- Ошибаешься, брат. Дружба покоится совсем не на деньгах, а на доброте и благородстве. Вот почему ты обязан взять их и вернуться к своему прежнему занятию. Прошу, не отказывайся! - С этими словами Цзя положил серебро на стол и быстро вышел за дверь.
Ученый Ли устремился за ним:
- Брат Цзя! Вернись! Позволь мне хотя бы поблагодарить тебя!
Но сюцай уже шагал прочь.
"Наверное, во всей Поднебесной не найдешь столь преданного и благородного друга! - подумал Ли.- Если я не приму его дара, он может обидеться. Возьму деньги и выкуплю дом, а если мне только повезет, тогда уж щедро его отблагодарю!"
Рассказав о случившемся матери, он отправился в храм Осиянного Счастья, чтобы уладить дело с домом. Возле ветхого строения, стоявшего слева от храма, он вошел в ворота и спросил настоятеля. Услышав голос и думая, что это пришел кто-то из богомольцев-жертвователей, настоятель Хуэйкун поспешно вышел к гостю, однако, увидев Ли, сразу же замедлил шаги. На его лице появилось отчужденное и брезгливое выражение. Небрежно поздоровавшись, он что-то буркнул под нос и даже не предложил чая. Но едва Ли заговорил о выкупе дома, настоятель оживился.
- Продавая мне дом, вы не сказали, что собираетесь выкупать его обратно. Однако если вы все-таки это решили, то условия остаются старые: сто и еще тридцать лянов серебра. Только вот что учтите. В последнее время мне пришлось кое-что сделать: соорудил несколько пристроек, привез материал - все это стоит денег. Поэтому, если желаете получить дом обратно, вам придется заплатить сверх этих ста тридцати лянов еще кое-какую сумму.
Есть поговорка: "У человека, который находится в крайней бедности, дорога совсем узкая". Зная, что книжник Ли сидит на мели, монах открыто издевался над ним. Никаких работ в доме он, конечно, не делал, но простодушный ученый принял все за чистую монету.
"Неужели снова занимать деньги у Цзя? - подумал он.- Нет! Ни за что! Я и так не хотел их брать, а сейчас тем более. Появился хороший предлог их вернуть. Скажу, монах поставил-де дополнительные условия и выкупить дом мне не под силу. Верну деньги - гора с плеч!"
Простившись с монахом, он отправился к сюцаю и все ему рассказал.
- Какой негодяй! - возмутился Цзя. - Этот лысый ублюдок потерял стыд и совесть. Думает не о четырех достоинствах монашества, а только о наживе!
Дом выкупают за ту же цену, на каком же основании злодей набавляет?.. Сумма, конечно, не слишком велика, но дело не в деньгах, а в том, что монах творит беззаконие. Этого терпеть нельзя, надо найти на него управу! Дом ему все равно придется вернуть, только нужно что-то придумать...
Сюцай предложил гостю закусить, а сам с двумя слугами направился в храм Осиянного Счастья.
Двери дома, где сейчас жил монах, оказались распахнутыми. Цзя Ши переступил порог и спросил у послушника, где настоятель.
- Наставник наверху, спит. У него утром был какой-то гость, и они изрядно выпили.
Оставив слуг внизу возле входа, сюцай подошел к лестнице и, стараясь не шуметь, полез наверх. До него донесся храп. Монах, совершенно голый, сладко спал на топчане. Рядом лежала его одежда. Сюцай огляделся. Все четыре окна комнаты оказались закрытыми. Цзя подошел к одному и посмотрел в щелку. Напротив стоял высокий дом, по всей видимости принадлежавший богатому человеку. В верхнем окне он заметил женщину за рукоделием. Цзя задумался, и в его голове родился план. Бесшумно приблизившись к ложу настоятеля, он взял его рясу и шапку и, облачившись в монашеское одеяние, подошел к окну. Легонько распахнув его, он высунул голову наружу. Расплывшись в улыбке, он принялся подмигивать женщине. Разгневанная женщина бросила рукоделие и побежала вниз. Поспешно сняв монашеское облачение, сюцай положил его на прежнее место, а потом без лишнего шума спустился во двор и ушел.
Хуэйкун продолжал спать. Через некоторое время внизу раздались крики и грохот: в комнату монаха ворвались около десятка дюжих молодцов. Монах открыл глаза.
- Плешивый осел! Негодяй! Как ты смел безобразничать! - заорали они.- Зачем заглядывал во внутренние комнаты, как ты смеешь заигрывать с хозяйкой! Это уже не в первый раз! До сих пор мы молчали, но нынче терпение лопнуло. Держись! Будет тебе хорошая взбучка, а потом стащим тебя к судье. Скажем, чтобы гнали тебя из этого дома!
Гости принялись громить все вокруг и в клочья изорвали одежду монаха. Настоятель сидел на ложе ни жив ни мертв от страха.
- Я несчастный инок... никуда не заглядывал...- взмолился он.
Но его никто не слушал, градом сыпались затрещины.
- Плешивый злодей! - закричал один из мужчин.- Убирайся отсюда прочь, чтобы духу твоего тут больше не было. Иначе так тебя отделаем - только держись!
Монаха вытолкали взашей из дома, и он трусцой побежал в монастырь. Монах знал, что с Богачом Хэ - так звали соседа, жившего напротив,- шутки плохи.
План Цзя Ши вполне удался, и ликованию его не было границ. Через пару дней сюцай отправился к ученому Ли. Он рассказал о ловкой проделке, и книжник хохотал до упаду. Приятели взяли сто тридцать лянов и направились к монаху.
- Мы пришли выкупить дом! - сказал Цзя Ши монаху.
Увидев перед собой почтенного гостя в сопровождении слуг, а не бедолагу книгочея, монах дал согласие. "Если я останусь здесь, покоя не жди,- подумал он, вспомнив потасовку.- Сосед Хэ будет меня то и дело донимать. Надо отдать дом, тогда я сразу избавлюсь от неприятностей".
Монах получил свои сто тридцать лянов и возвратил закладную ученому Ли.
Как мы видим, монах хотел поживиться за чужой счет, но попал впросак и за свою жадность понес заслуженное наказание. Что касается приятелей, то один из них, Цзя Ши, сдав очередные экзамены, стал советником государственной канцелярии, а Ли получил чиновничье звание. Они по-прежнему были дружны и дружбу эту сохранили до самой смерти.
Высокое благородство сулит и большой успех.
От замыслов злобных непременно случится беда.
Монах Хуэйкун ловчил, обманывал всех.
Цзя Ши оставался достойным и честным всегда.
История, которую мы вам только что сообщили, предваряет главный рассказ, о чем и пойдет речь.
Случилось это в столичном городе Цзиньлине - у Золотого холма, в месте, где постоянно происходят чудеса и где, как говорится, даже простая рыба может превратиться в дракона. Известно, что город одной своей стороной обращен к Каменной горе - Шишань, вот почему его другое название - Каменный град. Городская стена, сложенная из горных пород, начинаясь у Водяных ворот - Шуймынь, подходит к реке Циньхуайхэ, вдоль берега которой на протяжении десяти ли стоят высокие, словно башни, дома и прочие постройки. Здешнее озеро, вырытое в давние времена по приказу императора Цинь Шихуана, а потому получившее название Циньхуайху, соединяется с водами реки Янцзы. Утром и вечером прилив выносит на берег множество разных предметов. По озеру скользят разукрашенные лодки со знаменитыми певичками, доносятся звуки шэнов и трели флейт, веселый говор и смех. По берегам озера в тени ив вьются дорожки, сверкают яркими красками изящные павильоны. У многочисленных цветников, забранных легкой оградой, возле бамбуковых рощиц можно слышать голоса поэтов, декламирующих стихи. Из-за резных дверей, прикрытых бамбуковым занавесом, то и дело выглядывают прелестные женские лица. Как говорится о подобных местах: питейные заведения соседствуют с чайными домиками; здесь повсюду царят оживление и радость.
Рассказчик! Пока ты только описал красоты Циньхуайху, а до истории так и не добрался.
Э, нет, уважаемые! Вам невдомек, что моя история уже началась. Рассказывают, что в недавние времена возле озера Циньхуайху проживал один богатый человек - Чэнь Хэн, имеющий звание сюцая. У него была жена по фамилии Ма, доброжелательная и мудрая женщина, к тому же бережливая и рачительная хозяйка. Кроме основного дома, в котором жили супруги, они имели еще летнее поместье, расположенное на другом конце озера.
Надо вам сказать, что сюцай питал большую склонность к ветру и луне, а также очень любил заводить разные знакомства. Со своими приятелями и дружками он часто отправлялся в зеленые терема к певичкам или распивал вино, катаясь в лодке. Возле него постоянно вились собутыльники, а застолья никогда не обходились без "красных юбок". Певички развлекали гостей песнями, цветочницы подносили свежие цветы, повара изощрялись в кулинарном искусстве. Верно говорят: все тянутся туда, откуда веет выгодой. Так и здесь. Поскольку сюцай Чэнь слыл большим кутилой и транжирой, ему то и дело предлагали что-нибудь купить, да и среди гостей его не было скупердяев. Словом, сюцай Чэнь считался знаменитой личностью, его знал каждый в городе. Надо вам сказать, что Чэнь Хэн неплохо слагал стихи, умел писать торжественные оды. Был он человеком приветливым и доброжелательным. Сестрички из веселого квартала души в нем не чаяли - еще бы! Все они тянули из него деньги и веселились за его счет! Жизнь сюцая текла, как в поговорке: "Днем - праздник Холодной Пищи, ночью - праздник Фонарей".
Время летит словно резвый скакун. Семь-восемь лет беззаботной и бурной жизни среди "цветов подлунных" не прошли бесследно. В конце концов сюцай пустил на ветер все свое состояние. Госпожа Ма не раз его укоряла, но своего нрава он так и не переменил. Сегодня скажет одно, завтра сделает другое. Правда, сейчас он уже не позволял себе веселиться, как прежде, но, когда деньги ненароком попадали к нему в руки, он их тратил так же беспечно и легко. Однако такие счастливые случаи бывали все реже и реже.
"Он, видно, не остановится, пока вконец не разорится. Благо еще, что у нас есть пристанище!" - думала супруга, хорошо знавшая нрав мужа. И она перестала его донимать. Между тем сюцаю, который привык жить на широкую ногу, действительно измениться было очень трудно. Денег становилось все меньше и меньше, вскоре их и совсем не стало. Тогда кто-то из приятелей посоветовал ему, составив договорную бумагу на триста лянов, пойти на улицу Трех Гор к некоему Вэю из Хуэйчжоу - владельцу долговой лавки, человеку, надо заметить, весьма алчному - сущему дьяволу. Поскольку сюцай еще не успел запятнать свою репутацию, ростовщик выдал ему нужную сумму из расчета тридцати процентов годовых, не сомневаясь, что Чэнь ее рано или поздно вернет. Получив деньги, Чэнь принялся их тратить, как и раньше. Но об этом можно не говорить.
А теперь мы расскажем о ростовщике Вэе. Когда этот злыдень впервые приехал в Нанкин, у него была лишь скромная долговая лавка. Но Вэй умел извлекать выгоду любыми способами, не брезгуя ни ложью, ни обманом. Скажем, приходит к нему человек заложить вещь. Вэй расплачивается с ним низкопробным серебром, выдавая его за самое чистейшее и лучшее. Мерил он серебро самыми маленькими весами, непременно забывая поставить несколько гирек. Но зато, когда кто-то выкупал вещь, Вэй притаскивал большой безмен и требовал, чтобы клиент рассчитался с ним серебром лучшего качества. Если же в расчете у клиента случалась промашка, ростовщик оставлял вещь у себя. Иногда ему приносили в заклад драгоценную вещицу из золота, серебра или же украшения из жемчуга и редких каменьев. Увидев, что золото высшего качества, Вэй тут же изготовлял подделку и отдавал ее вместо ценной вещи. Крупные жемчужины он подменял мелкими, редкостные каменья - дешевыми стекляшками. Трудно сказать, сколько подобных мошенничеств он совершил!
Триста лянов серебра он дал Чэню, конечно, не задаром, но под залог заозерного дома. Какое-то время он не требовал денег обратно, но вот прошли три года, и проценты сравнялись с основной суммой. Этого-то момента Вэй и ждал. В один прекрасный день он послал посредников за долгом. В это время сюцай Чэнь снова сидел на мели, в доме его - хоть шаром покати. Как говорится: кубки сухие, кувшины пустые. Примирившись с бедностью, сюцай читал книги, готовясь к экзаменам. Услышав о том, что пора расплачиваться, он растерялся и велел домашним сказать, что его нет дома, а когда вернется - рассчитается. Так он отговаривался несколько раз. "От долга не скроешься, от привидения не убежишь!" - гласит поговорка. Ростовщик, конечно, не верил тому, что говорили в доме Чэня, и посылал своих людей чуть ли не каждый день. Но сюцай продолжал скрываться. Тогда Вэй велел посредникам подкараулить сюцая возле дома, да еще хорошенько припугнуть его. Чэнь пошел на попятную.
А сейчас послушаем стихи:
Не страшили его могучие духи, когда он был при деньгах.
А теперь остался без всяких средств - и бесенок внушает страх.
Знал давно, что наступит день - и придется стерпеть позор -
Всей его прошлой беспутной жизни справедливый укор.
Итак, сюцай, не выдержав домогательств ростовщика, в конце концов вынужден был встретиться с его доверенными.
- Мой долг вместе с процентами составил шестьсот лянов. Такую крупную сумму я выплатить сейчас не в состоянии,- сказал он.- Но у меня есть поместье на другой стороне озера, которое оценивается в тысячу лянов, а может быть, и больше. Я могу уступить его под залог. Пусть ростовщик дает тысячу лянов - и дело с концом. Прошу вас, почтенные, постарайтесь договориться с ним, а я вас, разумеется, отблагодарю.
Посланцы Вэя, поняв, что из сюцая все равно денег не выжмешь, пошли доложить ростовщику.
- Что вы городите! - воскликнул Вэй.- Видел я этот дом и поместье! Никакой тысячи они не стоят. Этот Чэнь слишком широко разевает пасть! Красная цена его хозяйству - шестьсот лянов, да и этого будет много.
- Почтенный Вэй! Такое поместье вам никогда не купить за шестьсот лянов. Чэнь Хэн сейчас сидит на мели, и вы можете заполучить его дом по дешевке, приплатив какую-то лишнюю сотню лянов. Уступите! Не ровен час, подвернется другой покупатель с деньгами - и прекрасное поместье от вас уплывет.
- Вы мне уже как-то посоветовали одолжить этому Чэню, но до сих пор я не видел ни денег, ни процентов. А сейчас вы снова хотите вогнать меня в расход! Не нужно мне никакого дома, тем более этой развалины! Я возьму его лачугу - и то в ущерб для себя! - только за шестьсот лянов - ни на медяк больше. Или пусть возвращает долг!
Посредники вместе с приказчиками из лавки отправились к Чэню и передали ему, чего хочет ростовщик. Сюцай от возмущения не мог вымолвить слова. Да и что ему сказать! Ведь когда-то он сам совершил оплошность! Где же ему сейчас тягаться с ростовщиком, как с ним рассчитаться? Приняв беззаботный вид, сюцай проговорил:
- Ну что ж, если поместье не стоит тысячи лянов, я согласен продать его за восемьсот. В свое время, когда я строил дом, он обошелся мне в тысячу двести или тысячу триста лянов. Понятно, об этом сейчас не стоит говорить, но все же... Прошу вас, почтенные, передайте ему мое предложение.
- Невозможно! Никак невозможно! - вскричали посредники.- Мы ему уже советовали накинуть хоть сотню лянов, так он даже в лице переменился. Сказал, что дома ему никакого не нужно, пусть, мол, возвращает деньги обратно. А вы говорите восемьсот! Он ни за что не согласится, хоть тресни!
- Крупная покупка - дело, конечно, ответственное, сразу не решишь,- заметил Чэнь.- Возможно, первоначальная сумма показалась ему слишком высокой, но ведь сейчас я сбросил двести лянов. Неужели он откажется?
Посредники, жалея сюцая, снова пошли к ростовщику, но тот и на этот раз наотрез отказался. Он удалился во внутренние комнаты дома, а вскоре оттуда вышли пять приказчиков.
- Господин Вэй поручил нам идти вместе с вами за долгом. Он запретил даже упоминать о доме.
Расстроенные посредники в сопровождении приказчиков пошли к Чэню. На сей раз посредники молчали, а все переговоры вели приказчики.
- Хозяин приказал нам оставаться здесь до тех пор, пока вы не вернете ему долг! - сказали они сюцаю.
Смущенный хозяин не знал, что ответить, лицо его горело от стыда.
- Почтенные! - обратился он к посредникам после длительной паузы.- Уговорите их вернуться, а я постараюсь что-нибудь предпринять.
Посредники кое-как уломали служащих Вэя, и те согласились уйти.
Сюцай был в отчаянии, никакого выхода он не видел. Направившись во внутренние покои, он подошел к столу и, тяжко вздохнув, в сердцах ударил по нему рукой. Госпожа Ма понимала состояние мужа.
- Сударь мой, вы, кажется, вздохнули,- не без умысла проговорила она.- Если вам не по себе, сходите к певичкам, на цветочную улицу. В чуских павильонах и циньских башнях вы сможете испить вина и послушать веселые песни. Развеялись бы ночь-другую... Или, быть может, ветер с луной уже не такие, как прежде?
- Спасибо за утешение! Мне сейчас самое время развлекаться! Прежде я не слушал твоих советов, бросал деньги на ветер, и вот результат - попал в лапы к этому хуэйчжоускому псу. Сейчас придется отдать наш второй дом. Я уступаю ему целых двести лянов, а он ни в какую, требует денег - и все тут. Сегодня прислал своих служащих и велел им меня сторожить. Еле-еле упросил их уйти. Завтра, наверное, придут снова... Наше поместье, конечно, стоит намного больше шестисот лянов, но что поделаешь!