На следующий день мукаддам Исмаил вместе с провожатыми отправились в путь. Долго они ездили из страны в страну, пока наконец не попали в город аль-Джихджир, в стране аль-Барр ат-Тавиль.
Как раз в это время царь Санхаджир ехал вместе с Арнусом на охоту. Мукаддамы увидели его, подозвали себе и, когда Арнус приблизился, сказали, указывая на Исмаила: "Это твой дядя мукаддам Исмаил". Обрадованный Арнус обнял дядю, а затем вернулся к царю и сообщил ему: "Эти люди приехали за мной из моей страны". Царь приветствовал мукаддамов и пригласил их с собой на охоту. Вернувшись после охоты во дворец, Арнус стал расспрашивать мукаддамов о султане, о воинах, с которыми вместе сражался. "Слава аллаху, все они в добром здравии", – ответили посланные. Исмаил прочел Арнусу указ султана, дарующий ему прощение, и Арнус промолвил: "Я должен испросить у царя Санхаджира позволения вернуться в свою страну". Царь не стал противиться желанию юноши. Они распрощались, и Арнус вместе с дядей и его спутниками покинул аль-Джихджир.
После долгих дней пути прибыли они в город ар-Рухам. Там Арнуса с почетом встретили его визири, мукаддам Насир ан-Нимр и португальские королевичи. Арнус уговорил своего дядю остаться в ар-Рухаме, а провожатые Исмаила вернулись в Каир и известили султана о том, что разыскали Арнуса и он снова правит городом ар-Рухамом. Султан же возблагодарил аллаха за то, что он вернул Арнуса на праведный путь.
Прошло время. И вот однажды явился к султану гонец с письмом от наместника Александрии. Наместник писал:
"О повелитель правоверных, извещаем вас, что такого-то дня вошел в наш порт франкский корабль. На нем прибыл гонец от короля Маглуина и привез огромного пса испанской породы. Гонец просит аудиенции у вашего султанского величества, о чем уведомляем мы вас и ждем вашего ответа".
Прочитав письмо, султан распорядился доставить в Каир гонца и диковинную собаку. Вскоре гонец предстал перед повелителем правоверных и вручил ему письмо короля Маглуина. В письме же говорилось, что король желает побиться с султаном об заклад, что нет на свете зверя, который мог бы одолеть его пса. Если проиграет король в споре, то готов каждый год посылать султану сундук золота, а если выиграет – потребует того же от султана. "Пусть будет так", – сказал султан.
Он призвал к себе мукаддама Исмаила Абу Сибаа, рассказал ему о заморской собаке и попросил добыть льва, который мог бы с пей справиться. "Позволь мне, о султан, взглянуть на это чудовище", – промолвил Исмаил. А когда увидел страшного пса, сказал: "Ни один лев с ним не справится. Да будет известно тебе, господин мой, что собаки этой породы предназначены для охоты на львов". Султан удивился и проговорил: "Ведь лев – царь зверей. Разве может собака одолеть его?" А Исмаил продолжал: "Когда разыскивал я брата моего Мааруфа, повстречался мне в лесу неподалеку от Дамаска одноглазый лев, и был он необыкновенно свиреп и кровожаден. Думаю я, что только он сможет одолеть собаку Маглуина". – "Но как мы поймаем его?" – спросил султан. "Нужно изготовить железную клетку и заманить в нее льва". – "Ну что ж, – промолвил султан, – отправляйся в Дамаск и скажи наместнику, что я велел ему во всем помогать тебе".
Исмаил явился к наместнику Дамаска, передал ему повеление султана и сказал: "А теперь позови ко мне старшину кузнецов". Когда пришел старшина кузнецов, Исмаил объяснил ему, какую следует изготовить клетку, дал сто динаров, и кузнец принялся за работу.
Тем временем Исмаил привел к правителю Дамаска мясника и сказал: "Дай ему сто динаров на покупку скота". Наместник выдал требуемое, и Исмаил велел мяснику купить стадо овец и коров и каждый день забивать скотину на приманку для льва. Потом Исмаил потребовал от наместника носильщиков и мулов, чтоб перевезти клетку, а еще двух верблюдов, двух лошадей и палатку. Все снаряжение доставили в лес. Там Исмаил установил клетку, поблизости разбил палатку и приказал мяснику забить большого быка. Он разрезал тушу на куски и положил один кусок на львиной тропе.
Ночью вышел из леса лев, огромный, словно буйвол, когти как крючья, клыки будто кинжалы, а глаз светится в темноте зеленым огнем. Он схватил кусок мяса и скрылся в чаще. Исмаил сказал своим людям: "Это тот самый лев, которого я обещал султану поймать. И пока мы не поймаем его, я не отпущу вас в Дамаск". – "Но воистину он страшен!" – воскликнули помощники.
На следующую ночь Исмаил положил кусок мяса больше прежнею неподалеку от клетки. Лев и его унес. На третью ночь Исмаил повесил мясо прямо на клетку. Лев достал его когтями и исчез в чаще. Тогда мукаддам Исмаил приказал мяснику зарезать барана. Часть туши съели охотники, а остальное Исмаил положил, как всегда, на ночь возле клетки. Так двадцать дней приманивал Исмаил льва, и зверь привык всякий раз находить у клетки пищу. Лев откормился, стал еще сильнее и свирепее. Он грозно рычал, словно вызывая охотников на поединок.
Но вот однажды лев не нашел на привычном месте куска мяса и скрылся в чаще голодный и злой. Тогда Исмаил приказал мяснику зарезать барана и подвесил его внутри клетки, оставив дверь клетки открытой. Ночью пришел лев, увидел мясо и стал ходить вокруг ловушки, не решаясь войти внутрь. Наконец голод пересилил страх. Лев бросился на тушу, дверь захлопнулась, и лев оказался в ловушке. Мукаддам Исмаил приказал своим помощникам укрепить клетку со львом между двумя парами мулов, и они двинулись в путь, В Дамаске Исмаил распрощался с помощниками и отправился в Каир один. Вскоре прибыл он с одноглазым львом в столицу, и султан обрадовался и щедро наградил его.
Потом султан приказал обнести большую площадку высокой изгородью и проделать в ней две двери: одну для льва, другую для собаки. А вокруг соорудить скамейки для зрителей. Когда арена была готова, султан назначил день поединка. Он пригласил на бой всех иностранных послов и консулов, милостиво разрешил жителям Каира посмотреть на необычный поединок, и в назначенный час вокруг изгороди собралось видимо-невидимо народу. Когда султан! визири и эмиры расселись по местам, появился королевский гонец с диковинной собакой на железной цепи и мукаддам Исмаил со свирепым львом в клетке. Исмаил выпустил льва на арену, и разъяренный зверь заметался вдоль изгороди. Он оглушительно рычал, словно желая растерзать того, кто обманом лишил его свободы и запер в ненавистную клетку. Тут гонец спустил собаку с цепи, она злобно ощетинилась и одним прыжком очутилась возле льва. Однако лев ударом огромной лапы сшиб ее на землю. Собака вскочила, снова бросилась на льва и укусила его за ногу. Лев же вцепился собаке в горло, поволок ее, истекающую кровью, по арене, а потом прикончил ударом лапы по голове. Султан приказал писцу дивана составить грамоту и подробно описать все перипетии схватки, а консулов и послов попросил поставить под сей грамотой свои печати. А еще велел он написать письмо Маглуину, напоминая о том, что отныне должен он ежегодно присылать египтянам сундук золота, и посоветовал королю не мешкая выполнить условие спора.
Гонец Маглуина взял грамоту и письмо и опечаленный отправился восвояси.
Король Маглуин прочитал письмо султана и воскликнул, передавая его Хуану: "Вот полюбуйся, к чему привели твои советы! Только этого нам не хватало. Собирайся-ка отсюда подобру-поздорову!" И Хуану ничего не оставалось, как. забрать аль-Бартакиша и отправиться в другую страну, чтобы творить там свои злодеяния. А Маглуин велел наполнить сундук золотом и послал его султану.
Продолжал мухаддис: вскоре после того как султан получил от Маглуина сундук с золотом, явился к нему в диван гонец с письмом от наместника Иерусалима Али аль-Каймари.
"Извещаем господина нашего султана аз-Захира, – писал наместник, – что высадилась в порту Яффы большая армия франков, которые собираются идти на Иерусалим. Лазутчики наши донесли, что армия эта прибыла с островов аль-Гульф, а командует ею король Асталуд. Он привез с собой свору огромных собак, и воины его натравливают этих чудовищ на мусульман. Мы же закрыли городские ворота, установили на стенах метательные машины и приготовились к осаде. Помоги нам, о повелитель правоверных. Засим приветствуем тебя".
Выслушав это письмо, султан приказал спешно собирать войско и в самом скором времени выступил в поход, направляясь к Иерусалиму. А по пути к нему пристали воины Бану Исмаил.
Короля же островов аль-Гульф подбил на войну с мусульманами проклятый Хуан. Изгнанный Маглуином, он пожелал на острова аль-Гульф и увидел, что это богатая и мирная страна. Он явился к королю Асталуду и сказал: "Сын мой, на тебя указует перст судьбы. Тебе надлежит пойти войной на Иерусалим. Если завоюешь ты святой город, навеки прославишься среди франкских королей. Я слышал, что ты держишь свирепых собак, способных затравить царя зверей – льва. С такими собаками ты победишь любую армию". Речи Хуана соблазнили короля Асталуда, и он стал собирать войско и готовиться к походу на Иерусалим.
Между тем, когда султан аз-Захир подошел к Иерусалиму, он увидел, что город окружен франками. Султан разбил лагерь и послал Ибрагима с письмом к королю Асталуду. А написано было в том письме следующее:
"От повелителя правоверных султана аз-Захира ослепленному гордынею Асталуду, вознамерившемуся захватить город Иерусалим. Знай, что этот город неприступней, чем планета Марс. Тот, кто прельстил тебя легкой победой, – обманщик, желающий твоей погибели. Если дорога тебе жизнь, Явись ко мне с повинной и привези с собой Хуана. А о том, что потратился ты, готовясь к войне, не тужи, я заплачу тебе за это сполна. Если ж не послушаешь моего совета, то будет худо и тебе, и твоей стране".
Асталуд прочитал письмо и передал его Хуану. "Все это пустая болтовня, – промолвил Хуан, – пусть не страшат тебя угрозы султана. Напиши ему, что ты дашь ответ с оружием в руках". Как только получил султан дерзкий ответ Асталуда, приказал он бить в боевые барабаны, вызывая франков на поединок. Однако на этот раз пришлось мусульманским героям сражаться не с рыцарями, а с заморскими собаками. Сначала враги выпустили на поле боя одного пса, потом двух, и наконец набросились на мусульманского воина разом четыре огромные собаки. Но тут, откуда ни возьмись, появился бедуин. На полном скаку разрубил он первого пса пополам, второму снес голову долой, а потом прикончил двух остальных и закричал во весь голос: "Эй, неверные, что ж вы прячетесь за собачьи спины? Выходите сразиться со мной!" Однако никто не откликнулся на его вызов, и бедуин промолвил: "Клянусь аллахом, мне стыдно будет сказать султану, что я сражался с собаками". Он повернул коня и ускакал обратно в пустыню.
На следующий день, как только начался поединок, снова появился тот бедуин, коршуном налетел на собак и убил еще четырех. Так за несколько дней перебил он всю свору короля, и когда Асталуд узнал об этом, стал он в отчаянии рвать себе бороду и упрекать Хуана: "Это ты соблазнил меня идти походом на Иерусалим. Теперь же нас ждет здесь погибель".
Между тем бедуин, который расправился с диковинными собаками, подошел к султану и приветствовал его. Султан ласково встретил его и спросил: "Как зовут тебя, герой?" – "Я мукаддам Сарим ад-Дин ан-Набулси, который за всю свою долгую жизнь ни разу не подчинился ни одному султану, ни одному начальнику крепостей. А когда мукаддам Мааруф' призвал меня к себе, я покинул свое племя и скрылся в пустыне".
На следующее утро франкская армия двинулась на мусульман, но правоверные бесстрашно встретили врага. Бану Исмаил сражались как львы, они залили всю землю вражеской кровью, и небо потемнело в глазах у неверных. Долго продолжалась битва, но наконец враги не выдержали и обратились в бегство. Правоверные преследовали их до самой Яффы, и многие франки погибли под копытами своих коней.
В Яффе султан призвал к себе ее правителя короля Родофила и грозно спросил его: "Почему разрешил ты нашим врагам высадиться в твоем порту?" – "Моя армия слишком слаба, чтобы остановить огромное войско Асталуда, – ответил Родофил, – но впредь, как только приблизятся к берегам Яффы твои враги, о султан, я сразу же извещу тебя". – "Смотри же, – промолвил султан, – упаси тебя бог обмануть меня. Я сотру с лица земли твой город".
Родофил покинул султана, радуясь, что остался в живых, а султан собрал добычу, разделил ее между воинами и отпустил бедуинов по домам. Тут один юноша-бедуин подъехал к мукаддаму Сарим ад-Дину и сказал: "Много лет назад ты несправедливо убил моего отца, и теперь я отомщу тебе за это". – "Кто ты такой?" – спросил Сарим ад-Дин. "Я Кямиль ибн аль-Хаттаб". Мукаддам Сарим ад-Дин нехотя обнажил свой меч. Он лишь отражал удары юноши, всем видом своим выказывая нежелание сражаться с ним. Мукаддам на мгновение обернулся к людям Бану Исмаил – он хотел, чтобы они уговорили Кямиля решить дело миром, – и тут юноша снес ему голову с плеч. "Будьте свидетелями, – сказал он, обращаясь к соплеменникам, – я, Кямиль ибн аль-Хаттаб, убил Сарим ад-Дина ан-Набулси, убийцу моего отца, и тем исполнил свой сыновний долг". – "Как смеешь ты, – воскликнул султан, – чинить суд и расправу, не спросив на то моего разрешения?" – "Но Сарим ад-Дин убил моего отца, – возразил юноша, – он сделал меня сиротой, лишил родительской ласки. Вот этот старик знает мою историю. Расспроси его, господин мой". Султан велел старику рассказать все, что он знает о Кямиле и его отце, и тот поведал: "Отец этого юноши мукаддам аль-Хаттаб долго бунтовал против мукаддама Мааруфа, а потом признал его, и Мааруф подарил ему чистокровную махрийскую верблюдицу. Однажды Сарим ад-Дин увидел эту верблюдицу и позарился на нее. Он поехал следом за аль-Хаттабом и убил его, а верблюдицу забрал себе. Жена аль-Хаттаба вырастила сына в семье своих братьев, а когда он стал взрослым, послала его ко мне разузнать об убийце отца. Я сказал ему, что Сарим ад-Дин уже много лет скрывается в пустыне. И вот теперь, когда он объявился, юноша отомстил ему за отца". Выслушав рассказ старика, султан спросил Кямиля, согласен ли он присягнуть в верности начальнику крепостей и укреплений Джамаль ад-Дину Шихе. Кямиль не стал противиться, и Шиха богато одарил его.
Потом султан повелел королю Асталуду выплачивать ему ежегодную дань и отпустил его с миром. Сам же вернулся в Египет. А мукаддам Кямиль ибн аль-Хаттаб вместе с другими бедуинами поехал в свою крепость. По дороге узнали они, что Саад ад-Дин, мукаддам крепости ар-Русафа, грозится убить Шиху и заявляет, что начальником крепостей и укреплений может быть лишь храбрец и герой, а не трус и обманщик. Тогда решили Бану Исмаил заехать к дерзкому бунтовщику и уговорить его на затевать смуты. Саад ад-Дин выслушал мукаддамов и сказал: "Коли так, я поеду вместе с вами в Каир, и пусть султан рассудит, кто достойнее быть начальником крепостей: я, Саад ад-Дин ар-Русафи, способный сразиться о двумя тысячами рыцарей, или Джамаль ад-Дин Шиха, который не победил ни одного франка на поле боя!" Мукаддамы согласились и поехали вместе с ар-Русафи в Каир. Там они явились в диван, приветствовали султана и рассказали ему о том, что мукаддам Саад ад-Дин ар-Русафи желает, чтобы султан решил, кто достойнее быть начальником всех крепостей и укреплений. "Что ты скажешь на это, Джамаль ад-Дин?" – обратился султан к Шихе. "Пусть мукаддам Саад ад-Дин, – ответил Шиха, – докажет, что он достоин этой должности. За нее, как за невесту, следует платить калым". – "А велик ли калым?" – спросил Саад ад-Дин. "В сокровищнице константинопольского царя Михаила есть говорящая птица и всесокрушающий меч. Добудешь их – станешь начальником крепостей. Если же я добуду их, ты подчинишься мне и напишешь мое имя на своем мече". – "Не быть теперь Шихе начальником крепостей", – сказали друг другу мукаддамы. "А вдруг станешь ты чинить козни против меня?!" – промолвил Саад ад-Дин. "Я уеду из Каира лишь через тридцать дней после тебя, – ответил Шиха, – а если повстречаюсь с тобой, охотно помогу тебе. Отправляйся в дорогу с миром".
Ар-Русафи распрощался с султаном и поехал в Константинополь. Двадцать дней прожил он в городе и как ни старался, так и не сумел проникнуть в сокровищницу царя Михаила. Между тем один из приближенных царя заподозрил неладное и доложил царю, что какой-то чужеземец зачастил во дворец. "Усыпите его банджем, – приказал Михаил, – а потом наденьте на него оковы и приведите ко мне. Мы допросим его и узнаем; что оп замышляет". Что же до Саад ад-Дина, то он уже стал корить себя за то, что напрасно похвастался и ввязался в столь трудное дело. Однажды сидел он на постоялом дворе и думал про себя: "Как покажусь я на глаза султану и мукаддамам, не добыв сокровищ? Все станут смеяться надо мной!" Тут хозяин постоялого двора принес ему еду. И как только Саад ад-Дин притронулся к ней, голова у него закружилась, и он упал на пол без чувств. Тогда слуги царя Михаила заковали ему руки и ноги, принесли во дворец, а там разбудили. "Кто ты такой? – спросил Саада царь. – И по чьему наущению приехал сюда?" – "Я из Бану Исмаил, – ответил мукаддам ар-Русафи, – я не пожелал подчиниться начальнику крепостей Джамаль ад-Дину Шихе и бежал, опасаясь его мести". – "Отведите его в тюрьму", – приказал Михаил, и слуги тотчас выполнили приказ царя.