Глава 16
Когда Мэри было восемнадцать, её бойфренд Донни поехал с родителями на летние каникулы в Лос-Анджелес. Это было до широкого распространения электронной почты и даже дешёвой междугородней телефонной связи, так что они писали друг другу письма. Поначалу Донни присылал длинные, плотно исписанные послания, полные новостей и заявлений о том, как сильно он по ней скучает и как сильно её любит.
Но по мере того, как приятные дни июня сменялись знойным июлем и влажным душным августом, письма стали приходить всё реже, а строчки в них были всё менее плотными. Мэри отчётливо помнила день, когда одно из них пришло только с именем Дона в конце, без обычного "Люблю".
Говорят, что любовь крепнет с расстоянием. Может, иногда бывает и так. Может, сейчас как раз такой случай. Со дня последней встречи с Понтером прошло несколько недель, но её тянуло к нему не меньше, а даже сильнее, чем в тот день, когда они расстались.
Но была и разница. После того, как Понтер ушёл, Мэри снова осталась одна - и при этом даже не свободна, поскольку они с Кольмом лишь расстались, но не развелись; развод означал бы отлучение от церкви для них обоих, а процедура аннулирования брака казалась ей ханжеской и лицемерной.
Но Понтер был одинок только пока был здесь. Да, он вдовец, хотя он сам и не применял к себе этого термина, однако вернувшись в свою вселенную, он оказался в кругу семьи, состоявшем из его однополого партнёра Адекора Халда и - Мэри запомнила их имена - двух его дочерей, восемнадцатилетней Жасмель Кет и восьмилетней Мегамег Бек.
Мэри сидела в приёмной на восемнадцатом этаже здания Секретариата ООН и ждала окончания встречи, в которой участвовал Понтер, чтобы они смогли, наконец, снова увидеться. Она сидела в кресле, слишком нервничая, чтобы читать, её желудок завязывался в узел, а в голове теснились всевозможные мысли. Узнает ли её Понтер вообще? Здесь, в Нью-Йорке он наверняка видел массу блондинок под сорок; а вдруг глексены одного цвета для него все на одно лицо? Кроме того, по возвращении из Садбери она постриглась и прибавила в весе по меньшей мере пару килограммов, чтоб им пусто было.
И, в конце концов, это она его отвергла в прошлый раз. Возможно она - последняя, кого Понтер хотел бы видеть во второй свой визит на Землю.
Но нет. Нет. Он понял, что она боролась с последствиями изнасилования, что в её неспособности ответить на его ухаживания нет его вины. Да, разумеется, он это понимает.
И всё же всё было так…
Сердце Мэри подпрыгнуло. Дверь открывалась, и приглушённые голоса за ней внезапно стали хорошо различимы. Мэри вскочила на ноги - руки нервно прижаты к груди.
- …и я дам вам все цифры, - говорил азиатского вида дипломат, обращаясь через плечо к седовласой неандерталке, Тукане Прат.
Ещё два дипломата-сапиенса протиснулись в дверь, а за ними…
А за ними шёл Понтер Боддет - тёмно-русая шевелюра разделяется пробором точно по центру, а цвет золотисто-карих глаз заметен даже с такого расстояния. Мэри вскинула брови, но Понтер её ещё не заметил… или не почуял? Он разговаривал с одним из двух дипломатов, говоря что-то о геологоразведке, как вдруг…
Как вдруг его взгляд, наконец, упал на Мэри, и он сделал аккуратный шаг в сторону, обходя идущих перед ним людей, и его лицо расплылось в тридцатисантиметровой улыбке, которую Мэри так хорошо помнила, и он моментально преодолел разделяющее их расстояние, подхватил её на руки и прижал к массивной груди.
- Мэре! - воскликнул Понтер, своим собственным голосом, и потом, голосом компаньона: - Как я рад тебя видеть!
- С возвращением, - сказала Мэри, прижимаясь щекой к его щеке. - Как хорошо, что ты вернулся.
- Что ты делаешь в Нью-Йорке? - спросил Понтер.
Мэри могла бы сказать, что приехала в надежде получить образцы ДНК Туканы; это была часть правды, и это позволило бы легко избежать объяснений, сохранить лицо, но…
- Я приехала увидеть тебя, - просто сказала она.
Понтер снова сжал её, потом ослабил хватку и отступил на полшага, положив обе руки её на плечи и глядя прямо в лицо:
- Я так рад, - сказал он.
Мэри вдруг осознала, что все люди в помещении смотрят на них с Понтером, и действительно, мгновение спустя Тукана тактично кашлянула, как мог это сделать в подобной ситуации любой глексен.
Понтер повернул голову к госпоже послу.
- О, - сказал он. - Простите. Это Мэри Воган, генетик, я вам о ней рассказывал.
Мери выступила вперёд и протянула руку.
- Здравствуйте, госпожа посол.
Тукана взяла руку Мэри в свою и пожала её с поразительной силой. Мэри подумала, что, будь она похитрей, то смогла бы получить несколько клеток кожи Туканы прямо в процессе рукопожатия.
- Рада с вами познакомиться, - произнесла пожилая неандерталка. - Я Тукана Прат.
- Да, я знаю, - улыбаясь, ответила Мэри. - Читала о вас в газетах.
- У меня такое чувство, - сказала Тукана, изобразив на лице понимающую улыбку, - что вам и посланнику Боддету не помешает провести некоторое время наедине. - Не дожидаясь ответа, она обернулась к одному из глексенских дипломатов. - Мы могли бы поехать к вам в офис и изучить те данные о распределении населения?
Дипломат кивнул, и все потянулись к выходу из комнаты, оставив Мэри и Понтера одних.
- Итак, - сказал Понтер, снова сгребая Мэри в охапку, - как у тебя дела?
Мэри не могла определить, её сердце или сердце Понтера вдруг застучало, как отбойный молоток.
- Теперь, когда ты вернулся, - ответила она, - у меня всё хорошо.
* * *
Зал Генеральной Ассамблеи Организации Объединённых Наций состоял из серии концентрических полуокружностей, охватывающих центральное возвышение. Понтер был ошеломлён разнообразием взирающих на него лиц. Ещё в Канаде он отметил разницу в цвете кожи и чертах лица, так что ожидал, что в Соединённых Штатах встретит примерно то же самое. Здесь, в этом огромном зале, он видел примерно такое же разнообразие цветов кожи, которое, как сказала Лурт, определённо является следствием длительного периода географической изоляции различных цветовых групп, если принять на веру утверждение Мэри о том, что все эти люди полностью репродуктивно совместимы.
Но здесь все представители одной какой-либо страны были одного цвета - даже Канаду и Соединённые Штаты представляли в ООН одни только светлокожие делегаты.
Более того: Понтер уже привык к тому, что разного рода советы в его мире либо состоят исключительно из представителей одного пола, либо включают ровно половину мужчин и половину женщин. Но здесь мужчины составляли где-то девяносто пять процентов делегатов, женщин было исчезающе мало. Возможно ли, думал Понтер, что существует какая-то иерархия среди "рас", как их называла Мэре, в которой светлокожим принадлежит верховная власть? Возможно ли также, что глексенские женщины имеют низший, чем мужчины, статус и лишь изредка пробиваются в высшие круги?
Ещё одной деталью, поразившей Понтера, стал непривычно молодой возраст здешних дипломатов. Некоторые из них даже были моложе, чем сам Понтер! Мэре как-то упомянула, что подкрашивает свои волосы, чтобы скрыть седину - этого Понтер вообще не мог понять: прятать седину - всё равно что прятать мудрость. Глексены мужского пола, как он заметил, красили волосы гораздо реже - вероятно, им чаще приходилось доказывать свою мудрость. Однако всё равно в среди собравшихся здесь людей седовласых было непривычно мало.
Подозрения Понтера немного улеглись, когда здешний высший чин, носящий загадочный титул "всеобщий писарь", оказался темнокожим мужчиной более-менее, по меркам Понтера, подходящего для такого поста возраста. Элен Ганье шёпотом сообщила Понтеру, что этот человек недавно получил Нобелевскую премию мира, что бы это такое ни было.
Понтер сидел вместе с канадской делегацией. К сожалению, Мэре не пустили на места для делегаций, хотя она наверняка сидела где-то наверху, на местах для зрителей. Над трибуной Понтер заметил гигантскую версию бледно-голубого герба Объединённых Наций. Хотя умом Понтер осознавал, где находится, на уровне эмоций он всё ещё отказывался признавать, что этот странный мир имеет хоть какое-то отношение к его Земле. Но центр герба занимала карта Земли в полярной проекции, которая выглядела точно так же, как аналогичные карты, которые Понтер видел у себя дома. Карту окружали ветви какого-то растения. Понтер спросил у Элен, каково значение этих ветвей, и она объяснила, что это лавровые ветви, символ мира.
Башня Мира. Премия мира. Ветви мира. При всей их воинственности мир, похоже, занимает очень важное место в головах глексенов. Понтера также отметил, что их слово, обозначающее мир, даже короче слова, обозначающего войну.
После длинного приветственного слова "военачальника-писаря" наконец подошла очередь Туканы. Она поднялась и прошла к трибуне, в то время как глексены занимались тем, что у них называлось "аплодисментами". Тукана несла маленький ящичек из полированного дерева, который она поставила на трибуну.
Генеральный секретарь пожал ей руку и оставил центральное возвышение.
- Приветствую вас, народы Земли, - произнёс имплант Туканы, переводя её слова; Элен потребовалось некоторое время, чтобы донести до компаньона понятие "народов" - множественного числа слова, которое само по себе обозначает множество людей. - Я приветствую вас от имени Верховного Серого совета моего мира и от имени всего нашего народа.
Тукана продолжила, кивнув в сторону Понтера:
- Когда один из нас появился здесь впервые, это было результатом неожиданного стечения обстоятельств. В этот раз наш приход был заранее спланирован и с нетерпением ожидаем нашим народом. Мы намерены установить долгосрочные мирные связи с каждой из представленных здесь наций.
Некоторое время она продолжала в этом ключе, не говоря почти ничего существенного. Однако глексены, как заметил Понтер, ловили каждое её слово, хотя те, кто сидел ближе всего, украдкой разглядывали Понтера, по-видимому, заинтригованные его необычной внешностью.
- А теперь, - сказала Тукана, очевидно, переходя к сути дела, - я с удовольствием произведу первую торговую операцию между нашими двумя народами. - Она повернулась к темнокожему мужчине, стоявшему у края центрального возвышения. - Прошу вас…
"Военачальник-писарь" вернулся к трибуне, неся собственный маленький деревянный ящичек. Тукана открыла свой, только что доставленный с другой стороны.
- Этот ящик, - сказала Тукана, - содержит точную репродукцию черепа ископаемого экземпляра, чей аналог на этой Земле носит обозначение AL 288-1, представителя вида, названного вами Australopithecus afarensis, экземпляра, более известного как Люси, - Тукана проинструктировала компаньон произнести это имя с правильным звуком "и".
В зале зашептались. Значение происходящего Понтеру объяснили заранее. На обеих версиях Земли останки одной и той же самки австралопитека в результате эрозии оказались на поверхности в месте, которое глексены называли Хадар, Эфиопия, на этой Земле, и в соответствующей точке северо-западной Караканы в мире Понтера. Однако метеорологические явления в двух мирах не идентичны. На этой Земле, Земле Нью-Йорка, Торонто и Садбери, этот череп был сильно повреждён эрозией, когда Дональд Йохансон нашёл его в году, который глексены называют 1974-м. Но на Земле Туканы и Понтера скелет был обнаружен раньше, чем эрозия успела нанести ему значительный вред. Это был очень символичный подарок, тонко подчёркивающий факт того, что в обоих мирах существуют одни и те же залежи полезных ископаемых и окаменелости, и обмен информацией об их местоположении будет без сомнения выгоден обеим сторонам.
- Я с благодарностью принимаю этот дар от имени всех народов Земли, - сказал темнокожий человек. - И, в качестве ответного дара, прошу вас принять вот это. - Он протянул свой ящичек Тукане. Она открыла его и вынула нечто, выглядевшее как кусок камня, завёрнутый в прозрачный пластик. - Это образец брекчии, взятый Джеймсом Ирвином в борозде Хэдли. - Он выдержал драматическую паузу, явно наслаждаясь недоумением Туканы. - Борозда Хэдли, - объяснил "военачальник-писарь", - находится на Луне.
Глаза Туканы округлились. Понтер был потрясён не меньше её. Кусочек Луны! Как он мог сомневаться в том, что с этими людьми нужно дружить!
Глава 17
Мэри сбега́ла вниз по винтовой лестнице в холл здания Объединённых Наций. Понтер и Тукана покидали Генеральную Ассамблею, окружённые квартетом полицейских в форме, очевидно, несущих охрану. Мэри поспешила к двум неандертальцам, но один из полицейских преградил ей дорогу.
- Сожалею, мэм… - сказал он.
Мэри выкрикнула имя Понтера, и тот обернулся.
- Мэре! - воскликнул он собственным голосом и заговорил через транслятор: - Пожалуйста, пропустите её, офицер. Это мой друг.
Полицейский кивнул и отступил в сторону. Мэри метнулась к Понтеру.
- Ну и как, по-твоему, всё прошло? - спросил он.
- Блестяще, - ответила Мэри. - Кто придумал подарить слепок черепа Люси из вашего мира?
- Один из геологов "Инко".
Мэри восхищённо покачала головой.
- Великолепная мысль!
Посол Тукана обернулась к Мэри.
- Мы собираемся покинуть это здание и пообедать. Вы присоединитесь к нам?
Мэри улыбнулась. Старшая неандерталка, может быть, не слишком опытный дипломат, но она определённо очень любезна.
- С удовольствием, - ответила она.
- Ну так идёмте, - сказала Тукана. - Для нас - как это у вас говорится? - зарезервирован столик в едальне неподалёку.
Мэри порадовалась, что захватила плащ, хотя Понтер с Туканой, похоже, отлично себя чувствовали без верхней одежды. На них обоих были штаны того типа, что Мэри видела раньше на Понтере - с клапанами на концах штанин, которые обёртывались вокруг ступни. Штаны Понтера были зелёного цвета, Туканы - коричневого. Также на обоих были рубахи с застёжками на плечах.
Мэри ещё раз взглянула на башню ООН - прямоугольный монолит, закрывающий солнце. Помимо Мэри, неандертальцев сопровождали два американских дипломата и два канадских. Четверо полицейских окружали группу идущих по аллее дипломатов.
Тукана разговаривала с дипломатами. Понтер и Мэри немного отстали от них, оживлённо болтая.
- Как твоя семья? - спросила Мэри.
- Все здоровы, - ответил Понтер. - Но ты не поверишь, когда я тебе расскажу, что там творилось в моё отсутствие. Моего партнёра, Адекора, обвинили в убийстве меня.
- Правда? - удивилась Мэри. - Но почему?
- Это долгая история, как у вас говорят. К счастью, я вернулся как раз вовремя, и его оправдали.
- Теперь с ним всё в порядке?
- Да, всё хорошо. Надеюсь вас как-нибудь познакомить. Он такой…
Три звука раздались почти одновременно: "у-у-фф" Понтера, крик одного из полицейских и громкий треск, словно удар грома.
Мэри поняла, что случилось, только когда Понтер осел на землю. Она упала рядом с ним на колени и принялась ощупывать его залитую кровью рубаху в поисках входного отверстия, которое она непременно должна зажать, чтобы остановить кровь.
* * *
Гром? подумала Тукана. Но нет, невозможно. Небо, хотя и вонючее, но чистое и безоблачное.
Она повернулась и посмотрела на Понтера, который - что такое? - распростёрся на асфальте в луже крови. Этот звук - метательное оружие - огнестрельное оружие, так это называется. Оно выстрелило и…
И внезапно Тукана обнаружила, что падает лицом вперёд прямо на асфальт и утыкается в него своим огромным носом.
Один из глексенских принудителей прыгнул Тукане на спину и опрокинул её на землю, прикрывая её своим телом. Благородно, ничего не скажешь, но Тукане не нужна была такая защита. Она потянулась за спину, схватила принудителя за плечо и дёрнула его вверх и вперёд, так что он, оглушённый, шлёпнулся на спину прямо перед ней. Тукана вскочила на ноги; несмотря на хлещущую из носа кровь ей не составило труда уловить запах использованного в оружии взрывчатого вещества. Она повернула голову влево, вправо, и…
Вот. Бегущая прочь фигура, и в руке…
Воняющий пистолет.
Тукана бросилась за ней, затопотав массивными ногами по асфальту.
* * *
- Понтер ранен в левое плечо, - сообщил Хак Мэри через внешний динамик. - Пульс учащён, но слаб. Кровяное давление падает, температура тела тоже.
- Шок, - сказала Мэри. Она продолжила ощупывать плечо Понтера и, наконец, нашла место, куда попала пуля; её палец ушел в отверстие по вторую фалангу. - Ты можешь сказать, застряла ли пуля в теле?
Один из полицейских нависал над Мэри и Понтером; второй вызывал скорую с помощью укреплённой на груди рации. Третий загонял американских и канадских дипломатов обратно в здание.
- Уверенности нет, - сказал Хак. - Я не ощущаю признаков выходного отверстия. - Пауза. - Он теряет много крови. В его медпакете есть каутеризационный лазерный скальпель. Откройте третий карман на правой стороне.
Мэри достала прибор, который выглядел как толстый зелёный фломастер.
- Да. Поверните нижнюю часть скальпеля так, чтобы символ из двух точек и чёрточки поравнялся с треугольной меткой.
Мэри осмотрела прибор и сделала, как сказал Хак.
- Так? - спросила она, поднося скальпель к линзе компаньона.
- Правильно, - сказал Хак. - Теперь точно выполняйте мои инструкции. Раскройте рубашку Понтера.
- Как? - спросила Мэри.
- Она раскрывается вдоль плеча, если одновременно сжать с обеих сторон.
Мэри попробовала, и ткань и правда разошлась. Она продолжала, пока не оголила всё левое плечо и руку. Рану окружали ручейки ярко-красной крови, растекающейся по всем углублениям в мускулатуре.
- Скальпель включается нажатием на синий квадрат - вы видите его?
Мэри кивнула.
- Да.
- Если вдавить его наполовину, лазер включится на малой мощности, так что вы сможете увидеть, куда направлен луч. Вдавив его до упора, вы включите лазер на полную мощность и сможете прижечь разорванную артерию.
- Я поняла, - сказала Мэри. Пальцами левой руки она расширила рану, так, чтобы можно было заглянуть внутрь.
- Вы видите артерию? - спросил Хак.
Там было так много крови.
- Нет.
- Нажмите квадрат активации до половины.
Посреди кровавого пятна вспыхнула яркая синяя точка.
- Хорошо, - сказал Хак. - Повреждённая артерия в двенадцати миллиметрах от точки, на которую вы сейчас указываете, вдоль линии, соединяющей текущее положение и левый сосок.
Мэри передвинула луч, восхитившись возможностями, которые даёт Хаку его сенсорное поле.
- Немного дальше, - сказал Хак. - Здесь! Стоп. Теперь включайте на полную мощность.
Точка вспыхнула, и Мэри увидела поднимающийся из раны дымок.
- Ещё раз! - сказал Хак.
Она нажала на квадрат снова.
- И на два миллиметра дальше вдоль… нет, в обратную сторону. Здесь! Ещё раз!
Она активировала лазер.
- Передвиньте дальше на то же расстояние. Да. Ещё раз!
Она нажала на синий квадрат, и снова почуяла запах испаряемых тканей.