Глава 15
Дровяник у Трубецких был под стать ангару аэродрома. Дом большой, дров на истопку уходило много.
Возле сарая уже толпился народ. Женщины испуганно ойкали и крестились, некоторые плакали. Мужики растерянно переговаривались между собой.
Видя это столпотворение, Иван выругался:
- Что за казнь египетская! Все следы мне попортили!
Навстречу выбежал Гаврила. Вид у него был просто сумасшедший.
- Ой, страхи-то какие у нас творятся! Ох, горе нам, горе! За что такое наказание?!
- Что стряслось, Гаврила? - строго спросил Елисеев.
Дворецкий затараторил:
- Ирод какой-то, чтоб у него зенки повылазили, лихоманка скрутила! Вареньку нашу живота лишил! Совсем убил, лиходей! Вы уж сделайте милость, гляньте, что да как.
- Разберёмся, - коротко бросил канцелярист.
- Господи, как хорошо, что вы здесь!
- Чего хорошего? - насуплено спросил Иван.
- Злодея сыщете, - даже удивился Гаврила.
- Мы здесь по другому вопросу, - всё так же мрачно произнёс канцелярист. - Людей в полицию да Сыскной приказ отправили?
- Сей же час и отправлю!
- И лекаря сюда! Срочно!
Я отправил Ивану мысленный вопрос: "Ты действительно собираешься заниматься этим делом?"
Он неопределённо пожал плечами.
"Убийство и кража могут быть связаны между собой. Надо проверить".
- Гони всех прочь отсюда! - велел я Гавриле.
Тот послушно бросился выполнять, замахал руками и закудахтал, словно наседка. Закончив, снова подскочил к нам:
- Ещё распоряжения будут?
- Распорядись насчёт фонаря. Посветить надо будет.
Гаврила закричал на весь двор:
- Стёпка, а ну, дуй за фонарём! Тащи сюда для их благородиев. Ещё что?
- Хватит. Посторожи у входа.
- Как прикажете, господа.
- Барыня-то хоть знает?
- Знает. Токмо она покуда с силами собирается. Тяжко ей, сударь.
- Вот что, Гаврила. Ты до поры до времени никого сюда не впускай.
Дворецкий часто закивал.
Примчался взмыленный Стёпка с фонарём, и мы зашли в сарай. Гаврила остался снаружи.
Фонарь высветил тело девушки, распростёртое на земляном поле дровяника.
Стёпка ойкнул, мелко затрясся, чуть не выронив фонарь.
- Ты чего? - бросил на него суровый взгляд Иван.
- Покойников дюже боюсь. У меня при виде их зуб на зуб не попадает.
- А ты не бойся, не укусит.
Мы приступили к поверхностному осмотру.
Из одежды на девушке были сарафан и лёгкая накидка с капюшоном. На голове платок. Ну да, попробуй выйти на улицу простоволосой - позор на весь мир!
Горничную задушили. Само орудие убийства - серый поясок, скорее всего, мужской, удавкой обвивал её шею. Плохо, что криминалистика пока в зачаточном состоянии. Заикнусь о такой простой вещи, как отпечатки пальцев, не поймут. Тяжко приходится местным следакам.
Мне уже приходилось видеть трупы, и страха я не испытывал, но всё равно, ощущения были не из приятных. Жаль, когда погибают молодые и красивые люди, которым бы жить да жить. А девушка действительно была красивой. Но вот смерть приняла ужасную.
- Посвети сюда, - велел Иван.
Стёпка направил фонарь в нужную сторону.
- Левее, левее… ещё чуть-чуть… Болван, ты хоть знаешь, где право, где лево?
- Откуда, барин?
- Ладно, иди отсюда! Только фонарь мне отдай. Толку от тебя, как от козла молока!
Довольный Стёпка убежал. Я придвинулся к копиисту:
- Ты чего на парня так вызверился?
- Да ничего! Это я от того, что следы и впрямь затоптали, - вздохнул Иван.
- Ты хоть знаешь, что делать?
- Откель?! Думаешь, меня учили?
- Тогда, наверное, стоит дождаться полицейских. Они-то должны разбираться, - резонно предположил я.
- Не скажи, братец. Смотря кто попадётся. Большинство только кричать да драться горазды. Слушай, ты же эти самые… как их… дедективы читал.
- Детективы.
- Вот-вот. Может, помнишь, что надо делать?
- Кое-чего помню.
- Тогда что стоишь? Действуй. И я, на тебя глядучи, поучусь.
Мне всё стало ясно.
- За честь мундира переживаешь? Перед полицейскими опозориться боишься?
- А если и боюсь, то что? - с вызовом спросил он.
Я повёл плечами:
- Ничего. Ладно, авось сильно не налажаю.
Вспомнив всё, что дотоле читал и видел, присел на корточки и, испытывая смешанные чувства, поискал жилку на шее девушки.
Так, всё ясно.
- Мертва.
- Уверен?
- Да. Хотя можно ещё один способ опробовать. Зеркало у тебя есть?
- А зачем?
- Ко рту поднесу. Если запотеет, значит, дышит.
- Нет у меня зеркала.
- Тогда что-нибудь с полированной поверхностью.
- Какое?!
- Млин! Блестящее что-то.
- Пряжка от ремня есть. Сгодится?
- Покажи.
Пряжка и впрямь годилась в качестве импровизированного зеркальца. Я поднёс её к губам девушки и спустя короткое время констатировал ожидаемое:
- Не дышит она. Умерла.
- Убили, - поправил Иван и перекрестился. - Отмучилась, значит. Упокой Господь её Душу!
- Аминь!
Я кивнул, потом подержал руку девушки:
- Тёплая. Совсем недавно убили. Меньше часа, наверное.
Иван уважительно посмотрел на меня. Я смутился:
- Ты это брось! Я тебе не Знаменский и не Томин!
- А кто это?
- Сыщики. Только не всамделишные.
- Из дедективов?
- Из них самых. Дедективней некуда.
Я продолжил осмотр тела: развязал платок, откинул концы.
- Сюда посвети.
- Сейчас.
- Посмотри на левый висок.
- А что с ним? - склонился Иван.
- Видишь, это след от удара. Думаю, дело было так: её сначала оглушили, стукнув в висок, а потом задушили этим поясом.
- Кушаком.
- Хорошо, кушаком. И произошло это, очевидно, когда все занимались сбрендившим поваром. По времени совпадает. Кто-то удачно воспользовался моментом. Интересно, а зачем кому-то понадобилось её убивать? Счёты сводили?
Иван смущённо кашлянул. Я повернулся к нему.
- Гаврила сказывал, что с энтой Варей барин забавлялся.
- И что с того? Думаешь, он убил? - предположил я.
- Окстись! С какой стати ему сиё делать! Да и на службе он был.
- Это ещё надо проверить, - загорелся я.
- И думать забудь! По всему видно, что глупость.
- Почему глупость? Надо рассматривать любые версий. Может, твой Трубецкой всё равно, что тот Джек-потрошитель, только нашего розлива. Убийца-маньяк!
- Петюня, сдаётся мне, что тебя нужно к тому же дереву, что и итальянца, привязать, да водичкой охолонуть, - язвительно произнёс канцелярист.
- Я в порядке предположения, - обиделся я. - А алиби у всех в доме проверить придётся. Чужой бы сюда свободно не попал. Из своих кто-то орудовал. Даже не сомневайся.
- Что за "алиби"?
- Потом объясню. Термин такой юридический.
Иван задумался.
- Вдруг у неё хахаль был? Терпел-терпел, да не вытерпел.
- А что, согласен! Ревность - мотив серьёзный. Не одного человека на тот свет из-за неё спровадили. Потому принимается. Молодец, чернильная твоя душа!
Елисеев смущённо улыбнулся.
К цветастому пояску, обхватывающему сарафан девушки, крепился небольшой кармашек из ткани.
- Гаман называется, - пояснил канцелярист.
Я проверил его содержимое и нашёл несколько медных монет и клочок бумаги.
- Записка, - обрадовался Елисеев.
- Читай, - попросил я. - А то мне все эти ваши "яти" и "еры" как арабская грамота.
- "Жду завтра к вечору у меня. Весь истомился. Твой К."
- Ясно. Шуры-муры-лямуры. Что за таинственный "К", который пишет амурные записки нашей горничной?
Елисеев помотал головой:
- Кто будет горничным записки писать? Да и насчёт грамотности сумлеваюсь.
- Сомневаешься? Вот сейчас и проверим.
Я вышел к подпиравшему вход в дровяник Гавриле.
- Скажи-ка, любезный, покойная горничная читать-писать умела?
- Полноте, сударь. На что дворовой девке сия наука? Баловство да и только.
- Понял, спасибо.
Я повернулся, собираясь вернуться к досмотру, но тут в голову пришла ещё одна мысль. Девушка, судя по одежде, куда-то ходила. Накидка на ней определённо не для домашней носки, а для выхода "в люди".
- Ещё вопрос, Гаврила.
- Слушаю, сударь.
- Покойница то ли куда-то ходила, то ли откуда-то пришла. Может, знаешь?
- Как не знать?! Конечно, знаю. Барыня её с самошнего утра в аптеку посылать изволила.
- Зачем?
Гаврила, должно быть, удивился моей тупости.
- Дык за лекарствами. Дохтур нашей матушке всякие отвары да мази прописал для здоровья телесного. Вот она и снарядила Вареньку, царствие ей небесное!
Вернувшись, я передал всё услышанное Ивану.
- Так я и думал, - протянул он. - Несравненная Анастасия Гавриловна наставляла рога своему супругу, а горничная в том ей помогала: записочки носила, о встречах договаривалась.
- Думаешь записка для княгини?
- А для кого ещё? Мне многое про неё сказывали.
- Тебе виднее, - не стал спорить я. - Только записочку положи обратно, чтобы полицейским было б потом чем заниматься.
- Давай мы её спрячем и никому показывать не будем, - предложил Иван.
Я усмехнулся:
- Никак пожалел? Кого интересно: Трубецкого или его супругу?
- Анастасию Гавриловну.
Елисеев потупился и стал ковырять носком башмака землю. Мне стало ясно без слов.
- Нечего её жалеть, Иван. Не заслужила она такого обхождения. Знала, на что идёт. А если умная, так сама отопрется.
- Злой ты.
- Я - не злой, я - практичный. С твоего разрешения пойду с Гаврилой ещё побеседую. А ты тут побудь, полицейских встретишь.
Выйдя к Гавриле, я сходу попёр на таран. Взял его под локоток и отвёл в сторонку, чтобы нас не подслушали любопытные товарищи, которые нам вовсе не товарищи. А страждущие до последних новостей нет-нет, да появлялись. То девка какая неторопливо пройдёт в подозрительной близости, то знакомый уже мальчуган-казачок затеет рядышком игру.
Я таинственно понизил голос:
- Вот что я хочу узнать от тебя, приятель мой ситный: скажи, есть ли среди твоих тот, кто глаз на Варю мог положить и кому б барские заигрывания с ней не понравились?
Дворецкий нахмурился.
- Понимаю, к чему клонишь, сударь. Камердинер барина Антон давно к Варюшке дышал неровно.
- Антон, говоришь. Пойдём-ка, посмотрим на твоего камердинера. Заодно потолкуем немного.
Раздался приглушённый женский крик, послышалось чьё-то падение. Я мгновенно определил источник шума: что-то происходило в дровянике. Мы кинулись к нему и наткнулись на совершенно потерянного Ивана, который огорошил нас странной просьбой:
- Воды.
- Что?! Какой воды?
- Барыня внутрь зашла на Варю посмотреть. Увидела труп, дурно себя почувствовала, даже упала. Воды принести просила.
Что-то мне эта сценка при всей её реалистичности напоминала, но я пока не мог вспомнить, что именно. В тот самый миг. Когда в голове прокручивались возможные варианты, из дровяника, покачиваясь, вышла виновница последнего переполоха.
Княгиня выглядела бледной, едва не падала.
- Вам худо? - взволнованно крикнул дворецкий.
- Со мной всё хорошо. Благодарю вас, сударь, - обратилась она к Ивану. - Я справилась. Воды мне не надо.
Сказав это, она попыталась пройти вперёд, но пошатнулась.
- Охти ж мне! - воскликнул Гаврила и подхватил барыню. - Пойдёмте, Анастасия Гавриловна, я вас до опочивальни доведу, да девок кликну. Потом дохтура позову. Пусть для успокоения чего-нибудь даст.
От нашей помощи он отказался:
- Не надо. Сам справлюсь.
Прежде чем уйти в сопровождении дворецкого, княгиня повернулась к нам и заплетающимся языком попросила:
- Найдите душегуба, господа сысчики.
- Найдём, Анастасия Гавриловна. Всенепременно найдём, - заверил Иван.
Княгиня кивнула, и на какую-то долю секунды в глазах её появилось странное выражение, облегчённое и немного насмешливое, хотя никаких поводов для веселья я не видел.
- Ну-ка, зайдём, - я практически затолкнул Ивана в дровяник и снова склонился над убитой.
Сунул руку в этот, как там его… гаман и обнаружил, что ничего, кроме медной мелочи в нём нет.
- Вань, признавайся: записку на место вернул?
- Я сделал всё, как ты просил.
- Понятно. - Я нервно усмехнулся. - Провела тебя Анастасия Гавриловна, а ты её ещё пожалел.
- Загадками говоришь.
- Да какие загадки! Записки нет.
- То есть как - нет?! - захлопал глазами Иван.
- Да вот так! Нет и всё. Скажи спасибо, Анастасии Гавриловне. Разыграла комедию, будто в обморок грохнулась. Ты за водой метнулся, а она не постеснялась карманы у трупа обшарить, компромат убрала. Вот и верь ей после такого.
- Ну и стерва же она, - мрачно произнёс Елисеев. - А ты как догадался?
- В книжке одной читал. Про сыщика Шерлока Холмса. История была… ну точь в точь как наша. Таким же макаром одна барышня полицейского провела. В обморок при нём хлопнулась. Пока тот суетился, взяла, что ей было нужно и вуаля. Такие дела, братец.
- Женщины, - подавлено произнёс Иван, а я мысленно с ним согласился.
Глава 16
Двое склонились перед экраном ноутбука, пристально разглядывая несколько десятков снимков, сделанных при помощи камеры с высоким разрешением. На всех фигурировал один и тот же человек - молодой парень, лет восемнадцати, чуть выше среднего роста, худощавый, в очках, с пышной, слегка рыжеватой шевелюрой.
- Это и есть племянник нашего Елисеева?
- Совершенно верно, профессор. Сын его сестры - Евгений Южин.
- Бог ты мой, он же совсем пацан!
- Внешность обманчива. Этому "пацану" двадцать четыре. Окончил университет и отслужил в армии. Да, кстати, если хотите, могу и видео с ним запустить. Мы тут его немного поснимали в самой разной обстановке.
- Спасибо, не нужно. Если не секрет, по какой специальности он учился?
- Какие у нас перед вами могут быть секреты, Арсений Петрович?!
Профессор Орлов кашлянул. Его собеседник - куратор проекта со стороны "конторы" - понимающе улыбнулся.
- Учитель истории. Подумывает об аспирантуре. Опубликовал несколько работ по краеведению, по мнению специалистов, довольно серьёзные.
- Каким образом планируете привлечь его к нашей работе?
- Я же сказал - он историк. Да за такую возможность любой учёный душу продаст. Но нам его душа без надобности. Мы платим конкретные деньги за конкретный труд. Только, уважаемый профессор, поясните: чего вы привязались к этим Елисеевым? Неужели других подходящих кандидатур нет?
- Вы знаете, что у нас крайне мало "окон" в прошлом. Собственно, поэтому интерес к нашему проекту со стороны вашего ведомства весьма слаб.
Собеседник кивнул, но всё же заметил:
- Тем не менее, мы держим руку на пульсе и даже финансируем ваши исследования.
- Хоть на этом спасибо.
- Всегда пожалуйста. Если считаете, что финансирование осуществляется не на должном уровне, подготовьте обоснование. Я постараюсь довести его до сведения тех, кто принимает решения. Но помните: бросать деньги на ветер никто не будет. Прошли те времена.
- Понимаю. Сложно обосновать свою полезность, если двадцатый век закрыт полностью, в девятнадцатом всего два "окна", каждое протяжённостью в сутки.
- Если я не ошибаюсь, то чем глубже в прошлое, тем таких "окон" становится больше.
- Вы не ошибаетесь, но мы по-прежнему сжаты тисками ограничений, физическая природа которых до конца так и не выяснена. И вот, наконец, мы и приходим к роли Елисеева в наших исследованиях.
"Эфэсбэшник" подобрался, стал походить на сжатую пружину:
- И в чём же она заключается?
- До начала экспериментов с Елисеевым мы считали, что в восемнадцатом столетии открыты всего четыре суточных промежутка. И вдруг выясняется, это не так: Елисеев раздвигает пределы, словно ему наплевать на все законы природы. Никакие ограничения на него не действуют.
- Он уникален?
- Пока что никто и близко не подошёл к его результатам.
- А племянник зачем понадобился?
- С его помощью я попытаюсь подтвердить или опровергнуть мою гипотезу. Рассчитываю, что способности к хрононаблюдению у Елисеевых передаются по наследству. Жаль, что детей у него не было.
- Почему не сестра? Она значительно ближе, чем племянник. Единоутробный родственник.
- Хотя бы потому, что женщины в среднем демонстрируют неважные показатели. Не знаю, с чем это связано. Вероятно, у женщин более тонкая душевная организация. Мужчины в этом плане проще и прямолинейнее.
- Одним словом - козлы, - засмеялся собеседник.
- Не без этого.
- Хорошо, мы завербуем для вас Южина.
- Только не надо на него давить! Прошу вас…
- Мы и не собираемся. Всё будет в цивилизованных рамках, к общей, надеюсь, выгоде. Бюджет позволяет провернуть небольшие денежные авантюры. С аспирантурой поможем. Не сомневайтесь, никто молодого человека не обидит. Сам попросится!
- Благодарю вас.
- Пока не за что, Арсений Петрович. Мы верим в вас и ждём результата.
Собеседник выключил ноутбук, сложил его и стал укладывать в сумку.
В этом момент, Орлов, будто очнувшись, спросил:
- Простите, один вопрос.
- Да, я слушаю, - внимательно посмотрел на него "эфэсбэшник".
- Насчёт Елисеева… Что-то удалось выяснить?
- Ни-че-го! - раздельно, по слогам сказал тот. - Мистика какая-то! Исчез. Бесследно пропал из охраняемого учреждения. Наши спецы землю носом роют, но… ни-че-го! Знаете, как в детективах - загадка закрытой комнаты: был человек и вдруг весь вышел. Как и куда - непонятно. А до разгадки никто не додумался. Но дайте срок, Арсений Петрович, - найдём.
- Хотелось бы в это верить. - Профессор снял с носа запотевшие очки и с отрешённым видом протёр их платочком.
- А вы верьте! Могу сказать точно: пределы страны он не покидал и в руки "заклятых друзей" не попадал. Собственно, там до него никому нет дела.
- Даже так? И многие "заклятые друзья" занимаются теми же проблемами, что и наш институт?
- Немногие. Есть две лаборатории: одна в США, другая в Великобритании. Далеко они не продвинулись, столкнувшись с проблемами, аналогичными вашим.
- Ясно. Если я правильно понимаю, работать в этой области они начали года так с девяносто второго. Аккурат с того момента, как я по просьбе ваших товарищей передал все материалы по проекту.
- Всё так, уважаемый профессор за одним маленьким исключением - те "товарищи" давно уже нам не товарищи. Они предатели. Пусть некоторые и были высокопоставленными людьми, определяющими политику нашего государства, но время все расставило по местам. Такого больше не повторится. А ещё мы в курсе, что всех карт вы тогда не раскрыли и, несмотря на приказ сверху, выдали неполную информацию, за что вам искренняя благодарность.