Лошадей из глины лепят в натуральную величину, но настолько грубо, что часто в комке глины довольно трудно разглядеть изящные линии благородного животного. В первую очередь их преподносят богу Айенару, который слывет превосходным наездником, способным преодолевать любые препятствия и побеждать даже самых зловредных демонов. Этот бог изображается в человеческом облике, с короной на голове, скипетром в руке, знаком саива на лбу и орнаментами на теле. Он представлен то в сидячем положении, то верхом на коне. Он имеет двух жен – Пурани и Пудкату, которые обычно сидят по обе стороны от бога, а ночью объезжают вместе с ним поля и принимают активное участие в изгнании демонов. По этой причине деревенские жители юга Индии не любят находиться в поле после наступления темноты и ни в коем случае не проходят рядом со святилищами Айенара ночью. И это понятно, ведь любой прохожий может быть ошибочно принят божеством или его женами, когда они патрулируют поля, за демона и убит.
После выздоровления от болезни или в благодарность за неожиданно пришедшую удачу деревенские жители приносят дары в виде глиняных (или керамических) лошадей к святилищу божества, которая обычно расположена среди деревьев в западной части деревни. Если деревню поражает чума или холера, вредители уничтожают урожай или происходит какое-нибудь другое бедствие, жители увеличивают число даров. Они стараются задобрить божество кровью свиньи, козла или петуха, приносят в святилище крепкие спиртные напитки и вкусную еду, от чего никогда не отказываются жрецы Айенара, которые обычно очень бедны.
В честь этого бога регулярно устраивается праздник урожая, когда в жертву приносятся животные, а изображения божества украшают, помещают на глиняную лошадь и возят по деревенским улицам. Это можно сравнить с обычаями, связанными с хлебной лошадью.
Глава 26
Освобожденные лошадью
В главе, посвященной морским лошадям, мы изложили легенду об Ипполите – классический пример освобожденного лошадью. Но в древности существовало много и других героев, избавившихся от цепей земного "сна жизни" с помощью своих скакунов.
Какая смерть может быть предпочтительнее для того, кто чувствует своего коня своим вторым "я"? Находясь в полном расцвете сил, занимаясь любимым делом – катаясь верхом на своем прекрасном жеребце, – он неожиданно, не имея времени на ненужные сожаления и грустные прощания, понимает, что перед ним широко распахнулись ворота мира духов и что тело больше не заключает в себе бессмертную душу. Его освободила лошадь! Он никогда не узнает проблем, связанных с пошатнувшимся здоровьем и преклонными годами. Ну что за счастливый человек!
Давайте рассмотрим некоторые известные по легендам и преданиям примеры того, как Господь даровал такую возможность верующим в него. Первые три истории на удивление похожи. Не приходится сомневаться, что, хотя они появились в совершенно разных странах, все же имеют некие общие корни. Причем их не следует рассматривать как иллюстрацию сказанного выше, потому что попытки героев уклониться от воли Бога явно не принесли им счастья. Его можно получить только подчинением божественной воле. Услышанный божественный призыв должен быть принят с благодарностью.
Один из примеров – русское предание о смерти Олега, княжившего на Руси в 879 году. Его можно отыскать в хрониках Нестора, киевского монаха, жившего примерно через двести лет после великого князя.
"И жил Олег, княжа в Киеве, мир имея со всеми странами. И пришла осень, и вспомнил Олег коня своего, которого прежде поставил кормить, решив никогда на него не садиться. Ибо спрашивал он волхвов и кудесников: "Отчего я умру?" И сказал ему один кудесник: "Князь, от коня любимого, на котором ты ездишь, – от него тебе и умереть". Запали слова эти в душу Олегу, и сказал он: "Никогда больше не сяду на него и не увижу его больше". И повелел кормить его и не водить его к нему, и прожил несколько лет, не видя его, пока не пошел на греков. А когда вернулся в Киев и прошло четыре года, – на пятый год помянул он своего коня, от которого волхвы предсказали ему смерть. И призвал он старейшину конюхов и сказал: "Где конь мой, которого я приказал кормить и беречь?" Тот ответил: "Умер". Олег же посмеялся и укорил того кудесника, сказав: "Неверно говорят волхвы, все то ложь: конь умер, а я жив". И приказал оседлать себе коня: "Да увижу кости его". И приехал на то место, где лежали его голые кости и череп голый, слез с коня, посмеялся и сказал: "От этого ли черепа смерть мне принять?" И ступил он ногою на череп, и выползла из черепа змея, и ужалила его в ногу. И от этого разболелся и умер. Оплакивали его все люди плачем великим, и понесли его, и похоронили на горе, называемою Щековица; есть же могила его и доныне, слывет могилой Олеговой. И было всех лет княжения его тридцать и три".
Похожая история изложена в скандинавской саге. В ней Орвар Одд, сын Грима, был предупрежден, что его убьет собственный конь. Вернувшись домой после долгого отсутствия, он обнаружил, что его четвероногий друг умер, а тело его похоронили в болоте. Когда он подошел поближе, чтобы взглянуть на коня, из черепа вылезла ящерица и убила его.
Подобные легенды присутствуют и в фольклоре Британских островов, причем некоторые из них восходят к глубокой древности.
Наиболее хорошо известна история о приключениях сэра Роберта де Шурланда, который жил в XIII веке в Шурланде на острове Шеппи и был произведен Эдвардом I в баннереты за отличную службу во время осады Керлаверока в Шотландии. Гробница этого рыцаря – известная достопримечательность церкви аббатства в Минстере. Сэр Роберт изображен на ней лежащим со скрещенными ногами, его голова покоится на шлеме, а рядом – скульптурное изображение головы коня, показавшейся над волнами. Легенда гласит, что сэр Роберт похоронил заживо священника и затем, чтобы получить прощение короля, который плыл мимо острова на корабле, заставил своего коня плыть к кораблю, до которого было больше двух миль. Рыцарь благополучно доплыл на спине коня до корабля, вернулся обратно и, когда уже ступил на твердую землю, с ним заговорила старая колдунья, очевидно находившаяся в дурном настроении, и заявила, что, хотя конь только что спас жизнь своего хозяина, он же станет причиной его смерти. Не желая рисковать, неблагодарный рыцарь тут же отрубил голову еще не успевшему отдышаться коню и посмеялся над колдуньей, обозвав ее лгуньей.
Спустя год сэр Роберт гулял по берегу и неожиданно заметил череп своей лошади, выброшенный на берег волнами. Решив продемонстрировать презрение к несбывшемуся пророчеству, он ударил по черепу ногой, как по мячу, запустив его высоко в воздух. Но при этом в ногу рыцаря впился осколок кости. От небольшой ранки началось заражение крови, и неблагодарный баннерет умер.
Согласно другой версии, через двенадцать месяцев после того, как он разделался со своим верным другом, рыцарь выехал на охоту, его конь споткнулся и сбросил седока на землю, прямо на череп убитого им коня. От сильного удара сэр Ричард расхворался и умер.
Глава 27
Лошадь в похоронных обрядах
Размышляя о положении, занимаемом лошадьми в похоронных церемониях и таинствах, мы сталкиваемся с жертвоприношениями и ритуалами, призванными воздать почести богу войны. Причина заключается в том, что лошадь широко использовалась для достижения военных целей и потому еще с древнейших времен связывалась с Марсом. А война всегда идет рука об руку со смертью.
Чтобы проиллюстрировать нашу точку зрения, начнем данную главу с отрывка из "Иллюстрированной Библии".
Геродот сообщает, что скифы (у которых не было укрепленных городов, только палатки, и которые воевали, сидя в седле, вооруженные луком и стрелами) приносили в жертву богу войны людей – пленных, захваченных в бою, и лошадей. В каждой области существует алтарь бога Марса, построенный следующим образом: большое количество мелких деревьев связано в пучки, соединено и уложено на трех стадиях земли, покрывая всю площадку и в длину и в ширину, но непропорционально по высоте. Верхушка квадратная, три стороны перпендикулярны, четвертая – плавный уклон для легкого доступа. Сто и еще пятьдесят нош вязанок хвороста каждый год приносят на это место, потому что дерево зимой гниет. На каждой из груд устанавливается старая сабля, называемая ликом Марса, которому каждый год приносят в жертву лошадей и прочий скот, причем в количестве намного большем, чем другим богам.
Животных удушают, затем с них сдирают шкуры, потом мясо варят на костре из костей. Часть оставляется богу. После смерти скифского царя тело бальзамировали и укладывали на ложе, окруженное копьями и расположенное в углублении. Одну из его жен или наложниц, а также виночерпия, конюха, слугу, посыльного и нескольких коней удушали и помещали в том же углублении вместе с всевозможной утварью и наполненными золотом сосудами. Затем яму закрывали, а сверху насыпали курган.
По истечении года выполнялись следующие обряды: из царских служащих и челяди, состоявшей только из коренных скифов (царю не могли прислуживать люди, купленные за деньги), выбирались слуги, которые могли оказаться наиболее полезными. Таких набирали пятьдесят человек. Их удушали, а с ними еще пятьдесят прекрасных коней. Из тел извлекали внутренности, наполняли их соломой и зашивали. После этого укладывали две полукруглых доски на четыре деревянных столба, установленные на удобном расстоянии. Когда же таких каркасов оказывалось достаточное количество, на них устанавливали коней, предварительно пронзив их прочным шестом через все туловище до самой шеи. Одна полукруглая доска поддерживала плечи или грудь лошади, другая – заднюю часть. Ноги висели в воздухе. Затем каждую лошадь взнуздывали и, развесив вожжи во всю длину на столбах, поставленных для этой цели, сажали одного из пятидесяти умерщвленных молодых людей на каждую лошадь. Его удерживал тонкий шест, которым пронзали тело вдоль позвоночника. Он вставлялся в специальное гнездо, сделанное для этой цели в шесте, пронзившем туловище лошади. Таких всадников устанавливали вокруг кургана и уходили.
Анна Кингсфорд, изучившая тонкости религиозных обрядов, в своей замечательной работе "Одетые солнцем" дала свое толкование странных похоронных обрядов. По крайней мере, думаю, читатель согласится с тем, что речь идет именно о них, хотя автор и не дает точных указаний.
"В таинстве Ареса – бога воины приносили в жертву и ели мясо человека и мясо коня, который также воевал вместе с человеком. Этот круг находится за пределами царства четырех кругов и принадлежит хищным зверям. И его звезда красная. Словно от крови убитых. Но оргии Ареса, имеющего голову овна, ни один человек не праздновал, только в войне… Но Арес имел свое внутреннее значение. О знание, тебя трудно постичь! Лошадь (которая есть символ разума) умирает для тебя, и воин пронзен. Человек войны и человек сильный – колеса в твоей колеснице…"
Эти скифы, вероятно, были монголами. Во всяком случае, от известного исследователя Средневековья де Плано Карпини мы знаем, что у монголов существовал очень похожий обычай. Там, когда умирал человек благородного происхождения, его хоронили в сидячем положении в палатке, а вместе с ним – кобылу, жеребенка и оседланного коня, чтобы в мире духов умершему был обеспечен кров, молоко, чтобы утолить жажду, и конь, чтобы не ходить пешком. Еще он мог в мире ином разводить лошадей. Более того, его друзья убивали еще одну лошадь, ели ее мясо и жгли кости ради благополучия души ушедшего. Затем они набивали шкуру соломой и устанавливали ее с помощью системы шестов.
Еще более раннее описание подобного обряда дано арабским путешественником Ибн Батутой, жившим в XIV веке. Он описал похороны убитого в сражении китайского императора. Церемония происходила в Пекине. В одном склепе с императором были похоронены четыре молодые служанки и шесть стражников. Над ним был насыпан земляной холм большой высоты. Четырех коней заставили бегать вокруг холма до тех пор, пока они не выдохлись. После этого их убили, пронзили кольями и установили вокруг могилы, чтобы они охраняли императора и служили ему в другом мире.
Патагонские индейцы тоже хоронили своих вождей подобным образом. Они приносили в жертву четырех лошадей, изготавливали их чучела и устанавливали на кольях, по одной на каждом из четырех углов могилы. Мясо лошадей съедали. Когда же умирал рядовой член племени, убивали его любимую лошадь таким же образом, как описано выше, при этом голова лошади была обращена в сторону могилы хозяина.
Индейцы знаменитого племени – команчи – в Техасе убивали и хоронили лошадей своих умерших соплеменников, чтобы ушедшие могли наслаждаться верховой ездой на земле Счастливой Охоты. Вдовы окружали тела и с громкими стенаниями начинали наносить себе раны ножами, пока не падали от большой потери крови. В знак траура у лошадей племени подрезали хвосты и гривы. Как мы убедимся, последнее являлось широко распространенным обычаем у древних людей самых различных наций и верований, живших на разных континентах. Поэтому этот обычай вряд ли может иметь общее происхождение, скорее, он возник спонтанно, как естественный способ выразить глубочайшее горе.
Говорят, у фиванцев этот обычай появился после смерти Пелопида. Александр Великий в знак траура по случаю смерти Гефестиона повелел остричь гривы лошадей и мулов.
Плутарх утверждает, что греки оценивали важность своей победы над персами в сражении при Платеях (479 год до н. э.) не по числу убитых, оставшихся на поле брани, а по скорби варваров, которые в горе остригали себе волосы, а также гривы лошадей и мулов.
Геродот сообщает, что персы, оплакивая смерть погибшего в сражении Масиста, обривали свои головы, остригали гривы лошадей и вьючных животных.
Интересен контраст описанных обычаев с существовавшими до последнего времени в Англии.
Черная похоронная лошадь Викторианской эпохи не считалась соответствующей важности момента без развевающихся хвоста и гривы, которые должны быть чем длиннее, тем лучше.
Следует заметить, что в Англии военные похороны – единственная пышная церемония, в которой лошадь участвует без всадника. Оседланного коня павшего офицера ведут вслед за гробом к могиле, при этом с седла свисают обращенные в противоположную сторону сапоги его хозяина – по одному с каждой стороны. Сей древний обычай, очевидно, восходит к тем временам, когда лошадь вели к могиле хозяина, чтобы там убить, и он мог ею воспользоваться в том мире, куда отправился.
Пример такого обычая во времена, когда вера была ведущей силой в жизни человека, стал известен после вскрытия гробницы Хильдерика, отца Хлодвига. В ней был обнаружен скелет его боевого коня, а также сотни золотых украшений, красовавшихся на его упряжи во время похоронной процессии.
Но вернемся к относительно недавним событиям. В эпоху Тюдоров на похоронах сэра Филиппа Сиднея оруженосец вел его боевого коня, на котором сидел один из пажей, волочивший за собой сломанное копье. Этот конь двигался непосредственно за катафалком, следом за ним второй оруженосец вел "парадного" коня, использовавшегося только по особым случаям. Он был покрыт расшитой золотом попоной, на нем ехал паж в парадном облачении и с боевым топором, повернутым в обратную сторону. Какая судьба постигла этих благородных животных, история умалчивает. Возможно, они окончили свои дни в рабстве, или же новый хозяин оказался к ним добр. В глубокой древности такой вопрос не мог возникнуть.
Мы уже упоминали о викторианской похоронной лошади. Когда хоронили герцога Веллингтона, катафалк везли двенадцать лошадей. Они были с головы до щеток над копытами укутаны в черный бархат, а на их головах покачивались черные страусовые перья. За катафалком следовал буланый конь в снаряжении малинового цвета. Это был "почетный конь", приятно выделявшийся на фоне мрачной процессии. Следом вели любимого коня герцога, на котором он ездил в последние годы. И этот одинокий скакун, шедший за гробом потерянного хозяина, являл собой куда более трогательную картину, чем вся помпезная церемония.
Этот весьма впечатляющий обычай существовал и в более позднее время. В "Дэйли мейл" от 27 июня 1922 года опубликована фотография коня фельдмаршала сэра Генри Вильсона, которого вели за гробом хозяина к месту упокоения последнего в соборе Святого Павла.
Убийство боевого коня на могиле хозяина описано Генри Лонгфелло в стихотворении, посвященном погребению краснокожего индейского вождя.
Прежде чем темноволосые девы
Споют погребальную песнь усопшему,
Приходит длинная процессия
Седовласых старейшин и известных воинов.
С тяжелыми сердцами и полными горя глазами
Они ведут боевого коня своего вождя.Лишенный своего славного боевого облачения,
Без узды, без поводьев и без всадника,
С мечущимися глазами и раздувающимися ноздрями,
Тяжелой и нетерпеливой поступью
Он идет, и его гордые глаза
Ищут хозяина в толпе.Вождя хоронят. И возле его могилы
Остается только боевой конь.
И быстрая стрела находит свой путь
К его благородному сердцу.
Одно короткое ржание, и в долине мертвых
Всадник снова обретает своего коня.Похороны Миннисинка
У народов Кавказа существовал широко распространенный обычай завершать погребальную церемонию или отмечать годовщину смерти великих вождей и отважных воинов играми, в которых существенное место занимали скачки. Наградой за победу в них часто были лошади, иногда сотни превосходных лошадей. Нередко в них участвовал и конь усопшего.
В некоторых местах до последнего времени бытовала традиция обрезать уши любимого коня усопшего, выражая таким образом его скорбь по ушедшему хозяину. К счастью, эта жестокая модификация обычая обрезать гривы и хвосты коней прекратила свое существование.
Две знаменитые ирландские ярмарки – в Кармане и Таилтине, отличительной особенностью которых являются скачки, раньше были предназначены для чествования умерших, как и Олимпийские игры.
Подобные конные игры описаны Вергилием, а Тацит упоминает, что германский принц, присоединившись к конским играм, выполнил погребальную церемонию в честь своего отца.
После гибели Патрокла Ахиллес сказал мирмидонянам, что не следует распрягать коней, и призвал вместе с ними скорбеть по Патроклу, поскольку тем самым ему будут возданы самые большие почести. А уже после того, как дань скорби будет отдана, можно будет распрячь светлогривых коней и устроить вечернюю трапезу. После этого мирмидоняне во главе с Ахиллом трижды объехали на конях и колесницах вокруг тела Патрокла.