"ДЕНЬ КАРАЧУНА" И КОЩЕЙ БЕССМЕРТНЫЙ
Весьма интересно, что царь подземного мира, согласно народным представлениям, не уничтожает души похищенных им людей и животных, а лишь заточает их на время в своих подземельях. Через определенное время он выпускает их наружу и на время оказывается недееспособным; или гибнет и вновь возрождается. Здесь мы видим явную параллель с образом Кощея Бессмертного.
Как рассказывается в русской народной сказке "День Карачуна": "Злой дух смерти наслал на всю природу холод, затем послал на землю своего слугу - медведя. Тот обернулся бураном. Всю ночь он бродил по лесам, ломал деревья и, вернувшись к своему хозяину, сказал, что земля скована и заморожена. Тогда выполз Карачун из своего подземелья и воскликнул: "Вот уж я погуляю по земле, заморожу людей и животных". Всю ночь карачун неистовствовал в лесу. Только деревья трещали. Однако наутро вышло солнце. Оно так ярко засияло над лесом, что из сугробов алмазные искры посыпались. Испугался Карачун и убрался подобру-поздорову в свое подземное царство. Вышли люди из домов и сказали: Вот и карачун зиме настает". Приходит Весна-красна и совсем плохо делается Карачуну. Он страдает от жажды в своем подземелье и умирает, а люди весело встречают весну. Здесь мы видим явную параллель с образом Кощея Бессмертного.
НЕВЕСТА ИВАНА-ЦАРЕВИЧА НЕ ИЗ РОБКОГО ДЕСЯТКА
Согласно одному из вариантов сказочного мифа руссов, похищенная Кощеем невеста Ивана-царевича оказывается не из робкого десятка. Она засаживает Кощея "в погреба за приступки" (за приставание к ней); в темнице Кощей висит на двенадцати цепях, стоит на огненной доске, горит в огне и варится в кипящем котле. При этом он не получает никакой пищи от своей пленницы-невесты. Он оказывается сам в плену. Однако Кощей не умирает - он бессмертный. Он лишь теряет свою необыкновенную силу. Эта сила к нему возвращается, стоит лишь напиться воды, которую ему подает по неразумию Иван-царевич. Тогда он рвет цепи и вырывается из "погребов". Он подобно вихрю начинает летать над землей. Здесь Кощей уподобляется другому сказочному персонажу - Змею Горынычу.
Кощей наносит природе большой урон - "…листья полетели, ветер поднимается ужасный". Таким образом, мы видим, что в сказке о Кощее присутствуют сезонные мотивы умирания и возрождения природы. Чем хуже Кощею, тем пышнее расцветает природа. Если ему "полегчало", то в природе наступает осень.
Укротить разбушевавшегося Кощея способна лишь невеста Ивана-царевича. Она прибегает к Кощею и говорит такие слова:
"Ах ты, мой любезный женишок! Нынче будем вечно с тобой жить. Теперь Ивана-царского сына - золотых кудрей нету-ка, некому похитить меня. А ты своих тайностей мне не объясняешь".
В конце концов, невесте Ивана-царевича удается выведать у Кощея, где его смерть скрыта. Она сообщает это Ивану-царевичу и тот добывает яйцо, в котором смерть Кощеева.
ЕЛЕНА ПРЕКРАСНАЯ КАК ЗАРИ-ЗАРЯ
Таким образом, можно увидеть сезонный мотив в сказке о Кощее Бессмертном. Когда Елена Прекрасная (Весна) с Иваном-царевичем, то природа расцветает, когда ее похищает Кощей, природа увядает.
В одном из вариантов сказки имя собственное Кощей произносится как Кошшей, что созвучно с глаголом "тошший" (тощий). В старину на Руси считали тощих людей стоящих одной ногой в могиле. Таким образом, это является дополнительным фактором, позволяющим считать Кощея воплощением смерти. С другой стороны, пленница Кошея называется в этой сказке Зари-Зарей. На мой взгляд, это указывает на то, что царская невеста может быть воплощением Солнца. И в самом деле, хорошо известно, что в северных широтах на несколько месяцев в году устанавливается полярная ночь, когда солнце едва поднимается над горизонтом. Это природное явление могло послужить основой для возникновения сюжетов о похищении Солнца с неба царем подземного мира. Возвращение солнца на небосклон с приходом весны мыслилось в народном сознании как ритуализированная смерть подземного царя. Главный герой вызволяет свою невесту - Солнце или Зари-Зарю из подземной темницы. Это знаменует наступление полярного дня, когда солнце не уходит с небосклона в течение нескольких месяцев. Оно лишь в ночное время, слегка касаясь горизонта, скользит над ним, освещая всю округу таинственным сказочным светом.
СКОЛЬКО СОЛНЦ НА НЕБОСКЛОНЕ?
Согласно одному варианту сказки про Кощея, в его темницах томятся множество пленниц. Каждую весну очередной Герой освобождает одну из них, и на время делает недееспособным царя подземного мира. Но каждый год эта история повторяется. Иными словами, Солнце или Заря, восходящие из-за горизонта, каждый год разные.
Это перекликается с представлениями древних египтян о том, что солнце всякий раз гибнет в конце дня. Новое солнце рождает богиня Неба Нут, оплодотворенная богом земли Гебом… У древних майя также были в ходу представления о нескольких Солнцах (циклах). Так, сейчас мы живем, согласно этим представлениям, во времена четвертого солнца. 23 декабря 2013 года наступит смена циклов. Аналогичные представления о Солнцах-циклах имеются и у индусов.
Мотив похищения купающейся в реке дочери солнца пастухом можно встретить в грузинских народных сказках. Пастух-скиталец не только "умыкает" дочь солнца, но и умудряется попутно разорить райский сад. Вообще во всей индоевропейской традиции весьма распространены мифологические сюжеты о дочери солнца. Можно вспомнить в этой связи греческий миф о Елене. Русская Елена Прекрасная во многом ей тождественна, что позволяет предположить единый источник возникновения этих сказочных мифов. Эти мифы также связаны с мифами о солнечных близнецах - брате и сестре - солнце и луне.
В хеттском мифе почти четырехтысячной давности говориться о том, что когда-то великий океан, поссорился с небом. Он похищает солнце с небосклона. Однако солнечное божество вызволяет из темницы бог плодородия Телепинус. Хетты считали, что солнце, которое они называли "Мое солнечное божество", порождает людей. Исчезновение солнца с небосклона в ночное время объясняется кознями зловредного царя тьмы и смерти, хозяина подземного мира.
КРОМЛЕХИ - СИМВОЛ СОЛНЦА
Как считает археолог А. Щепинский, круги из камней вокруг захоронений - кромлехи издревле являлись воплощением солнца. Так, в Крыму большинство кромлехов сооружено вокруг захоронений 3-го - начала 2-го тыс. до н. э. Могилу с человеческими останками обкладывали по кругу камнями, что символизировало собой течение времени, срок жизни и движение солнца по небосклону. Древние люди верили, что поту сторону жизни существует свое "каменное небо", и по тому небу, как и здесь, ходит "черное солнце". Оно восходит, заходит и освещает страну мертвых "черным светом" - тьмой.
Как считает А. Щепинский, крест также издревле символизировал солнце. По мнению археолога, первоначально крест имитировал крестообразное орудие для добывания огня. (рис. Крестообразное орудие для добывания огня. По А. Щепинскому). Крест в круге почитали как символ связи огня небесного (солнца) и земного.
Щепинский пишет:
"Так, у языческих славян крест являлся символом огня и обладал очистительной силой. Еще недавно существовал обычай приносить из церкви в "великий четверг" зажженную свечу, огнем которой выжигали кресты на сволоках (потолочных балках). Древние славяне считали, что огонь послание с неба: он породил солнце, месяц, звезды".
Интересное изображение солярного знака оказалось на бронзовом топорике рубежа 2-го и 1-го тысячелетия до н. э. из Керчи. Кроме солнца, на нем было изображено жертвенное животное - бык.
На стенах пещеры в Караби-яйле (Крым) найдены процарапанные глубокими линиями несколько кругов-колес со спицами. Несомненно, эти знаки также являются изображением солнца. Подобные изображения были широко распространены в Восточной и Западной Европе. Солнце здесь уподобляется колесу, которое "катится" по небу.
СВЯЩЕННЫЕ БЫКИ СОЛНЦА
Надо также отметить, что многие степные курганы устроены в виде окружности с четырьмя входами и выходами. Курганы обрамляли кольцевые ровики с четырьмя проходами. Считается, что в ровиках зажигался ритуальный огонь. Кроме того, изгородь с четырьмя проходами является излюбленной темой индийского искусства. Если соединить эти отверстия линиями, то получается изображение креста в круге, т. е. опять же солярный знак.
Священные быки солнца известны и в трипольской культуре. Это изображения бычьих голов с солнечными дисками между рогами. Как отмечал в своем исследовании академик Б. А. Рыбаков, этот весьма характерный символ ведет нас к культу бога солнца - Митры, связанного со священным быком. Надо также отметить, что и в древнем Египте божество Апис, имеющее облик быка, было одним из центральных персонажей солярных мифов. Когда земное воплощение Аписа - священный бык умирал, его хоронили в специальном саркофаге с пышностью, превосходящей похороны фараона. В подземных лабиринтах мемориального города гробниц Мемфисе были найдены сотни подобных захоронений. Как предполагают египтологи, в подземельях этого города проходили мистерии связанные с возрождением новой жизни и сакральные ритуалы, призванные обеспечить плодоношение земле и людям.
Весьма любопытно, что аналогичные захоронения священного быка, конечно во много раз уступающие своей пышностью, можно встретить в Северном Причерноморье. Кроме того, в захоронениях были найдены каменные изображения головы быка под Симферополем и Одессой. Обряд захоронения каменной головы быка в Усатовском могильнике близ Одессы сопровождался человеческими жертвоприношениями. Это захоронение было окружено двойным кругом из камней - кромлехом.
Отголоски культа быка чудесным образом и совершенно неожиданно проявились и в христианстве. В миниатюрах XVI–XVIII веков можно встретить изображения евангелиста Луки с головой быка.
КУЛЬТОВЫЙ КОСТЕР И СОЛНЦЕ
Связь огня небесного и земного характерна для всей индоевропейской культуры. Так, на Руси в далекие времена существовал обычай на Масленицу зажигать облитое дегтем колесо. Этот обычай символизировал возвращение солнца после зимнего плена. Во многих местах с высокого места или с берега реки скатывали тележное колесо с привязанными к нему старыми вениками и пучками соломы. При этом от колеса во все стороны сыпались искры, которые должны были оплодотворить землю. Кульминацией праздника являлся большой костер, который устраивали на возвышенном месте пли на льду озера или реки. Пищей для огня являлись старые, рассохшиеся кадушки, развалившиеся сани и дровни, части старых плетней, солома из старых постелей, пустые смоляные бочки, старые прялки и мебель, колеса и грабли и бороны без зубьев, изношенные лапти, ветхая одежда, веники-голяки. Все это в течение недели собирала ребятня по дворам, приговаривая:
Ельник, березник
На чистый понедельник
Уж то ли не дрова:
Осиповы дрова,
Березовы дрова,
Подайте нам сюда,
На Масленицу, на горельщицу…
Топливо для костра укладывали особым образом - в несколько ярусов в течение нескольких дней. В центре будущего костра на высоком шесте укрепляли куклу Масленицы.
Костер, как мы видим, оказывался грандиозный. Если его устраивали на льду водоема, то нередко лед под костром от высокой температуры трескался и таял, и весь догорающий многоярусный костер погружался в воду, символизируя собой ритуальное потопление Масленицы. Вокруг бегала радостная детвора с горящими "помозками" - пучками соломы, насажеными на палки, а также с подожженными венками-голяками.
Огонь масленичного костра, согласно народным представлениям, не только обладал очищающим свойством, но и вступал в мистическую связь с огнем небесным - солнцем, усиливал блеск солнца и ускорял приход весны.
ОГОНЬ - АГНИ
Можно лишь удивляться насколько совпадает отношение к огню небесному и земному у древних русов и индоариев. Вот что пишет об отношении ариев к огню в своей книге "Возвращение к дхарме" индолог В.А. Пименов:
"Арии настолько привыкли к тому, что во всех их обрядах так или иначе присутствует огонь, что само мироздание представлялось им огромным ритуальным костром. В Упанишадах речь идет уже не о "вещественном" огне, но о символе огня, не о пламени, горящем в очаге, но о вселенной, которая, согласно представлениям "лучших среди брахманов", также есть своего рода огонь".
Отношение к земному и небесному огню лучше всего, пожалуй, выражено в Чхандогья-упанишаде. Скажем лишь здесь, что слово Упанишады дословно означает "сидение у ног (учителя)" и рассматривается как руководство для "лучших среди брахманов". Упанишады индийская традиция трактует как "завершение Вед". По словам ученого: "Упанишады представляют собой очередной последующий этап развития арийского общества в долине Ганга". Можно сказать, что в Упанишадах на смену ведической мудрости брахманов приходит кшатрийская мудрость. Между тем явного противоречия между Ведами и Упанишадами здесь нет. В традиции Вед огонь - бог огня Агни выполняет роль посредника между богами и людьми. Именно Агни является послом к богам, посылаемым брахманами во время обряда жертвоприношения. Агни - это и сама стихия огня и бог, воплощающий ее. Между тем огонь в сознании древних индусов имел и иную ипостась. Как пишет В.А. Пименов: "Агни - домашний персонаж ведийского пантеона… Агни - это огненный конь, огненная птица, летящая между небом и землей, великан с красными волосами, множеством глаз и золотыми зубами, которыми он поедает леса. Но вместе с тем Агни - "хозяин дома", зажигающий пламя в очаге. Без него жизнь каждой семьи невозможна…".
Образы огня как великана, как огненной птицы, как "хозяина очага" близки и понятны мифо-поэтическому сознанию русского человека. Подобные образы можно часто встретить в русских сказках. Да и само русское слово "огонь" весьма похоже на древнеиндийское слово "агни".
УЧЕНИЕ О ПЯТИ ОГНЯХ
Итак, вот как предстает перед нами Учение о пяти огнях из Чхандогья-упанишады:
"Поистине, Гаутама, тот мир огонь. Солнце - его дрова, его дым - солнечные лучи, его пламя - день, его угли - луна, его искры - звезды…
Поистине, Гаутама, грозовой ливень - это огонь. Ветер - его дрова; облака - его дым; молния - его пламя, удары молнии - его угли, град - его искры…
Поистине, Гаутама, земля - это огонь. Год - его дрова, пространство - его дым, ночь - его пламя. Стороны света - его угли, промежутки между ними - его искры…
Поистине, Гаутама, мужчина - это огонь. Речь - его огонь, дыхание - его дым, язык - его пламя. Глаза - его угли, слух - его искры…
Поистине, Гаутама, женщина - это огонь. Лоно - ее дрова соблазнительная речь - ее дым, вульва - ее пламя, то, что вводит в нее мужчина - ее угли, страсть - ее искры.
В этот огонь небожители льют семя как жертву. Из этой льющейся жертвы рождается плод…
После того как плод, укутанный в пуповину, пролежит девять месяцев - или сколько бы ни пролежал - он рождается.
После того, гак он родится, он живет, пока не кончится его срок. Потом, когда он умирает и уходит отсюда, его тело бросают в огонь, из которого он появился на свет, в огонь, из которого ему надлежит рождаться вновь и вновь".
Таким образом, согласно Упанишадам, человеческое тело, рождаясь из огня, в огонь возвращается; и погребальный костер становится своего рода метафорой возвращения человека в лоно священного космического огня.
ПОГРЕБАЛЬНЫЙ ГОРШОК КАК МЕТАФОРА ТЕЛА
Весьма симптоматично, что в былые времена сжигание покойников было весьма распространено практически у всех индоевропейцев. Пепел ссыпали в урну - горшок, имевший форму, отдаленно напоминающую человеческое тело. У горшка имелось тулово, горлышко; две ручки символизировали две руки. Нередко горшок с пеплом накрывали крышкой, выполненной в виде маски или головы покойного. На голову надевали шлем покойного. У некоторых народов, живших в районе Северного Причерноморья, а также у этрусков урна с прахом помещалась в другой сосуд, выполненный в виде хижины с дверцей-крышкой.
Таким образом в этом действе отражались представления людей о том, что тело, рожденное из космического огня, в него и возвращалось. Оставалась лишь буквально сделанная из земли оболочка в виде глиняного сосуда. Очевидно, отсюда пошло распространенное выражение, что наше тело представляет собой лишь сосуд, вместилище духа.
Сжигая тело на ритуальном костре, наши предки облегчали душе покойника переход в иное состояние существования. Считалось, что благодаря этому облегчается рождение в новом теле. Очевидно, этими же соображениями руководствовались наши предки еще в палеолите, когда укладывали умершего в так называемую позу эмбриона с поджатыми ногами и руками. При этом могильная яма часто имела округлую форму, и ее стены и пол посыпались красной охрой, что символизировало собой материнскую утробу.