Народ за столом выпил, зашумел, за еду принялся - тем более что горячее принесли. Есть жареного поросёнка Никита князю не позволил - он ел кашу, белорыбицу, пироги. Только вот устал быстро - всё-таки времени после операции прошло ещё не так много, потом - дорога, долгое застолье.
Князь, сопровождаемый княжной, ушёл, а застолье продолжалось ещё долго. Многие хотели лично познакомиться с Никитой, выпить вместе.
До своей комнаты он еле дошёл, сопровождаемый прислугой.
А утром начались будни. Сначала - в домовую церковь, на заутреню, потом - скромный завтрак. Через час-полтора князь Никиту к себе призвал. Кроме него в покоях находился высокий худой мужчина лет сорока пяти - бородатый, в тёмном одеянии и с огромной связкой ключей на поясе.
- Познакомься, это ключарь Афанасий. Он домашним хозяйством заведует. С ним все вопросы решать будешь. Он комнату тебе определит для жилья, рядом - лекарню. Стол и всё прочее - с ним. Инструменты ежели нужны - тоже с ним. Можешь помощника себе найти из дворни - а хоть и девку. Травника тоже - только не торопись. Когда закончишь всё, доложишь. Потом уж за лекарню для всех прочих возьмемся. Коли обещал, сделаю.
Снова начались заботы по обустройству. Только сейчас уже легче было, ключарь помогал, и в деньгах Никита нужды не испытывал. Даже инструменты кое-какие себе нашёл - настоящие, голландские. Только с травником проблема была. На торгах они были, однако после беседы Никита брать никого не захотел, похоже - шарлатаны.
Глава 5
МОСКВА
Все вопросы и проблемы решились быстро. Уже через неделю была оборудована комната под лекарню в хоромах князя по соседству с жилой комнатой для Никиты. Ключарь Афанасий и самогон привёз, и белёное полотно на бинты для перевязок.
Князь не давал пустых обещаний. Им было куплено небольшое каменное здание неподалёку, в переулке - под лекарню, делался ремонт. Благо - холопов полно. Одновременно столяры из холопов делали на заднем дворе мебель - столы, табуретки, лавки - даже два шкафа.
Тем не менее нужны были помощники - хотя бы санитарка и операционная сестра. С санитаркой проще - та же уборщица. А вот операционную сестру самому учить надо, только человека нужного подобрать.
Однако вместо сестры нашёлся брат, причём совсем неожиданно.
Вечером в комнату Никиты постучали.
- Входи, не закрыто, - отозвался он.
Вошёл подросток лет пятнадцати - из холопов княжеских; поклон отбил.
- Чего тебе?
Подросток мялся, не решаясь заговорить.
- Случилось что-то? Сам заболел?
- Нет. Я тебе служить хочу, - внезапно выпалил паренёк и покраснел.
- Нравится людей лечить?
- С детства хочу. Возьми учеником!
Никита подумал - лучше взять того, кто сам желает и хочет, из таких может выйти толк.
- Как тебя звать?
- Иваном.
- Вот что, Ваня. Завтра с утра мы вместе с тобою идём к ключарю - ему обязательно сказать надо. А потом ты поступаешь в моё распоряжение. Только условие: учиться добросовестно и обо всех болячках у страждущих никому не рассказывать - не положено.
- Всё исполню! - парень поклонился и вышел.
А что, пусть вместо медсестры будет медбрат. Так Никита нашёл себе помощника.
Пока шёл ремонт лекарни, он занимался с Иваном. Объяснял, где и что у человека расположено, для чего кровь нужна, рассказывал о существовании невидимых глазу микробов и стерилизации инструментов. К вечеру сам уставал, а Ваня слушал, как заворожённый. Но пока это была только теория - практика всё расставит по своим местам.
Ремонт закончили, мебель занесли. Санитарка Глаша отдраила полы. Князь на открытие лекарни священника пригласил - освятить.
Никита помнил, как он начинал работу во Владимире - по одному, по два человека в день, иногда с мелочью вроде гноящейся ранки. А здесь, видно, князь поспособствовал, расписав необыкновенные достоинства и умения Никиты.
В первый же день заявилось трое московских жителей - тот самый нижний дворянский чин, из детей дворянских да подьячих. Никита их осмотрел, лечение назначил.
Ванюшка тоже на приёме был - ему Никита после ухода каждого пациента разъяснял, что болит и чем лечить. Парень попался понятливый, толковый, всё на лету хватал. Но остро не хватало травника, практически - аптеки.
Тем временем изготовили и завезли сразу четыре широкие кровати - вместе с матрасами и подушками. Можно было приступать к операциям.
Первого пациента Никите нашёл князь. Был уже вечер, князь принимал в трапезной гостя и послал за Никитой.
- Вечер добрый, Никита. Посмотри-ка у гостя дорогого шею, что-то выскочило у него.
Слева, на шее у боярина красовалась огромная шишка.
Никита прощупал. Сомнений не было - жировик.
- Давно уже появилась?
- Да год, как не более.
- Мешает?
- Воротником растирает, особливо когда шубу надеваю.
- Убрать можно.
- Прямо сейчас?
- Окстись, боярин! Темно на дворе, а мне свет нужен. Завтра с утра и пожалуй в лекарню.
Никита откланялся.
На следующий день, едва он с Ванюшкой пришёл в лекарню, заявился боярин, да не один - целый выезд. Возок с кучером на облучке, несколько боевых холопов сопровождают. А как же? Чтобы видели все - не худородный какой чин едет, боярин московский.
- Боярин, терпеть будешь, или перевара выпьешь?
- Лучше с переваром.
Никита щедро плеснул самогона в кружку. Боярин выпил, крякнул.
- Одежду до пояса сними и ложись на правый бок.
Боярин разделся и, кряхтя, улёгся. Никита переваром обработал шею. Иван для обработки плеснул перевара на руки Никите, потом и сам руки вымыл.
Никита сделал разрез, боярин сквозь зубы застонал. Пальцем Никита вылущил жировик из капсулы. Жировик оказался большим, сантиметров десять в диаметре. Кожу ушили матрацным швом, снова обтёрли переваром и перевязали.
- Всё, боярин! Шубу пока не носить, повязку не мочить. То есть в баню тебе нельзя пока. Каждый день на перевязки приезжать будешь. Через неделю, если всё хорошо будет, швы снимем. А пока с тебя рубль серебром.
Никита решил не мелочиться. Кроме того, хоть с князем и не уговаривался, он решил половину дохода на развитие дела пускать. Травы покупать надо, инструменты. На одну операцию у него инструменты есть - а случись две, три в день? Одним и тем же скальпелем или другим режущим инструментом вроде ножниц или игл пользоваться без стерилизации нельзя, а обрабатывать быстро не получается.
Поскольку пациентов больше не было, они с Ванюшкой в город отправились, на торг. Никита слышал, что в Немецкой слободе, прозываемой в народе Кукуевой - по одноимённому ручью, - инструменты хирургические купить можно, причём немецкой или шведской работы.
Нужную лавку искали долго, а всё из-за незнания немецкого. И вывеска была, да мимо прошли, не поняв надписи. Неудобно, даже многие купцы разговорный немецкий знали.
Никита вошёл в лавку, и глаза разбежались: ланцеты, иглодержатели, пилы для костей - даже термометр. И всё - из хорошей стали, полированное.
Правда, по моде того времени - с украшениями, вроде виньеток.
На целый рубль Никита товара купил, а поместилось всё в небольшом узле. Дорого железо на Руси стоило, а немецкое, шведское или испанское - так вообще втридорога. Но Никите не было жалко денег. От качественного инструмента во время операции многое зависит. Уже в лекарне Ванюшке объяснил, как называются инструменты и для чего они служат.
После обеда заявился подьячий Посольского приказа.
- Живот у меня выпадает, - огорошил он Никиту.
- Покажи! - Никите стало любопытно.
У подьячего оказалась паховая грыжа, причём огромных размеров. Стоило ему натужить живот, как в грыжевой мешок выпирал кишечник. Никита удивился - как у него грыжа не ущемилась до сих пор.
- Да как же ты с такой грыжей жил?
- Руками назад заправлял. К кому из лекарей ни приду - отказываются помочь. Про тебя вот прослышал случайно, в Посольском приказе.
Никита стоял, раздумывая. Убрать дефект мышц живота можно. Сеточку бы ему ещё поставить, только тут таких нет.
Подьячий понял его молчание по-своему. Он оделся и направился к дверям.
- Эй, погоди, - остановил его Никита. - Ты что же, показался - и всё? Оперировать тебя надобно.
- Возьмёшься? - Подьячий просветлел лицом.
- Завтра с утра. Только не ешь ничего.
- Всё исполню. Поверишь, жить невозможно! Как к царю-батюшке на приём, - послов сопровождать, так эта штука лезет.
Никита пересмотрел инструменты, отобрал часть из них и протянул Ванюшке:
- Вот эти в переваре замочи, а с утра огнём обожжёшь. Будем грыжесечение делать.
Утром Никита с Ванюшей ещё только к лекарне подошли, а подьячий уже у двери их дожидался.
- Не передумал? - спросил его Никита.
- Да ни в жисть!
- Тогда идём.
Подьячий разделся, разулся и взгромоздился на стол.
Никита маску ватную на лицо ему положил, Ванюшке сказал: "Пятьдесят капель капни. Считать-то умеешь?"
- В школу при церкви ходил, умею.
Но Никита его контролировал.
Эфир парень отсчитал добросовестно, до капли.
- Теперь ты считай! - распорядился Никита, обращаясь к подьячему.
Подьячий уснул быстро - уже на счёте "пять".
Пока он считал, оба вымыли руки, тампоном с переваром обработали живот. Никита ланцетом кольнул кожу.
Ванюшка удивился:
- Зачем? Проверяешь, острый ли?
- Нет. Если наркоз ещё не подействовал, кожа отреагирует, дёрнется. А он лежит спокойно. Приступаем.
Он разрезал кожу и вправил кишечник в брюшную полость. Грыжа была такой огромной, что только кожа прикрывала кишечник, мышцы просто разошлись. Терпелив подьячий, как он только жил с таким дефектом?
Никита свёл края мышц, дважды послойно их ушил, чтобы в дальнейшем дефект не проявился снова, затем ушил рану, обработал самогоном и перевязал.
Подьячий операцию перенёс неплохо, через четверть часа пришёл в себя, застонал.
- Иван, помоги перенести его на кровать.
Бережно, как стеклянный сосуд, они перенесли пациента, уложили.
В Москве, как и в некоторых крупных городах, существовали "лечцы", причём специализировались они на отдельных заболеваниях. Были камчужные, лечившие суставы; были кильные мастера, вправлявшие грыжи; чечуйные, лечившие геморрой; чекучинные, пытавшиеся лечить сифилис препаратами ртути и мышьяка. Больше всего было травников. Они брались за всё и с переменным успехом.
Непосредственно царя пользовал английский "дохтур", англичанин Самюэль Коллинз, частенько пускавший Алексею Михайловичу кровь от всех болезней. Для царского двора было ещё два-три "дохтура" - обязательно иностранца, и четыре аптекаря, готовивших мази, микстуры и отвары трав.
Первая медицинская школа была открыта при Аптекарском приказе в 1654 году. В ней готовили аптекарей, костоправов и хирургов. Первый выпуск из тридцати человек в 1660 году был направлен в разные российские города.
Учили по переводным книгам, вроде "Анатомии" А. Везалия, "Травнику" Диоскарида или "Прохладному вертограду" - своду медицинских знаний.
Бояре имели право консультироваться у "дохтуров" царского двора редко и только с соизволения царя. Сам же государь, несмотря на частые кровопускания, имел лицо полное и румяное, голубые глаза, русую бородку и осанистую фигуру. Три раза в неделю он постился, ходил в церковь, где ежедневно отбивал до тысячи поклонов. Он души не чаял в охоте - особенно в соколиной. Женат был дважды, от жён имел тринадцать детей, большинство из которых умерло во младенчестве от болезней. Прозвище имел "Тишайший", хотя был вспыльчив и иногда гневался, но быстро отходил. Тем не менее покладистым он был не всегда. При подавлении мятежа Стеньки Разина были казнены, сосланы в Сибирь с вырыванием ноздрей и битьём батогами десятки тысяч человек. И "соляные" бунты при нём были, и "медные". Однако массовых и жестоких казней, как Иоанн Васильевич, получивший прозвание "Грозный", он не устраивал.
Как всегда после эфира, у больных кружилась голова, их тошнило. Но подьячий держался молодцом. Он постанывал сквозь зубы и только просил пить. Никита ему в питье не отказывал: кишечник не затронут - пусть пьёт вдоволь, быстрее эфир из организма выйдет.
За пациентом он наблюдал до ночи, а на ночь оставил дежурным Ванюшку.
- Приглядывай. Всё должно быть хорошо - но мало ли… Если что случится - за мной беги, понял?
- Понял, - Ванюшка был горд оказанным доверием.
Через пару дней подьячий уже стал ходить по палате. Ну до чего же терпеливый и жилистый попался мужик!
На четвёртый день он подошёл к Никите:
- Сколько я должен?
- Алтын.
- Всего-то? Я слышал, с других серебром берёшь.
- Они бояре. Свои земли, крепостные… А ты человек служивый, откуда богатству взяться?
- Золотые слова! - восхитился подьячий. - Я за тебя святому Пантелеймону свечку поставлю! От меня низкий поклон и от семьи - супружницы и деток.
- А сколько их у тебя?
- Семеро. Всех кормить-поить, одевать-обувать надо, а кормилец я один. Выручил ты меня. А то ведь ни дров дома наколоть, ни забор подправить. Кила проклятая мешала.
- Сильно не пупочь, а то с другой стороны вылезти может.
- Теперь поостерегусь! - подьячий выложил деньги.
- Ты вот что, Тимофей. Можешь к семье идти. Каждый день на перевязки ходить будешь. Дня через три-четыре швы снимем. Только про цену никому не говори, сам понимаешь - богатые должны платить больше бедных.
- Не сомневайся, всё выполню. Дай Бог тебе здоровья!
Понемногу слухи о лекаре Никите расходились по Москве. Пациентов прибавлялось, а вместе с ними - работы, и, что скрывать - денег.
Как-то вечером, сидя за ужином, князь заметил:
- Ты бы пояс купил, Никита, да нож.
- Зачем он мне? Мне ножей в лекарне хватает, - отшутился Никита.
- Без ножа простолюдины ходят и холопы. Нож - это своего рода знак, статус.
Вот те на! Никита об этом как-то не задумывался. А надо было. Не на пустом месте поговорка родилась "По одёжке встречают". Боярина по одежде видно, по свите. Так же и купца, ремесленника. Хоть и богат купец был, а шапку бобровую надевать не смел, она только боярину положена. А плащ красный - корзно - мог носить только князь. Много было условностей в этом мире.
Вот только жизнь человеческая ценилась невысоко. Муж мог убить жену за вину, без неё и только покаяться в церкви. А жена за убийство мужа подлежала суду и казни - жизнь женщины не ставилась ни во что. Да только ли женщины? После боя на поле брани собиралось, в первую очередь, оружие, потому что стоило дорого. Потом легкораненым оказывалась помощь: их сносили в палатки, везли обозами. Раненные в живот шансов выжить не имели, их добивали свои же, чтобы не мучились.
О противнике речи не было. Их раненые - даже легко - резались поголовно. В живых оставляли только невредимых, за которых можно было потом получить выкуп или обменять на своего. Жестокая жизнь, жестокие нравы!
Никита послушал княжеского совета. Он сходил на торг, купил хорошей выделки кожаный пояс, боевой нож испанской работы едва ли не в локоть длиной и маленький обеденный.
Совет князя вскоре пригодился. Для "дохтуров" заморских, с царского двора, Никита конкуренции составить не мог - там же Коллинз получал двойное жалованье стольника при дармовом питании и жилье во дворце.
Тем не менее в один из осенних тёмных вечеров, когда Никита вышел из лекарни, его окружили несколько человек. Как понял Никита - околомедицинская пена, вроде знахарей, камчужных, травников, иными словами - лечцов.
- Ты почто болящих забираешь? - с угрозой в голосе подступился к нему заводила.
Никита был на голову выше любого из окруживших его, но их было около десятка, и настрой у них был недружелюбный. Он выхватил нож из ножен и приставил остриём к шее заводилы - туда, где находилась сонная артерия. Проведи острым клинком по коже - будет фонтан крови и быстрая смерть.
- Это я у тебя болящего отобрал? Ты ему предлагал камни из жёлчного пузыря удалить?
От страха предводитель язык проглотил, только глаза таращил, боясь шевельнуться и ненароком порезаться.
Никита молниеносно повернул нож, уперев кончик в грудь другому.
- Или, может быть, ты хотел килу оперировать, человека вылечить? Так почему не сделал? Это я у тебя, неумехи, хлеб отобрал?
Лечцы молчали. Да и что им было ответить?
- Вот и занимайтесь своим знахарством и шаманством. Я здесь даже травника толкового сыскать не могу.
- Плохо искал. Я травник, - осмелился открыть рот тот, в чью грудь всё ещё упирался нож.
- Работать со мной хочешь? Приходи завтра, побеседуем. А вы все лучше расходитесь. Побить меня у вас не получится - покалечу или убью. Так что лучше разойдитесь подобру-поздорову.
Лечцы, вероятно, храбростью не отличались, и разбежались быстро. Кому как не им было знать, что он хирург, и одним движением ножа может сделать человека калекой или жизни лишить? Совсем нередки были случаи, когда помощь раненым или травмированным оказывали палачи. Не на эшафоте, конечно, а в свободное от основного занятия время - ведь анатомию они знали не хуже "лечцов".
Подвизались на медицинском поприще и цирюльники-брадобреи. Кровь пускали, фурункулы-абсцессы вспарывали, причём той опасной бритвой, которой брили. В общем, каждый действовал в меру своих сил, самомнения и наглости. Только народу деваться было некуда.
Вчерашний травник заявился прямо утром. Вид у него был смущённый.
- Ты прости, лекарь, за вчерашнее. Хасан-отрыжка подбил всех.
- Это кто такой?
- Татарин крещёный. Однако испугал ты его. Он говорил, что ты пришлый, вроде из Литвы, и что от испуга в штаны наделаешь. А у самого после разговора с тобой порты мокрые оказались. Дрянь народец! Гордыни много, а знаний - никаких.
- Вот, давай сейчас о знаниях. Маленькое испытание для тебя. Медвежьи ушки для чего применяют?
- Когда почки болят.
"При воспалении", - хотел поправить Никита. Почки могут болеть при наличии камней и десятке других болезней.
- А, скажем, цветочная пыльца?
Вопрос поставил травника в тупик. Или пчеловодство в это время ещё не развито?
- Хорошо. А хвощ полевой?
Никита экзаменовал травника едва ли не час, и результатом остался доволен.
- Тебя как звать? Ты вчера не представился.
- Вчера не до того было. Я на самом деле подумал - порежешь кого-нибудь. Верзила ты здоровый, и рожа вчера страшная была. Наверное, почудилось. Олегом меня звать, а фамилия - Кандыба.
- Ну вот и славно. Я так понял - работать со мной хочешь?
- Иначе бы не пришёл.
- Хорошо. Пойдём, покажу комнату. Перевезёшь сюда травы да коренья. Прилавок сам оборудуешь. Аренду с тебя брать не буду, так что весь доход от продажи - твой.
- Тогда какой тебе интерес?
- Болящих к тебе направлять буду - зачем им на торгу неизвестно что покупать? Да и для лекарни некоторые травы я брать буду - мох сушёный, например. За деньги, конечно. И тебе выгода. Всё время пациенты будут, сбыт летом и зимой. Опять же - сам в тепле, под крышей.
- Устраивает. По рукам?
Они пожали друг другу руки, скрепив тем самым договор.