Когда я в первой жизни в курсантской форме с пятью нашивками на рукаве вышел из КПП своей академии и столкнулся с двумя девчонками, которые то ли случайно, то ли специально караулили курсантов выпускников перед проходной, я извинился, и мы весело пошли гулять по набережной Невы. Одна из этих девушек, таки стала моей женой, и вместе со мной уехала к моему месту, службы на Дальний Восток. Однако будни отдаленного гарнизона быстро выбили всю романтику из головы моей любимой Лены, и когда я после месячных учений вернулся из тайги, то обнаружил, что ни Лены, ни ее вещей в комнате общежития нет, и даже нет записки, в которой хоть, что-то было бы объяснено.
И сейчас, когда смотрел на Ангелину Арнольдовну, мне казалось, что в учебный класс вошла Лена, только повзрослевшая и приобретшая шарм светской львицы.
Я даже не понимал, что говорила Вертинская на этом часе, в голове у меня было одно желание встать и обнять ее и целовать и целовать.
- Андреев, Сережа! Я уже к тебе второй раз обращаюсь, ты поможешь мне отнести учебные пособия в лабораторию. - услышал я ее голос.
- Да, да конечно Ангелина Арнольдовна. - Хрипло проговорил я так, что мои соседки даже засмеялись, и, встав, начали выходить из кабинета, в то время, как я, нагрузившись всякими стеклянными штуками, пошел за Вертинской в лабораторию. Когда я положил все это на стол, она стояла и смотрела на меня, слегка улыбаясь, и мне казалось, что в ее глазах, мелькают смешинки моей первой жены. Я не смог справиться с желанием и потянулся к ее губам, но она приставила палец к моему рту и, продолжая улыбаться, прошептала:
- Не здесь и не сейчас, иди Сережа, тебе пора на следующую пару.
После учебного дня я шел домой и размышлял, не пора ли тебе Сережа возобновить тренировки, а то у тебя, несмотря на занятия, остается слишком много нерастраченной энергии, которую можно потратить с большой пользой. Поэтому, после прихода домой я собрался и отправился в школу бокса к своему тренеру.
Николай Иванович встретил меня хмуро:
- Сережа я все понимаю, учеба, поездка в деревню на картошку, но вопрос стоит так ты или занимаешься или нет, давай это сейчас и решим.
- Николай Иванович клянусь! Больше ни одного пропуска, вот если только в сессию на сдачу экзамена.
- Ну ладно, давай-ка я на тебя посмотрю. Даа, я то думал ты в этом сезоне дотянешь до хорошего среднего веса, а получается то наверно побольше. Пойдем к весам, посмотрим на что нам рассчитывать.
Ну, вот восемьдесят один килограмм, и рост метр семьдесят девять, так что тебе придется посидеть на диете, пойдешь на соревнования полутяжем, сам, знаешь до восьмидесяти одного. А там посмотрим, если вес не удастся удержать, будем готовить из тебя тяжеловеса.
И я с удовольствием вместе с моими товарищами по секции начал тренировки в новом учебном году.
После тренировки с хорошей усталостью и слегка звенящей головой от пропущенных пары ударов, я заявился домой.
Дома все были в сборе и уже поужинали. Мама поставила передо мной тарелку и села напротив.
- Ну, все, сейчас начнется. - Подумал я.
- Сережа, у тебя голова на плечах есть? А если есть, то скажи, пожалуйста, зачем тебе нужны эти тренировки. Ведь чемпионом мира ты не станешь, да и чемпионом нашего города тоже, у тебя учеба, нужно много запоминать, после ударов по голове, чем ты будешь запоминать? Молчишь? И правильно делаешь. А то, как дам половником по твоей глупой голове, последние мозги выскочат.
Тут на выручку мне поспешила бабушка:
- Дашка, не трогай парня, бегает на тренировки значит для чего-то ему нужно, может морду кому набить хочет, пусть ходит, все то мозги не выбьют. Может чемпионом станет, грамоту, какую дадут.
- Мама, давай пока оставим эту тему, ты лучше расскажи, как дела у вас в больнице, как Таня Федорова поживает?
Мама на полуслове застыла с открытым ртом:
- А для чего это тебе нужно знать молодой человек? Ты уже натворил у нас дел, вся больница до сих пор вспоминает, заскучал что ли?
- Мама, мне бы хотелось вернуться на свое рабочее место и продолжить работу санитаром, поэтому и спрашиваю.
- А тебя хватит на учебу, тренировки да еще и на работу по ночам?
- Надеюсь, что хватит.
- Так вот Таня Федорова у нас уже месяц как уволилась, она выходит замуж и уезжает из Энска, так, что на работу тебя возьмут. Но если ты гад, снова что-нибудь сотворишь, то, по крайней мере, про мою больницу можешь забыть.
- Мама, я прикинул, что два дежурства в неделю я смогу отработать спокойно, особенно если ночь с субботы на воскресенье. Только давай на этот раз будем уже все оформлять официально, трудовую книжку заведем, трудовой стаж лишним не будет.
На следующий день учеба началась физкультурой, нас опять разделили по половому признаку и преподаватель долго разбирался, кого и куда направить, мне было легче многих, потому что после того, как я сказал, что занимаюсь у Ревина, наш физкультурник воспрял духом и воскликнул:
- Ну наконец то первый боксер на медфаке да еще полутяж! Вот мы кому то ж… надерем в этом году! - И с этими словами отпустил меня с занятий, сказав, что сегодня все равно будет ОФП, на которой мне делать нечего.
Этот перерыв я решил использовать по полной программе, по рассказам своих товарищей учившихся в обычных вузах я знал, что такое получение стипендии и сколько времени. надо старостам на это дело, поэтому сегодня у меня в портфеле лежала большая коробка шоколадных конфет, привезенных из Ленинграда. Примерное расписания чаепития в бухгалтерии я знал, и заявился туда, как раз в тот момент, когда все женщины, собравшись за одним столом, разливали чай.
Когда, постучав в дверь, я зашел в кабинет, на меня недружелюбно уставились несколько пар женских глаз.
- Молодой человек, вы, что не видите, что мы заняты, дайте нам хоть раз в день попить чаю без ваших вопросов. - Наконец, высказалась старшая из них.
- Простите меня, пожалуйста. - Сказал я. - И выдал самую очаровывающую улыбку, какую только смог, сказал:
- Я только хотел выяснить день и часы выдачи стипендии. - И сразу, не дожидаясь ответа, что все написано для непонятливых за дверями, произнес:
- Ой, а что же вы с такими конфетами чай пьете, вы знаете, у меня есть коробка конфет из Ленинграда, вот, пожалуйста, попробуйте. - И снова, не дожидаясь ответа от, разинувших рты, бухгалтеров, выложил на стол коробку конфет и быстро ее распечатал.
- Пожалуйста, угощайтесь.
Лица переглядывающихся женщин смягчились, а старшая произнесла:
- Ну, раз вы такой шустрый молодой человек, то может, вы и чаю попьете с нами?
- Да, конечно, большое спасибо, буду очень вам благодарен.
И я был посажен за стол, мне была налита чашка свежезаваренного настоящего индийского чая. Мы посидели несколько минут, и в это время меня допросили, кто я такой, на каком курсе учусь, и я познакомился с довольно еще молодой женщиной-кассиром, которая назвала себя Ларисой и сообщила свой номер телефона в бухгалтерии, чтобы я мог позвонить и узнать когда мне можно будет придти за стипендией на всю группу. Через полчаса я вышел из бухгалтерии, перезнакомившись со всеми, и полностью решившим свою проблему на ближайший учебный год, надо будет только периодически приходить попить чайку со ставшими вдруг такими приятными и дружелюбными бухгалтерами.
За неделю я достаточно хорошо наладил отношения со своими девочками, и если в первый день два они смотрели на меня, как на недостойного их внимания салагу, то к субботе они уже практически заглядывали мне в рот и просили совета, почти по каждой проблеме.
И вот в понедельник, под бдительным оком Марии Эдуардовны сидевшей в уголке аудитории и наблюдавшей, как "дети буду выбирать комсорга", мы приступили к выборам. За неделю я уже все обдумал и, начав собрание, сразу же предложил в секретари очень ответственную девочку Свету Молодцову, у которой был еще и очень хороший почерк. В комсорги у меня была намечена Галя Пирогова очень активная, сующая везде свой нос особа, и в профорги я наметил очень хозяйственную медлительную девушку Надю Свистунову.
Конечно со Светой мы уже обо всем договорились заранее, и собрание мы провели буквально в течение несколько минут. А все потому, что все достоинства кандидаток были в моем кратком выступлении обрисованы, самоотводов мы не принимали, а голосование как обычно проходило по принципу лишь бы не меня.
Мария Эдуардовна, по-моему, была очень удивлена скоростью выборов, но ничего не сказала, и лишь сверкала стеклами своих очков. После собрания мы продолжили занятия с костями, причем Мария Эдуардовна, заметив, что я валяю дурака, решила проверить мои знания и проверила их так, что мы пробежали по костям месячный курс. Чтобы не удивлять моего преподавателя дальше, я сделал вид, что больше я пока ничего не знаю.
После анатомии нас опять ждала физика и Ангелина Арнольдовна.
На этот раз пара прошла спокойнее, чем в прошлый раз, но все рано Вертинская притягивала меня невидимым магнитом. В конце занятий она опять попросила меня помочь убрать все со столов, и мы остались с ней вдвоем, но сегодня она так не провоцировала меня, и я ушел с занятий не такой как на прошлой неделе, когда от эмоций я не мог даже хорошо соображать.
Но все-таки быть единственным парнем в группе имело и свои минусы. Во время перерывов, девчонки шушукались между собой, по-видимому, кого-то обсуждая, делились своими мелкими секретами, мне же в эти разговоры хода не было. Я не курил, и поэтому под лестницу, где собиралась вся мужская половина курса во время перерыва в лекции я не ходил и обычно просиживал, эти перерывы в одиночестве, или решал какие-нибудь вопросы по учебе с теми, кому это было нужно. А нужно было в основном одно отметить присутствие на лекции в журнале посещений.
Надо сказать, что мои девочки пока практически не уходили с лекций, всё наверно было еще впереди, а сейчас в начале семестра, такое для них было в новинку, как собственно и для меня.
Потому что, вспоминая учебу в ВМА на первом курсе, я помнил только ранний подъем, зарядка, приборка в казарме, и затем занятия, на которых все время хотелось спать, да и эти занятия все время прерывались какой-либо срочной работой. Строем на завтрак, строем на обед и ужин. И отдохнуть можно было только после обеда на самоподготовке прямо на кафедре, так, как считалось, что в казармах мы будем заниматься чем угодно только не учебой, хотя конечно приходилось учить и в казарме. А уйти с лекции на первых трех курсах было просто невозможно. И никаких девочек, только во сне.
И сейчас на первом курсе гражданского вуза, я чувствовал себя, почти как на курорте.
Но по уходам, я объявил сразу, что на галочку в журнале никто может не рассчитывать.
И пока среди моих одногруппниц это не вызвало какого либо волнения.
С учебой же пока все пока было несложно. Высшая математика, основы которой нам преподавали, и химия меня ни сколько не напрягали. А вот история КПСС, которую у нас вела пожилая женщина доцент кафедры, напрягала, и не потому, что там было что-то трудное для запоминания, просто мне, знавшему очень много, как, это было на самом деле, было очень трудно удержаться от критического тона в своих ответах. Но что удивительно, мне писавшему конспекты ленинских работ в первой жизни пятьдесят лет назад, сейчас составлять их было очень легко, казалось рука, сама пишет, уже давно забытые тексты.
Вскоре после разговора с мамой, я посетил отдел кадров больницы и был принят санитаром в операционный блок, пока на четверть ставки, я рассчитывал, что со второго семестра, когда я втянусь в учебу и работу, можно будет и поработать на полставки.
В оперблоке меня встретили, как старого знакомого, да и мне все здесь было знакомо, и перемыто моими руками. Анатолий Григорьевич, увидев меня, заулыбался:
- А вот и мой второй хирург появился, ну как, постоим еще у стола?
- Если возьмете, с удовольствием.
- Слушай Сергей, я еще тогда понял, что у тебя талант, так, что если будет возможность, в помощники возьму, конечно, не как в тот раз, но третьим поработаешь, тем более, что ты теперь вроде уже и коллега.
А Валентина Ивановна удостоила меня отдельной беседы:
- Сережа, ты у нас человек не новый, мы тебя давно знаем, работал ты хорошо, и претензий к тебе нет, но вот твоя мама и я тоже, хотим тебе сказать, чтобы ты вел себя более сдержанно. У нас работают две новенькие молодые медсестры, и смотри мне, что бы никаких ночных амуров здесь не было. Нам хватило и летних твоих приключений, ты меня понял.
- Валентина Ивановна, торжественно обещаю никаких амуров. - И не удержавшись, спросил:
- Валентина Ивановна, а если девушки сами на меня вешаться будут, что мне делать?
- Я вам повешаюсь! Я вам всем так повешаюсь, что плохо станет! Смотри Сережка, договоришься у меня. - И с этими словами закончила разговор.
Вечером 15 октября мы сидели дома, неожиданно бабушка, смотревшая телевизор позвала нас:
- Даша, Сережа идите, послушайте, Никитку то скинули.
И действительно диктор телевидения сообщила, что по состоянию здоровья Никита Сергеевич Хрущев покинул свой пост, и на его место выбран Леонид Ильич Брежнев и показали большую фотография Брежнева. На это все новости закончились. Но бабушка была очень взволнована:
- Ой, да что же теперь будет, надо наверно завтра бежать в магазин, а то соли у нас и спичек маловато.
- Мама, вечно ты паникуешь, у нас наверняка будет партсобрание по этому поводу, и все проясниться, да и в газетах завтра сообщение будет, и я тебя прошу не называть так нашего руководителя, да еще при этом обалдуе, завтра еще ляпнет где-нибудь.
Когда я на следующее утро пришел в университет, все были в возбуждении, со всех сторон слышались шепотки:
- Это его наверно за кукурузу, или за целину.
Когда кто-то в беседе заявил, что может, действительно Никита Сергеевич заболел, вокруг раздался веселый смех слушателей. Преподаватели ходили в растерянности, а пары по истории КПСС даже и не было.
- Наверно получают инструкции. - Подумал я.
К второй паре некоторые студенты уже принесли сегодняшние газеты, но в них также ничего не расшифровывалось, а было краткое сообщение и портрет Брежнева.
И уже в коридоре кто-то напевал:
Товарищ верь, придет она!
На водку старая цена.
И на закуску будет скидка -
Ушел на пенсию Никитка.
А я сидел и размышлял, что пока мое пребывание в прошлом на глобальные события в стране и мире никак не повлияли. И даже, то, что я спас Машу Сидорову пока никоим образом не отразилось даже на нашем городском уровне, а ведь это наверно гораздо более крупное вмешательство в прошлое, чем бабочка Брэдбери. Правда и время для накопления различий просто несравнимо.
Но кроме шепотков и разговоров в курилке больше ничего не было, и ко второй половине дня всем было уже неинтересно, что там будет с нашим руководителем, речи которого еще несколько дней назад часами передавали по радио и телевидению.
В понедельник, как обычно мы пришли на физику. Уже с начал занятий было видно, что Ангелина Арнольдовна чем-то озабочена, обычно всегда спокойная и улыбающаяся, сегодня она была, как мегера, накричала на двух девушек, на меня. Но постепенно вроде все вошло в колею. Когда я зашел с ней, как обычно в помещение лаборатории она сунула мне в руку бумажку и вытолкала вон.
На бумажке был адрес и время и приписка, напечатанные на машинке: "Прочитаешь порви".
На мое счастье ни тренировки, ни работы у меня сегодня не предвиделось. Придя, домой я поужинал, и сказал бабушке, что пошел в библиотеку и приду очень поздно, отправился в баню. Выйдя через час из бани весь намытый. я не спеша отправился по указанному адресу, я долго думал покупать цветы или нет, но потом решил, что в первый визит, который еще неизвестно чем закончится это не обязательно.
Когда я зашел в подъезд и подошел к двери, у меня неожиданно появилось какое-то чувство робости:
- Андреев, что с тобой, вспомни, сколько раз ты стоял вот так перед дверями любимых женщин, наверно это опять юный организм вытворяет такую штуку. И я решительно нажал на звонок.
Открыли мне практически сразу, видимо Вертинская меня уже ждала.
- Проходи Сережа раздевайся, не смущайся, у меня никого нет.
И она провела меня в комнату. По порядку в квартире было видно, что она живет очень долго одна. Я присел у стола, стоявшего посреди комнаты. На столе стоял кофейный сервиз, и початая бутылка армянского коньяка. Вертинская была одета в открытое крепдешиновое легкое платье, которое изящно облегала ее фигуру и когда она присела напротив меня на стул, складки платья обнажили почти полностью ее ноги. Но в этот момент, по-моему, это ее не волновало, скорее всего, она это даже не заметила. Я видел, как нелегко ей начать разговор и поэтому я просто сел рядом с ней и, обняв ее начал целовать ее шею, грудь, губы, а потом поднял и понес на кровать, стоявшую в дальнем конце комнаты. Она, по-видимому, не ожидала такого начала с моей стороны, но полностью покорилась моим рукам и послушно делала все, что я хотел. Через час мы сидели за столом, и она пыталась налить мне немного коньяка. Но я, помня о возвращении, домой, категорически отказался, и согласился лишь на кофе.
Ангелина же сидела передо мной, ее шелковый халатик был распахнут и открывал мне для обозрение все ее великолепное тело женщины в расцвете лет. Мы сидели и вели разговор ни о чем, она до сих под не могла придти в себя после моего напора.
- Ты знаешь Сережа, я ведь в первый раз заметила тебя на экзамене, когда ты смотрел на меня и раздевал глазами и это был взгляд взрослого мужчины, и когда потом, на первом занятии ты смотрел на меня, я поняла, что пойду на все, но ты будешь у меня в постели.
Ты так меня удивил, я думала про себя, что, как тебе взрослой женщине, не стыдно соблазнять мальчишку и ничего не могла собой поделать. Но сейчас я начинаю думать, а кто кого соблазнил.
Но я ее уже не слушал, и подхватив на руки, понес на постель и мы снова на какое-то время выпали из окружающего мира.
Когда я уходил, на ее лице были слезы:
- Сережа я все понимаю, нам не следует встречаться, но я не могу преодолеть себя, пообещай, что придешь, если я позову. И пожалуйста, прости, за эти слова, я надеюсь, что того, что произошло между нами никто и никогда не узнает.
- Ангелина, я не обижаюсь, потому что ты ведь еще совсем не знаешь меня, но обещаю, что все это останется только между нами.
Я шел домой, холодный октябрьский ветер обдувал мое разгоряченное лицо, и успокаивал мысли. На душе одновременно было и хорошо и немного грустно. Наверно грусть была оттого, что мне было хорошо понятно, что никакого будущего у нашей связи нет. Может еще несколько раз эта женщина позовет меня к себе, но затем этому все равно придет конец. А если об этом еще и узнают, то и как преподавателю ей больше здесь не работать.