Только когда ты способен не становиться ничему хозяином, не объявлять требования на владения, не отстаивать свои права – вообще не попадать в подобное состояние, тогда имя твое может обрести величие, то есть ты таким образом прославишься в великом. Через постоянство малых действий и движений, не обусловленных никогда желаниями и пристрастиями, ты обретаешь одно великое имя, и имя это – Путь. Нет больше великих имен, кроме имени Пути.
И именно потому, что во всех случаях окончания действия, когда хочется оценить сделанное как большое, наоборот, происходит постоянное умаление заслуг и плодов своих действий, как следствие, и создается великое. Из множества малых движений складывается великий Путь.
Перевод
Безбрежной ширью разливается великий Путь. Он может быть и слева и справа.
Множества предметов привязаны к нему, рождаясь, но не выражают себя в словах.
Свершаются деяния, но не происходит прославления их наличия.
Одевает и питает множество предметов, но не действует как их хозяин.
В постоянстве отсутствия желаний можно обрести известность через мелочи.
Множество предметов сходятся в нем, но он не действует как их хозяин и таким образом может обрести известность в осуществлении великого.
И, действуя до конца, для себя не совершая ничего великого, потому и способен совершить великие деяния.
Размышления на тему
У тебя, у меня, у него есть великая возможность переживать все, что твоей душе угодно. Или нет ее, такой возможности? Иногда кажется, что есть, а иногда и чаще всего именно так, совсем не хочется переживать то, что переживается в данный момент, только ничего поделать не можешь. Поток переживаний, сплетенный образами и представлениями, странными узорами обольщений и тревог, соединяется с происходящим, текущим через твои глаза и уши, заставляя неизбежно быть тем, чем ты являешься в своих самоназваниях, определениях, обозначениях.
А когда ты перестаешь определять очевидное с помощью имен и понятий, тогда Путь возникает со всех сторон. И слева и справа, сменяя друг друга направлением потоков, в разные мгновения появляется в поле твоего восприятия.
ВСЕ ПРЕДМЕТЫ есть часть твоего Пути, это и есть суть проявленного на Пути, и их изменения, их ощущение проявляют собой Путь. Все они держатся за ощущение Пути в твоем восприятии, в пространстве твоего сознания. Движение предметов происходит не только как видение изменения их положения в пространстве, но и через изменение своего потока восприятия относительно предметов.
Все происходит само собой, и нет подвигов, нет наград и заслуг, ибо любое имя, привязанное к заслуге, как камень, привязанный к ногам, выглядит, может быть, и красиво, только плавать с ним не слишком ладно получается. И на Пути все имена даются лишь для того, чтобы приблизиться к бытию, наличию, обладанию. Но как только выходишь в область отношений обладания, тут же и утрачиваешь движение Пути в своем сердце, поток кончается, и начинается отражение от отражения, никогда не почувствовать трепещущую плоть настоящей тайны божественного ужаса жизни.
Нет большей тайны, чем это ощущение, когда имена исчезают и появляется истинный облик мира, нет большей тайны. Смотрись в свое непроявленное, и все это лишь часть чего-то большего, чем ты и оно. Не называй и не обращайся, иначе оно начинает отвечать тебе, привыкает к тебе и приручает тебя, прикручивая кожаными ремнями, проволокой стальной к сварным конструкциям здания придуманного бреда современных описаний. Это тебе не нужно.
Путь есть одежда и питание для всего сущего, но не возникает отношений владения, и потому сущее не существует, настоящее проявляется в пустоте тончайшего блика между двумя вечностями.
Только через тончайшее переживание замедленного трепета скользящей волны ощущения времени возможно плыть бесконечно, продлевая невыразимо тонкую звучность безмолвного касания духа.
И только в мельчайших черточках, тонких оттенках можно заметить, как она рождается, эта сущность, откуда приходит, где исчезает, так и не привязавшись ни к чему, но постоянно скользя, скользя, скользя по суровой поверхности холста на парусной плоти упругого ветра.
УБЕРИ СВОИ ЗАДВИЖКИ, стань парусиной, соленой и сладкой, выброси мелочные желания, но каждой ниткой проводи поток плотных слоев, волокон, влекущихся в связке, тугой и колючей. Когда исчезают желания, появляются все мелочи, и каждому видно, что именно в этой непроявленности живет тончайший звук истины, неслышный за суетой будничных пристрастий к глупым привычкам и набившим оскомину оборотам обыденных мнений по всем поводам и вопросам. Замолчим и останемся неподвижными, прямо на гребне волны, чтобы стать этим гребнем и этой волной, спокойно превращая себя в рябь на воде, в дрожание стенок мыльных пузырей, летящих над миром.
Все бесконечное разнообразие предметов сходится в нем, соединяется в этой втулке, вокруг которой соединяются колеса всех вращений, и ось всех колес – вот что такое Путь. Он, будучи в центре и владея всем, проходя через каждое мгновение твоих дыханий, ничему не становится хозяином и ничем не управляет. Все происходит само собой. Все происходит само собой. Знание этого позволяет этому быть.
Через это знание обретается настоящее величие, состоящее из тончайших разнообразий звучных оттенков вечности. Всегда и сейчас.
Делая лишь то, что делается само, упрощая и доходя до основы, до отдельной единой нити, связующей все противоположности и полюса, ничего не совершаешь сам и для себя, всему просто позволяя случаться. Только так совершаешь по-настоящему великое. Оно узнается и признается не потому, что у тебя есть желание что-то такое сделать и получить признание за сделанное. Вот так ничего не получится, совершенно точно.
Стирай себя с поверхности каждого содеянного мига, чтобы обрести истинное величие, растворившись в бесконечности превращений.
Глава 35
Не можешь ухватиться
Об управлении состояниями, делами и обстоятельствами
Нужно иметь и держать единый образ в своем сознании, чтобы с помощью этого образа постоянно держать Путь, по которому мир проходит через твой ум, через твое восприятие, через твое тело.
Он все время уходит в будущее, становясь прошлым. Сбиваются и соединяются две волны – представлений и образов, проходящего и уходящего.
Ничто не несет вреда, когда ты провожаешь взором волны уходящего мира и тем самым сохраняешь и поддерживаешь постоянство покоя в Поднебесной.
Все мы здесь лишь проходящие гости, потому не нужно задерживаться, увлекаясь радостями мирскими и вкусностями мелькающих соблазнов. Нужно постоянно скользить на гребнях уходящих волн, не останавливаясь, не застывая, не засыпая над вкусным куском.
Нужно всегда стремиться вкушать ощущение Пути, и вкус Пути – это пресность, прозрачность воды из источника на середине горы, откуда соки земли прозрачностью своей окрашивают происходящее в правильные цвета бесцветных радуг.
Ибо истинный вкус Пути – это отсутствие вкуса.
Чтобы увидеть Путь, не достаточно просто направлять взор в его сторону, ибо пространство взгляда не подходит для того, чтобы в нем появился образ Пути.
Чтобы услышать Путь, недостаточно вслушиваться в его звучание, ибо он неслышим в пространстве слуха, требуются другие усилия, чтобы понять качество его голоса, обращенного к тебе из каждой точки твоего бытия.
Чтобы применить Путь, недостаточно усилий и попыток, схватить его и удержать, ибо в пространстве этих усилий Путь точно исчезает, и гоняться придется за химерами.
Только покой, безмятежность, пресность, безмолвное, отсутствие вкуса в каждом глотке.
Перевод
Удерживаешь великий образ того, как уходит поднебесный мир.
Уходя, не приносит вреда, а сохраняется согласие мира и покоя.
Музыка и вкусная еда останавливают проходящих гостей.
Но Путь, выходя изо рта, имеет пресный вкус и приходит к отсутствию вкусов.
Глядя на него, не сможешь его увидеть.
Слушая его, не сможешь его услышать.
В применении не сможешь за него ухватиться.
Размышления на тему
Постоянно мелькают в видоискателе всякие разные образы, пока носит тебя ветер по полянам этого мира, пока разноцветными лоскутами, перемежаются дни с ночами, утра с послезавтрами, и будущее с несбыточным.
Странное и веселое варево смешит, настораживает, трогает и пугает, влечет и насыщает, оставляя тяжелое послевкусие бездарно упущенных возможностей.
Образы, образы образов и с ними вместе всегда неотделимые от них постоянные спутники наших помостков – представления. Представления, переплетенные с образами и понятиями, приправленные переживаниями, неуловимые и скользящие, бредущие, шаркая, как старые актеры, устало по подмосткам бытия, так неуклюже вновь переставляют ноги и спотыкаются, цепляясь за рассохшиеся и вздыбившиеся половицы старой перекошенной сцены. Где же?
Где этот великий и единственный образ, который только и нужно постоянно удерживать внутри, чтобы появился в этом представлении режиссер, чтобы удалось увидеть ясно и сюжет, и основную мысль? И оживилось бы каждое мгновение светом ясным и теплым, в котором больше ничего не нужно, ни знаков, ни букв.
Спокойно и осторожно, безвкусно и ярко проходит волна за волной в каждом мгновении этого мира, Поднебесная течет, как горный поток, упругими струями, бьется о камни и падает с высот вниз в долины, а видно только солено скользящие блики солнца в холодных струях.
Удерживаешь и течешь с этим потоком, становишься этим потоком, и все отражения потока текут не через тебя, а текут тобой, каждая частица твоя – частица потока. И ничто не причинит вреда, уходя по течению. Не может быть вреда тому, что не рождалось, ведь оно не может умереть.
Только густое Эго, тягучее и липкое "я" нужно разбавить с помощью единственного великого образа, приходящего и уходящего мира времени великих неслучившихся битв и перемирий.
ИБО ИМЕННО ЭТО и есть суть того, что тебе нужно почувствовать, тонко-тонко вгрызшись всем своим духом в эту глыбу ухваченного глотка из источника вечности.
Ах, не соблазняйся вкусностями, ты ведь, как и все другие на этом празднике, только случайный прохожий, которого из вежливости пригласили принять участие, музыку послушать, закуски попробовать. Не думай, что здесь тебя оставят жить насовсем. Еще чуть-чуть. И придется отправиться дальше. Придется опять сжиматься в потоке, сжиматься в горле рыданием, так и не вышедшим наружу, растекаясь упругой, звенящей жилой прозрачной, наполненной сталью жгучего холода солнечной струи, прямого меча, витого луча этой смеси каленого холода и обжигающей вечности.
Вот таков великий Путь, что проходит через тебя, и каждый глоток Пути не вовнутрь тебя попадает, а выходит изо рта твоего, пресностью пугает и вкусом отсутствия вкуса, вкусностью отсутствия вкуса. Какое же разнообразие волнует твое воображение в этой бесконечной смеси отсутствия вкусов, отсутствия цветов и отсутствия звуков?
Не гляди на него, не старайся увидеть, ибо каждый взгляд твой, движимый желанием всмотреться и высмотреть, лишь очередная бессмысленная трата силы духа, которой всегда недостаточно. Взглядом его не уловишь, и слухом его не учуять, не поймать, не учесть, не схватить. Нет таких пространств и усилий, такого свойства нет, чтобы поймать и удержать пространство Пути.
Только с помощью образа, великого образа великого Поднебесная будет уходить, не отрывая куски плоти твоей памяти, детства твоего, маминой нежности и радости первых касаний яблочной розовой кожи.
Постарайся не применять, удержись, не схвати, отпусти. Научись позволять уходить беспрепятственно мигу, и пусть остается тонкое ощущение чего-то на грани блика и блеска, на грани блеска и блика в мерцающем мареве сумерек летних, ведущих тебя за руку по-детски крепко и необратимо туда, где может оно само станет частью твоего зрения и слуха.
Глава 36
Сделать обратное
Об управлении состояниями, делами и обстоятельствами
Чтобы успешно осуществить намерение сжать любой предмет своего внимания, необходимо сначала направить усилие в своем воображении на растяжение. Только таким образом ты сможешь действительно добиться желаемого, и в ходе сжатия усилие твое будет не только достаточного количества, но и нужного качества, чтобы сделать то, что ты хочешь.
Когда у тебя возникает необходимость забрать у какого-то предмета своего внимания силу, и неважно, чем является этот предмет – намерением, явлением, сущностью, связью, – ты должен сначала направить свое действие на усиление этого предмета, то есть отдача силы должна предварить ее отнятие. Тогда сможешь добиться желаемого легко и спокойно.
Если тебе требуется что-то разрушить, то, как и в двух первых случаях, сначала пойми, что делает предмет твоего внимания прочным, то есть сделай усилие, чтобы укрепить его, и тогда точно почувствуешь тот момент, когда можно будет успешно приступить к разрушению.
Если ты увидел нечто не в поле твоей принадлежности, что понадобилось тебе, и ты желаешь забрать это у владельца, сначала обрати свое движение в противоположную сторону и попробуй что-то отдать тому, у кого хочешь взять. Тогда тебе будет ясна картина действия, и ты сможешь все сделать правильно. Ибо очень важно, чтобы все, что тебе достается, доставалось правильно, не оставляя ни у кого ощущения, что ты им должен или ты владеешь своими владениями не по праву, не по закону.
Именно в этой последовательности совершения усилий и лежит точное понимание тонкого устройства действия. Так как прямое осуществление намерения обычно приносит противоположный задуманному плод.
Мягкость и слабость в поле сознания всегда побеждают силу и твердость, потому, совершая любое действие, необходимо уметь сосредоточиться в области, противоположной той, к которой тебя влечет кажущимся естественным потоком движения внешнего мира.
Не нужно пытаться невидимые, находящиеся в глубине, неотделимые от природы этой глубины сущности достать на поверхность и с их помощью понять природу этой глубины. Глубокое должно быть в глубине.
И не нужно стараться объяснить людям, как и с помощью чего ты ими управляешь и почему они должны следовать твоим повелениям, когда естественные их склонности заставляют вести себя совсем по-другому. Нужно заранее видеть и учитывать эти склонности и будущие отклики на твои управленческие действия, не показывая людям настоящие орудия управления. Именно об этом и говорится: нельзя вытаскивать рыбу из глубины на поверхность. Ибо она тут же и погибнет, то есть явленные людям орудия управления тут же теряют свою действенность, ибо на поверхности они не работают, явленные и показанные перестают обладать необходимой силой, чтобы приводить в движение людей.
Перевод
Если намереваешься что-то сжать, сначала нужно сделать усилие, чтобы растянуть.
Если намереваешься что-то ослабить, сначала нужно сделать усилие, чтобы укрепить.
Если намереваешься что-то разрушить, сначала нужно сделать усилие, чтобы упрочить.
Если намереваешься что-то взять, сначала нужно сделать усилие, чтобы дать.
Это можно определить как понимание тончайшего.
Мягкое и слабое преодолевает твердое и сильное.
Рыбу нельзя вытаскивать из пучины.
Действенные орудия управления страной нельзя показывать людям.
Размышления на тему
Когда взгляд твой устремлен на следствие своих усилий, ты тем самым совершаешь ошибку, потому что необходимо устремить свой взгляд на движение, проявляющее усилие, а потом уже это движение, направленное на усилие, нужно направить на предмет его приложения. Тогда ты можешь заранее быть уверенным, что добьешься ожидаемых последствий. Потому, когда тебе требуется уплотнить пространство, потеснить кого-то, расширить свои возможности, сузив чужие, сосредоточься именно на расширении и представь, как и с помощью чего происходит это расширение.
В общем-то именно на этом движении и следует остановиться, то есть если, соединяясь с предметом желаемого воздействия, ты сохраняешь свое сосредоточение на противоположной фазе, то это воздействие начнет осуществляться вполне естественно и без твоего преодоления сопротивления среды. Ты тем самым начнешь двигать поток будущего. Так что начинай просто растягивать и начинай это растяжение с самого себя, постепенно сужая круги, тогда и сжатие случится мягко и ненавязчиво.
Когда тебе представляется, что расположенное рядом создание, орудие, сознание слишком уж сильно воздействует на твой мир и тебе неизбежно придется вступать с ним во взаимодействие, не обязательно мирного свойства, нужно понять, что делает его сильным. Нужно переместить свое внимание в область его усиления и оттуда нужно начинать действие, направленное в точку своего намерения. Тогда сила сможет преодолеть силу сопротивления, и качество слабости начнет проникать в этот сосуд.
Конечно же, ничего разрушать не следует, но нельзя отрицать, что время от времени у тебя возникают непреодолимые желания что-то разорвать в клочки, разобрать на составные части, испепелить, разметать, попросту говоря, разрушить. И если уже действие необратимо, то сначала постарайся не просто понять, но и ощутить, что же созидает, делает крепким и процветающим предмет твоего вожделения. Тогда ты правильно принесешь свое усилие в область будущих взаимодействий, где сумеешь очень точно обнаружить щели и швы, трещинки и лазейки. Другое по качеству будет действие. Чему-то тебя обязательно научит. Избегай прямых воздействий пуще всего остального.
И НАКОНЕЦ, ты приходишь к тому мгновению, когда собираешься забрать и присвоить ту драгоценность, которая находилась в чужом поле, которое ты предыдущими усилиями сузил, сжал, ослабил и разрушил. Даже и теперь, когда истинный предмет твоего желания, казалось бы, может достаться тебе без усилий, не теряй общей вселенской бдительности. Сделай действие, чтобы отдать его владельцу, пусть он ухватит его покрепче, понимая, что желаемое останется при нем. Чем крепче с твоей помощью он сожмет это драгоценное владение, тем быстрее устанут у него руки, выпустят предмет, и тогда ты сможешь легко забрать его.
Когда во всех своих перемещениях в мире ты не забываешь о том, как устроены закономерности отношений владения и движения власти, постоянно применяя сохранение необходимого состояния, тогда приходит иной тип знания, который нужно очень условно определить как постижение тончайшего, или тончайшее понимание. Оно непосредственно связывает тебя с образом Пути, и удержание образа, сохранение этого состояния позволяет совершать любые управленческие действия в этом мире как танец, как поддержание ритмических звучаний тела, хоровод бесконечных превращений, текущих по лугам твоего бытия.
Только мягкость и слабость – вот что ты должен ощущать в себе, способность поддаваться, пропускать, расслабляя, делая бессильным, выпуская силу, как птицу в небо, чтобы сила эта была сама по себе, а ты сам по себе. Только слабость и мягкость в совершении усилий помогают тебе побеждать силу и прочность. А главное справиться с силой и прочностью в себе самом, тогда ты останешься в глубине своего внутреннего моря, будешь плавать великой рыбой в пучине бытия, отдельным мягким образом силы в слабом зыбучем потоке подводных течений. И нет нужды доставать из пучины рыбу, нельзя этого делать, пусть слабость скрывается в глубине, не пытайся превратить ее в силу на поверхности. Именно поэтому орудия управления страной нельзя показывать людям, ибо орудия эти подобны рыбе в пучине: извлеченные из глубины на поверхность, они перестают действовать.