АРИХМЕТЧИК
Ты вот возьми, примером, насыпь на стол гороху и спроси его [Брюса], сколько тут, мол, горошин? - а он только взглянет и скажет: вот сколько, и не обочтется ни одной горошиной. А то спроси его, сколько, мол, раз колесо повернется, когда доедешь отсюда, от Тешевич, до Киева, - он тебе и это скажет. Вот он каков, арихметчик-то. Да что! Он только взглянет - и скажет, сколько есть звезд на небеси! (…)
Такой арихметчик был Брюс, министер царский, при батюшке Петре Великом. Да мало ль еще что знал этот Брюс: он знал все травы этакие тайные и камни чудные, составы разные из них делал, воду даже живую произвел, то есть такую воду, что мертвого, совсем мертвого человека живым и молодым делает (…). А это был Брюс, министер, арихметчик при царе-государе Петре. Он-то этакую воду живую и произвел… должно быть, не своею силою произвел!(…) Да пробы-то этакой никто отведать не хотел; ведь тут надо было сперва человека живого разрубить на части, и всякий думал: "Ну, как он разрубить-то разрубит, а сложить да жизнь дать опять не сумеет?" Уж сколько он там ни обещал сребра и злата, никто не взял, все боялись (…).
Только вот что было: думал он, думал и очень грустен стал, не ест, не пьет, не спит.
- Что ж это, - говорит, - я воду этакую чудную произвел, и всяк ею попользоваться боится. Я ж им, дуракам, покажу, что тут бояться нечего.
И призвал он к себе своего слугу верного, турецкого раба пленного, и говорит:
- Слуга мой верный, раб бессловесный, сослужи ты мне важную службу. Я тебя награжу по заслуге твоей. Возьми ты вот мой меч острый и пойдем со мной в зеленый сад. Разруби ты меня этим мечом острым, сперва вдоль, а потом впоперек. Положи ты меня на землю, зарой навозом и поливай вот из этой скляночки три дня и три ночи сряду, а на четвертый день откопай меня: увидишь, что будет. Да смотри, никому об этом ничего не говори.
Пошли они в сад. Раб турецкий все сделал, как ему было велено.
Вот проходит день, проходит другой. Раб поливает Брюса живой водой. Вот наступает и третий день, воды уж немного осталось. Страшно отчего-то стало рабу, а он все поливает.
Только понадобись для чего-то государю-царю министер Брюс. "Позвать его!" Ищут, бегают, ездят, спрашивают, где Брюс, где Брюс - царь требует. Никто не знает, где он. Царь приезжает за ним прямо в дом его. Спрашивают холопей, где барин. Никто не знает.
- Позовите, - говорит, - ко мне раба турецкого: он должен знать.
Позвали.
- Где барин твой, мой верный министер? - грозно спрашивает царь. - Говори, а не то сию минуту голову тебе снесу.
Раб затрясся, заметался, бух царю в ноги. "Так и так" И повел он царя в сад, раскопал навоз. Глядят: тело Брюсово уж совсем срослось и ран не видно. Он раскинул руки, как сонный, уж дышит, и румянец играет в лице.
- Это нечистое дело, - сказал гневно царь, велел снова разрубить Брюса и закопать в землю.
О русских полководцах
ПОДВИГИ АЛЕКСАНДРА НЕВСКОГО
(…) Пытаюсь описать житие святого князя Александра, сына Ярослава, внука Всеволода. Так как слышал от отцов своих и сам был домочадцем и очевидцем жизни его, то рад был поведать о святой и благородной и славной его жизни. Но как Приточник говорит: "В лукавую душу не войдет премудрость: становится она на высоких местах, стоит же посреди дорог, у ворот могущественных мужей садится".
(…) Этот князь Александр, побеждая, сам был непобедим (…).
Прослышав же о таком мужестве князя Александра, король римской веры из Полуночной страны подумал: "Пойду и завоюю землю Александрову". И собрал войско великое и наполнил многие корабли полками своими, устремился в силе великой, кипя духом ратным. И пришел к Неве, влекомый безумием, и послал послов своих, возгордившись, в Новгород, к князю Александру, говоря: "Если можешь, то сопротивляйся мне, - я уже здесь и беру в плен землю твою". (…)
Скорбно же было слышать, что отец его благородный Ярослав Великий не знал о нападении на сына своего, милого Александра, не было у Александра времени послать весть к отцу, ибо уже приближались враги. Потому и многие новгородцы не успели присоединиться к нему: так спешил князь выступить. (…)
И был некий муж, старейшина земли Ижорской, по имени Пелгуй. Поручен же был ему морской дозор. Восприял же святое крещение и жил среди рода своего, который оставался в язычестве. Наречено же было имя ему в святом крещении Филипп. (…)
Разведав о силе войска, он пошел навстречу князю Александру, чтобы рассказать князю о станах их и об укреплениях. Когда стоял Пелгуй на берегу моря и стерег оба пути, он не спал всю ночь. И когда же начало восходить солнце, он услышал на море страшный шум и увидел ладью, плывущую по морю, а посредине ладьи - святых мучеников Бориса и Глеба, стоящих в одеждах багряных и держащих руки на плечах друг друга. А гребцы сидели, словно окутаны облаком. И сказал Борис:
- Брат Глеб, вели грести, да поможем сроднику своему Александру.
Увидев таковое видение и услышав слова мученика, стоял Пелгуй, потрясенный, пока ладья не скрылась с глаз его.
Вскоре после этого приехал князь Александр. Пелгуй же взглянул радостно на князя Александра и поведал ему одному о видении. Князь же ему сказал:
- Об этом не рассказывай никому.
После того решился напасть на них в шестом часу дня. И была сеча великая с латинянами, и перебил их бесчисленное множество, и самому королю возложил печать на лицо острым своим копьем.
Здесь же в полку Александровом отличились шесть мужей храбрых, которые крепко бились вместе с ним.
Один - по имени Таврило Олексич. Этот напал на судно и, увидев королевича, которого тащили под руки, въехал по мосткам, по которым всходили, до самого корабля. И побежали все перед ним на корабль, затем обернулись и сбросили его с мостков с конем в Неву. Он же с божьей помощью оттуда выбрался невредимым и снова напал на них, и бился крепко с самим воеводою, окруженным воинами.
Другой - новгородец, по имени Сбыслав Якунович, не раз нападал на войско их и бился одним топором, не имея страха в сердце своем. И многие пали от руки его и подивились силе его и храбрости.
Третий - Иаков, полочанин, был ловчим у князя. Этот напал на врагов с мечом и мужественно бился, и похвалил его князь.
Четвертый - новгородец, по имени Миша. Этот пеший с дружиною своею напал на корабли и потопил три корабля латинян.
Пятый из младшей дружины, по имени Савва. Этот напал на большой, златоверхий шатер и подрубил столб шатерный. Воины же Александровы, увидя падение шатра, обрадовались.
Шестой - из слуг его, по имени Ратмир. Этот бился пешим, и окружило его много врагов. Он же от многих ран упал и скончался.
Обо всем этом слышал я от господина своего Александра и от других, кто в то время участвовал в той сече. (…)
На следующий год после возвращения князя Александра с победой пришли опять те же от Западной страны и построили город на земле Александровой. Князь же Александр немедля вышел и срыл город их до основания, а самих их - одних повесил, а других с собою повел, а иных, помиловав, отпустил, ибо был он милостив свыше меры.
На третий год после победы Александра над королем в зимнее время пошел Александр на землю Немецкую с большим войском, чтобы не похвалялись они, говоря: "Подчинили себе словенский народ".
Ведь уже взяли город Псков и тиунов своих посадили. Тиунов князь Александр схватил, город Псков освободил от пленения. А землю их разорил и пожег и пленных взял без числа, а других порубил. Иные же немецкие города заключили союз и решили: "Пойдем и победим Александра и возьмем его руками".
Когда же приблизились враги, узнали об этом дозорные Александра. Князь же Александр построил полки и пошел навстречу, и покрылось озеро Чудское множеством воинов той и другой стороны. Отец же его Ярослав прислал к нему на помощь младшего брата Андрея с большой дружиной (…), и мужи Александровы исполнились духа ратного, ибо сердца их были как у львов, и сказали они:
- О княже наш славный! Ныне настало нам время положить свои головы за тебя (…).
Была же тогда суббота. Когда взошло солнце, сошлись оба войска. И была злая сеча, и раздавался такой треск от ломающихся копий и звон от мечей, будто замерзшее озеро двинулось, и не было видно льда, ибо покрылся он кровью. (…)
И так победил их помощью божьей, и обратились враги в бегство, и гнали и секли их воины Александровы, словно неслись они по воздуху; и некуда было тем бежать (…). И не нашлось никого, кто мог бы воспротивиться ему в битве.
И возвратился князь Александр с победою славною. И шло многое множество пленных в войске его, вели босыми возле коней тех, кто называл себя "божии рыцари".
И когда подошел князь к городу Пскову, игумены и попы в ризах с крестами и весь народ встретили его перед городом, воздавая хвалу богу и славу господину князю Александру, воспевая песнь. (…)
СУВОРОВ И СОЛДАТЫ
Суворов заботился о солдатах, как отец родной.
Не любил он серебряной и медной посуды. Говорил: "В ней - яд…" Кушал, как солдаты, из глиняной чашки деревянной ложкой. Ел немного, не переедал. Денщику наказывал:
- Ты мне не давай много есть!
- Да как же я могу не давать вам, ваше высокопревосходительство?!
- А ты только скажи: "Суворов не велел".
И вот раз Суворов сел обедать. Есть очень захотел. Денщик видит, что Суворов уже достаточно покушал, и говорит:
- Нельзя больше, ваше высокопревосходительство!
- Да я есть хочу!..
- Нельзя…
- Почему нельзя?
- Суворов не велел.
- А-а, Суворов… Тогда не буду.
Солдат он обучал по-своему. Смотрел, чтобы солдаты были здоровы. Говорил:
- Бойся больницы! В больнице пища сладкая, постель мягкая, а на третий день - гроб!
Если увидит, что солдат стоит задумчивый, подходит к нему и спрашивает:
- Ну, что, братец, здоров ли?
- Да что-то нездоровится, ваше высокопревосходительство.
- А ты возьми немного водочки, насыпь туда соли и перцу, размешай палочкой, выпей и будешь здоров.
Часов не любил. Говорил:
- Все часы врут: одни отстают, другие вперед бегут. А вот петух… Он время знает…
И когда надо, если петуха нет, сам петухом запоет.
Пойдет ночью часовых проверять. Подходит к одному:
- Здорово, братец!
- Здравия желаю, ваше высокопревосходительство!
- А скажи, братец, сколько звезд на небе?
- Сейчас сосчитаю! - И давай считать - Раз, два, три, четыре, пять…
- Хорошо, братец, я вижу, что ты можешь сосчитать.
Подходит к другому часовому:
- Здорово, братец!
- Здравий желаю, ваше высокопревосходительство!
- Скажи, братец, сколько от земли до луны верст?
- Два суворовских перехода, ваше высокопревосходительство!
А потом Суворов отдает в приказе: "Вот философы уверяют, что звезд бесчисленное множество, а мой солдат взялся их сосчитать…"
Суворов не ездил в экипаже или верхом, а всегда впереди солдат шел пешком.
Вот крепость Измаил брал. Войска подошли к самой крепости, а обоз с сухарями отстал. Солдаты голодные. Стали ворчать… Суворов услыхал это, встал на пригорочек и запел:
Что это у девки за кручина?
Что же это с девкой приключилось?
Али девка замуж захотела?..
Ну, и там дальше. А солдаты:
- Смотрите-ка, смотрите-ка, Суворов-то песню поет!..
Тут Суворов велел ударить в барабан. Тревога!.. Выстроил всех и штурмом через шесть часов взял Измаил. А говорили: крепость неприступная…
ПОСЕЩЕНИЕ ПЕТРОЗАВОДСКА СУВОРОВЫМ
Весть о намерении князя Италийского посетить Петрозаводск подала мысль к приготовлениям и распоряжениям со стороны начальства. А. В. Суворов, поспешный в исполнении своих предприятий, всегда являвшийся гораздо прежде, чем его ожидали, прискакал в Петрозаводск на тележке в простой солдатской куртке. Подъехав прямо к пушечно-литейному Александровскому заводу, отправился туда и на вопрос часового у заставы: "Скоро ли будет князь Италийский?" - отвечал: "Князь следует за мною". Войдя в завод, потребовал, чтобы ему все показали, прибавив, что он - Суворов. Дежурный чиновник тотчас дал знать наместнику и начальнику завода (наместником был тогда Тутолмин, а начальником завода - Гаскойн), которые не замедлили явиться.
В это время Суворов грелся у доменной печи и по временам закусывал черными сухарями, которые вынимал из бокового кармана серой куртки своей. Когда начальники явились, он выслушал рапорт наместника губернии и велел ему возвратиться домой, прибавив, что не желает отвлекать его от дела; с начальником же завода отправился осматривать завод.
Начальство горное распорядилось разложить изделия Александровского завода по сторонам дороги, где Суворову надлежало возвращаться. С одной стороны разложены были ножи, вилки, ножницы, разная домашняя утварь, плиты, решетки, цепи, кольца, заслонки - одним словом, всевозможные мелкие изделия; с другой - были сложены пирамиды бомб, ядер, картечи. Подходя к месту этой выставки, Суворов сначала повернулся к той стороне, где были мелкие изделия; взглянул, сделал гримасу и отвернулся к другой стороне, где стал внимательно рассматривать пирамиды, приговаривая: "Помилуй бог, как хорошо! Помилуй бог, какой славной гостинец шведам!"
По выходе из завода купечество встретило его хлебом и солью, по русскому обычаю; Суворов принял поднесенное, поблагодарил начальника завода, сел в телегу и ускакал (…).
ПЕРЕХОД ЧЕРЕЗ ГОРЫ
(…) Это дело было при Екатерине Первой. Она воевала с турками. А командовал Скобелев. Там река Дунай есть, камни по двадцати пяти пудов катит. У Дунаю турки стояли два месяца и стали одолевать нашу армию. Скобелев войска положил много, осталось всего три тысячи солдат.
Когда, значит, войска у Екатерины сделалось мало, видят, что дело-то гиблое выходит, стали искать в старых книгах, - слых несется, что Суворов был хороший воин. А где он теперь, никто не знает. Давай узнавать. Узнали, что он жил в населенье, в деревне. Жил простым мужиком, землю пахал. Было у него две лошадки, каряя и саврасая. Жены у него не было, а была старушка, с которой он жил невенчанным, тут царица дает приказ: отыскать этого Суворова и звать его, чтобы приехал в армию и командовал. Посылает она полковника. Запрягли пару лошадей в коляску, и он отправился.
Приехал он в ту деревню, где жил Суворов. Где-то она там, за Москвой. Заехал в деревню. Ребята на улице играют, клюшками шарик перещелкивают. Один парнишко, такой бойкий, подбежал к коляске. Полковник и спрашивает:
- В каком дому живет тут Суворов-инерал?
- Да какой там дом!.. За деревней на назьмах в землянке живет.
Тогда полковник и говорит парнишке:
- Садись, покажи, где Суворов-инерал живет.
- Айдате вот в этот заулок, на степь - там его землянка стоит.
Подъехали, коляску остановили. Полковник соскочил, саблю из ножней выхватил, сделал на караул и бежит к землянке.
А суворовская старуха сидела в синем дубасе на пороге своей землянки, сметану в кринке мешала. Полковник-от бежит к ней, а она испугалась и с кринкой побежала ему навстречу:
- На, батюшка, не секи, а так бери…
А полковник-от:
- Дорогая моя, я не рубить бегу, а здороваться. Приехал я по приказу царицы звать инерала Суворова на войну, с неприятелем воевать.
- Да его дома-то нет: на пашне он пары пашет.
- Садитесь с нами, поедемте, покажите его пашню.
Старуха заперла хату на замок, уселась в коляску вместе с полковником. Доехали до дорожки, которая ведет на пашню.
- Воротите вот этой дорожкой, - говорит она.
А Суворов за лесочком пары пахал. Сделает круг, отдохнет да опять сначала. Как полковник-от к ему стал подъезжать, он как раз запрягал кореннуху, хомут-от набросил ей на голову, увидал, что едет кто-то, и остановился.
Коляска подъехала. Полковник выскочил из нее, выхватил саблю из ножней, сделал на караул и бежит к Суворову. А ему взять нечего. Он взял с рогаля (рукоятки плуга) сабанный хлыстик, сделал также на караул.
Полковник поздоровался, саблю опустил. И Суворов свой хлыстик опустил.
Полковник говорит:
- Ваше высокопревосходительство, государыня Екатерина приказала просить вас явиться в армию, воевать с неприятелем!
Подает ему приказ царицы.
- Что ж, надо послужить народу, - говорит Суворов. А сам сухонький, уж восемьдесят пять годов будет. - Ты, старуха, уж допахивай тут пашню, а я поеду.
Приехал на войну, где неприятель стоит. А местность: гора крутая, высокая. А подле горы Дунай-река палыщет, камни по двадцать пять пудов перекатывает.
Утром встал, приказал выстроить солдат в роты. Солдаты увидали, кричат:
- Здравия желаем, ваше высокопревосходительство!
А Суворов:
- Братцы, детки мои, мне здороваться не приходится, потому как я еще не ваше превосходительство, - не при форме потому как.
Ему истопили баньку, он вымылся, оделся и поутру - к армии. Говорит:
- Теперь вот я - ваше превосходительство!.. Думаю я врага с покорной головой заставить сдаться нам.
И велел первым делом сделать три тыщи камышовых снопов и на каждый сноп солдатскую фуражку, разоставить снопы по линии на берегу Дуная, против неприятеля.
Пусть турки думают, что мы пойдем прямо на них - снопы-то с солдатскими шапками по берегу Дуная стоят, прямо против неприятеля.
А Суворов повел полки стороной. А гора растянулась верст на десяток, не меньше. Камни с горы-то навешались, как боровья какие, страсть! Надо через гору в обход неприятеля идти. Тут солдаты взроптали:
- Да нас неприятель-то всех с горы перещелкает!
Суворов встал на колени и говорит:
- Ах, детки мои вы! Если вы думаете, что я вас на верную смерть хочу вести, так заройте меня по самую голову в землю, только голову не зарывайте, чтоб меня мошкарь съел живого.
Тут солдаты:
- Ах ты отец наш! Веди нас, куда знаешь!
Суворов тут и говорит:
- Давайте рубите сосны, станем делать козлины, переплетать их лозиной, за камни веревками захватываться, солдат на веревках на гору подымать.
А с Суворовым-то только одна пушка была. И пушку тоже на веревках на гору затащили.
А неприятель смотрит, что такое: солдаты стоят на берегу и нейдут против него. Струсили, видно. Сколько-то неприятели постреляли, пошли купаться.