радоватися! От мене никоея же надежда почающе, величество мужества вашего покажите. Рѣка бо есть пришла на вы и сътворила есть въ васъ глъку, въ могущихъ угасити огнь? И мужа честны нравы не могоста показати? Убиенъ ли есть кто от васъ на плъку? Что ся домышлю о васъ, иже мое царство придръжащи, вину прикладающе о мужи разбоиницѣ, не хотяще его яти? Нынѣ убо, яко же рекли есте, азъ, шедъ, иму его".

Воеводы же отвечали Дарию так: "Богу великому и царю Дарию - радоваться! Столько народов пришло на нас, и удивляемся, что тебе еще не известно об этом. Посылаем тебе несколько пленных, изловили мы их, бродивших в стороне от своих полков, но не посмели без тебя пытать их. Приходи же скорее с великими силами своими, а не то и мы пленены будем". Получил Дарий эту грамоту в Вавилоне, в Персии, и, прочитав, написал им в ответ: "Царь царей, великий бог Дарий, всем царям и воеводам - радоваться! От меня ничего не ждите, а покажите величие своего мужества. Что за зверь напал на вас и поверг вас в смятение, вас, способных угасить молнии? Где же ваше достоинство, мужи? Разве убит кто из вас в битве? Что подумать мне о вас, стерегущих мое царство, если боитесь разбойника и не хотите его пленить? Но теперь, раз просите меня, я пойду и пленю его".

И слышавъ бо Дарии близъ суща Александра, събра воя близъ рѣкы, нарицаемыя Пинариа, и написавъ, посла къ Александрови тако: "Царь царемъ, великыи богъ Дарии, языкомъ господинъ, къ Александру. Грады губя, мнѣлъ еси утаити имене Дарьева, его же и бози почли суть собѣ стлъника быти? И не добра тя мню суща, отаи царствующа въ Макидонстѣи странѣ, безъ моего повелѣниа, но и прошелъ еси землю и въ градѣхъ чуждихъ себе еси прозвалъ царемъ, събравъ мужа подобны собѣ, не имуща надежда. И възимаеши грады худы, яже азъ, присно говѣя обладати, не хотяхъ многымъ от них, акы отмѣтны имѣя. Ты же дани еси в нихъ испросилъ имати, и велиши убо намъ тацѣм же быти, акы же и си. И мѣста, яже еси приалъ, не хвалися имѣти, злѣ убо ся еси домыслилъ о семъ. Пръвое убо длъженъ еси былъ безумие свое исправити и приити къ мнѣ, къ господину своему Дарию, а не събирати разбоиничя силы. Написалъ ти есмь приити поклонитися Дарьеви царю, ты же иного безумия дръжишися. И умучю тя убо смрътию неизреченною, пуще же тебе и иже с тобою постражють, иже суть не дали смыслити. Клену же ти ся богомъ великымъ, моимъ отцемъ, не помнѣти ми, яже еси съдѣялъ, аще ми ся поклониши".

Назад Дальше