Но я слышу, как бьется ее сердце! - воскликнул другой, вознамерившийся, было, по обряду, сложить руки на груди мертвой и услышавший слабый и частый перестук.
Ты слышишь сердце?-в ужасе переглянулись несчастные.
И по очереди приникнув к округлившемуся холмику живота будущей матери, они слушали отчаянное трепыханье младенца, который там, в тишине в тепле материнского лона, не мог понять своим неразвитым умишком, почему вокруг него смыкается холод, а над ним не стучит сердце матери.
Так она ждала ребенка?! - ужасу собравшихся не было границ.- Вот почему так быстро таяли ее силы! Вот в чем причина ее мольбы, обращенной к нам, бездушным! Мы отказали просящему в том, что ему было необходимо - нет нам прощения! Так пусть же в память о ней и ее плоде, который задохнулся, когда прервался ручеек жизни его матери, пусть же мы и наши потомки никогда не откажут просящему в том, что ему необходимо!
И, поникнув головами, четверо мужчин, бессильные чем-то помочь, услыхали, как в последний раз шевельнулся и замер плод в мертвой матери.
Тело женщины предали земле, насыпав невысокий холмик, а сверху навалили камнями, чтобы могила была видна издалека и служила вечным уроком и напоминанием. Не день, не два собирали мужчины камни, пока над местом захоронения не выросла громадная гора.
И каждое утро кто-нибудь приносил спелый коричневый плод к могиле умершей. Ведь на чудо-дереве по-прежнему созревало по пять плодов, но никому из обитателей острова и в голову не пришло попробовать пятого хоть кусочек. Плоды ссыхались на солнце. Их нежная кожица лопалась, брызгали далеко семена, маленькие и тоже коричневые. Из семян прорастали нежно зеленые травинки, тут же жадно тянущиеся к солнцу.
- Не будем их прорывать - пусть растут! - решили мужчины.
И даже в ладонях носили росткам воду из подземного родничка, хотя и приходилось ходить к роднику далеко.
Благодарные росточки живо подрастали, крепли. И, чуть затвердев стволом, тут же отращивали ветки, на которых красовались дивные плоды, что созревают в одну ночь.
Теперь еды на острове было в изобилии, но мужчины не могли избавиться от чувства вины, по-прежнему довольствуясь малым.
А молоденькая поросль захватывала все новые и новые территории, пока бесполезная земля не покрылась густой чащей. От воды деревца шумели молодой листвой: ведь колючки на дереве-прародителе были лишь от недостатка ухода. Позаботься о ветке, воткнутой в сырой песок,- вырастишь иву.
К зеленому острову посреди седого океана слетались птицы. С соседних островков вплавь, привлеченные сладким ароматом плодов, перебирались мелкие зверушки.
И то одна, то другая рыбачья лодка меняла курс, когда рыбак, удивленный зеленым пятном на синем фоне, поворачивал лодчонку в сторону острова. Шли годы. Четверо первопоселенцев давно обзавелись семьями, детьми и внуками. Не узнать голого и пустынного островка. Но каждый, кто хотел поселиться в благодатном раю, каждый должен был прийти к каменному
кургану, положить свой камень и поклясться:
Я, как бы плохо не было мне самому, я клянусь отдать попросившему то, что ему необходимо!
Такую же клятву произносил и каждый ребенок, родившийся на острове. Эту клятву произнесли все, собравшиеся сейчас на поляне. В день совершеннолетия у каменного кургана, выросшего за столетия в огромную гору, поклялся не отказать просящему и царь Бумбо.
И теперь, под удивленными взглядами мореходов, старик и обитатели острова прощались с обетованной землей.
Ведь мореход, указавший на побережье, жестом руки охватил и берег, и море, и сады, и царский дворец. Именно об острове попросил их черноволосый пришелец - а туземцы не могли нарушить вековую клятву и отказать.
Наконец, старик кончил молитву. Встал, отряхнув ладони и, обернувшись к мореходам, робко спросил:
Я не заметил, чужеземцы, указали ли вы на челны, что только что вернулись с соседнего острова! Кажется, вам они тогда еще были не нужны?
Челны? - поразился Черноволосый, и так мало что смысливший в происходящем.- На кой нам сдались ваши челны и вы вместе с ними?
О, благодарю! - облегченно вздохнул старик.
И, хочешь верь, хочешь не верь, Ясон,- вздохнул Лин,- чернокожие во главе с царем Бумбо и стариком-оракулом собрались, как стояли, погрузились в челны - и уплыли в бушующее море, оставив бледнокожим свой остров!
Вот так чернокожие лишились своего прекрасного острова, а я - бассейна! - с печалью подытожила рассказ Лина Гала.
Как? - поразился Ясон.- Вы тоже решили последовать клятве?! Ну, я не могу осуждать туземцев: заветы предков следует чтить, хотя бы твои прародители оказались мерзавцами. Но что вынудило вас, тебя, Лин, и тебя, прекрасная Г ала, оставить столь милые вашему сердцу места?
О, Ясон!-грустно отозвался Лин.-Ты еще слишком юн, чтобы понимать: лишь то место благословенно, где обитают честные и чистые душой люди! Как бы мы могли с Галой наслаждаться теплом, солнцем и благоуханием роз, зная, что настоящие хозяева этой благодати вынуждены просителями скитаться по чужим землям? А трое мореходов-разбойников, незаконно завладевшие островом, бесчинствуют там, где так чтили обряды и обычаи!
Что же стало с бледнолицыми? - машинально поинтересовался Ясон, хотя его мало интересовала их судьба: столь неожиданны и печальны оказались последствия их случайного пребывания на острове.
Понятия не имею!-хмуро, отвернувшись, пробурчал Лин.
Ясон почувствовал, что в словах существа не вся правда, уж слишком Лин выглядел смущенным.
И нечего тут стыдиться! - сварливо скривилась Гала.- Подумаешь, что зазорного в том, что ты утащил всех троих разбойников в подземное озеро?
Так они все погибли? -воскликнул Ясон, немало радуясь, что бледнолицые понесли заслуженное наказание.
Ну, утопил! - тяжко вздохнул Лин.- Зол я был очень. Да и Гала расстраивалась, что больше никто не приходит полюбоваться как она красуется в своем лепестке-лодочке.
Клацнули челюсти. Ясон только головой покачал, представив, каково оказаться в этой чудовищной пасти. Он чуть посторонился.
Но от Галы не ускользнуло это неприметное движение.
Да ты не бойся! - рассмеялась кроха.- Из нас двоих я куда кровожадней, чем мой неповоротливый друг!
Но что же загнало вас с Лином в это подземное озеро?
А что? - если б у Лина были плечи, он бы ими пожал, а так он только вильнул задней частью тела.- Тут никто никого не обманывает, не обижает!
Понимаешь, Ясон,- встряла Гала,- Лин, несмотря на внешний вид, плакса и размазня. Мы пробовали, покинув остров, который навевал такие грустные воспоминания, жить в разных местах: была бы вода, без которой Лин и я задыхаемся. А у Лина, пересыхая, трескается шкура. Но всякий раз, стоило нам обосноваться в каком-нибудь водоеме, тут же кто-нибудь натыкался на Лина. В темноте,- Гала поежилась,- жутковатое зрелище. Особенно когда Лин не в настроении и вздыхает - все клыки наружу! Люди тотчас переставали приходить за водой, боялись купаться в реке, где мы поселились, опасались выпускать детишек. Словом, паника - на все селение! И нам снова и снова приходилось сниматься с места и трогаться в путь, уходя все дальше от обжитых людьми мест, пока мы не достигли этого побережья. Ты, Ясон, первый, кто появился в подземной пещере!
И первый, кто меня не испугался! - благодарно заерзал Лин.
Вот если б еще не гномы...- мечтательно протянула Гала.
А, что, и вам они умудряются пакостить? - у Ясона к гномам, по крайней мере, к тому кусачему (ранка все еще ныла) были свои счеты.
Да просто одолели! - досадливо махнула рукой Гала.- Точно саранча какая!
Видишь ли, Ясон,- пояснил Лин,- гномы - тоже подневольный народец. У них ведь тоже жизнь - не медовая!
Вечно ты всех стараешься оправдать! - взъерепенилась Г ала.- Скоро гномы на тебе кататься начнут, а ты все их жалеешь!
Но, простите,- вмешался Ясон,- я все же не понимаю, каким образом гномы могут вам мешать? Ты, Лин, одним захватом можешь проглотить дюжину!
А,- печально выдохнул Лин,- так и ты уже слышал, какое развлечение придумал мохнатый народец?
Слышал? Нет,- отвечал Ясон.- Я и вообще попал сюда по недомыслию и ни о каких развлечениях гномов даже не подозревал!
А суть дела оказалась в том, что гномы, унюхав, что в одном из подземных озер поселилось нечто, долго и старательно присматривались к Лину и его подружке. И вскоре выяснили, что больше всего на свете Лин боится кого-нибудь случайно укусить.
Он лишь в состоянии лютой ненависти утащил под воду бледнокожих,- пояснила Гала,- и поделом! Но простить себе этого так и не смог! Еще хорошо, что его обычная пища - трава да водоросли, а то его пасть сжимается в диком спазме при одной мысли, что он может погубить еще какое-нибудь живое существо!
И нет ведь на свете такого секрета, который секретом оставался бы долго! Вот и гномы, разведав о слабости Лина, затеяли игру: опасную и ничем не грозившую одновременно.
Как только дозорный гном сменялся с вахты, со всех своих мохнатеньких ножек он бежал к подземному
Гала ругала наглеца на чем свет стоит, но гном, ничего не слушая, тут же цеплялся за чешуйчатую шкуру Лина, скользил, как по ледовой горке, по горбатому хребту, миг - и гном уже в пасти у Лина. Хохочет, сидя на языке существа, болтает ногами, подзуживая торопящихся следом товарищей.
Когда игра только-только началась, это было еще терпимо,- шумно выдохнул воздух Лин.- Ну, посидят малыши, подумаешь!
Ага! А Лин стоит, окаменев, боясь не только пасть закрыть, а просто шевельнуться! Съел бы парочку - остальные б не полезли! - проворчала Гала.
Но, Гала...- укоризненно качнулся Лин.
Знаю, знаю я твои песни! - досадливо притопнула ногой кроха.
Но потом стало хуже,- продолжил Лин.- Я ведь один, а гномов - много! И если у них дозор по часам, то забавы - для всех, кто свободен от дежурства в дозорной пещере! Придет срок одним идти на вахту, на их место тут же карабкаются другие!
А этот охламон стоит! Пасть раззявлена, голодный, чуть брюхо к хребту не приросло, а стоит! - возмущенно воскликнула Гала.
Да зачем же ты вообще для них рот открывал? - удивился Ясон.
А жалко,- потупился Лин, уткнув морду в песок.- Они такие бесприютные, маленькие! И каково это: день и ночь сторожить, не выбросит ли море какую щепку или обломок старой обшивки.
Но мне гном твердил, что маленький народец - обладатели несметных богатств! - поразился Ясон.- Зачем же им щепки?
О люди!-проговорил насмешливо Лин.- Вы судите лишь по себе, для вас важны лишь собственные представления. Спору нет: пещеры, пещерки, гроты, каждая трещинка - все подземные лабиринты набиты тут несметными богатствами! Но самородками огонь не разведешь, а из жемчужин похлебку не сваришь! Что толку в богатствах, на которые ничего не купишь? Во-первых, кто станет вести торговлю с гномом, а во-вторых, гномы - жертвы собственной жадности: скорее море иссохнет, чем гном истратит хоть мелкий грошик, выуженный из древнего бочонка. Пусть и страны, где грошик имеет хождение, больше нет, пусть и светится истершийся кругляш металла - гном его аккуратно оботрет, начистит о собственную махнатую шкурку да и спрячет!
-- Причем потом и сам позабудет, куда засунул, а все равно не потратит! - подхватила Гала.
Так вот оно что! - до Ясона дошло, почему, стоило гному ускользнуть, кошель Ясона оказался пуст, хоть юноша и не мог похвастать большими сбережениями. Он-то думал: прохудился кошель, выпали монетки, которых все равно хватило б на кусок мамалыги да глоток кислого вина, а то, значит, негодный алхимик подтибрил все имущество Ясона! Разбирала не столько злость, сколько смех: так вот почему алхимик-гном так стремительно, рискуя свернуть себе шею, удрал от Ясона.
Вот и дожалелся! Добеспокоился! - продолжала негодовать Гала.- Теперь и нос боишься высунуть из озера!
Да что случилось-то? - попытался добиться разумных пояснений Ясон.
А то,- хмуро отозвался Лин,- что гномы всякий срам потеряли!
Но Ясону от такой реплики легче не стало. Он попробовал у Г алы узнать, чем же так досадили им злокозненные гномы, что Лин и Гала пораздумывают, не пойти ли в паяцы к морскому богу Посейдону, как известно, страстному любителю и коллекционеру разных диковинных существ. Посейдон славился и средь богов, и средь людей тем, что каких только монстров, морских драконов и прочих уродцев не обитало в его морском зоопарке на дне океана.
После отнекиваний и долгих уверток Ясону, наконец, удалось выяснить, что гномы, совсем обнаглев, объявили Лину и Гале самую настоящую войну. Они, собравшись десятками, забавлялись тем, что швыряли в воды озера огромные камни, конечно, по меркам маленького народца. А Лин, поскольку не имел глаз, всякий раз хватал булыжник, опасаясь, не неосторожный ли то гном сверзился в воду и тонет. Маленький народец смастерил себе длинные шесты с крючьями на конце - и этими баграми они ловили и вытягивали на берег те скудные водоросли, что еще сумели прорасти в темноте подземелий - и Лин вынужден был голодать. Они разводили на берегу озера костры - и Лин, потянувшись спросонок к теплу, не раз подпаливал себе чешую, а Гала как-то раз обсмолила свои чудные локоны.
Словом, Лин, наконец, получивший волей небес в лице Ясона благодарного слушателя, изливал и изливал свои несчастья, не подозревая, какие мысли рождает его рассказ в голове юноши. Ясон же твердо решил проучить маленький народец - к Лину юноша чувствовал безотчетную симпатию. Казалось странным, что такое огромное и могучее существо должно страдать от всякой мелюзги. Это несправедливо, а юность любит лишь четкие линии и черно-белые краски.
Итак, я выслушал тебя и принял решение! - высокопарно ответствовал Ясон на скорбное повествование о свалившихся на Лина и Галу невзгодах.
И что?..- сразу насторожился Лин.
И я не могу оставить ситуацию такой, какой она складывается! - туманно протянул Ясон, прищурившись.
Он попытался сообразить, сможет ли Лин протиснуться по тому лабиринту, через который сюда проник Ясон.
Получалось: обязательно застрянет.
У гномов есть какое-нибудь место, где их можно изловить разом? - спросил Ясон.
Изловить? Зачем? - удивился Лин.
Чтобы сожрать!-воинственно вскричала Гала. Как все женщины, она инстинктивно чувствовала в Ясоне воина. А какая женщина, будь она ростом хоть с мизинец, хоть с корабельную сосну, устоит перед отвагой героя?
Нет,- с усмешкой покачал головой Ясон,- жрать мы гномов не станем! А вот кое-какой план у меня есть! Но для этого надо, чтобы гномы собрались все вместе!
Ну, есть у них что-то вроде храма или пиршественной залы?
Ага! - хмыкнул Лин.- Пир из водорослей и сушеной рыбы! Хорошенькое развлечение!
Гала соображала быстрее:
Ну, конечно! Пещера полнолуний! Когда луна висит спелым персиком, гномы, боясь сглаза, собираются в Пещере полнолуний. И следят, чтобы кто-нибудь посторонний не похитил их отражений. Г номы, как все дремучие неучи, суеверны. И верят, что если при полной луне ты отразишься в воде, зеркале или просто в блестящей плошке - ты перестанешь быть самим собой. Твоя удача и везение перейдут твоему отражению, а потому Пещера полнолуний - это большая яма без единого проблеска света!
Яма? - радостно вскричал Ясон.- Да что может быть лучше? Мы справимся с маленьким народцем еще проще, чем я задумал вначале!
Не слишком ли жестоко их пугать? - попытался возразить добродушный Лин.
А не слишком ли жестоко тебя дразнить? - с той же интонацией проговорил Ясон.
Гала рассмеялась, захлопав в ладоши:
Ой, Лин! Похоже! Ведь действительно: как на тебя похоже!
Веселье - потом! - остановил ее Ясон. И, убедившись, что их никто не подслушивает, зашептал, посвящая Лина и Галу в свою затею.
Здорово! - даже Лин вынужден был признать.
Меж тем алхимик, и в самом деле опустошивший
кошель Ясона, тайными подземными тропами проскользнул в уютную норку, служившую ему жилищем. Гном, прежде чем нырнуть в тесную щель, оглядевшись, нет ли поблизости любопытных глаз и чересчур больших ушей, отвалил камешек у входа и припрятал маленькие монетки.
Ага, попался! - в самый неподходящий момент окликнул алхимика голос сзади.- Все тащит, тащит - мало ему. А спроси: куда прячешь, сто лет жить собираешься, и не ответит, пожалуй!
И гном с облегчением узнал свою подружку, голубую ящерку, время от времени, топоча всеми шестью коротенькими ножками, навещавшую алхимика в его потайной резиденции, о которой не подозревала ни единая живая душа.
Кого на сей раз ограбил? - ящерка дотопала и, подобрав хвост, свернулась на пороге норки алхимика.
Не ограбил - одолжил до следующего вечера! - хмуро буркнул гном, но все же, не удержавшись, похвастался: - А я сегодня великана нанял!
И где он? - не поверила ящерка.
Гном пожал плечами:
Кто его знает? Бродит где-то!
Хорош работничек! - хмыкнула ящерка.- Я вон задаром туда-сюда бегаю!
А кто велит? Ведь не нужда тебя гонит, просто характер у ящериц такой: ни минутки на месте!
Вот сижу же,- обиделась ящерка.
Да все равно языком двигаешь,- уличил гном.
Это я по привычке: я, когда на поверхности жила, не такая была юркая и шустрая. Иной раз взберешься на камень, язык липкий высунешь - часами ждешь, когда какая мошка-букашка пролетит. Я ее ам - и съела! Снова на солнышке греюсь!
Что ж тебя в подземелья занесло, раз так хорошо лежать было? - удивился алхимик, поражаясь чужой глупости. Вот он, к примеру, хоть бочком, хоть ползком, а на нагретое местечко обязательно вернется: снова кормить-поить станут гномы своего мудреца. Ведь что? Гномов, их, как мошкары над болотом, много, а алхимик - один-единственный. Быть не может, что без своего мудреца обойдется маленький народец. Побушуют, поругают, а потом прикинут - с поклоном назад позовут! Тем более, алхимик такую штуку придумал. Правда, не сумел сдержать себя алхимик, когда кошель Ясона нашарил, те несколько монеток стащил-таки. А на воре, как известно, шапка горит: стащил - и бежать, хоть нужда в великане была не малая.
Так чего тебя под землю занесло? -рассеянно спросил алхимик - и снова прослушал ответ.
Благо ящерка была тараторкой, а уж про свою распрекрасную пустыню, где, как понял гном, кроме песка, да не золотого, а самого обычного, да колючек - и нет ничего хорошего, а о пустыне ящерка могла болтать без умолку!
Меж тем ящерка, захлебываясь словами, делилась обидой:
А, думаешь, очень это приятно: человек идет: "О, ящерка!" - и хвать за хвост! Страус бежит, голову наклонит, глазом покосится и как долбанет по хвосту клювом! Караван в пустыне: чуть покачиваются двугорбые верблюды, впереди бегут сторожевые собаки, погонщики кричат, женщины под балдахинами горделиво смотрят с высоты верблюжьих спин. Детишки орут. Красиво! А стал караван на отдых, раскинулись шатры: ну, тут ни одной ящерице хвост не уберечь от жадных рук!
Да зачем им всем твой хвост?! -поразился алхимик.
А чтоб посмотреть, отрастет он заново или нет! - смущенно призналась ящерка.
Алхимик и сам не успел сообразить, что происходит: его мохнатые лапки протянулись к ящерке. Хвать - и хвост остался в кулаке ошарашенного алхимика.
Ты зачем?! - чуть не заплакала ящерка, виляя обрубком.
Чтоб посмотреть...- растерянно отозвался гном.
Ну, как ей объяснить, что, вот, не хотел он - так само вышло!