Послесловие (Текст "Послесловия" добавлен по диссертации Г. А. Ткаченко и сверен с китайским оригиналом Л. Е. Померанцевой. О его месте в тексте см. наст, изд., с. 10. (Примеч. составителя.))
В восьмой год правления Цинь, год гуньтань, в осень, в день цзя-цзы, когда было новолуние, некто спросил меня о двенадцати заметах. Я, вэньсиньский хоу, отвечал: "Некогда постиг я смысл поучения Хуанди Чжуансюю, там говорилось:
Есть великий Круг в вышине
И великий Квадрат в глубине;
Ты, сумевши это взять образцом,
Станешь матерью народу и отцом.
Так, известно, что во времена древности, когда царил мир, это происходило от подражания небу и земле. Двенадцать же замет есть то, на чем зиждутся порядок и смута, существование и гибель, есть то, чем познаются долголетие и ранняя смерть, счастье и несчастье. Когда наверху соразмеряются с небом, внизу сообразуются с землей, посередине считаются с человеком, тогда с очевидностью определяются истинное и ложное, возможное и невозможное. От неба движение, а лишь в движении жизнь. От земли устойчивость, а лишь в устойчивости покой. От человека доверие к нему, а лишь от доверия - повиновение. Если все трое исполняют должное, то без приложения усилий все идет как надо. Идет как надо - это значит следует своему внутреннему закону. Искусство следования - соблюдение внутреннего закона и смирение своего "я".
Если зрением пользоваться по собственному произволу, глаза ослепнут. Если слухом пользоваться по собственному произволу, уши оглохнут. Если способностью к размышлению пользоваться по собственному произволу, разум будет охвачен безумием. Если во всех этих трех сферах по собственному произволу обращаться с цзин, рассудку не под силу будет составить себе обо всем правильное представление. Когда же рассудок не обладает правильным представлением обо всем, уходят дни счастья, приходят дни невзгод. Это так же верно, как то, что солнце садится на западе.
Чжаоский Сян отправился на прогулку в своем парке. Когда он приблизился к мосту, конь его отказался идти дальше. Колесницей правил Цин Бин. Сян ему велел: "Пройди вперед и посмотри, что там под мостом. Похоже, там кто-то есть". Цин Бин пошел вперед, заглянул под мост, а там лежал Юй Ян, притворяясь мертвым. Он обратился к Цин Бину: "Уходи отсюда, у меня дело к твоему господину". Цин Бин отвечал: "В юности мы были с тобой друзьями. Ныне же ты задумал большое дело. Если я скажу об этом господину, я нарушу дао дружбы. Если же, зная, что ты задумал причинить зло моему господину, я не скажу ему об этом, я нарушу дао подданного. Для человека в моем положении остается одно - умереть!" И, отступив, он наложил на себя руки. Цин Бин, конечно, не стремился к смерти. Но он слишком серьезно смотрел на нарушение долга подданного и испытывал отвращение к нарушению дао дружбы. Поистине Цин Бин был добрым другом Юй Яну.
КНИГА ТРИНАДЦАТАЯ
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Начало / Юши-лань
У неба и земли есть начало. Небо неощутимо завершает все сущее, земля его ощутимо формирует. Единение в гармонии неба и земли - такова великая основа жизни. Холод и жара, солнце и луна, день и ночь дают представление об этом. Различия в облике, поведении и применении дают об этом знать.
Все существа, сочетаясь, завершаются и, расставшись, рождают. Познание сочетания есть познание завершенного; познание расставания есть познание рождения; тогда небо и земля покоятся в равновесии. При подобном равновесии все обретает свою истинную сущность и подобающий ей облик.
Небо состоит из девяти сфер, земля состоит из девяти областей. Девять гор стоят на земле, между ними девять проходов; меж вод девять равнин.
Существуют также ветры восьми родов и воды, бегущие шестью потоками.
Что значит девять сфер? В центре небо Срединное, его звезды Цзюэ, Кан и Ди. На востоке небо Лазурное, его звезды Фан, Синь и Вэй. На северо-востоке небо Изменчивое, его звезды Цзи, Доу и Цяньню. На севере небо Темное, его звезды Унюй, Сюй, Вэй и Инши. На северо-западе небо Сокровенное, его звезды Дунби, Куй и Лоу. На западе небо Блистающее, его звезды Вэй, Мао и Би. На юго-западе небо Киноварное, его звезды Цзуйси, Шэнь и Дунцзин. На юге небо Пламенное, его звезды Юйгуй, Лю и Цисин. На юго-востоке небо Ярое, его звезды Чжан, И и Чжэнь.
Что значит девять областей? Между реками Хэ и Хань область Юй, земля Чжоу. Между двумя реками область Цзи, земля Цзинь. Между реками Хэ и Цзи область Янь, земля Вэй. Восток - область Цин, земля Ци. На реке Сы область Сюй, земля Лу. Юго-восток - область Ян, земля Юэ. Юг - область Цзин, земля Чу. Запад - область Юн, земля Цинь. Север - область Ю, земля Янь.
Что значит девять гор? Куайцзи, Тайшань, Ванъу, Шоушань, Тайхуа, Цишань, Тайхан, Янчан, Мэнмэнь.
Что значит девять проходов? Дафэнь, Минъэ, Цзинюань, Фанчэн, Сяо, Цзинсин, Линцы, Гоучжу, Цзюйюн.
Что значит девять равнин? В У равнина Цзюйцюй, в Чу равнина Юньмэн, в Цинь равнина Янхуа, в Цзинь равнина Далу, в Лян равнина Путянь, в Сун равнина Мэнчжу, в Ци равнина Хайюй, в Чжао равнина Цзюйлу, в Янь равнина Дачжао.
Что значит восемь ветров? Ветер с северо-востока Пламенный, ветер с востока Затопляющий, ветер с юго-востока Душистый, ветер с юга Великий, ветер с юго-запада Леденящий, ветер с запада Пронизывающий, ветер с северо-запада Резкий, ветер с севера Морозный.
Что значит шесть потоков? Река Хэ, река Красная, река Дальняя, река Черная, река Цзян, река Хуай.
Область посреди четырех морей простирается с востока на запад на 28 000 ли, с юга на север на 26 000 ли. До истоков рек 8000 ли, до их устья также 8000 ли. Текут они по шести долинам; прославленных рек шестьсот. Каналов больших 3000, малых 10000.
Между четырьмя полюсами расстояние с востока на запад 597 000 ли, с юга на север также 597 000 ли.
Небо со звездами вращается, но небесный полюс неподвижен. К моменту зимнего солнцестояния солнце проходит самый длинный путь, обходя все четыре полюса; его тогда называют Темный Свет. К моменту летнего солнцестояния солнце проходит самый короткий путь, поднимаясь все круче. В тот момент, когда под звездой Шу день становится неотличим от ночи, на юге, в земле белых людей, Крепкое Дерево в полдень не отбрасывает тени, от крика не бывает эха. Солнце тогда в центре неба и земли.
Небо, земля и все сущее подобны телу человека. Это называется Великой Общностью. Множеству ушей, глаз, носов и ртов соответствует множество пяти злаков, холода и жара. Это называется множественным разнообразием, из коего образуются все существа. Небо отмеряет каждому.
Из всего, на что взирает мудрец, главный предмет интереса то, что ему сродни. Он погружен в то, что дает облик небу и земле, в то, что порождает громы и молнии. В инь и ян, тончайшем всего живого, обретают покой и равновесие люди и всякая тварь.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Что сродни / Ин тун
Когда властитель или царь устремляется к славе, небо всегда подает знак обитающему под ним народу. Во времена Хуан-ди небо явило сперва огромного дождевого червя и огромную медведку. Хуан-ди тогда сказал: "Победила ци земли". И поскольку победила ци земли, он сделал своим цветом желтый и своим занятием земледелие.
Когда настало время Юя, небо явило сперва травы и деревья, не гибнущие осенью и зимой. Юй тогда сказал: "Победила ци дерева". И поскольку победила ци дерева, он сделал своим цветом зеленый и своим делом озеленение.
Когда настало время Тана, небо сперва явило металлическое острие, выступающее из воды. Тан тогда сказал: "Победила ци металла". И поскольку победила ци металла, он сделал своим цветом белый и своим занятием обработку металлов.
Когда настало время Вэнь-вана, небо сперва явило огонь и красного ворона с пурпурным посланием в клюве на алтаре земли Чжоу. Вэнь-ван тогда сказал: "Победила ци огня". И поскольку победила ци огня, он сделал своим цветом красный и своим занятием огонь.
На смену огню всегда является вода. Небо должно явить знаки победы ци воды, и, поскольку будет явлена победа ци воды, следует сделать своим цветом черный и своим занятием воду. Если люди не поймут, что наступает эра ци воды, она быстро сменится эрой земли. Небо ведь только указывает срок, а не трудится вместо земледельца на поле.
Что сродни - тянется друг к другу. Если ци сродни, они сливаются, если звуки сродни, они перекликаются. Когда берут ноту гун, все настраиваются на гун; когда берут ноту цзюэ, все настраиваются на цзюэ. Если вылить воду на ровную землю, вода соберется в самых сырых местах. Если разложить хворост на равном расстоянии от огня, первым загорится самый сухой. Облака в горах похожи на ростки и травы, облака над водами - на рыбью чешую. Облака в засуху похожи на дым и огонь, облака в дождь - на речные волны. Нет ничего, что не было бы сродни его породившему; это как бы в наставление человеку. Так вослед дракону является дождь, вослед телу - тень; и там, куда является войско, вырастают волчцы и чертополох.
Причину счастья или горя люди заурядные видят в судьбе, но откуда им знать, где ее исток. Если разорять гнезда и уничтожать яйца, фениксы не явятся. Если выбивать зверя и питаться молодняком, цилинь не придет. Если спускать водоемы и брать рыбу, не останется ни драконов, ни черепах.
Не перечислить случаев, когда существа следуют общности. Родителям не следует унижать детей, правителю не следует унижать подданных. Когда правитель в согласии с подданными, они спешат к нему; когда в разладе, покидают его. Ибо если даже почитаемый правитель станет выдавать белое за черное, подданные не станут ему повиноваться. И отец, даже любимый, не увидит покорности от детей, если станет выдавать черное за белое.
Хуан-ди говорил:
Бескрайний и безграничный,
Проникся небесным величьем,
Началу начал сродни.
Поэтому и говорится: быть сродни по плоти лучше, чем быть сродни по долгу; быть сродни по долгу лучше, чем быть сродни по власти; быть сродни по власти лучше, чем быть сродни по местопребыванию; быть сродни по местопребыванию лучше, чем быть сродни лишь по имени.
Властители были сродни по ци, цари были сродни по долгу, правители были сродни по власти, рвавшиеся в правители были сродни по местопребыванию. Оттого-то и были так слабы. Те, кто погубил себя, были сродни лишь по имени; эти были самыми жестокими.
Чем более жесток ум, тем более жестоко то, чему он сродни. Чем более тонок ум, тем тоньше то, чему он сродни. Посему, обращаясь к разуму, человек должен брать в нем тончайшее. Ибо тончайшее было тем, благодаря чему стали тем, чем они были, пять властителей и три царя.
Когда становление проходит в согласии с чем-либо, оно влечет всех сродных к единению с ним. Так Яо склонялся к добру, и все доброе обращалось к нему. Так Цзе склонялся к недоброму, и все недоброе к нему стекалось.
Во времена Шан говорили так: "Когда небо ниспосылает дурной знак или являет благое предзнаменование, это отнюдь не без основания". Этим хотели сказать, что счастье или горе суть следствия людских дел.
Посему, когда государство охвачено смутой, это не кончается лишь смутой, так как смута внутри влечет нашествие извне. Сама по себе смута внутренняя может и не привести к гибели, но, навлекая нашествие извне, она делает дальнейшее существование немыслимым.
То же и с войском. Его можно использовать ради достижения выгоды, можно использовать и для восстановления справедливости. Когда идут походом на царство, охваченное смутой и потому слабое, по причине его слабости победитель приобретает выгоды. Когда же идут походом на царство, охваченное смутой, ради восстановления справедливости, победитель обретает славу. Слава, да еще и выгода - это, конечно, соблазняет и средней руки властителя, не говоря об умном. Посему уступка земель, подношение дорогой утвари, смиренные речи и изъявления покорности недостаточны для предотвращения вторжения. Предотвратить его может лишь твердое правление внутри.
При твердом правлении не станут посягать ни ищущие выгод, ни ищущие славы. Пускающиеся в походы и военные предприятия действуют если не ради выгоды, то ради славы. Если же не чают ни славы, ни богатств, то и сильным, обширным царствам ни к чему такого рода предприятия. Подтверждение этому мы найдем в истории Ши Мо, по возвращении из Вэй убедившего Чжао Цзянь-цзы оставить мысль о нападении на это царство. Чжао Цзянь-цзы знал, можно сказать, когда действовать, когда затаиться.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Отринуть сомнения /Цюй ю
В наш век среди людей внимающих все больше таких, кто подвержен сомнениям. И оттого, что их обуревают сомнения, внимают они зачастую ложному. А по этой причине умножается и число сомневающихся. Проистекают же эти сомнения главным образом из симпатий и антипатий к тому или иному человеку. Тот, кто обратит лицо к востоку, не увидит стены на западе; и кто взирает в сторону юга, не заметит страны на севере. Ибо мысль его прикована к определенному месту.
У некоего человека как-то пропал топор. Он подумал на сына своего соседа. Глядя на то, как тот идет, он убеждался, что у него походка укравшего топор. Лицом он тоже смахивал на укравшего топор. Речи вел, как укравший топор. Все его дела и поступки были точь-в-точь как у укравшего топор. Но тут он взялся копать в овраге и нашел свой топор. На другой день, когда он опять пригляделся к сыну соседа, ни в его движениях, ни в его внешности он не обнаружил ничего, что напоминало бы укравшего топор. Сын его соседа не изменился, изменился он сам. Он изменился в том смысле, что исчезли его сомнения.
В Чжу было в обычае нашивать нагрудные панцири на шелк. Гунси Цзи сказал чжускому правителю: "Не лучше ли связывать пластины крученым шелком? Ведь делает панцирь прочным отсутствие промежутков между пластинами. При нынешнем их заполнении панцирь лишь вполовину противостоит силе удара. Если взять крученый шелк, панцирь будет противостоять удару в полную силу, так как все промежутки будут заполнены". Чжуский правитель счел это резонным и спросил: "Где же нам добыть крученый шелк?" Гунси Цзи отвечал: "Пусть народ его делает". Чжуский правитель сказал: "Прекрасно!" - и отдал повеление, в котором чинам предписывалось использовать при изготовлении панцирей крученый шелк. Когда Гунси Цзи узнал, что его предложение принято, он, в соответствии с повелением, засадил всю семью за изготовление крученого шелка. Кое-кто возмутился этим и стал говорить: "Гунси Цзи хочет, чтобы панцири сшивались крученым шелком, потому что его семья производит много этого товара". Чжускому правителю это не понравилось, и он издал еще одно повеление, в котором чиновникам предписывалось при изготовлении панцирей не использовать крученый шелк.
Так чжуский правитель был введен в сомнение. Если сшивать панцири крученым шелком было разумно, то что же плохого было в том, что Гунси Цзи производил много этого товара? Если применение крученого шелка было неразумным делом, то что было бы проку, если бы Гунси Цзи не производил бы его вовсе? Производит или не производит Гунси Цзи крученый шелк - это отнюдь не достаточное основание для суждения о ценности его совета использовать крученый шелк. Это следует заметить себе.
В царстве Лу жил один урод. Как-то его отец на улице повстречал красавца Шан Го. По возвращении домой он сказал своему соседу: "Шан Го все же далеко до моего сына!" Сын его был на самом деле выдающимся уродом, тогда как Шан Го - выдающимся красавцем. То же, что он счел выдающегося урода выдающимся красавцем, проистекало из сомнений, в которые его ввергла собственная любовь к сыну. Отличить же красивое от уродливого способен лишь тот, кто видит уродливое в красивом и красивое в уродливом.
Чжуан-цзы говорил: "Кто спокоен при игре на черепицу, забеспокоится при игре на серебряную застежку и потеряет самообладание при игре на золото. Умение тут одно, а из равновесия выводит то, что слишком увлекаются внешним. Когда же все внимание внешнему, пропадает внутренняя уверенность". О том человеке из Шу можно сказать, что он слишком был внимателен к внешнему.
Это также можно понять из истории с тем цисцем, которому хотелось золота, а также из истории о том, как завидовали друг другу последователи Мо-цзы: все они были чем-либо повержены в сомнение.
Один Лао Дань постиг это вполне. Остался возвышаться в одиночестве подобно могучему дереву, отрешившись от мирских забот и не стремясь ни к чему внешнему.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Слушать речи / Тин янь
Когда внимают речам других, не могут не составлять о них мнения. Ибо если не составлять мнения, невозможно отличить доброе от недоброго. Нет же большего несчастья, нежели не различать доброе и недоброе. Владыки трех династий царствовали именно потому, что умели отличить доброе от недоброго.
Ныне же мир пришел к упадку, дао мудрых царей предано забвению. Властители нашего века заботятся лишь о собственных удовольствиях и развлечениях: заняты тем, чтобы сделать огромными свои колокола и барабаны, роскошными свои павильоны и беседки, сады и парки. Посему они простирают руки к народному достоянию, мало раздумывают, предавая народ смерти ради удовлетворения своего гнева. Старые и слабые умирают от холода и голода, когда могли бы еще жить, сильные и крепкие терпят крах, нищают, впадают в униженное состояние. А тут еще гибель и плен, походы на ни в чем не повинные царства с целью приобретения земель, кары на ни в чем не повинный народ, налагаемые ради обретения выгоды. И при всем этом еще желают, чтобы храм предков пребывал в безопасности! Чтобы храмы земли и проса не подвергались опасности! Да что может быть труднее этого!
Если начнут говорить: "У такого-то много добра, а стены его дома обвалились от дождей, сторожевые псы передохли; силу его можно сокрушить!" - он будет обречен на уничтожение. Но если станут говорить: "В таком-то государстве голод, стены его столицы и городов невысоки, а оборона поставлена плохо; можно напасть и захватить его!" - государство же не будет уничтожено, тогда, можно сказать, отсутствует понимание аналогичности этих случаев.
В чжоуских книгах говорится: "То, что уходит, невозможно догнать и вернуть, то, что придет, невозможно поторопить. Поэтому тот, чей рассудок ясно отражает современность, может быть назван сыном неба". Посему для того, кто в нынешнем веке способен отличить доброе от недоброго, не составит труда царствовать.
Корень доброго и недоброго - в долге, а не в склонности. Тем не менее велико стремление сделать своим дао любовь к выгоде.
Тому, кто уходит в море и в пути уже десять дней или даже месяц, радостно, когда встречается что-то похожее на человека. А через год пути ему уже радостно увидеть любую вещь, которую ему приходилось видеть в срединных царствах. Потому, чем больше оторван он от человеческой приязни, тем глубже его тоска по ней. Народ во времена смуты, давно не видящий мудрых царей, днем и ночью желает их появления, не знает отдыха в этом желании. Поэтому разумный царь или способный государственный муж, желающий облагодетельствовать черноголовых, не может не принимать этого во внимание.
Свершения предшествуют славе, служба предшествует свершению, речи предшествуют службе. Кто не способен к службе, не способен и выслушать речь. Кто не способен понять обстановку, не способен и найти нужные слова. И кто говорит другим ласковые слова, действительно так думает или блистает красноречием?