У алтайцев мангус не так безобразен – Ай-Мангыс – это имя эпического богатыря. У тюрко-монгольских и тунгусо-манжурских народов слово мангус и иные похожие слова: могус, мос и т. д. – предполагают и иную положительную интерпретацию образа героя-богатыря. При этом нередко герой остается многоголовым.
В сказочно-эпических сюжетах монголов Аврага Могой нападает на гнездо гигантской птицы Хангарид, но эпический герой спасает ее птенцов. Это весьма напоминает древнеиндийский миф о борьбе гигантской птицы Гаруды со змеями, а также сюжеты тюркских народов о нападении дракона Аждарха на птенцов птицы Симург с последующим спасением этих птенцов героем-богатырем. Все эти сюжеты могут свидетельствовать о единой мифологической основе этих преданий у монголов, тюрков и древних индусов.
Можно предположить, что образ многоголового змея некогда обожествлялся индоевропейцами, жившими в Южной Сибири. Недаром в мифологии уйгуров и китайцев существует такой персонаж – божественный дракон Лу. Он владыка вод и громовержец. Гром возникает, когда Лу скрежещет зубами и ревет; а молния возникает от того, что Лу быстро свивает и распрямляет свой хвост. Громовержец Лу причисляется к небесным богам – тенгри. Отсюда его имя Лу-тенгри. Согласно тибетской мифологии Государь, владыка неба, вылупился из змеиного яйца в виде дракона, но оставаться им не пожелал и был сделан богами управляющим водной стихией. Поэтому он активен лишь в летние месяцы. Зимой он спит в пещере, под землей или на дне водоема и пробуждается весной. В бурятской мифологии седобородый старец в белых одеяниях Уха Лосон живет на дне моря в серебряном дворце. В китайской мифологии Лун-ван – царь драконов. У него семь братьев. Существовало представление о четырех главных Лун-ванах, которые являются хозяевами четырех главных рек Китая. В поздних верованиях Лун-ван рассматривается как "владыка стихий", которому подчинены бог грома Лэй-гун, богиня молний Дянь-му, бог ветра Фэн-бо и хозяин дождя Юй-ши. В поздней фольклорной традиции Лун-ван – это старец, который живет в хрустальном подводном дворце лунгун (драконовом дворце). Он владелец несметных морских сокровищ. В его подчинении находится целое воинство: черепахи, каракатицы, креветки, которые обладают магическими способностями и оборотничеством. Мифы о Лун-ван весьма показательны. Земной герой спасет Лун-вана от беды. В результате старец приглашает его в свой драконовый дворец и отдает ему в жены свою дочь. Та, родив сыновей герою, вынуждена по настоянию отца вернуться назад в водную стихию. Эти сюжеты близки, например, к сюжету известной былины "Садко", где фигурирует "Морской царь" и его дочь, на которой Садко женится.
Культ Лун-вана был чрезвычайно распространен в древнем Китае. Храмы, посвященные ему, были в каждом городе и каждой деревне, у рек, озер, мостов, переправ и ручейков. Его заступничества просили моряки и земледельцы. Во время засухи статую Лун-вана выносили из храма и ставили на солнцепеке, а во время наводнения ее носили, дабы показать Лун-вану масштабы разрушений. Если это не помогало, то статую топили в море. Китайские императоры присваивали Лун-вану различные почетные титулы, а иногда за неподобающее поведение понижали в чинах и подвергали остракизму, отправляя в ссылку его статуи. В буддизме существуют аналогичные персонажи – наги. Главный наг соответствует "царю змей" Лу или дракону Лун-вану. Со змеиной царевной должен был вступать в интимную связь кампучийский правитель, спускаясь в опасное путешествие в преисподнюю. Эти соответствия указывают на древнейший культ дракона, быть может, впервые зародившийся в степях Азии. Вероятно, первоначально хозяином водной стихии являлся дракон, впоследствии его "победил" драконоборец-герой, присвоивший его функции.
Помимо прочего, надо отметить, что в образе трехголового дракона, особенно близкого по своей харизме русскому человеку, соединились божества трех миров, а также три тотема: птица (небо), конь (земля), змея (подземный мир). Такая трехчленная система сакрального мира соответствует модели мирового древа: с ветвями, поддерживающими небо, стволом – средним миром – и корнями – подземным миром. У корней мирового древа, свернувшись, дремлет пернатый змей. У индоевропейцев длительное время сохранялись обряды почитания крылатого змея во время жертвоприношений. Позднее это нашло воплощение в ритуале вызывания дождя, когда жертвенных змей бросают в кипящий котел.
К поздним этапам индоевропейской мифологии относится негативное восприятие змей. Это нашло свое выражение в многочисленных мифах о борьбе героя со змеем. Так, в древнегреческом мифе Геракл сражается с девятиголовой лернейской гидрой. Голова греческой горгоны Медузы увенчана змеями. Именно эту голову отрубил Персей. Однако у скифов, вероятно, длительное время сохранялся положительный образ горгоны Медузы. По крайней мере, об этом можно судить по бронзовому панцирю, который был найден в одном из скифских курганов Причерноморья. На нем изображена голова горгоны Медузы. Имя русского змея Горыныча также похоже на слово "горгона", что может свидетельствовать об их этимологической связи. Имя "горыныч", вероятно, образовано от прилагательного "горный"; все вместе – "горный змей". И в самом деле, во многих мифологиях огнедышащий змей находится внутри горы, помещенный туда героем-богатырем, что рождает определенные ассоциации с вулканом. Быть может, образ огнедышащего змея и последующего потопа был связан с извержением вулкана Санторин в Эгейском море и с прорывом вод Атлантики в Средиземное и Черное моря.
На острове Крит, на Балканах, а также в Малой Азии, Сирии в 6–4-м тысячелетии до н. э. был распространен культ змей, о чем в частности свидетельствует находка на острове Крит статуэтки жрицы со змеями в поднятых руках, а также трипольские культовые сосуды и крашеная керамика с изображением змей. Позднее у славян также был распространен культ змей. Об этом свидетельствуют бронзовые украшения: браслеты, серьги и т. д. – в виде свернувшихся змей.
Вероятно, аналогичный культ змей был распространен и у индоевропейцев Южной Сибири. Можно предположить, что тесно связанный с ним культ дракона распространился затем в Китае, Монголии и других странах региона. Быть может, с образом трехголового змея ассоциируется запряженная тройкой лошадей колесница. Позднее это нашло свое отражение в свадебной "птице-тройке" славян.
Кроме всего прочего, можно предполагать, что из Азии культ змей и дракона вместе с переселенцами из Старого Света попал и в Америку. В мифологии индейцев Центральной Америки существует божество Кецалькоатль – "змея, покрытая перьями" или "драгоценный близнец". Это одно из главных божеств у тольтеков, бог, творец мира, создатель культуры, а также владыка близнецов и покровитель жречества. Первые изображения Кецалькоатля относятся к VIII–V вв. до н. э.; в этот период это божество выступает как культурный герой, принесший местным аборигенам основы цивилизации. Кецалькоатль научил людей находить и обрабатывать драгоценные камни, строить, создавать мозаики из перьев, следить за движением звезд и вычислять даты по календарю. Кецалькоатль также является покровителем жречества – он установил жертвоприношения, посты и молитвы. По мифу ацтеков, сделав все это, Кецалькоатль отправился на плоту на восток через океан в заморскую страну Тлилан-Тлапаллан, обещав через некоторое время вернуться. Кецалькоатль был высокого роста, имел белую кожу и окладистую бороду. Именно поэтому, когда бородатые и белокожие испанские завоеватели прибыли в Америку на своих кораблях, ацтеки приняли их за возвратившегося Кецалькоатля.
Весьма интересно, что пернатый змей у американских индейцев выглядит как белый колонист. Вероятно, прототипом "змея" являлись реальные мореплаватели, достигшие американского материка. Ступенчатые мексиканские пирамиды Луны и Солнца, заложенные по указанию Кецалькоатля, странным образом похожи на аналогичные ступенчатые пирамиды из Юго-Восточной Азии.
Облик североамериканских индейцев из Дакоты также указывает, что в жилах этих индейцев течет и европейская кровь. У них выступающие носы с вогнутой спинкой и довольно светлая кожа, морфотип смешанный. У инков правящий класс был, согласно преданиям, белокожим, с рыжими или светлыми волосами. Все это указывает на вероятность древней миграции европейского населения в Северную Америку как по морю на кораблях, так и через Берингов пролив, отделяющий Чукотку от Аляски. В пользу последнего предположения говорит и тот факт, что на Чукотке еще советскими археологами найдены древние города возрастом пять тысяч лет. Что интересно, в этих городах имелся даже водопровод, сделанный из обожженных глиняных труб.
Сердце красавицы склонно к измене?
Индоевропейский змей широко разошелся по миру. Так, у славян по сей день сохранились предания и обычаи, в которых прослеживается неразрывная связь змея с водной стихией. Согласно белорусскому поверью, чтобы вызывать дождь, нужно убить змею и повесить ее на березе. Чехи во время засухи вешают змею вниз головой на древесном суку, при этом они уверены, что через несколько дней пойдет дождь. Эти представления восходят, вероятно, к тому времени, когда змей считался хозяином вод. Эти представления нашли свое выражение в мифах индоевропейцев, когда герой-змееборец убивает змея и змеиная кровь-вода затапливает округу. Эти представления весьма похожи на древнеперуанские мифы о потопе: Великий змей, убитый тремя сыновьями первого человека, изрыгнул воду, и она затопила весь мир. Такое сходство позволяет предполагать, что "змеиный миф" привезли на американский континент белые колонизаторы задолго до Колумба.
В славянской мифологии Огненный крылатый змей являлся по ночам к вдовушкам. Согласно преданиям, влетая через печную трубу в избу, рассыпавшись искрами, он превращался в несказанного красавца, перед чарами которого вдовушка не могла устоять. Нередко огненный змей принимал облик покойного мужа, соблазняя вдову. Очевидно, соблазненная змеем женщина рождает змея в человеческом облике. По крайней мере, об этом свидетельствует предание о Змее Огненном Волке. Этот персонаж рождается от порочной связи женщины и змея "в "рубашке" из "волчьей шерсти". Он обладает с рождения удивительной способностью превращаться в Волкодлака, волка, птицу и других животных. Здесь мы видим некий эрзац того же самого дракона. Древнерусское предание о Всеславе, князе полоцком (XI в.), и персонаж сербского эпоса – Огненный Вук, – очевидно, восходят к единому общеславянскому мифу о чудесном герое змее-волке. Князь Полоцкий мог сам превращаться в волка и мог превращать в волков свою дружину, и в таком облике он и его дружина совершали разбойничьи набеги на русские селения, разоряя их, и похищали молодых девушек. Недаром змей в старинных русских говорах называется "хитник" – от слова похищать. Своего рода ремейк этих легенд мы видим в русской сказке "Об Иване-царевиче, жар-птице и сером волке". Серый волк, съевший коня Ивана-царевича, сам становится его конем. Мало того, он выкрадывает для него королевну Елену Прекрасную. При этом серый волк постоянно обращается то в коня златогривого, то в саму Елену Прекрасную и обманывает этим злого царя. В конце концов серый волк оживляет убитого своими братьями и порубленного на куски Ивана-царевича и возвращает ему отнятую жизнь, жар-птицу и Елену Прекрасную. Несомненно, что этот персонаж – серый волк – восходит к еще более древнему персонажу – огненному змею, хозяину загробного мира.
Весьма любопытная народная сказка дошла до нашего времени. Ее приводит Афанасьев. В ней отсутствует прямолинейность и рисуется неоднозначный образ змея. В ней связь змея с красавицей изображается не как насилие с его стороны, а как измена женщины своему материнскому долгу.
Жили-были мать да сын. До семи лет сын грудь у матери сосал и вырос могучим богатырем. Отправился богатырь жилище себе и матери искать. Вот нашел он прекрасный замок, очистил его от змеев и поселился в нем вместе с матерью. Однажды спустилась мать в глубокий погреб. Видит – в нем огромный змей на цепях висит. Говорит змей ласково матери богатыря: "Не бойся меня, красавица, я тебя замуж возьму, только дай мне испить водицы колодезной!" И привиделся змей матери таким красавцем, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Подалась искушению мать богатыря, дала змею водицы испить. Он, испив, почуял в себе силу превеликую и порвал все цепи, ее связывающие. Стала мать богатыря к змею в глубокий подвал захаживать, когда ее сын на охоте бывал. Вместе они и порешили, как богатыря извести. По совету змея, посылает мать своего сына за живой водицей. Должен сын матери принести поросенка от дикой свиньи, птицу волшебную и яблочки наливные молодильные. Совершая эти подвиги богатырские, путешествуя в далекие страны, подвергает богатырь себя смертельной опасности, но делает все так, как мать его велит. Помогает ему красная девица Неделька. Вот вернулся он назад и принес матери то, что просила; лишь только воду живую и птицу волшебную прозорливая Неделька тайком подменила на обычную воду и обычную птицу. Тут мать своего сына шелковой нитью обвязала и змея лютого из подвала выпустила. Убили они богатыря, сердце его вынули и себе оставили, а тело его мертвое на куски изрубили и привязали к коню богатырскому; коня того на волю выпустили: беги куда знаешь с мертвым хозяином. Конь прибежал с мертвым хозяином к Недельке. Неделька смочила тело живой водой, срослись все члены богатырские и ожил богатырь. Но чует он, что сердце не бьется в его груди. Неделька и говорит ему: "Сердце твое у матери твоей хранится, что со змеем живет. Обрядись в лохмотья, измажь лицо сажей и иди к ним во дворец, поиграй на гусельках на их свадьбе, а в награду сердце свое богатырское потребуй!" Так и сделал богатырь. Обрядился он в платье нищенское, измазал лицо сажей, взял гусельки и под видом бродячего музыканта пришел во дворец на свадьбе змеиной играть. Мать и змей его и не признали. Пили они и веселились, под его музыку три дня плясали, не переставая, так устали, что мочи нет; а ноги сами в пляс пускаются, не слушаются. А богатырь, знай себе, играет, не переставая. Взмолились тут мать со змеем, просят перестать играть. А богатырь в награду сердце свое требует. Отдали ему его сердце. Взял он его и пошел со двора. Пришел он к Недельке. А та птицу волшебную выпустила из клетки; взяла та птица в клюв сердце богатырское и вставила его в грудь богатырскую. Забилось оно в тот же миг.
"Пойди теперь во дворец и убей змея злосчастного!" – говорит богатырю Неделька. Взял богатырь меч и пошел во дворец. Вошел он в палаты прекрасные, увидел свою мать на ложе со змеем лютым. Отсек он змею голову без сожаления. Однако тут мать узнала его и начала просить пощады у сына, слезами обливаясь. Дрогнула рука богатырская. В груди бьется сердце ретивое молодецкое; не может богатырь руку на мать родную поднять. Вышел он с матерью в поле и говорит ей: "Становись, матушка, рядом со мной, пусть меч сам найдет виноватого!" При этих словах он метнул меч свой в Небо над головой своей. Мать же близко-близко к сыну прижалась, обняла его руками крепко-крепко. Меч назад полетел, острым лезвием сверкнул и мимо головы молодецкой пронесся, и срубил он слету матери его голову.
В этой сказке мы, несомненно, видим древнейшие мотивы, которые восходят к древнему индоевропейскому культу змея.
Похожее предание о сыне-богатыре и матери его, изменившей со змеем, мы встречаем и в старинной черногорской песне. Эту песню приводит А. Н. Афанасьев в своей книге "Древо жизни". Однако вместо змея мать богатыря встречается с царем дивов. Семьдесят дивов жили на высокой горе в студеной пещере. Богатырь Йован всех перебил, а вот самый главный из дивов успел скрыться. Он вошел в доверие к матери богатыря и ласковыми речами очаровал ее. Хитрая мать связала своего сына тетивой и передала своему любезному диву на съедение. Змей выколол глаза богатырю, но есть не стал. Слепой богатырь был исцелен горной вилой, которая сотворила ему два новых всевидящих глаза. Весьма интересно, что у сербов див – это злой великан, а у болгар дивом называют бурный вихрь. Вероятно, это имя восходит к древнему индоевропейскому имени бога Дьяус. Это божество у индоариев означало сияющее, дневное Небо. Чаще всего Дьяус упоминается в связке с Притхиви – "матерью-землей". Некогда они были слиты воедино, но затем по закону Варуны были разъединены. Этот космологический акт означал создание Вселенной из единого целого.
Как дивы из хороших богов превратились в плохих дэвов-демонов
А. Н. Афанасьев отождествляет дивов с русскими Змеями Горынычами. В своей книге "Древо жизни" он пишет: "Старинные русские памятники говорят о поклонении богу Диву. И если в этом свидетельстве вероятнее видеть указание на светлое небесное божество, то все-таки не может быть сомнения, что уже в отдаленной древности со словом "дивы" связывалось понятие о драконах и великанах туч". И в самом деле, в "Слове о полку Игореве" сохранилось упоминание о Диве: "Див кличет вверху древа", затем он спускается вниз, говорится, что "уже врезался див на землю". Русское слово "диво" означало чудо, чудище, в русских сказках оно отождествляется с Морским чудом – Морским царем, владыкой вод и туч. Встречается также "Лесное чудо" – леший. Афанасьев считал, что от слов "дивокий", "Дивий" было образовано прилагательное "дикий". Первоначально это слово означало "небесный", находящийся под открытым небом. Позднее к нему добавилось этическое и нравственное значение – "невоздержанный". Вероятно, это произошло уже после того, как предки славян перешли от кочевого образа жизни к оседлому. У древних индоевропейцев-пастухов, кочевавших вместе со своими стадами под открытым небом на просторах степей, Див означал бога Неба. В южнославянском тексте "Хождение Богородицы по мукам" упоминается "Дыево служение", которое является олицетворением языческого культа божества Неба. К этому предположению ведет и упоминание Дыя в трех средневековых новгородских надписях, выполненных тайнописью. Специалисты не исключают, что имя Дый означало искаженное имя древнего божества Див.
Тождество "дивов" прослеживается и с "девами". В индоарийской мифологии имя "дева" означает "божество"; у иранцев "дэвы", благодаря реформе Зороастра, становятся "демонами", противостоящими благим духам "ахурам"; очевидно, отсюда возникло имя главного бога авестийского пантеона Ахурамазды. Против дэвов направлена в частности "антидэвовская надпись" Ксеркса, иранского царя V века до н. э., который уничтожил святилище дэвов и насадил культ Ахурамазды. В этом смысле Ксеркс явился предтечей князя Владимира Красно Солнышко, который уничтожил языческие идолы на Лысой горе в Киеве и своим указом повелел служить русичам новым богам.