- Вот-вот, а проверяющие придут - мне отдуваться придётся.
- Не впервой, Денис Юрьевич.
- Ладно, давай по последней, - заведующий плеснул коньяку Никите и себе.
- Лёш, ты всё слышал?
- Не глухой.
- К дамочке зайди, сделай вид, что наблюдаешь. А с пациента, что с гемотораксом, глаз не спускай. Ну и за нашим, что оперировали - тоже.
- Чувствую, весёленькая ночка мне предстоит.
- Не впервой.
- А завтра утречком тебя Никита сменит.
- Так у меня же отпуск…
- Считай, что отпуск закончился. Я старшей медсестре уже сказал, чтобы она тебя в рабочий график с сегодняшнего дня вписала. Ладно, я пошёл домой. Никита, дописывай истории болезни и операционный журнал и - свободен.
Денис Юрьевич ушёл. Лёшка забросил ноги на стол, как делали ковбои в американских фильмах.
- Устал, как собака, - пожаловался он, - днём два аппендикса было, куча перевязок. А потом этих привезли.
Он хлопнул ладонью по стопке историй болезни. Оба замолчали, начали писать. К заполнению документов хирурги относились серьёзно. Известное дело - истории пишутся для прокуроров и проверяющих. Даже если всё сделал, как надо, но не всё записал - виновен. А их документы проверять будут точно - всё-таки авария, дело подсудное.
Глава 2
НЕПРИЯТНОСТИ
Собственно, выходные и всю последующую неделю Никита провёл в отделении. Мастерство и опыт врачевания - не только искусно выполненная операция, но и каждодневный, муторный, иногда изматывающий труд по выхаживанию пациентов.
Но наступила пятница, за нею - целых два дня отдыха, без дежурств.
Веру он видел, но мельком. Хоть и работали они в одном отделении, но виделись редко и мимолётом. Больница и хирургическое отделение в частности - не то место, где можно поболтать вдоволь. Даже когда Никита и Вера участвовали одной бригадой в операции, разговоры были чисто рабочие. "Корнцанг, зажим, тампон", - вот и весь разговор. А после операции - заполнение документов, обходы, перевязки.
Никита пошел в магазин, за продуктами. Прямо у подъезда к нему пристали трое подвыпивших парней. Сначала закурить попросили, как всегда, потом слово за слово и в драку. Никита свалил ударом одного, но и сам пострадал. В лицо дважды удары пропустил. Вышедшая соседка закричала "Милиция!", и парни убежали.
Никита поднялся и прошёл в ванную, к зеркалу. О боже! На него смотрел не доктор Никита Алексеевич Савельев, хирург Божьей милостью, а бомж с похмелья. Левый глаз заплыл багровой синевой, губа отекла, левую щёку раздуло, как при флюсе, правое ухо поцарапано, и ссадина покрылась корочкой. "Ну хорош! Как же я завтра на работу пойду? От меня же пациенты разбегутся, сотрудники не узнают!" - подумал Никита.
Он позвонил Вере. Когда она приехала, ужаснулась.
- У тебя бодяга есть?
- Не-а.
- Тогда я в аптеку.
Девушка вернулась быстро, поставила ему примочки. Прикосновение её рук было Никите приятно. А перед ней было неудобно: рожа, как у бандита, зубы почистить не смог.
- Может, утром позвонишь Денису Юрьевичу, скажешься больным?
- В отделении и так врачей не хватает.
- Какой из тебя работник - один глаз заплыл совсем. Как ты оперировать собираешься?
- Перевязки делать буду.
- Не глупи. Позвони завтра, отпросись с работы.
- Я подумаю.
Никита уставился в потолок. А может, и в самом деле позвонить? Рожа-то - только детей пугать. А за неделю отойдёт. За продуктами Вера ходить будет - неудобно соседям показываться на глаза. У бабушек языки длинные, вмиг новость по дому разнесут.
Вера опять убежала.
- Я скоро.
Она вернулась с сумкой, полной продуктов, и начала возиться на кухне. Вскоре оттуда потянуло вкусными запахами. Губа-губой, но он мужчина молодой, есть охота.
- Иди, герой, кушать готово.
Никита прошёл на кухню. М-да, это не его холостяцкий обед, чувствовалась женская рука. Красиво лежали салфетки, приборы были расставлены, салатик радовал глаз яркими красками, а в центре дымились котлетки.
- И когда только ты успела?
Есть приходилось осторожно. Только рот пошире откроешь, как губа отдавалась болью и начинала подкравливать. Вера смотрела и сочувствовала.
Пока она мыла после еды посуду, Никита посмотрел по телевизору новости. Одно и то же, только обещания улучшить, повысить, внедрить. Говорящие головы надоели.
Никита включил приёмник, любимый "Hit-FM". Подошла Верочка.
- Инвалид, не хочешь пригласить даму на танец?
- Я дон Педро из Бразилии, где в лесах много диких обезьян, я не умею танцевать, - парировал Никита.
- Никита, мы так и будем сидеть, как пенсионеры?
- Ты предлагаешь куда-то пойти? - Никита потрогал саднящую губу.
- Ой, извини, и правда - глупость сказала. А в других местах тебе ничего не отбили, надеюсь - там ты не инвалид?
- Проверь.
А дальше - бурная схватка, но только без поцелуев по понятной причине.
- Никита, мне домой пора идти, скоро темнеть начнёт.
- Да, пожалуй, ведь проводить я тебя не смогу.
Верочка быстро собралась.
- Как доберёшься домой, позвони.
- Хорошо. Так не забудь позвонить завотделением, скажи, что ты болен.
Вера чмокнула его в щёку и убежала.
Вечер Никита провёл у телевизора. Утром позвонил Денису Юрьевичу и сказался больным.
- Ты всерьёз?
- Серьёзней некуда.
- Вот ёшкин кот! И так в отделении работать некому, и ты из строя выбыл. Ладно, выздоравливай. Если не будет ЧП, не побеспокою.
Однако уже после обеда заведующий позвонил.
- Ты как?
- Лежу.
- Прости, но надо будет прийти в отделение.
- Случилось чего? - Никита обеспокоился.
- Нет, никто не умер, с пациентами всё в порядке.
- Тогда зачем?
- Помнишь ту блондинку, из администрации? Так она жалобу на тебя главному врачу накатала, мало того - в администрации наябедничала. Ждём комиссию с проверкой.
- Да чтоб ей пусто было!
- Вот-вот! Однако же прийти надо. Историю болезни её посмотришь - всё ли правильно записал. А то не ровен час, главный врач её к себе заберёт на проверку.
- Сейчас буду.
Никита побрился, оделся, посмотрел на себя в зеркало. Видок ещё тот! Хоть бы пору деньков отлежаться, отёк бы сошёл, выглядел бы более-менее по-человечески.
Придя в больницу, Никита юркнул в отделение с чёрного хода, где на лестнице курили ходячие больные. И сразу направился в кабинет заведующего. Слава богу, не попался на глаза сотрудникам.
Увидев его, завотделением лишился дара речи.
- Где это тебя так?
- Места знать надо!
- Выпивал?
- Если бы! За рулём был, трезв, как стёклышко!
- Чего не поделил?
- Пристали на улице.
- Тогда ещё легко отделался. Милиция была?
- Нет.
- Повезло, тебе кроме жалобы, ещё какого-нибудь уголовного дела не хватало. То-то козырь блондинке был бы! Ладно, сейчас принесу её историю болезни, проверь!
Денис Юрьевич вышел и вскоре вернулся с историей болезни в руках. Блондинку выписали ещё в пятницу. Шустро она!
Никита проверил историю болезни, или, как говорили в старину - "скорбный лист". Вроде бы всё в порядке.
- Дай-ка сюда.
Завотделением забрал тощую историю болезни из рук Никиты.
- Ты смотришь её, как лечащий врач. А ты читай глазами прокурора.
Денис Юрьевич бегло просмотрел историю болезни скандальной пациентки.
- Вот здесь дополни, а тут напиши: "вела себя неадекватно". И поподробнее. Может, у неё психологический шок был - посттравматический.
- Да она просто капризная сучка!
- Ты же так в истории болезни записать не можешь, это документ. Между прочим, хранится пятьдесят лет.
- Да ну? - удивился Никита.
- Ладно, вроде больших огрехов в документах нет, а маленькие комиссия всё равно найдёт. Иди, зализывай раны. Если получится, отлежишься неделю, ну а если нет… - Заведующий развёл руками: - Тогда не взыщи.
Удалось посидеть дома только ещё один день - вторник. А уже в среду с утра Никиту вызвали в отделение.
- Комиссия заявилась, тебя требуют. Я сказал, что ты упал, и у тебя лёгкая травма, но они не слушают.
- Понял, спасибо.
Уже через двадцать минут Никита был в отделении.
Едва он вошёл в кабинет заведующего, где кроме него сидели три человека, как один из них, мужчина чиновного вида, прилизанный, при галстуке и костюме, тут же спросил:
- Савельев?
- Именно.
- Пока садитесь.
Главный врач больницы, сидевший в сторонке, неодобрительно покачал головой и исподтишка показал кулак.
- Что можете пояснить по делу?
- На меня уже дело завели? - Никиту заело.
- Я бы на вашем месте вёл себя повежливее. Если вы так с комиссией разговариваете, то представляю, как вы обращались с бедной раненой женщиной.
- Женщина не рассказывала случайно, что рядом с ней, на каталке, были ещё больные, причём более тяжёлые? Мне пришлось срочно оперировать мужчину, которому промедление грозило смертью.
Прилизанный чиновник поморщился.
- Не надо уводить разговор в сторону, отвечайте по существу.
- Я и говорю по существу. Проверьте истории болезни доставленных в отделение вместе с ней.
В разговор вступил второй член комиссии.
- А что у вас с лицом?
- Поскользнулся в луже, упал. По-моему, так может случиться с любым.
- И поведение ваше с пациенткой, и разговор с комиссией - вызывающий, и падение…
Чиновник не продолжил предложение, но дал понять, что в версию падения не верит.
- Борис Кириллович, - чиновник повернулся к главному врачу, - как вы охарактеризуете работу доктора… э-э-э?..
- Савельева, - подсказал завотделением. - Да.
- Отличный врач, много оперирует, опытный. Показатели - смертность, осложнение после операций - лучше, чем в целом у других.
- Да? - удивился чиновник. Он явно ждал другой характеристики.
- Ну а моральный облик? Так сказать, злоупотребления?
- На работе не употреблял, и замечен в сём не был, - сухо ответил завотделением.
- Может, благодарности от больных?
- Полкниги благодарностями от пациентов исписано. Могу показать.
- Да нет, я не об этом, вы не поняли, - чиновник досадливо поморщился.
- Ах, вы о жалобах? Нет, категорически нет!
Чиновник явно намекал на денежные благодарности.
- Савельев, напишите объяснительную.
Чиновник подвинул чистый лист бумаги.
Никита и написал: о тяжело раненном в аварии, о срочной операции, о том, как блондинка требовала оказать помощь в первую очередь именно ей, прикрываясь работой в городской администрации. Тогда он всё сделал правильно - как того требовал его врачебный долг, и виноватым себя не чувствовал.
Чиновник взял объяснительную, прочитал её. Когда он дошёл почти до конца, лицо его побагровело.
- Вы специально пытаетесь очернить нашу сотрудницу! Мы этого так не оставим!
- Да пошли вы все…
Никита поднялся и вышел.
И почему чиновничество такое паскудное? Паразитируют на народе, и при этом называют себя его слугами!
Из кабинета выскочил заведующий, догнал Никиту.
- Ты чего, как обиженная институтка, убежал? Думаешь, мне приятно с ними общаться? Век бы эти прилизанные рожи не видеть!
- В чём моя вина? Если бы я стал в первую очередь накладывать шовчик на её ссадину, мужчина с гемотораксом мог умереть.
- Успокойся. И я и ты это понимаем - потому что врачи, профессионалы. А они кто? Вернись, перепиши объяснительную, принеси извинения.
- Что? Я же и извинения приносить должен? Этим зажравшимся чинушам?
- И я, и главный врач прекрасно всё понимаем, но это - условия игры.
- Я не в игры играю, моё дело - оперировать, людей спасать.
- Вот выпрут тебя - посмотрим, кого ты спасёшь.
Но Никита уже завёлся.
- На такую зарплату много охотников найдётся, вон - целая очередь стоит желающих поработать. Тогда почему в отделении врачей нет? Не нравлюсь - напишу заявление и уйду. В платную медицину уйду, давно зовут. Там зарплата в два раза выше, почёт и уважение.
- Не горячись, остынь. Иди в ординаторскую, посиди, подумай. Но времени у тебя - десять минут.
Никита прошёл в ординаторскую. Там сидел Сергей Игнатов, писал истории болезни. Вот что заедает на медицинской работе - так это писанина. Почти половина рабочего времени уходит на бумаги. И любая плановая комиссия всегда смотрит, как оформлены эти бумаги, все ли графы заполнены, красиво ли, без помарок. Никого не интересуют живые люди. Странно.
Увидев Никиту, Сергей удивился.
- Ну и рожа у тебя, Шарапов! - это он так приветствовал Никиту словами из известного фильма режиссёра Говорухина. - У тебя что, асфальтовая болезнь?
- С парнями подрался.
- Да? Я думал, что ты уже вышел из этого возраста.
- Я сам так думал до недавнего времени.
- Так комиссия к нам заявилась по этому поводу? А то я смотрю - заведующий собрал твои истории болезней.
- Если бы. Жалобу пациентка на меня настрочила. Там дело выеденного яйца не стоит, кабы она не работала в городской администрации.
- О! Дело бесперспективное! Даже если ты всё сделал идеально, всё равно прицепятся к чему-нибудь. В лучшем случае выговор влепят. Ты же знаешь, по результатам проверки выводы должны быть и обязательно - виновные. У меня уже выговоров этих, как у собаки блох.
- Неприятно.
- Понимаю, сам прошёл через это - и не раз. Принимай как оборотную сторону нашей работы. Главное - не переживай, отстранись, смотри со стороны.
- Так вины моей нет.
- Ты что, вчера родился? Ты думаешь, в тюрьмах у нас сидят истинные преступники? Большая часть - да, настоящие уголовники. А остальные - это те, кому не повезло. Украли в деревне мешок картошки, участковый схватил первого же пьяницу, который решительно не помнит, что делал вчера - и всё. Сам прикинь, что они тебе могут сделать? Зарплаты лишить? Нет! Премии? Так у нас её отродясь не бывает. Понизить в должности? Так ты и так рядовой врач, ниже некуда. Хотя нет, могут на фронт послать - на самую передовую.
Сергей расплылся в ухмылке.
- Вечно ты, Серега, с шуточками. И так на душе кошки скребут.
- Никита! Очнись, погляди вокруг! Что тебя здесь держит? Семьи нет, на работе гроши платят, да ещё и мозги полощут. Иди в какое-нибудь ООО, и будешь получать в два раза больше за несравнимо более лёгкую работу. Уж дежурить сутками не будешь - это точно.
- Привык я.
- А ещё лучше - перебирайся в большой город. Там и клиники попрестижней, и зарплата побольше. Небось, друзья-сокурсники звали уже?
- Не без этого.
- Вот! - Сергей назидательно поднял палец. - Подожди, а сюда, в ординаторскую, ты зачем пришёл?
- Требуют объяснительную переписать и принести письменные извинения.
- Ну так напиши…
- Тошнит.
- Чистоплюй!
- Именно. Потому писать ничего не буду.
- Как знаешь.
Сергей снова занялся писаниной.
Никита уселся за стол и бездумно смотрел на столешницу. Потом придвинул к себе лист бумаги, раздумывая. Может, написать заявление об уходе? И в самом деле уйти в платные структуры?
Потом отодвинул листок. Нет. Нет, надо подождать, чем кончится дело. Вины за ним нет, и почему вздорная чиновница должна решать, работать ему или нет? В конце концов, он не для неё, не на неё работает. Сколько людей от смерти, от инвалидности он спас, неужели одна истеричная баба всё перевесит? Слишком близко к сердцу он принял происходящее, может - потому, что вершилась явная несправедливость?
Никита пристукнул кулаком по столу: нет, я так просто не уйду!
- Чего? - не понял Сергей.
- Да это я не тебе.
- Тогда не пугай.
Через полчаса пришёл заведующий отделением.
- Ну считай - легко отделался. Выговор - это раз. И ещё: решили тебя отправить на учёбу, квалификацию повысить.
- Так я же три года назад проходил, мне только через два года ехать.
Денис Юрьевич развёл руками.
- Ты думаешь, мне охота тебя отправлять? А кто работать будет в отделении? Хорошо, что у тебя показатели отличные, придраться особо было не к чему. Ну там, хирургическая активность, процент осложнений…
- Стало быть - на передовую, в штрафбат?
- Ты о чём? - не понял заведующий.
- Это я о своём, о женском. Когда ехать?
- Когда путёвка придёт. Даже сам не знаю, куда - в Ростов, Москву или Санкт-Петербург. А в принципе - отдохнёшь, может - новые методики узнаешь, аппаратуру какую-нибудь присмотришь. Нет худа без добра. Отдыхай до конца недели, а то с такой физиономией тебе только детей пугать. Баба-Яга и Кащей Бессмертный, вместе взятые, и без грима!
Никита попрощался и пошёл домой. Дома улёгся на диван. Душу терзала обида. "Да ну их всех к чертям!"
Никита поднялся, налил в рюмку коньяка, выпил, постоял пару минут, выпил снова. Показалось, что полегчало. Он снова лёг на диван и незаметно уснул.
Разбудил его звонок в дверь.
На пороге стояла Вера.
- Заходи.
Вера сняла плащ, прошла в комнату.
- Ой, сегодня в отделении комиссия была!
- Знаю, вызывали.
- Это из-за драки?
- При чём здесь драка? Помнишь, было столкновение "Газели" с грузовиком? Меня тогда из дома вызывали. Денис Юрьевич с Лёшей Трояном оперировали. Так бабёнка одна вздорная жалобу на меня накатала. Всё бы ничего, но она в городской администрации работает.
- И чем кончилось?
- Выговор объявили и на учёбу отправляют. Когда и куда, пока не знаю.
- Перемелется. Съездишь, подучишься.
Вера подошла к нему, обняла, повела носом.
- Ты пьян?
- Немного выпил, пару рюмок. Обидно. Вины моей нет, а наехали - будто я убийца какой.
- А мне девчонки из отделения сказали - комиссия пришла. Все по углам разбежались. А потом говорят - Никита Алексеевич в отделении был, весь избитый, страшный. И мрачный!
- С чего веселиться?
- Ты ел сегодня чего-нибудь?
- Не помню.
- Я сейчас.
Вера убежала на кухню, загремела посудой.
А Никите есть совершенно не хотелось. Настроение было просто отвратительное.
- Никита! Всё готово, иди, ужинать будем.
Никита нехотя поплёлся на кухню. Сидя за столом, он вяло ковырял вилкой салат. Но видя, как лихо девушка расправляется с ужином, принялся есть. Как говорится, аппетит приходит во время еды.
Настроение улучшилось. То ли ужин повлиял, то ли разговор с Верой. Сегодня она была разговорчива, как никогда. Обычно Никиту утомляла женская болтовня ни о чём - как, впрочем, и многих других мужчин.
И ещё ему не нравились походы в магазин за тряпками. Как можно часами бродить по многочисленным бутикам, прицениваться, примерять? Если нужны рубашка или брюки, пошёл, примерил и купил. Всё!
А уж от розового цвета его мутило. Почему женщинам он так нравится?
Верочка осталась на ночь и от него сразу убежала на работу. И утро ему показалось не таким мрачным, как вчерашний день. Не зря говорят "Утро вечера мудренее".