3. "Откройте, ФБР!"
Арестовали Иванькова в Бруклине рано утром. На Серф-авеню, где жил законник, прибыла группа задержки из десяти агентов ФБР. Приказ по-русски "Откройте, ФБР!" остался без внимания. За дверями слышалась возня и женский голос. Приказ повторили трижды, но с тем же успехом. Агенты принялись ломать дверь, которую тотчас же отворили. На пороге стояла женщина. Отстранив ее, агенты забежали в квартиру. Иваньков и незнакомый мужчина стояли на балконе. Японцу предъявили ордер на арест, зачитали его гражданские права и отвели к автомобилю. При обыске трехкомнатной квартиры агенты изъяли пять сотовых телефонов, 80 тысяч долларов, два бипера, прибор, позволяющий изменять голос при телефонном разговоре и пачку фотоснимков. На снимках фигурировал Япончик в компании знаменитостей - владельца московского салона "Роллс-Ройс" Феликса Комарова, хоккеиста Фетисова, певцов Вилли Токарева и Иосифа Кобзона. Оружия ФБР не нашло. Под окнами дома в кустах нашли пистолет, но доказать, что он принадлежал обвиняемому, не смогли. В квартале проживало большинство русских семей, и во время облавы кто-то мог перестраховаться и поскорее избавиться от оружия. Изъятый фотоархив окончательно поставил крест на многоразовой американской визе Иосифа Кобзона. Ранее агенты ФБР при обыске номера гостиницы в Пуэрто-Рико, где останавливался Кобзон, изъяли из мусорной корзины клочок бумаги с номером сотового телефона Япончика. Спустя три недели после событий на Серф-авеню госдепартамент США официально сообщил о запрете на въезд российского певца в эту страну. Подобные совпадения случаются нечасто, и газеты тотчас поставили рядом две известные фамилии. Иосиф Давидович возмутился и заявил:
"Кое-какие журналисты сразу же попытались связать это дело с делом Иванькова. Дескать, я нахожусь с ним в тесных отношениях, занимаюсь контрабандой наркотиков… Да, я действительно был с ним знаком. Получилось это так: году в 93-м я был в Америке, обедал в ресторане на Брайтоне. Приятель сказал: "Вон за соседним столиком сидит сам Япончик". Мне стало любопытно, я подошел к нему, познакомился. Скажу честно: с ним было интересно. По своему интеллекту он превосходит многих известных людей. Япончик - неглупый человек, с очень сильным характером, наизусть знает Есенина. В отличие от меня не употребляет матерных слов. Он много рассказывал о лагере, об этой ужасной системе, ломающей людей. Мы виделись с ним несколько раз. Но это еще ни о чем не говорит. Я - артист. По своей работе мне приходится общаться и с бандитами, и с проститутками, и с космонавтами. В конце концов, Иваньков жил в США совершенно легально. И кто знает, если бы его не преследовали, он вполне бы мог быстрее разобраться с чеченцами, чем это делают власти".
О связях Кобзона с Иваньковым пресса упоминала не раз, и не только по поводу аннулированной визы. Еще в 1992 году, после знаменитой декабрьской облавы в мотеле "Солнечный", когда шестерых воров в законе прямо со сходки отправили на Петровку, в "Советской России" (19 декабря 1992 года) появилась статья Ларисы Кислинской "Под опекой О.В.". Она была далека от прозрачных намеков:
"3 декабря в коридорах прославленного здания на Петровке, 38 появились два известных всему нашему народу телегероя. Иосиф Давидович Кобзон, думаю, в представлении не нуждается. Его спутник <…> - президент благотворительного фонда социальной защиты спортсменов имени Льва Яшина Отари Витальевич Квантришвили (бывший президент ассоциации "20-век").
Напомню читателям, что имена этих знаменитостей накрепко связаны у оперативников и следователей ГУВД Москвы с историей досрочного освобождения известного вора в законе Иванькова по кличке Япончик. Впрочем, Иосиф Давыдович хлопотал не только о нем, но и о молодом воре в законе, ныне покойном Викторе Никифорове по кличке Калина… За кого же болела душа на этот раз? Среди задержанных я назвала Сливу, а это - ближайшая связь Япончика, его эмиссар в Москве (поскольку сам Иваньков благополучно отбыл в США)".
Почти одновременно с Иваньковым агенты ФБР арестовали и пятерых его помощников - Леонида Абелиса, Владимира Топко, Сергея Ильгнера, Валерия Новака и Якова Воловника. Начинался процесс "Соединенные Штаты против Вячеслава Иванькова". ФБР предъявило ему обвинение в сговоре с целью вымогательства и попытку самого вымогательства. По двум пунктам обвинения законнику грозило 40 лет лишения свободы. Американский закон назначает сроки в ином порядке, нежели в России, где менее строгое наказание поглощается более строгим. Во многих странах, в том числе и в Америке, тюремные сроки по каждому пункту обвинения часто плюсуются.
Японец отказался отвечать на вопросы без участия адвоката. Ему великодушно разрешили связаться с известными нью-йоркскими защитниками Барри Слотником, Майклом Шапиро и Сэмом Рейсером. Барри Слотник популярен тем, что ранее отстаивал интересы уголовных авторитетов, прибывших из России и обосновавшихся на Брайтон-Бич (в последний раз он защищал Марата Балагулу, контролировавшего операции с бензином и дизтопливом. И хотя Балагула все-таки сел в тюрьму, исходом процесса адвокат остался доволен: его клиенту светило намного больше).
Самым неудобным для защиты оказалось прошлое их подзащитного, который на своей родине был четырежды судим. Материалы о легендарных похождениях Иванькова Федеральное бюро расследований получило из МВД России. Еще в начале 1993 года из России поступила информация, что в Нью-Йорк прибыл вор в законе Вячеслав Иваньков для укрепления преступных связей на западном полушарии. Была передана вся информация о возможных контактерах Дедушки (с возрастом вор заимел еще одну кличку): фамилии, адреса, телефоны. Агенты ФБР взяли Иванькова под наблюдение и уже через год знали об "объекте" больше, чем тот подозревал. Но улик у федерального бюро не имелось, были лишь отчеты сексотов.
Оперативные материалы ФБР, базирующиеся в основном на донесениях секретных информаторов, выглядели следующим образом. Группировка Япончика внедрилась в Нью-Йорк, Лондон, Торонто, Вену и, конечно же, в Москву. В нее входят убийцы, рэкетиры, мошенники, наркодельцы. Группировка имеет два боевых отряда для силового вмешательства в конфликтные ситуации. Первый возглавил Алексей Петров: вор в законе по кличке Петрик. Его короновал сам Япончик благодаря каким-то старым связям. Многие считают, что именно Петрик "убрал" московского законника по кличке Глобус. Другой столичный авторитет Мамсуров незадолго до своей кончины (самоубийство при аресте) утверждал, что "добро" на ликвидацию Глобуса дал Иваньков.
Вторая бригада подчиняется Иншакову и считается "ударной". В ее составе находится бывший кадровый сотрудник КГБ Виктор Сергеев. Иншаковский отряд, по мнению ФБР, получает 100 тысяч долларов США в месяц из кармана солнцевской группировки и имеет в своем активе ликвидацию, по крайней мере, шестерых криминальных авторитетов.
По тем же оперативным данным ФБР, Вячеслав Иваньков является одним из лидеров крупнейшей международной наркомафии. Отмыванием ее денег занимается Геннадий Иваньков, сын московского вора в законе. Второй его сын - Эдик проживает в Австрии, отмывая финансовые средства в Центральной и Западной Европе. Он проводит различные торговые и инвестиционные операции через московское похоронное бюро "Ритуал" и фирму "Арбат Интернэшнл", а также венскую компанию "Атком". Крупные суммы переправляются в Венгрию, где находится помощник Японца, некто Всеволод Могикевич по кличке "Сева".
С таким прошлым и таким "оперативным" настоящим уповать на симпатии присяжных не приходилось. Но в адвокатах Иваньков не ошибся. Они убедили судью Эмон оградить присяжных от всей информации, которая не имеет отношения к конкретному делу о вымогательстве. Итак, один из козырей окружной прокуратуры был бит. Но лагерную эпопею Японца утаить уже было невозможно: рецидивист из Москвы стал героем газетных полос и телепрограмм. На судебном процессе Япончик был представлен как жертва коммунистического террора.
4. Это грозное слово "Дедушка"
В 1994 году российский коммерческий банк "Чара" доверил 2,7 миллиона долларов нью-йоркской инвестиционной компании "Саммит интернэшнл", которая обязалась их вложить в ценные бумаги и выплачивать дивиденды. Но руководили и основатели "Саммит интернэшнл" Александр Волков и Владимир Волошин распорядились деньгами не очень расторопно. А именно: просадили на скачках, в ресторанах, туристических круизах и супермаркетах.
Спустя полгода, в октябре разразился грандиозный скандал. Прием и выдачу вкладов "Чара-банк" прекратил (именно прекратил, а не приостановил). Банк объявили банкротом. А 25 ноября внезапная смерть настигает сорокапятилетнего председателя правления банка, президента компании "Чара-Холдинг" Владимира Рачука. Его труп нашли в ванной комнате. По мнению судмедэкспертов, причиной смерти послужила сердечная недостаточность. Сердце Рачука не было готово для таких финансовых катаклизмов.
Ноябрьские новости особой грусти у американских партнеров не вызвали, но, как оказалось, "хоронить" миллионные долги было рановато. Начальник отдела ценных бумаг и внешнеэкономических связей "Чары" Рустам Садыков, вооружившись договорами, вылетел в США и потребовал вернуть долг. Волков и Волошин отказались. Тогда Садыков обратился к Дедушке, который пообещал помочь восстановить справедливость. В офисе "Саммит интернэшнл" на Уолл-Стрите раздался телефонный звонок, и Волкову сообщили, что в 17.30 к нему приедут гости. Руководители компании, чуя опасность, за полчаса до стрелки спрятались за деревьями возле входа и стали ждать. Ровно в полшестого подъехал автомобиль, из которого вышли двое. В одном из гостей должники узнали Японца, российско-американскую знаменитость, постоянно возникающую то в газете, то на телеэкране. Такой поворот событий привел компаньонов в ужас. Страх перед вором в законе был настолько силен, что они, даже не заезжая домой, улетели в Майями. Там Волошин позвонил знакомому авторитету люберецкой группировки и попросил подмоги. Узнав, что придется вести разборки с Дедушкой, тот деликатно отказался. Тогда руководители "Саммит интернэшнл" явились в местное представительство ФБР.
Впервые в жизни Иванькова его авторитет и звание вора в законе оказали медвежью услугу. Панику "Саммита" прокурор Бриджит Роди использовала на суде в пользу обвинения. Доказательством вины подсудимого стал его авторитет. Сама его репутация уже была орудием вымогательства. Один из членов группы Японца Леонид Абелис в процессе следствия заметил, что "лишь упоминание о Японце уже было угрозой". Для признания Иванькова преступником не нужно было доказывать, что он применял насилие или угрожал. Достаточно одного страха, то есть, "чувства тревоги и озабоченности в связи с возможностью получения физического ущерба". Обвинение построили таким образом, что стоило присяжным признать статус Японца, перед которым "Саммит" чувствовал не страх, а ужас, как Иваньков уже был бы на полпути к тюрьме.
После обращения руководителя "Саммит-интернэшнл" в ФБР, за Иваньковым и его нью-йоркским окружением было установлено наружное наблюдение. В стены офиса Волкова и Волошина вмонтировали телепередатчик и системы аудиоконтроля ("жучки")…
Вернувшись из Флориды, хозяева фирмы решили пообедать в манхэттенском баре "Хилтон". Едва они успели присесть за столик, как к ним подошли пятеро молодых людей. У двоих из них подозрительно оттопыривались карманы (там находились пневматические пистолеты, которые изъяли при обыске). Волкову и Волошину сообщили, что их ждет "Кириллович" для серьезного разговора. Отсутствие же на беседе может заметно отразиться на их благополучии.
Должников усадили в автомобиль и повезли в Нью-Джерси. Там они в ресторане "Тройка" вновь встретились с представителем "Чары" Садыковым и подписали контракт о возвращении денег. Согласно этому договору "Саммит" в течение двух месяцев должен перечислить на счет Садыкова уже не 2,7, а 3,5 миллиона долларов {долг плюс проценты). Пересмотр суммы прошел практически без боя. Такая подозрительная уступчивость должников объяснялась просто: они не собирались платить вообще. После делового разговора началась неофициальная часть вечера: шашлык, пиво, биллиард.
Спустя несколько дней Волкову и Волошину сообщили, что с ними желает встретиться сам Дедушка. Стрелка вновь проходила в ресторане. Иваньков был немногословен. Он сказал, что нужно переадресовать будущие платежи на другой счет. Другими словами, Садыкова просто кидали. Возможно, такое решение Дед принял после того, как узнал об обмане Садыкова (якобы утаившего от него крупную сумму).
Через два дня Иваньков и его бригада были арестованы. Все эти дни подручные Кирилловича вели переговоры по сотовой связи, которые прослушивались агентами ФБР. Считая, что доказательств более чем достаточно, ФБР обратилось за ордером на арест и обыск. При обыске квартиры одного из подручных Японца Сергея Ильгнера агенты изъяли оптические прицелы, резиновую дубинку, сканер для обнаружения закладных устройств ("жучков"), различные прослушивающие устройства.
Адвокаты Вячеслава Иванькова оправдали доверие и процесс вели блестяще. С самого начала они ринулись в бой, собирая всю компру на истцов. Ее нашлось в избытке и хватило бы на четверых. Оказалось, что "Саммит-интернэшнл" обманул не только "Чару", но и тысячи других вкладчиков. Некоторые из них приходили в офис и попросту били его хозяев. На свет вытащили все прошлое Волкова и Волошина. Особенно досталось Волошину, который когда-то похитил колхозную лошадь и поджег обитель своего дебитора. Не забылась ему и давняя дружба с люберецкой "братвой". Защита разорвала истцов в клочья. Казалось, еще немного, и на скамью подсудимых сядут они сами.
Главный обвиняемый Вячеслав Иваньков выглядел настоящей жертвой коммунистического произвола и народным борцом за справедливость. Суду предъявили характеристику из Тулунской тюрьмы, в которой осужденный Иваньков предстает в облике примерного узника, вставшего на путь исправления. Именно он навел порядок в зоне крытого режима, усмирив строптивых зэков и заставив их блюсти режим.
Священник Великодворской православной церкви Владимиро-Суздальской епархии Иаков Гравин также письменно высказался о подсудимом. Еще, будучи священником Тулунской тюрьмы, отец Иаков приметил Японца и после недолгого общения пришел к выводу, что тот осужден незаконно. Письмо священника могло бы растрогать кого угодно:
"…В земной жизни человека бывают моменты, когда наше молчание может принести много вреда ближнему, и даже одно сказанное слово может послужить доброму делу. Доброе дело - оправдание человека. Господь знает душу и дела каждого человека. Перед богом никого оправдывать не надо, но есть суд человеческий. Правдивым он быть не может. Люди подвергаются страстям, эмоциям, обстоятельствам жизни и, наконец, корысти. Сегодня я вынужден говорить в защиту одного из близких мне людей - Вячеслава Кирилловича Иванькова.
Зная его хорошо как человека, с которым промысел Божий свел нас в трудный период его жизни в тюрьме, встречаясь с ним и на свободе и, наконец, принимая его Исповедь как духовник, как священник, - я и моя семья были потрясены той лавиной клеветы, праздных домыслов и злобного шума прессы, которые обрушились на этого человека. Не берусь судить, кому и зачем это нужно. Для священника нет ни "вора в законе", ни "члена Госдумы", ни "Президента", есть человек, который доверяет свою душу, открывая ее сокровенные уголки в Таинстве Исповеди. Еще в Тулунской тюрьме, где я был тюремным священником, мое внимание привлек этот человек. Он там отбывал незаслуженное наказание, а я приходил к заключенным: крестил, исповедывал, причащал.
Удивительно было слышать от совершенно разных людей одно общее мнение: "Вячеслав Кириллович - редкой души человек". Начальник тюрьмы (Сенотрусов Валерий Александрович) в откровенной беседе говорил мне, что с приходом этого человека в тюремных стенах прекратилась вражда и резня между заключенными. Следующий начальник (Остапенко) говорил, что этот человек умеет сохранять мир и держать порядок.
Когда из тюремных стен на волю выходили люди, многие посещали наш Покровский храм, и от них мы с матушкой слышали об удивительных качествах души Вячеслава Кирилловича. Он отстаивал права всех без исключения заключенных, даже из самых тюремных низов, которые произволом местных властей лишались своих и так немногих прав.
Один несчастный, которого подозревали в унизительном пороке и которому предстояла страшная жизнь в тех стенах, со слезами говорил моей матушке: "Спаси его Господи, душа человек! Если бы не его вмешательство, кто стал бы меня слушать…" Всеобщее уважение к этому человеку было удивительным. "В его присутствии дурное слово было стыдно сказать", - это тоже было сказано одним из заключенных о Вячеславе Кирилловиче.
И вот, наконец, наша встреча - я был приглашен для Исповеди. Она меня не разочаровала, наоборот, я встретил человека верующего, честного, близкого мне по духу. Вячеслав Кириллович помог открыть первый тогда еще в Советском Союзе тюремный храм. И это в то время, когда запрещалось даже ношение нательного креста. Вернее, он открыл его, опираясь на наши общие молитвы. Именно это событие послужило началом духовной поддержки и проповеди православия для находящихся в тюрьмах по всей России. Сдержанный, немногословный, мягкий в общении человек, всегда подтянут, строг к себе, человек дисциплины и мягкого юмора - таким я видел его в тюрьме, в камере. Каждый день зарядка, чтение и, конечно, молитва.
И вот встреча на свободе. Совсем другая жизнь. Внешнее благополучие, но Вячеслав Киррилович все тот же: какая же дисциплина, внимание к людям, глубокая религиозность…".