…Немец пытался заслониться ранцем, Земляков отбросил вражеские руки и поклажу вбок - чертов ранец хлестнул по лицу, жало штыка устремилось к врагу - вытаращенные глаза, блеск железного зуба в распахнутом рту… не дать заорать. Сопротивления Женька не ощутил - граненая сталь вошла в шею практически без сопротивления - дернул назад обмотанную проволокой рукоять - штык так же послушно вернулся…
- Держи первого! - вполголоса рявкнул Коваленко.
Немец-автоматчик, даже не оглядываясь, рванул вперед. Женька, придерживая садящегося на землю "своего" толстяка, метнул вслед автоматчику штык. Ну, действие скорее символическое - ладно бы на просторе, а тут кусты…
Нерода слетев со "своего" артиллериста, тяжелым скоком матерого котища кинулся за автоматчиком. Двумя прыжками сквозь кусты сократил расстояние. Немец издал неясный крик, начал разворачивать автомат - старлей, учуяв, что не успевает, резко метнулся в сторону и вниз… Короткая очередь "штурмгевера" показалась оглушительной. Женька с опозданием присел - успел увидеть, как с колена целится Поборец: глаз старательно прищурен, кончик языка торчит, ловя цель, качнулся ствол карабина…
Стукнул партизанский карабин - в кустах, где бежал немец, ахнули, затрещали ветви.
Неужели не промазал?!
Нерода нырнул в кусты к автоматчику…
- Was ist los? - встревоженно заорали из-за зарослей мелкого осинника.
- Verdammte Sumpf, - ответил Женька, подхватывая с земли свой карабин.
- Was ist es?! - крикнули левее осин.
Похоже, немцев было много, и вступать в диалог смысла не имело. Коваленко яростно взмахнул рукой, указывая направление отхода. Мимо Землякова проскочили проводники, Женька завозился, срывая с убитого немца ремень - тут самого снесло, как "КамАЗом" - командир молча увлек прочь. Пролетели полянку, впереди бежал квадратный Нерода - волок на спине тело автоматчика. Сзади что-то орали немцы - фиг расслышишь, одни ветви шуршат. Коваленко оглянулся на прикрывающего отход группы Незнамова:
- Поливать не вздумай!
Немцы начали стрелять позже - опергруппа уже хлюпала по болоту, благополучно уходя за островки…
Привал случился, когда до искомых Жаб оставалось версты две. Непонятно, как Михась углядел крошечный, но вполне приличный островок, где даже шалаш обнаружился. Уже окончательно стемнело, ощупью выгребли из ветхого убежища гнилое тряпье, устроились…
- Фазенда, однако, - сказал Нерода, нарезая смутно белеющее сало. - Мишка, бывал здесь, что ли?
- Михась я, - пробурчал юный следопыт. - А будан старый, черновский. Котел тут вот был - няма.
- Прибрал кто, кому нужнее, - предположил Незнамов. - Обойдемся без горячего. Вечер и так теплый.
- Да вообще тропический, - согласился, вытирая потную шею, Земляков. - Михась, стреляешь ты снайперски.
- Чаго? Я ж не перши стрелял, - насторожился Поборец.
- Товарищу Огру показалось, что ты немца прямо сквозь него заваливать намереваешься, - хмуро пояснил Коваленко. - Перекусим и подведем итоги.
- Так вот они, итоги. - Нерода ломал шоколад, унаследованный от упокоившегося в трясине автоматчика. - В очередной раз убеждаемся, что у нашей страны есть два союзника: армия и партизаны.
- Флот тоже ничего, - сказал Женька. - Особенно когда наши альбатросы на берег слетают и делом занимаются.
- Не сомневаюсь, - старлей усмехнулся. - Выйдем к морю, присоединим мореманов к тосту. А пока крейсера в резерве оставим, а, товарищ майор?
- Болтуны. - Коваленко взял бутерброд. - Итоги дня у нас неважные.
Кроме шоколада, с прыткого автоматчика поимели приличный ствол, четыре магазина, снаряжение и неглаженый, чуть подпорченный пулевой дыркой комплект формы - имелась вероятность, что маскарад может понадобиться в будущем. Лично товарищ Земляков обогатился немецким штык-ножом и внушением от командира за несвоевременную тягу к перевооружению. Вот со стратегическими успехами было похуже: полдня потеряли, пришлось идти вокруг, через Жабы. Опытный Петя Бородич данный хутор и окрестности знал, уверял, что проскочить вполне можно. Далее останется пройти версту по насыпи-дамбе между озерцом и топью, потом лес, там вздохнуть можно будет. Молчаливый Поборец местность тоже знал, но предложил идти через Горожу и Зеленицкий лес. Там можно будет в бригадный лагерь зайти, обстановку узнать. План у мальчишки был оригинальный, но закладывать этакий круг, дважды переходя проселок и большак, было незачем. Да и обстановку оперативники знали несколько точнее оставшихся в Зеленицком лагере партизан.
* * *
На рассвете двинулись в путь. Лично у самого толмача с немецко-фашистского настроение было не очень - за ночь левый глаз ощутимо заплыл. Комары здесь были ни при чем - немецкий ранец, точнее, его пряжка, лик товарищу младшему сержанту подпортил. Пустяковая вроде царапина, а раздуло - купание в болоте посодействовало. Нет, не лечебные грязи у Жаб.
Землякову было объявлено, что он человек сугубо интеллигентный, отсюда ранимость, девичья нежнокожесть и полное пренебрежение элементарными мерами санитарии. Обработать ссадину нужно было.
Ага, обработать. Проверенный предками метод обеззараживания ссадин-царапин Женька, конечно, знал, но на физиономии оно как-то применять не хотелось…
В общем, с глазом было неприятно. Рассосавшиеся к рассвету комары, почти затихшая канонада почему-то тоже беспокоили. Женька брел за мрачно нахохлившимся Михасем, вокруг хлюпало, туман все не рассеивался.
На сушу опергруппа выбралась, когда в туманном молоке начали угадываться деревья. Бойцы двинулись краем влажного орешника.
- Вон они, Жабы. Пустые, - показал рукой Петька.
Женька разглядел смутный силуэт колодезного журавля. Дальше угадывалась печь сожженной хаты. Тишина стояла полная - даже птиц не слышно.
Наблюдали долго - было тихо, никаких признаков противника и вообще кого-то живого.
- Большая стояла деревня-то? - спросил Нерода - похоже, старлею тоже было несколько не по себе.
- Восемь дворов, - сказал Петр, поправляя висящий на шее автомат.
- В лес успели уйти?
- В азерцо, - спокойно пояснил Поборец. - Мужыков у клеци стреляць начали, бабы с детями побегай. На берагу всех дострелили и в ваду.
- Вот зверье, - Нерода кривился, словно от зубной боли. - Ладно, свое получат. Двигаемся, товарищ майор?
Коваленко кивнул:
- Идем с полной осторожностью. Если что, сразу отходим.
- Можа сразу по другой стороне обойдем? - вдруг пробормотал Поборец.
- Ты чаго, Михась? - удивился старший проводник. - Веска пустая, ну? Чаго трусовать?
Мальчишка мялся, а бойцы двинулись вперед, Земляков с недоумением обошел суеверного Михася. Вроде не трус парень. Понятно, уничтоженные хутора бодрости духа не прибавляют. Ладно, деревенские ребята. Фольклор, верования, домовые с утопленниками - глушь ведь какая.
…Тишина, шуршание росистой травы под ногами. Шли околицей - колья сгнившей изгороди торчали останками могильных крестов. Дальше угадывалась заросшая улица, за буйной крапивой таились старые пожарища. Темная крыша уцелевшего хлева…
Муторно - есть такое странное слово. Идешь, и именно оно и есть. Муторно. Женька машинально скинул с плеча ремень, взял карабин в руки и принялся вспоминать, есть ли в немецком языке синоним этой самой муторности. Идущий впереди Незнамов перекинул пулемет - стволом на призрак деревни. Заразная она, муторность, что ли…
Туманные Жабы благополучно заканчивались. Мертвая улица-дорога сворачивала в сторону, к угадывающейся насыпи-дамбе. Петя-проводник обогнул последний кол, оглянулся. Коваленко тоже оглянулся:
- Подтягиваемся, бойцы. Веселее…
- А…
Женька машинально оглянулся: Поборец со страдальческим выражением на лице то ли приседал, то ли пытался вскинуть винтовку…
Взрыва Женька не слышал, лишь уловил тень вспышки за спиной…
…Мины было две. На обычную противопехотную Schuetzenmine 42 наступил Петя Бородич - взрыв оторвал ему ступню правой ноги и отбросил проводника на командира группы. Кто из них, падая в заросший кювет, зацепил проволоку-растяжку второй мины, значения не имело - через четыре секунды вышибной заряд шпрингмины сработал, просидевшая в белорусской траве один бог знает сколько времени смерть вспрыгнула на метровую высоту и лопнула шрапнелью…
Эхо повторного взрыва еще гасло над насыпью, когда неистово закричал, забился израненный Петя Бородич. Дергалась нога, брызгала кровь с торчащей из оборванного голенища расщепленной кости, лица у проводника не было - стальные шарики снесли всю левую часть. Под принявшим на себя почти весь заряд парнем ворочался, силился встать раненый командир группы…
Женька с трудом поднялся на колени - болела спина, поясница, в ушах звенело. Сквозь звон доносился крик невыносимой боли. Убили… Младший сержант Земляков предельным усилием удержал себя, не ткнулся лицом в сырую траву. Не тебя убили, мудила. Карабин взять… встать…
Встать сразу не удалось. Женька видел, как корчатся в кювете двое. Незнамов лежал ближе, поднимал левую руку, тянул к груди, пальцы дрожали, правая рука шарила, ища неуклюжий "ДТ".
…Сквозь звон в ушах доносилось непонятное:
- Куда?! Мины!
…Нет, понятное. Это Мишке кричат - пацан бежал вперед, к лежащим у дороги раненым. Нерода выругался, побежал следом…
Женька все-таки заставил себя встать, пошатываясь подошел к Незнамову. Сержант моргал: грудь его, вся в лохмотьях камуфляжа и порванных ремней, быстро темнела. Лоб тоже в крови…
- Сейчас, - сказал Женька и начал раздирать пакет первой помощи…
…Возился со вторым пакетом, когда в ухо сказал Нерода:
- Дай. Ты контуженный.
- Я? Нет.
- …ай, мне… лучше могу.
Женька сообразил, что фразы слышит лишь частично. Болело все, но не так чтобы до невозможности. Земляков тряхнул головой - ух, аж трассеры в мозгу сверкнули, но мир стал чуть понятнее…
Оттащенный к кусту лежал Петр-проводник. Не кричал - всхрипывал неровно. Ниже колена остаток ноги туго перетянут ремнем. Михась присел рядом, деловито орудуя коротким ножом, с чем-то возился. Держась за шею, сидел на траве Коваленко - лицо бледное, пилотки нет. Нерода уверенно бинтовал пулеметчика - Незнамов оставался в сознании, что-то тихо говорил, крови на губах не было, уже хорошо.
- Жека, ты сам как? - отрывисто спросил Нерода.
- Нормально. Глушануло, кажется.
- У тебя вся спина рваная. Позвоночник?
- Нет. Только башка звенит.
Подошел Коваленко:
- Жека, эвакуировать ребят нужно. Как ты сам?
- Справлюсь. А вы?
- Продолжаем.
- Так я сразу назад.
- Если сможешь. - Капитана Коваленко повело в сторону, морщась, он неловко сел.
- Что у тебя с шеей? - подскочил Нерода.
- Царапина, Мишка уже замотал.
- Охренели?! Льет же как из…
Бинты, все плечо и рука командира группы были в густой красноте. Коваленко неловко прижимал к повязке пилотку, но кровь продолжала бурно сочиться.
- Жека! - Нерода в ужасе выхватил последний пакет.
- Я сделаю. - Женька принялся сбрасывать лямки "сидора". - Вот с Петькой только… Как ему объяснить? Он наводку такую даст, попадем…
- Кончился Бородич, - сказал, не поднимаясь с корточек, Михась. - Не дыхает.
Женька, расстегивая ремень с кобурой и штыком, шагнул к раненому проводнику. Господи, да что там от лица осталось? Под культей багровая лужа. Умер…
Земляков швырнул ремень с оружием мальчишке:
- Сберечь! Отойти на пятьдесят метров. Живо!
Пацан спорить не стал, попятился…
Нерода пытался забинтовать шею командира - ткани там и так оказалось намотано с шарф толщиной, но кровь не останавливалась.
- Царапина, - вяло упирался Коваленко.
- Сейчас… - Женька расстегнул его ремень, выворачивал командирские карманы, вытряхивая патроны и гранаты. - Старлей, Сашку глянь!
- Да я сам, сам… - шептал Незнамов, одноруко ковыряясь со своим ремнем.
- В сознании? Отлично. Сосредотачиваемся на нашем КПП, - Женька лез под разрезанный маскхалат, шарил в теплом и скользком, нащупывая на руке раненого горошину чипа. - Помним: звезда на воротах, краска свежая. Если худо, просто считаем до десяти. Старлей, отходи!
- Жека, ты только это… Я здесь сделаю, но обратно-то… Не уверен я, - крикнул, отбегая, Нерода.
- Вернусь! - заверил Женька, мотнул головой, отгоняя звон в башке.
Свой чип… Активировано… Ворота - звезда - в/ч 003945 - ждет казарма - дом родной…
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Ноль три
Место не определено.
Таймер отсутствует
Мимо. Не то чтоб совсем, но промахнулись. Ах, мудак ты, Земляков…
…Урчание сотен раздраженных металлических пчел - в тридцати шагах проспект, - десять забитых автомобилями полос. Пробка плотная, истинно столичная. Это там. Здесь - пыльная зелень, смыкаются кроны узловатых ясеней, решетчатый забор, за ним здание школы - ухоженной, с барельефами "наших всё" и прочих "яснополянских графов". Между забором и бордюром лежат тела в уже неуставном, со слишком бурыми пятнами камуфляже. Сидит на корточках растерянный сержант-полудурок…
Женька подскочил. Место было не то что знакомое - место было самое домашнее. Проезд к боковому входу в Нескучный, до которого от дома ровно четыре минуты пешком до этой самой школы, выведшей в люди тормоза-переводчика. До Отдела не слишком далеко, но Фрунзенская за рекой, туда только в объезд, но сейчас по Третьему кольцу не пробиться, через Крымский еще дольше. Стоп - Отдел не поможет. Кровопотеря, шок II–III степени - тут секунды по счету - нужна медпомощь, реанимация. Практически напротив, через проспект, больница Святителя Алексия. Нет, специфика у них не та - завозятся, вызывать специалистов начнут. 1-я Градская! Эта чуть дальше, метров пятьсот, по этой же стороне проспекта. Транспорт…
Земляков прыгнул к проезду - со двора как раз выезжал джип "Ниссан". Серебристый, вместительный. То, что надо.
- Стой! В больницу подбрось. Раненые!
Молодой мужчина в темных очках бросил настороженный взгляд на лежащие на чахлой травке тела:
- Да ладно, какие раненые? Пацроты-рэконструкторы? Добухались? В МЧС и "Скорую" обращаться религия не позволяет? Или у полиции вопросы возникнут?
- Не тупи. Армия мы. Минеры. Тут до больницы два шага…
- Вот и ползите, вояки лапотные. Технику безопасности нужно соблюдать. Я-то здесь при чем, а? Засрете всё, а у меня сиденья светлые. И так на вас, дармоедов, ворюг-распильщиков, налоги аккуратно плачу. Ну-ка, отойди…
- Ты! Сука! - зарычал Женька.
Чуть слышно зашелестел стеклоподъемник, поползло вверх стекло…
Земляков втиснул локоть в щель - заскрипела иллюзорная защита законопослушного автовладельца.
- Быдло поганое! - заорал водитель. - Что делаешь, урод! Портянка вонючая! Я же тебя… - Он сдернул темные очки, швырнул на торпеду, сунул руку под сиденье… Через секунду выскочил из машины - в приподнятой руке роскошно сиял никелированный ствол, щелкнул напоказ передернутый затвор…
Земляков молча бросился животом на капот, перекатился - каблуки оставили следы на полированном металлике…
- Да ты… - задохнулся в праведном негодовании честный налогоплательщик.
Ствол резинострела опускался в лицо ободранного, пусть фальшивого, но все же почти настоящего младшего лейтенанта Красной Армии. Мля, в игрушки играем?!
Ладонь поверх затвора - увести оружие в сторону…
…Налогоплательщик поджарый, тренированный: теннис-фитнес, а может, и ушу какое-нибудь, просветляющее и духовно-очищающее. Философская патина древних боевых искусств, полированное серебро джипов, никель пистолетов - в роскошные, истинно сытые времена живем…
Женька не соответствовал. Из другого времени выпал. Посему сражаться за дорогую бабахающую игрушку не собирался. Выпустил стрелялку, перехватил оппонента за загорелую шею. Праведный налогоплательщик и взвизгнуть не успел - врезался лбом в боковое стекло. Взвыл уже изнутри дорогого салона - осыпь крошек стекла, разлетевшегося по натуральной коже бежевых сидений, смотрелась шикарно…
- За руль, чмо! - прохрипел Земляков.
Водитель визжал и топал ногами - Женька осознал, что зря секунды терял: куда за руль с такой-то истерикой?
- Эй, уважаемые, проблемы? Проехать-то разрешается?
В задницу "Ниссану" пристроилась пытающаяся вырулить со двора "четверка" - на багажнике стремянка и связка каких-то профилей - видимо, с заказа катят установщики шкафов-кухонь или еще чего жизненно необходимого в напряженной столичной жизни. Из "четверки" выглядывал встревоженный водитель.
- Уважаемый, раненые у меня, - прохрипел Женька. - До Градской подбрось. Кровопотеря…
Мастер - уже лысоватый, в свое время наверняка отслуживший, вроде бы и не колебался:
- Грузим. Только я мимо этого вездехода не протиснусь.
- Второй выезд есть. Задом сдадим. - Женька кинулся к раненым…
Сначала командира - он массивнее…
Коваленко вроде уже не дышал - волокся бессильно, вместо центнера уже все два в обмякшем капитане, - Женька закряхтел.
- Давай-давай. - Водитель "четверки" подхватил раненого под руки. - Господи, кровищи-то!
- Подорвались мы. Я тебе за салон лично возмещу…
- Не дури. Их поживей в больничку надо…
Длинные ноги Коваленко не вмещались. Мастер, ругаясь, спихивал с сиденья ящики с инструментом. Капитана уложили головой на кофр макитовского перфоратора. Вернулись к Незнамову - раненый еще был в сознании. Подхватили - простонал, морщась:
- Не дрова ведь, маму вашу… Карман…
- Сейчас-сейчас! - успокаивал Женька.
Налогоплательщик уже извлек разбитую репу из двери, топтался, поскуливая и перекладывая дорогой резинострел из руки в руку. Неловко зашарил по карманам, разыскивая мобильный. Водитель "четверки" покосился на пистолет:
- В спину-то не пальнет?
- В жопу он себе пальнет, - злобно пообещал Женька и выругался.
Загрузили Незнамова, тот болезненно вздрагивал.
- Потерпи, здесь до госпиталя ровно две минуты, - бормотал Земляков.
- Дотяну. Жека, карман у меня… - кривился Незнамов.
Бредит. Земляков запрыгнул на переднее сиденье:
- Сдавай назад. Там шлагбаум. Я открою.
"Четверка" взвизгнула, дернула назад. Лежащий на инструментах, между сиденьем и массивным командиром, Незнамов застонал.
- Сейчас проскочим, - скрипнул зубами Женька.