* * *
Долго ночь не редела, душой овладела тоска,
Но послала Асма в утешенье ко мне ходока,От нее лишь одной принимаю упрек без упрека,
Хоть и много любил и она не одна черноока.Но она улыбнется, - и я уж и этому рад,
Счастлив, зубы увидя, нетающих градинок ряд.Но ходок, увидав, что еще не проснулся народ,
Возвратился и стал колотушкой стучать у ворот.Он стучал и стучал, но из наших никто не проснулся.
Надоело ему, и обратно к Асме он вернулся.И рассказывать стал, прибавляя того и сего:
"Хоть не спали у них, я не мог достучаться его,Где-то скрылся, сказал - у него, мол, большие дела.
Так и не дал ответа". Но тут она в ярость пришла."Я Аллахом клянусь, я клянусь милосердным творцом
Что до самого раджаба я не пущу его в дом!"Я сказал: "Это старая ссора, меня ты прости,-
Но к сердцам от сердец подобают иные пути".Вот рука моя, в ней же и честь и богатство мое,
А она: "Ты бы раньше, чудак, протянул мне ее!"Тут к ней сводня пришла, - а они на подобное чутки
К деловым разговорам умеют примешивать шутки.Голос тихий у них, если гневом красавица вспыхнет,
Но становится громок, едва лишь девица затихнет.Говорок у распутницы вежливый, неторопливый,
А сама она в платье паломницы благочестивой.И ее наконец успокоила хитрая сводня:
"Все-то воля господня - сердиться не стоит сегодня".
* * *
В час утренний, от взоров не таим,
Горел костер перед шатром твоим.Но кто всю ночь подкладывал алоэ,
Чтоб он струил благоуханный дым?..
* * *
Я Зайнаб свою не склоняю на встречу ночную,
Не смею невинность вести на дорогу дурную.Не так луговина в цветах, под дождем животворным,
Когда еще зной не растрескал поверхность земную,Как Зайнаб мила, когда мне она на ухо шепчет:
"Я мир заключила иль снова с тобою воюю?"В гостях мы не видимся - если ж тебя и увижу,
Какой-нибудь, знаю, беды все равно не миную.Меня ты покинула, ищешь себе оправданья,
Но я неповинен, тоскую один и ревную.
* * *
Убит я печалью, горчайших не знал я разлук.
В груди моей буйствует сердца неистовый стук.Невольные слезы струятся, свидетели мук,-
Так воду по каплям прорвавшийся точит бурдюк.Она уезжает, уж руки проворные слуг
На гордых двугорбых дорожный навьючили вьюк.К щекам моим кровь прилила и отхлынула вдруг -
Я знаю, навек отъезжает единственный друг.
* * *
О сердце, страстями бурлящий тайник!
А юность меж тем отвратила свой лик.О сердце, ты властно влечешь меня к Хинд,-
Ты, сердце, которым любить я привык.Сказал я - и слезы струились из глаз,
Ах, слез моих не был исчерпан родник."Коль Хинд охладела, забыла любовь,
Когда наслажденьем был каждый наш миг,-Погибнет, клянусь, человеческий род,
Всяк сущий на свете засохнет язык!"
* * *
Я эту ночь не спал, томим печалью.
В бессоннице за ночь одну зачах.Любимое создание Аллаха,
Люблю ее и гневной и в сердцах.В моей душе ее всех выше место,
Хоть прячется изменница впотьмахИз-за того, что клеветник злосчастный
Меня в коварных очернил речах.Но я молчу, ее несправедливость
Терплю без слов, ее напрасен страх.Сама же связь оборвала, как люди
Веревку рвут, - суди ее Аллах!
* * *
Мне говорят, что я люблю не всей душой, не всем собой,
Мне говорят, что я блужу, едва умчит тебя верблюд.Так почему же скромно взор я отвращаю от всего,
К чему, паломничая, льнет весь этот небрезгливый люд?Не налюбуется толпа на полоумного, из тех,
Кого в мечетях и домах за ум и благочестье чтут.Уйдет он вечером, спеша грехи дневные с плеч свалить,
А возвратится поутру, увязший пуще в ложь и блуд!От благочестия давно меня отторгнула любовь,-
Любовь и ты - два часовых - очаг страстей моих блюдут.
* * *
Глаза мои, слезы мои, что вода из ведра!
Трепещете, веки, от горести красны вы стали!Что с вами творится, лишь милая вспомнится вам!
Мученья любви, как вы душу томить не устали!Хинд, если б вчера ты рассеяла горе мое,
Когда б твои руки, о Хиид, мою грудь не терзали!И если могу я прощенье твое заслужить,
Прости мне, хотя пред тобой я виновен едва ли.Скорее постыдно тебе надо мною мудрить -
Приближусь едва, от меня поспешаешь подале.Обрадуй меня, подари мне подарок любви!
Я верен тебе, как и был при счастливом начале.
* * *
И сам не чаял я, а вспомнил
О женщинах, подобных чуду.
Их стройных ног и пышных бедер
Я до скончанья не забуду.Немало я понаслаждался,
Сжимая молодые груди!
Клянусь восходом и закатом,
Порока в том не видят люди.Теперь себя я утешаю,
Язвя неверную упреком,
Ее приветствую: "Будь гостьей!
Как ты живешь в краю далеком?"Всевышний даровал мне милость
С тобою встретиться, с ревнивой.
А ты желанна мне, как ливень,
Как по весне поток бурливый!Ведь ты - подобие газели
На горке с молодой травою,
Или луны меж звезд небесных
С их вечной пляской круговою.Зачем так жажду я свиданья!
И убиваюсь, и тоскую…
Ты пострадай, как я страдаю,
Ты поревнуй, как я ревную!Я за тобой не соглядатай,
Ты потому боишься встречи,
Что кто-то пыл мой опорочил,
Тебе шептал кривые речи.
* * *
Что с этим бедным сердцем сталось! Вернулись вновь его печали.
Давно таких потоков слезных мои глаза не источали.Они смотрели вслед Рабаб, доколь, покинув старый стан,
Не скрылся из виду в пыли ее увезший караван.Рабаб сказала накануне своей прислужнице Наиле:
"Поди скажи ему, что, если друзья откочевать решили,Пусть у меня, скажи ему, он будет гостем эту ночь,-
На то причина есть, и я должна достойному помочь".И я прислужнице ответил: "Хоть им нужна вода и пища,
Мои оседланы верблюды и ждут вблизи ее жилища!"И провели мы ночь ночей - когда б ей не было конца!
За часом час впивал я свет луноподобного лица.Но занималось утро дня - и луч сверкнул, гонитель страсти,
Блестящий, словно бок коня бесценной золотистой масти.Сочла служанка, что пора беду предотвратить, сказав
Тому, кто доблестен и юн, горяч душой и телом здрав:"Увидя госпожу с тобой да и меня при вас, чего бы
Завистник не наклеветал, - боюсь я ревности и злобы.Смотри, уже не видно звезд, уже белеет свет дневной,
А всадника одна лишь ночь окутать может пеленой".
* * *
При встрече последней Рабаб говорила: "О друг!
Ты разве не видишь, какие тут люди вокруг?Побойся же света! Меж тех, с кем беседы ведешь,
Здесь есть клеветник, и на нас уже точнт он нож".И я ей ответил: "Аллах нас укроет и ночь.
Даруй же мне благо, счастливых минут не просрочь!"Она отказала: "Ты хочешь мой видеть позор!" -
Ничто мне не слаще, чем этот разгневанный взор!Потом я всю ночь наслаждался любовной борьбой
С газелью, из тех, что в пустыне пасутся толпой.И время летело, и ночь донеслась до утра,
Светила склонились, и их потускнела игра.Сказала: "Пора избегать клеветнических глаз.
Уж близится утро, уж ночь отбегает от нас".Я к спутнику вышел, еще погруженному в сон,
С седлом под щекою, с подстилки соскальзывал он.Ему я сказал: "Оседлай поскорее коня -
Уже на востоке я проблески вижу огня".Когда ободняло, я был уже в дальнем краю.
О, если б вернуть мне любовную полночь мою!
* * *
Опомнилось сердце, но стал я печален и слаб.
Отринул я радость, забыл и любовь и Рабаб.Я жаждал свиданья, она же корила меня,
Невинность мою за чужую виновность кляня.Ища утешенья, тогда я к рассудку прибег -
Пора подошла, на висках проступал уже снег.И вот от Рабаб появился с вопросом гонец:
"Раскаялся ль он, образумился ль он наконец?Кто смог бы потайно на истину мне намекнуть?
И правда ль, что он собирается нынче же в путь?"О, если с конем не смогу разлучить ездока,
Пусть я до могилы не выпью воды ни глотка!Она к безутешному тайно послала гонца,
Сулила награду, которой все жаждут сердца.Она упрекала того, кто безумно влюблен,
Кто страстью палим, кто измучен, - и ринулся он,На крыльях понесся, стопы не касались земли.
Советы друзей образумить его не могли,Напрасно они порицали мой страстный недуг,
Порочить тебя - вот Аллах! - не посмеет и друг.Так сильно страдал я, так болен я был поутру,
Что, видя меня, все подумали - скоро умру.
* * *
Кто болен любовью и ревности ведал кипенье,
Кто долго терпел и, страдая, теряет терпенье,
Тот жаждет всечасно, и цель им владеет одна,
Но, сколько ни бейся, ни ближе, ни дальше она.Подумает только: "Я хворь одолел!" - но, угрюмый,
Вновь страстью кипит, осаждаем назойливой думой:"Она холодна", - и тотчас из горящих очей
Покатятся слезы и в бурный сольются ручей.Когда он один, со своею желанной в разлуке,
Бедняк убежден, что до гроба не кончатся муки.Он призраком бродит, покойником стал, хоть и жив,
На плечи любовь непосильною ношей взвалив.И жизнь ненавистна, и ум ни во что не вникает.
Кто любит такую, на гибель себя обрекает;Лишится ума, кто влечения к ней не уймет;
Замрет в удивленье, кто нрав ее честный поймет.
* * *
Много женщин любил я, и сердцем они не забыты,
Но любовные думы с печалью глубокою слиты.Знайте, други, недавно я в знатную страстно влюбился,
Ей в роскошном дворце услужают рабы и наймиты.Нрав у девушки мил, и прельстительны пышные бедра,
С нею в близком родстве благородных кровей курейшиты.Во дворце у нее много женщин в ее подчиненье,
Предки знатны ее, между всеми они знамениты.Скажешь ты: облаками укутано нежное солнце,-
Тонок йеменский плащ, золотыми узорами шитый.Взор блеснул из-за шелка, мое обезумело сердце -
Но задернулся плащ, ей служанки прикрыли ланиты.И сказал я, уже отделен от нее покрывалом:
"Вот награда любви?" - а рабыни ее деловиты,И сказала одна из невольниц ее тонкостанных:
"Кто влюблен, те порой не напрасно бывают сердиты.Надо так поступить, чтобы стал стихотворец доволен:
Чтобы дело уладить, служанку к нему отряди ты.Он и честен и чист; кто толкует тебе о разрыве,
Тех не слушай, беги, наставления их ядовиты.Бога, что ль, не боишься? Твой пленник, тобой покоренный,
И на Страшном суде справедливой достоин защиты.Иль его ты убей, и навеки его успокоишь;
Ты - живи, он - умри, - значит, оба вы будете сыты,-Иль убийце отмсти, как написано - око за око -
По Святому писанью, - и будут обиды убиты.Или, в-третьих, его полюби, как воистину любят,
Худо, если любовью коварство и злоба прикрыты".
* * *
Посмотри на останки, которые кладбищем серым
Средь долины кривой меж Кусабом лежат и Джарейром.Обиталищ следы замели, проносясь, облака,
Их при ветре лихом завалили наносы песка.Будто видятся там письмена, но минувшего были
Под набегами бурь затянулись покровами пыли.От кочевья былого теперь не найдешь и следа -
А шумела здесь жизнь и стояла шатров череда.Обитала здесь та, что паломницей шла между нами
И, дорогу прервав, Сатану побивала камнями.Здесь она мне сказала, едва загорелся рассвет,-
Я тогда не смутился и дал ей достойный ответ -Мне сказала она: "Если друг покидает подругу,
Хочешь ты, чтоб она заплатила ему за услугу"?Я ответил: "Послушай и слушай меня до конца:
Тот, кто слух преклоняет к наветам лжеца и льстеца,Да боится, что дружбу он дружбой лукавой погубит:
Друг, свой выхватив меч, надоедливый узел разрубит.Что я думаю, слушай, коль это самой невдомек,-
Укоряешь меня, я терплю за упреком упрек,Слишком долгий мы срок друг от друга вдали кочевали,
Я наказан уж тем, что при мне ты всегда в покрывале!Ты ведь знаешь - как солнцем, твоим я лицом осиян.
Лица женщин других для меня - темнота и туман".
* * *
Я жаждал и ждал, но ты не пришла, лежу я без сна,
И мысль об Асма мне душу томит, как тяжесть вина.Когда б не судьба, не стал бы я жить - не настолько я глуп -
В далеких местах, где крепость Гумдан и зеленый Шауб.Здесь мучит меня лихорадка моя уж целых три дня,
Едва отойдет от постели - и вновь навещает меня.Когда бы я в дар Эдем получил с прозрачной рекой,
Добрел бы до врат, но двинуть, увы, не смог бы рукой.Ты, желтая хворь, и братьев томишь, их стон в тишине -
Как жаворонков ослабевшая песнь в пустынной стране.Когда бы в Сувайке видела ты, как озноб мой лих,
Как тяжело мне, больному, сдержать двугорбых моих,Ах, дрогнула б ты от любви, поняла б, что я изнемог,
Горючих слез полился б из глаз обильный поток.Иль я не люблю любимых тобой, кого ни на есть?
Коль встречу я где собаку твою, так воздам ей честь.Асма не придет, - для чего ж я зла и лжи избегал?
Я чист, меня перед ней язык клеветы оболгал.Не верь же тому, кто нам желает сердечной муки,
Кто хочет, чтоб мы влеклись по бесплодным степям разлуки.
* * *
В пути любимая наведалась ко мне -
Всю ночь друзья мои сидели в стороне.Хоть сон мой крепок был, я пробудился вдруг -
И вновь меня объял души моей недуг.Румейла у меня, и пусть мелькает злость
В глазах ревнивицы, - по есть ли слаще гость!Путь к сердцу моему Румейла раз нашла.
Совсем невдалеке тогда она жила.А я - я в Мекке жил. Я был в нее влюблен,
Она же без любви взяла меня в полон.Но шепот горестный я в сердце сохранил
В миг расставания: "Итак, ты изменил!"Смертельно раненной она казалась мне
Страданием своим, но я страдал вдвойне.Укоры горькие средь общей тишины
Я слушал, за собой не чувствуя вины:"Своим отъездом мне ты душу истерзал,
Подругу бросил ты, разлуку в жены взял!"В слезах - и до сих пор текут они из глаз -
Ответил я: "Бросал я женщин, и не раз,Но утешался вмиг, не чуял тяготы,-
Но нет, меня теперь утешишь только ты!"
* * *
Вкушу ли я от уст моей желанной,
Прижму ли к ним я рот горящий свой?Дыханье уст ее благоуханно,
Как смесь вина с водою ключевой!Грудь у нее бела, как у газели,
Питающейся сочною травой.Ее походка дивно величава,
Стройнее стан тростинки луговой.Бряцают ноги серебром, а руки
Влюбленных ловят петлей роковой.Влюбился я в ряды зубов перловых,
Как бы омытых влагой заревой.Я ранен был. Газелью исцеленный,
Теперь хожу я с гордой головой.Я награжден за страсть, за все хваленья,
За все разлуки жизни кочевой.К тебе любовь мне устрашает душу,
Того гляди, умрет поклонник твой.Но с каждым днем все пуще бьется сердце,
И мучит страсть горячкой огневой.Мне долго ль поцелуя ждать от той,
Что в мире всем прославлена молвой?Что превзошла всех в мире красотой -
И красотой своей и добротой?
* * *
Сторонишься, Хинд, и поводы хочешь найти
Для ссоры со мной. Не старайся же, нет их на деле.Чтоб нас разлучить, чтоб меня ты сочла недостойным,
Коварные люди тебе небылицы напели.Как нищий стою, ожидая желанного дара,
Но ты же сама мне достичь не дозволила цели.Ты - царская дочь, о, склонись к протянувшему руку!
Я весь исстрадался, душа еле держится в теле.В свой ларчик заветный запри клевету и упреки,
Не гневайся, вспомни всю искренность наших веселий.Когда ж наконец без обмана свиданье назначишь?
Девичьи обманы отвратней нашептанных зелий.Сказала: "Свиданье - в ближайшую ночь полнолунья,
Такими ночами охотники ловят газелей".
* * *
Велела мне Нум передать: "Приди! Скоро ночь - и я жду!"
Люблю, хоть сержусь на нее: мой гнев не похож на вражду.Послал я ответ: "Не могу", - но листок получил от нее,
Писала, что верит опять и забыла сомненье свое.Стремянному я приказал: "Отваги теперь наберись,-
Лишь солнце зайдет, на мою вороную кобылу садись,Мой плащ забери и мой меч, которого славен закал,
Смотри, чтоб не сведал никто, куда я в ночи ускакал!К Яджаджу, в долину Батха, мы с тобой полетим во весь дух,
При звездах домчимся мы в Мугриб, до горной теснины Мамрух!"И встретились мы, и она улыбнулась, любовь затая,
Как будто чуждалась меня, как будто виновен был я.Сказала: "Как верить ты мог красноречию клеветника?
Ужели все беды мои - от злого его языка?"Нею ночь на подушке моей желтела руки ее хна,
И уст ее влага была, как родник несмущенный, ясна.
* * *
Атика, меня не брани, - и так я несчастен.
Ты снадобье лучше спроси для меня у врача.Я полон той ночью, с тобой проведенной в долине,
Где славят Аллаха, в Нечистого камни меча.Пытаюсь я скрыть от людей свои тайные муки -
Лишь умные видят, насколько их боль горяча.О добрая девушка, знатного племени отпрыск,
За верность в любви награди своего рифмача.
* * *
Мой друг спросил: "Кому теперь ты раб?
Ты полюбил Катул, сестру Рабаб?"Я отвечал: "Горю от страсти я,
Как при жаре в песках гортань твоя!"Кого теперь я к Сурайе пошлю
Поведать ей, как без нее скорблю?Меня разоблачила Умм Науфал,
Влюбленного убила наповал.