Ладно, последуем совету – повернем налево. Хотя если судить по карте – нам прямо. Деревня должна быть где-то совсем недалеко – пара километров, не более. Мы тронулись шагом в указанном направлении. Вдоль дороги потянулись сплошные заросли дикой малины. Мне показалось, что лучшего места для засады не найти – в таких кустах можно спрятать полк. Офицеры тоже оглядывались с некоторой настороженностью.
– Ну и глушь! – раздраженно буркнул я. – Для колорита нам только разбойников не хватает!
Как ни странно, эта фраза слегка разрядила обстановку. Послышались шуточки, а ротмистр-кирасир даже затянул какую-то песню. Песня оказалась танкистской, наподобие нашей "А молодого лейтенанта несли с пробитой головой…". Первоначально удивился такому репертуару, а потом вспомнил, что в "Бета-мире" лейб-гвардии Кирасирский полк является бронетанковым.
Шуточка про разбойников уже успела забыться, кони вышли на более-менее утоптанную колею, в кронах деревьев пели птицы, ротмистр выводил хриплым баритоном: "Машина пламенем объята, вот-вот рванет боекомплект…", казаки подхватывали припев, и казалось, что ничего страшного в этом лесу случиться не может. И я даже испытал некоторое возмущение, когда на тропинку перед нами рухнула огромная береза. Сзади тоже послышался треск. Оборачиваюсь. Перегораживая путь отступления, там валится сосна. И дураку понятно, что просто так, в безветренную погоду, деревья в лесу не падают. Значит, все-таки разбойники!
Я выхватил саблю и пришпорил коня. Очень вовремя – в тот же момент в кустах малины грохнул мушкетный выстрел, пуля прогудела в каком-то полуметре от головы. На полном скаку огибаю заросли, над которыми поднимается густой белый клуб дыма. Вот он – стрелок! По виду – обыкновенный крестьянин, бородатый, в лаптях с онучами, армяке, перепоясанном веревкой, на голове облезлый заячий треух. Сзади за поясом заткнут топор. На деревянной рогульке покоится огромная фитильная пищаль. Не раздумывая, рублю разбойника саблей. Удар получился злой, невыверенный, но мужику хватило и этого. Придерживая руками рассеченный надвое треух, бородач сполз на землю.
А между тем лес наполнился криками и жутким, прямо таким соловьино-разбойничьим свистом. Эге, да тут их целая бригада! Второе нападение за день! Тенденция, однако!
Прямо под копыта моему вороному выскочили еще два работничка ножа и топора. Первый рухнул сбитый грудью коня, а второго от души угощаю саблей. На этот раз я почти спокоен, и удар вышел отменно четким. Три – ноль! Придерживаю коня и оглядываюсь. Нападающих человек тридцать, что в случае атаки на обыкновенных военных этого века стало бы для последних фатальным. Но мы-то ребята непростые! Эти уродцы сейчас быстро усвоят, что такая добыча им не по зубам!
Офицеры, как всадники Апокалипсиса, метались между серых армяков, мерно взмахивая клинками. То один, то другой разбойник падал с рассеченной головой. Грохнуло еще три выстрела. Мимо! Все мои ребята остались в седлах, только сотник Соколов немного качнулся. Или мне показалось? Мгновенно устанавливаю местоположение стрелков по демаскирующим клубам дыма и, наскоро вынеся им приговор, тут же привожу его в исполнение. Пока скакал по кустам, убивая мушкетеров, ситуация на дороге немного изменилась. Разбойникам удалось стащить на землю ротмистра Артюхина, да и Соколов с трудом держался. На правом плече сотника расплывалось темное пятно. Офицерам приходилось несладко, поэтому я, подняв на дыбы вороного, врезался с тыла в самую гущу нападающих, рубя направо и налево. Серые армяки на мгновение отхлынули, но тут кто-то из них ловко сунул длинную жердь в ноги моего коня. Жеребец кубарем покатился по траве. Едва успев удачно покинуть седло, пробегаю несколько шагов, гася скорость, но спотыкаюсь о корень и тоже падаю, капитально приложившись головой о ствол дерева. В глазах темнеет. "Черт, как нелепо!" – успеваю подумать, теряя сознание.
Очнулся довольно скоро. Голова гудит, как медный колокол. Я боком лежу на земле, руки связаны за спиной, ноги – в лодыжках. Прямо перед моим носом маячит окровавленный затылок Эйвазова. Немного приподнявшись, оглядываюсь. Так, картина неутешительная: все мои друзья покоятся рядом со мной, тоже связанные по рукам и ногам. Но вроде бы все живые, вон Артюхин глазами хлопает, только Соколов и Эйвазов лежат неподвижно. Но через несколько секунд Олег пошевелился и, неловко перевернувшись на спину, посмотрел на меня.
– Вот попали, так попали! – преувеличенно бодрым голосом сказал я. – Что здесь случилось?
– После того как ты упал, на тебя сразу прыгнули человека три, – ответил Эйвазов, морщась от боли. – Мы бросились к тебе на выручку, а тут с веток деревьев сеть бросили. Запутали нас, а потом дубьем по башке! Неплохое у нас приключение получилось! Вернусь в часть, всем буду расхваливать, как с пользой для здоровья провел отпуск!
– Очухались, соколики! – раздался над нами издевательский голос. Он принадлежал зверовидного вида мужику, уже успевшему напялить на низенький лоб мою шитую золотом треуголку. А ведь за нее полторы штуки баксов уплачено! Одет этот персонаж поопрятнее своих соратников, перепоясан шелковым офицерским кушаком, на ногах добротные сапоги. Наверное, атаман! За поясом у разбойника торчали рукоятки двух пистолетов и причудливый эфес толедской даги. – Не обманул Прокопка – знатная добыча! Хотя какая-то странная… Генерал, а без свиты! – продолжил атаман, улыбаясь щербатым ртом. – Золотишка в переметной суме всего полсотни монет? Или вы золотишко припрятать успели? То-то ты по кустам скакал! Сбросил небось всю казну! Говори, красавчик, пока мои робяты тебя плетьми не приласкали!
Принимаю вертикальное положение, насколько это возможно со скрученными руками. Брезгливо оглядев разбойника, хмуро плюю ему под ноги и говорю тихим, спокойным голосом:
– Если ты, пидор еб…й, прямо сейчас развяжешь нас и извинишься – позволю тебе легкой смертью умереть. Сам себе харакири сделаешь! В противном случае, гандон штопаный, я тебя на ленточки порежу, для бескозырок! Сечешь тему, гнида бородатая?
Должно быть, атаман понял из моей тирады всего несколько слов, но угрожающий смысл уловить смог. Переменившись в лице, бородач со всего маху въехал мне в печень носком сапога. Охнув, валюсь на траву, в довершение всего сильно ударившись затылком о землю. Ничего, до свадьбы заживет, как говорила моя бабушка. Но главное, чего я добился своей наглой выходкой, так это крепко зажатый сейчас в кулаке нож, крохотная выкидушка с четырехсантиметровым лезвием, бритвенной остроты. До того ножик покоился за обшлагом мундира. Чтобы незаметно извлечь его, нужно было отвлечь внимание. Отвлек, что называется, на славу! От лица атамана можно было прикуривать! Минуты две этот придурок, держа волосатую лапищу на рукоятке пистолета, грозно пучил глаза и старательно хмурил брови. Напугал ежа голой жопой! Хотел бы убить – убил бы без церемоний.
Я сразу сообразил, что пытаться освободиться нужно уже сейчас. Потом будет поздно, эти мужики хоть с виду и дегенераты, а обыск провести догадаются. Или просто снимут с нас добротную одежду. Все колющие и режущие предметы изымут, а затем засадят в какую-нибудь нору. Как бы не пришлось из нее руками выкапываться, подобно графу Монте-Кристо. Нет, бежать нужно сразу!
Атаман, молча постояв рядом с нами несколько минут, повернулся и потопал на помощь своим "робятам", шарящим по кустам в поисках несуществующей "казны". Убедившись, что он отошел на безопасное расстояние, а оставленный нас охранять давешний "регулировщик" Прокопий, сжимая в руках топор, внимательно наблюдает за процессом поисков, начинаю действовать. Перекатившись на живот, резким движением выворачиваю кисть руки и полосую по стягивающим запястья веревкам. Гнилая пенька расползается под лезвием, словно труха. Освободившимися руками сильно отталкиваюсь от земли и поднимаюсь. Взмах ножом над лодыжками – и я полностью очистился от пут. Прокопий только сейчас обратил внимание на мои манипуляции. Весело улыбаюсь и подмигиваю, юный разбойник в ответ глупо улыбается и растерянно хлопает глазами. На туповатой рябой морде козоеба отчетливо читается напряженная работа мысли. Как же так, ведь только что мы лежали связанными и вдруг поднялись! Может, это такая шутка? С виду неторопливо, а на самом деле быстро, но аккуратно освобождаю товарищей. Начинаю с Олега. Есаул, сбросив с себя обрывки веревок, неуловимым движением извлекает из-за голенища ботфорта любимый нож и коротким, точным ударом рисует дураку-охраннику еще одну глупую улыбку. Под подбородком…
Разбойники даже не догадались обхлопать снаружи нашу одежду. Большая ошибка! У каждого под мундиром висела сбруя с импульсником "Кистень". Достав пистолеты, мы построились в короткую шеренгу и открыли беглый огонь. Через две минуты с шайкой было покончено. Последним попался на мушку атаман. Гиперскоростная пуля отрывает бородачу ногу ниже колена. Забыв о внушительном арсенале за поясом, мыча от боли, предводитель елозит по окровавленной траве. Не спеша, приблизившись к потерявшему грозный вид разбойнику, снимаю с его кудлатой головы свою треуголку и от души бью ногой по печени.
– Помнишь, я обещал порезать тебя на ленточки? – Мой голос обманчиво тих и вкрадчив.
– Да, – невнятно пробурчал атаман. К боли добавился страх, и здоровенный мужик свернулся, как эмбрион.
– Обычно я всегда выполняю свои обещания, но сейчас, прости, нет времени!
С этими словами приставляю к животу разбойника дуло пистолета и два раза жму спусковой крючок. В качестве трофея забираю у атамана роскошный толедский клинок. На мой искушенный взгляд, дага была выкована не позднее шестнадцатого века. Каким образом это произведение искусства очутилось за поясом у русского разбойника под Тамбовом, вероятно, так и останется тайной. Офицеры, перезаряжая оружие, собрались возле лошадей, громко обсуждая произошедшее. Полученные раны уже успели затянуться, и теперь все события воспринимались лишь как интересное приключение.
– Нет, ну в целом развлеклись неплохо! Когда еще так саблей помахаешь? – подвел итог князь Эйвазов. – Сергей, а с тобой не соскучишься!
– То ли еще будет! – пообещал я.
Еще раз сориентировавшись по карте и компасу, мы сообразили – юный разбойник нарочно указал нам противоположное деревне направление. Наскоро приведя себя в порядок, отряхнувшись от пыли и смыв водой из фляжек кровь, наш маленький отряд снова тронулся в путь и уже через час достиг намеченной цели.
Глава 8
Наше появление в деревне Спицыно произвело настоящий фурор. Посмотреть на красавцев военных сбежалось все население. Вдоль плетней выстроились целые семьи. Мужики смотрели на нас устало, бабы с угрюмым безразличием, парни с задорным вызовом, а молодые девки кокетливо-завлекающе. Даже древние старики выползли на крылечки, а детвора бежала рядом с лошадьми, порываясь подержаться за стремя. Видимо, гости в этот медвежий угол заглядывают нечасто.
У самого большого и крепкого дома деревни нас с поклонами встретил дядька, представившийся старостой. Он с ходу стал сетовать на бедную жизнь, не позволившую селянам достойно встретить дорогих гостей.
– Скажи-ка, уважаемый, что за людишки в окрестностях озоруют? – прервал я словоизлияние старосты.
– Дык, это, должно быть, шайка атамана Данчука, – после минутного раздумья, сопровождаемого последовательным почесыванием затылочной и лобной частей головы, ответил староста. – Они весной с юга пришли, несколько наших парней сманили, ироды. Барин наш уж и губернатору жаловался, тот обещал прислать солдат, да все чтой-то тянет. Ведь вы же, господа хорошие, не от губернатора?
– Бери выше, старичок, – небрежно сказал Эйвазов, – мы из самого Санкт-Петербурга. От царя-батюшки посланы к вашему барину, Федору Федоровичу. А в нескольких верстах отсюда наткнулись на разбойников!
– Ой, беда-то какая! – заголосил староста. Он, видимо, только заметил, что мундиры наши выпачканы и порваны. – Да неужели эти охламоны посмели на вас напасть?
– Да уж, посмели! – ответил я. – Но это решение оказалось для них губительным. Больше эти уроды вас беспокоить не будут! Пошли кого-нибудь прибрать тела, они за ручьем лежат. Их там десятка три, вместе с атаманом.
После моих слов народ зашумел. Краем уха я услышал, что в толпе высказываются предположения, сколько людей потеряли мы, разбираясь с разбойниками. Хотя некоторые уверяли, что такие ухари вполне могли обойтись без потерь.
– Ладно, уважаемый, недосуг мне с тобой разговаривать, – решительно сказал я. – У нас государственное дело! Немедленно проводи нас до дома вашего барина!
– Сейчас, сейчас, господа хорошие, – засуетился староста. Он стал вполголоса отдавать распоряжения. Несколько мальчишек и парней постарше бегом бросились в разные стороны. Затем, взгромоздившись без седла на низкорослую чалую лошадку, староста поехал впереди, указывая направление. Попетляв километра полтора по полям и перелескам, хорошо прикатанная дорожка вывела на невысокий холм. Его венчал одноэтажный каменный "господский" дом с бревенчатым мезонином. Все говорило о том, что заслуженный адмирал в отставке не благоденствует. Мезонин слегка покосился, а первый этаж зиял лишаями отвалившейся штукатурки. Дом уже давно пора было покрасить, крышу подлатать. По круглой лужайке перед крыльцом, которая когда-то была клумбой, бродили худые голенастые куры.
В проеме входной двери мелькнуло лицо одного из виденных в деревне мальчишек. Я понял, что староста предупредил своего хозяина. Ну, точно! Не успели мы спешиться, как на крыльцо вышел, торопливо застегивая пуговицы поношенного мундира, невысокий пожилой мужчина. Я с интересом посмотрел на легендарную личность. Как уже неоднократно случалось в нашей практике знакомств с известными историческими персонами, адмирал совершенно не напоминал человека, изображенного на своем портрете. Для меня до сих пор оставалось загадкой, с кого художники писали знаменитых людей!
– Федор Федорович Ушаков? – на всякий случай спросил я.
– Так точно! – браво ответил старый адмирал, расправляя плечи.
– По именному приказу государя императора Александра Павловича вы призываетесь на военную службу! – торжественно провозгласил я, доставая из кожаного тубуса у седла свитки с документами. Бегло просмотрев бумаги, Федор Федорович схватился за сердце и, прошептав "Наконец-то!", в изнеможении облокотился о перила крыльца.
"Что же ты так взбледнул, милый? – сочувственно подумал я. – Аж побелел! Как бы его "кондратий" не хватил на радостях! Надо ему стимулятор вколоть, а то протянет ноги у нас на глазах!"
Я оглянулся на Эйвазова, но тот уже сам сообразил, что происходит. Достав из полевой аптечки миниатюрный пневмошприц, Олег быстро зарядил его нужной ампулой и вколол адмиралу в шею порцию лекарства.
Чудо-препарат "Бета-мира" подействовал сразу. Ушаков порозовел, глаза флотоводца прояснились, он сделал шаг вперед и отпустил перила, за которые судорожно хватался.
– Извините, господа, но новость, сообщенная вами, оказалась весьма неожиданной, хотя и приятной, – твердым голосом произнес Ушаков. – Прошу вас, заходите в дом!
Мы отдали поводья коней подскочившим мальчишкам и, гремя шпорами, прошли внутрь. Через небольшую прихожую мы попали в светлую гостиную, уставленную потертой, но симпатичной мебелью. Пригласив нас присаживаться на диваны и кресла, Федор Федорович удалился, чтобы лично распорядиться об угощении. Из глубины дома несколько раз доносился его зычный голос. Буквально через мгновение на поцарапанном ломберном столике появилось два десятка разномастных скляночек с настойками и наливками. Место между ними заполнили тарелки с простой деревенской закуской: мочеными яблоками, свежей ягодой, квашеной капустой и солеными огурцами. Проскакав верхом около десяти километров, да еще помахавши саблями в лесу, мы изрядно проголодались и охотно набросились на угощение.
Убедившись, что все его приказы исполнены, Ушаков присоединился к нам. Выпили за государя императора, затем за здоровье хозяина, затем за здоровье гостей.
– Приношу свои извинения, господа, за столь скудный стол, – виноватым голосом сказал гостеприимный хозяин. – Если бы вы предупредили о своем визите заранее, то мы бы приготовили настоящий обед!
– Не беспокойтесь, Федор Федорович, мы люди военные, привыкшие в походной жизни обходиться малым, – ответил я. – Что нам Бог подаст, то и покушаем!
Успокоенный столь простыми манерами столичных гостей, Ушаков предложил сходить в баню, а потом пообедать по-настоящему. Предложение было принято с благодарностью. Увидев, что червячка мы заморили, адмирал пригласил меня как старшего по званию среди приехавших в кабинет для приватного разговора.
Обстановка в кабинете флотоводца напоминала адмиральский салон фрегата. Тяжелые стулья с широко расставленными ножками, стол с бортиком по краю. На одной стене барометр в резном деревянном футляре, на другой – большой медный компас. Даже светильник под низким потолком висит на карданной подвеске. Из-за обилия приспособлений, призванных бороться с последствиями качки, казалось, что мезонин, в котором располагался кабинет, сейчас отпочкуется от дома и поплывет.
– К сожалению, не имею чести знать вас, ваше высокопревосходительство, – начал Ушаков, удобно устроившись в ковшевидном кресле. – Однако вынужден задать вам несколько вопросов личного свойства!
– Генерал-майор Иванов Сергей Алексеевич, флигель-адъютант его величества, – представился я. – Можете задавать любые вопросы, Федор Федорович, однако, прежде чем вы начнете, я должен принести вам от лица Государя самые искренние извинения за некорректные действия в отношении вас. Государь раскаивается в содеянном! Ваш огромный опыт и несомненный талант нужны Отечеству! Грядет новая большая война с Турцией. Вы прекрасно знаете Черноморский театр военных действий, но государь планирует не только обеспечить полное превосходство нашего флота на внутренней акватории. Готовится захват проливов Босфор и Дарданеллы и выход на оперативный простор. Поэтому так же бесценен ваш Средиземноморский опыт.
– Спасибо, Сергей Алексеевич, вы сразу ответили на половину моих вопросов, – просиял Ушаков. – Хотелось бы еще узнать, сколько времени мне дается на сборы, куда я должен прибыть и какими силами мне доверят командовать?
– Отвечу по порядку, Федор Федорович, – сказал я. – Боюсь, что времени на сборы у вас нет. Отправиться к месту службы нужно уже завтра! Мне предписано лично проводить вас до Николаева, где вы возглавите новый флот, оснащенный секретным оружием.
– Ого! Раз такая срочность, значит, война не за горами, – задумчиво сказал адмирал. – Я немедленно распоряжусь о приготовлении к поездке. Сожалею, Сергей Алексеевич, но я человек пожилой и долгий путь верхом не выдержу!
– Не беспокойтесь, Федор Федорович, – ответил я. – Возле Тамбова нас ждет комфортабельная карета. Да и поедем мы по недавно построенной дороге, служащей сейчас основной нитью снабжения нашей южной группировки. Не думаю, что время в пути займет больше трех-четырех дней! Да, да! Не удивляйтесь, всего несколько дней! Я сам недавно инспектировал эту дорогу и убедился в этом.