* * *
Война - непостижимая и странная штука. Специальные задания - еще страннее. Женька никогда не думал, что будет рад видеть Лебедева. Теперь аж на душе полегчало - вот он, бодрая художественно одаренная скотина, - несется к самолету, почему-то полураздетый, но так даже выразительнее. Немцы оглядывались на бегущего с изумлением, да и сам Земляков-Кёлер не стал бы стрелять в это озабоченное чучело. Сразу видно, что спешащее существо прямой и непосредственной опасности не несет. Лебедев на удивление уверенно втерся в толпу - похоже, немцы не желали касаться сумасшедшего и расступались - агент, не особо внятно каркая: "гауптштурклек, гауптштурклек", проскочил к самолету. Тут Земляков-Кёлер сообразил, что занятая наблюдательная позиция, пусть и относительно безопасная - посланец контроля за собой не обнаружит, - но и самому наблюдателю остается лишь догадываться о деталях столь важной беседы. Женька присел, пытаясь разглядеть происходящее - заслоняли шасси "Готы".
- Сумасшедший из вспомогательной полиции, их тут много по лесам разбежалось. У них, будь я проклят, есть шанс уцелеть, - угрюмо пояснил унтер-разведчик.
Ноги Лебедева были видны - агент притоптывал от нетерпения. Женька затаил дыхание - видимо, беседа все-таки завязалась. Неужели выгорит дело?!
…Когда Лебедева отшвырнули, Земляков-Кёлер лишь разочарованно вздохнул. Не прошел номер. Значит, не поверили. Эх, ту самую кобылу помянем, агент выглядел убедительно. Может, текст переврал? Что же делать?
Лебедев куда-то исчез, "Гота" завел двигатели - пропеллеры застрекотали, рассекая воздух. Несколько солдат, не выдержав, бросились к самолету. Крики, проклятия, удары прикладов, один из жандармов, пытавшихся отогнать солдат, оказался на земле, очумевшие артиллеристы пытались открыть боковой люк самолета. Протарахтела автоматная очередь - пока еще в воздух, - солдаты отбежали назад…
- Я иду на позиции, - прокричал красномордый унтер. - Как хотите, парни, но до темноты нужно продержаться. Будут еще самолеты.
Мелкий сапер, не стесняясь, шмыгал носом, кто-то из солдат пошел к ящикам с "фаустами".
Женька отступил на пару шагов, принялся лихорадочно рыться в карманах. Пачечка писем вот она, где-то был карандаш. Огрызок карандаша нашелся в кармане. Земляков-Кёлер размашисто начертал краткое пожелание на верхнем письме, перевернул пачку, торопливо стянул письма обрывком замусоленного бинта.
- Не лезь, не возьмут, - заметил кто-то из расходящихся солдат.
- Я попрошу, - пробормотал Земляков-Кёлер.
Его остановил лейтенант с полопавшимися почерневшими губами:
- На позицию, солдат.
- Возьму гранатомет, отдам письма, - объяснил Земляков-Кёлер.
Лейтенант пожал плечами, глянул, как Женька достает из ящика последний "фауст". Положив трубу оружия на плечо, Земляков-Кёлер шагнул к самолету - дорогу преградил жандарм.
- Только письма, - Женька показал мятую пачку. - Письма товарищей.
Жандарм поморщился:
- Отойти назад!
- Пусти его, - невнятно сказал лейтенант. - Он не полезет.
- Не полезу, - согласился Земляков-Кёлер. - Только письма.
Ствол автомата неохотно отклонился от груди, Женька сделал два шага к уже закрывающемуся люку.
- Герр Клекнет, передайте письма парней. Вы же наверняка будете в Берлине. - Женька улыбнулся глядящим из сумрака неразличимым лицам. - Это наши последние письма.
Кто-то протянул руку. Женька, вкладывая пачку, заорал, перекрикивая звон двигателей:
- Герр Клекнет, я знаю, вы человек чести. Передайте.
Лиц в глубине самолета Женька рассмотреть не смог, хотя и пытался, пачечка писем, передаваемая из рук в руки, двинулась туда, в тень. Земляков-Кёлер попятился - неуклюжий люк закрывался, и это было к лучшему.
Удобнее укладывая на плече гранатомет, дабы не колотился о винтовочный ствол, Женька зарысил прочь.
- Веселей, солдат, - прохрипел лейтенант. - Мы продержимся.
- Сделаем все, что можем, - согласился Земляков-Кёлер, оглядываясь.
"Гота", подпрыгивая и переваливаясь на неровностях, начинала разбег. Что ж, сделать все, что можно - еще не значит победить.
Опушка была близко, оттуда кричали о русских танках. Земляков и Кёлер, посовещавшись, без всяких внутренних противоречий рассудили, что танков не надо, хватит уже техники на сегодня. В лес бы только заскочить, и там пора отколоться от стойких камрадов. Бросить увесистую чушку "фауста" и просачиваться к Нероде. Хватит, набегались.
За спиной грохнул разрыв - Женька, пригибаясь, оглянулся и увидел за оседающим дымом разрыва русского трехдюймового снаряда уменьшившуюся "Готу" - самолет почему-то замедлил разбег, вот приоткрылся грузовой люк, оттуда прыгали, падали на траву фигурки немцев. Раз, два, три, четыре… Кажется, пятеро. "Гота" продолжила разбег, с трудом оторвалась от земли… Высадившиеся фигурки шустро бежали к лесу…
Так, беготня, оказывается, продолжается. Вот что значит эпистолярный жанр. Очень зря открытки недооценивают. Кратко, доходчиво. Прочли, обдумали, решили остаться и познакомиться.
На конверте Женька успел начертать лишь по-немецки:
"Приятного и недолгого полета. За Варварина! Смерть фашистским кукушкам!"
Наверное, все-таки не струсили. Хотя лететь с таким напутствием весьма неприятно. Нет, не струсили. Хотят познакомиться. Ну-с, ждем.
Нерода был на месте - ждал в камышах у ручья. Убедившись, что сквозь заросли ломятся свои, опустил автомат, снова лег и попытался застегнуть немецкие штаны, натянутые поверх своего камуфляжа.
- С обновкой. Свеженькие? - Женька рухнул на измятый камыш, снял каску.
- Да наткнулся тут на меня один… суетливый, - пропыхтел Нерода. - Худой, гадина.
- Да у тебя там двое портков, куда третьи?
- На первое время нацеплю. На всякий…
- А партнеры наши решили подзадержаться, - пытаясь утихомирить дыхание, с гордостью сообщил Женька.
- Видел, - Нерода оставил в покое верхние пуговицы неудачных штанов. - Но ты не обольщайся. Сейчас самое интересное и начнется. Вон, я тебе патроны подогнал.
- Автомата няма? - Женька с разочарованием поднял подсумки с винтовочными обоймами.
- Я ж говорю, немец подвернулся худой и нищий. - Нерода вздохнул. - Значит, подпускаем коллег поближе, показываемся и уводим. Поосторожнее, Жека, подозреваю, они не в канцеляриях штаны просиживали.
- Понимаю. А что, если они на нас все-таки не выйдут? Тут обстановка нервная.
- Выйдут, куда они денутся? А если не выйдут, нам самим придется их найти и блокировать. Что с нашими могучими силами станет задачей довольно нетривиальной. Давай-ка двигаться. Минут двадцать у нас еще есть, но на всякий случай…
- На всякий случай у них, кажется, имеется снайпер.
- Ну, мы лесочком, по тенечку. В кустиках оптика не так неприятна. Двинулись…
- Надо было "фауст" не бросать, - посетовал Женька, на ходу рассовывая по карманам винтовочные обоймы…
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Кошки-мышки и Элис
29 июня.
Лес
19.45
…Ноги как вареные макаронины - в любую сторону гнутся. В голове мыслей нет, кроме одной - "упасть и сдохнуть". Земляков заставлял ноги ступать твердо, прошибал грудью и чем попало ветви подлеска, сдерживал грудные хрипы. Дальше, дальше, направление не терять, слушать. На пути возникали сволочи-деревья, хотелось пройти прямо сквозь ствол. Женька с трудом, но осознавал, что, кроме бессмертного переводческого духа, существует и некое неопределенное количество вонючей и потной биомассы, четыре килограмма винтовки, кило с лишним "кольта", проклятый штурмпистоль, который сейчас бросить просто нет времени и сил, и еще что-то, тяжелое, до изумления ненужное, потому что сдохнет сейчас Земляков. Вот элементарно сдохнет… Двигаться… Нагнуться под ветвь - шлепаются капли пота на листья, жжет соль глаза - двигать ногами, двигать…
…А начиналось это безумие вполне осмысленно. Ну, тогда казалось, что нервно и спонтанно, но теперь-то ясно, что "Рогоз" проявил бездну хладнокровия и выдержки. Тогда…
- …Нет их, - нервничал Женька, пытаясь разглядеть происходящее на той части "аэродромного" поля и опушке, что была видна из камышей.
- Что за банные настроения? - удивился Нерода. - "Водка греется, а заказанных девочек все нет. О, ужас-ужас".
- Не, не буду я на заказных тратиться. Я жадный, - пробормотал Женька. - У нас свадьба грядет, а это такой финансовый кризис.
- Надо же, додавили парня, охомутали.
- Вот еще. Я сам созрел.
- Вовремя. Вон уже гости набегают.
- Где?!
- Сломанная сосна лежит, чуть правее полусломанная…
- Сосны вижу. Немцев - нет.
- Медленно смотришь, уже за кусты ушли, - Нерода поднялся на колени. - Начинаем. Помнишь - ты старший и умный, я - туповатый тюфяк.
- Ну, раз по жизни так сложилось…
Нерода фыркнул и первым выбрался из камышовой лежки. Женька неуверенно разогнулся, поправил на плече непривычный "штурмгевер", и оперативники двинулись вдоль зарослей. У дальней опушки стрельба усилилась, доносился рев танковых двигателей. "Рогоз" трусил прочь от боя, держа направление на Шестаки - там все еще было тихо.
- Видят нас, - сказал Нерода. - Еще два шага, и ты бдительно оглядываешься.
Смутное неприятное ощущение, что уже на прицеле. Спина зудит…
- Ну, - Нерода довольно карикатурно продолжал трусить вперед.
Женька остановился, обернулся. Изгибалась стена колышущегося на ветру камыша - шуршания не слышно за стрельбой. Дым на опушке, коробки, неспешно двигающиеся по знакомому полю, - подошли "тридцатьчетверки", ведут огонь, пехота рядом лишь угадывается. А где же клиенты?
Земляков выругался - клиенты бежали уже вдоль камыша. Близко… Четверо… А где же пятый?
- Вижу.
Нерода обернулся, потрясенно уставился на короткую цепочку преследователей:
- Поднеси кулаки к лицу.
Земляков сделал вид, что наблюдает за приближающимися охотниками "в бинокль". Расстояние еще позволяло, хорошо, что место подобрали открытое. Старший лейтенант замер в глуповатой позе: ноги чуть согнуты, рот открыт - изумлен и напуган внезапным явлением противника.
- Панику делаем.
Женька рванулся вперед, ухватил за плечо, потащил за собой:
- Уходим! Не стой столбом!
- Орать-то зачем? - возмутился Нерода. - Далековато для акустических эффектов. Пока только визуальные…
Выстрел Женька, скорее, не услышал, угадал. И пулю, зацепившую кочку слева от оперативников, тоже скорее почувствовал, чем осознал.
- Маму их… - Нерода свернул, резво ломанулся в камыш. - Вот он, пятый, снайпер их прикрывал…
Ручей был по-прежнему ледяным, в брызгах перескочили, проломились сквозь камыш к кустам.
- Теперь плотно сядут, - заметил старлей.
- Вроде те самые.
- Да кому мы еще нужны? Кто-то у них имеется за Чингачгука. Уверенно уцепились.
- А мы что хотели?
- Этого и хотели, - согласился Нерода. - Машинку отдавай.
Земляков передал "штурмгевер", забрал винтовку Старлей, вешая автомат на шею, продекламировал:
Наконец-то оттянуться всей компанией хотим.
И гитары взяли мы с собой,
чтоб погромче песни пелись.
- Весело? - удивился Женька, пытаясь на ходу оценить подметку на правом сапоге - что-то очередное форсирование водной преграды ощущалось ступней уж очень явственно.
- Ну, так что ж, работа знакомая, - ухмыльнулся Нерода…
* * *
…Нет, не предназначен природой специалист-переводчик Земляков для долговременной боевой работы. Бегать и испытывать физические нагрузки - это ладно. Умственные нагрузки тоже ничего, не дебил какой-нибудь. Но непосредственно совмещать…
…Уходили по намеченному маршруту. Деревня осталась в стороне, пересекли топкий язык болота, выбрались в лес. Правее работал "максим", немцы вяло отстреливались. Но это порядком правее - инструкции Михась выдал точные, - а здесь место действительно с виду гиблое, топкое, но ведь проскочили почти как посуху. "Хвост" висел плотно, но сделать рывок и догнать немцы пока не пытались.
- Ближе к гари я петлю заверну, - напомнил Нерода. - Ты - по плану.
"Рогоз"-2. Огр
Гари все не было, товарищ Земляков уже испугался, что не туда вышли и передохнуть даже пару минут не удастся. Нет, мелькнула прогалина, старлей выдохнул "давай", и Женька перестал слышать шаги командира за спиной…
Малина, целая поляна… Земляков пронесся, как вспугнутый медведь - за спиной в полукустарнике оставалась протоптанная просека. Старая гарь, вроде бы и не широкая - шагов в сто, никак не заканчивалась. Женька начал втягивать голову в плечи, пригибаться - так и чувствовал, как пуля под лопатку входит…
…Обошлось. Рядом уже высились сосны, Земляков рухнул на колени, подполз к комлю - сосна была огромная, старая. Как ориентир лучше не придумаешь. Женька на миг прижался пылающим лицом к влажному мху, вытер ладони о штаны и снова взял "маузер". Дыхание утихомирить, не спешить, не суетиться…
…Кажется, уже полчаса прошло. Трещал пулеметами и разрывами удалившийся бой. К западу тоже ухало, но там еще подальше. Земляков замер у толстенной сосны, прижимая к себе винтовку. Ближе к закату небо окончательно очистилось - на малинник падали слабые солнечные лучи, взблескивали на солнце крылья насекомых, покачивались, вздрагивали листочки. Просека, проложенная паникующим медведем, почти исчезла - выпрямлялись стебли. На той стороне полянки темнели пятна елей, ползли поздние тени по листве бересклета и калины…
Нет никого. А если обошли?! Если уже рядом?
Женька старался головой не вертеть, больше на слух полагался. Ждем. Вот ту кобылу… по полной программе, непривычна винтовка. И быстро ее не повернешь, и очередью полоснуть не очень-то выйдет…
Вот. Сосредоточенность - великое дело. Вот они…
Видел Земляков, правда, только двоих. Стояли у того самого куста бересклета - почти и не различить: камуфляж, неверные пятна амуниции, каски в сетках и веточках. Сильны. Земляков, перестав быть Мартином Кёлером, свою каску и противогаз оставил на камышовой лежке - для четкости улик и облегчения драпа. А эти сознательные…
Оба с автоматами - банальные МР-40. Что-то подсказывает, что тот, покоренастее, старше званием. Не факт, конечно. В самолете оппонентов рассмотреть не удалось. Немцы и немцы. Обычные. Только вот не устали, сволочи. Стоят на ногах уверенно…
Ладно, будем полагаться на интуицию. И на то, кто из них двинется первым - едва ли гауптштурмфюрер Клекнет выступит головным.
Сложно. Бить наповал нельзя. Ограничиваем в движении - стреляем по конечностям. Желательно и самого Клекнета пока поберечь. В группе наверняка имеется "контролирующий", и своего раненого командира немцы или вытащат, или… Или сделают стопроцентно неинтересным собеседником. Тут у "Рогоза" преимущество - в плен попадать никак нельзя, но и ликвидировать беспомощного товарища нет необходимости. Спасибо современной науке за замечательные чипы…
Тьфу, мысли какие-то сугубо позитивные.
…Двинулись, наконец, немцы. Так и есть, первым идет Высокий, второй держит дистанцию. Чуть колыхнулась малина - над ней видны лишь кустики-каски. Женька осторожно поднял винтовку - на мушке смутно закачивались веточки, закрепленные на сетке немецкой каски. Ну и как по этому кумполу прикажете угадывать, где у мишени конечности? Ладно, всех живыми все равно не взять. Будем считать, что этот "кукушкин сын" самый бесперспективный. Палец аналитика-переводчика плавно потянул спусковой крючок…
Ух, прямо как из пушки бабахнуло.
Прижимаясь к стволу, Женька осторожно выглядывал. Тихо. Стонов и криков боли, иных звуков, что настоящему снайперу должны звучать победной музыкой, не слышно. Ну, мы особо и не рассчитывали. Малина неподвижна. Лежат, гады. А не надо им лежать, не для этого их интеллигентный мужественный переводчик развлекает и отвлекает.
Земляков мягко передернул затвор "маузера" - клацнуло, выпрыгнула-упала на мох бледно-золотистая гильза. В тот же миг что-то стукнуло у колена переводчика - на сосновой коре появилась свежая выбоина…
Женька с перепугу живо вскинул винтовку по другую сторону ствола, бабахнул в сторону "вообще малины" и рухнул на мох.
Уползал по намеченному маршруту, стараясь не поднимать головы и тыла. Мысль имелась одна, но очень пугающая - это как же он так мгновенно бьет, гадюка такая?!