Понтер ждал, что она продолжит, но она молчала.
- Да?
- Ну, - сказала она, пряча глаза, - просто, я вроде как одна… - Она снова замолкла, но потом продолжила без вмешательства Понтера: - И ты тоже один. И, в общем, когда Двое становятся Одним, чувствуешь себя таким одиноким, когда не с кем провести время. - Она коротко взглянула ему в лицо, но снова отвернулась, словно боясь того, что может увидеть.
Понтер был озадачен. Однако, если подумать…
Даклар была умна, а это всегда влекло Понтера. А в её волосах серебрились восхитительные серые пряди, сплетаясь с натуральными каштановыми. А ещё…
Но нет. Нет. Это безумие. После того, что она сделала с Адекором…
Понтер почувствовал покалывание в челюсти. Это иногда случалось, хотя чаще зимой поутру. Он поднял руку, чтобы почесать это место сквозь бороду.
229 месяцев назад ему сломали челюсть, и сделал это Адекор - они поругались из-за пустяка. Не приподними Понтер в тот момент голову, удар Адекора убил бы его на месте.
Но Понтер вскинул голову вовремя, и, хотя половину нижней челюсти и семь зубов пришлось заменить искусственными дубликатами, он остался жив.
И он простил Адекора. Понтер не выдвинул обвинений, и Адекор избежал скальпеля принудителя. Адекор прошёл курс лечения по контролю гнева, и за все месяцы, что минули с тех пор, он ни разу не замахнулся на Понтера или кого-либо ещё.
Прощение.
Он много беседовал с Мэре там, в её мире, о её вере в Бога и о человеке - якобы его сыне - который пытался научить прощению народ Мэре. Мэре была последовательницей учения этого человека.
Ведь, в конце концов, Понтер и правда один. Невозможно было предсказать, что Верховный Серый совет решит по поводу открытия портала в мир Мэре; и даже если они всё же решат его открыть, у Понтера не было абсолютной уверенности в том, что портал непременно откроется.
Прощение.
То, что он дал Адекору полжизни назад.
То, что система верований, которой придерживалась Мэре, ценила больше всего на свете.
И, по-видимому, то, в чём Даклар сейчас нуждалась больше всего.
Прощение.
- Хорошо, - ответил Понтер. - Ты должна помириться с Адекором. При этом условии я готов забыть о вражде, которая возникла между нами в связи с последними событиями.
Даклар улыбнулась.
- Спасибо. - Но потом замолчала, и её улыбка померкла. - Ты не возражаешь против моей компании - пока дети не освободятся, конечно? Я всё ещё табант Меги, и они с Жасмель всё ещё живут в одном доме со мной, но я знаю, что тебе нужно побыть с ними, и не буду мешать. Но до тех пор…
Она замолкла, не договорив, но её глаза снова на короткий миг встретили взгляд Понтера, и в них было явное предложение заполнить пустоту.
- До тех пор, - сказал Понтер, принимая решение, - да, до тех пор я буду рад твоему обществу.
Глава 4
Лаборатория Мэри в Йоркском университете выглядела такой же, какой она её оставила; несмотря на все, что произошло с ней в последнее время, прошло всего тридцать три дня с тех пор, как она была здесь в последний раз.
Дария Клейн - одна из аспиранток Мэри - определённо регулярно наведывалась сюда в её отсутствие. В её углу всё было переставлено, а диаграммы на стене свидетельствовали, что секвенирование древнеегипетской Y-хромосомы идёт полным ходом, и многие пустые места уже заполнены.
Арне Эггебрехт из Музея Пелицеуса в германском Хильдесхайме предположил, что египетская мумия, купленная недавно на распродаже старого парка развлечений в Ниагара-Фолс - это на самом деле Рамзес I, основатель династии, включающей Сети I, Рамзеса II (которого в "Десяти заповедях" играл Юл Бриннер), Рамзеса III и царицу Нефертари. Мумия сейчас хранилась в Университете Эмори в Атланте, но образцы ДНК были присланы на анализ в Торонто; лаборатория Мэри была мировым лидером в области извлечения древней ДНК, благодаря каковому факту она и познакомилась с Понтером Боддитом. В отсутствие Мэри Дария достигла значительного прогресса в деле с предполагаемым Рамзесом; Мэри одобрительно кивнула.
- Профессор Воган?
У Мэри ёкнуло сердце. Она повернулась. В дверях лаборатории стоял высокий худой мужчина за шестьдесят. У него был глубокий грубый голос и прическа под Рональда Рейгана.
- Да? - ответила Мэри. Она почувствовала тошноту; мужчина загораживал единственный выход из комнаты. На нём был тёмно-серый деловой костюм с серым шёлковым галстуком - узел галстука ослаблен. Мгновение спустя он вошёл в лабораторию, выудил из серебристого кейса визитную карточку и протянул её Мэри.
Она взяла ей, смутившись того, что её рука предательски дрожит. Карточка гласила:
"Синерджи Груп"
Дж. К. (Джок) Кригер, Ph.D.
Директор
Там был логотип: изображение земного шара, аккуратно разделённого надвое. На левой половине океаны были чёрные, а континенты - белые, на правой - наоборот. Почтовый адрес указывал на Рочестер, штат Нью-Йорк, а адрес электронной почты оканчивался на ".gov", что указывало на принадлежность организации к правительству США.
- Чем могу помочь, доктор Кригер? - спросила Мэри.
- Я директор "Синерджи Груп", - сказал он.
- Да, я прочитала. Никогда не слышала о такой.
- Пока о нас никто не слышал, и мало кто услышит. "Синерджи" - правительственный мозговой центр, собиранием которого я занимаюсь последнюю пару недель. Мы взяли за образец корпорацию "RAND", хотя и в меньшем масштабе, по крайней мере, на текущем этапе.
Мэри слышала о "RAND", но мало что знала о ней конкретного. Но всё-таки кивнула.
- Один из наших основных источников финансирования - INS, - сказал Кригер. Мэри вскинула брови, и Кригер пояснил: - Служба иммиграции и натурализации США.
- Ах, - сказала Мэри.
- Как вы знаете, инцидент с неандертальцем застал нас - застал всех - со спущенными штанами. Всё закончилось фактически раньше, чем успело начаться, а мы первые несколько дней считали, что это ещё одна дурацкая газетная утка - как сообщение о встрече с йети или о появившемся на сушёном черносливе лике Матери Терезы.
Мэри кивнула. Она сама не сразу в это поверила.
- Конечно, - продолжал Кригер, - есть вероятность того, что портал между нашей и неандертальской вселенными больше не откроется никогда. Но если это всё-таки произойдёт, мы должны быть к этому готовы.
- Мы?
- Правительство Соединённых Штатов.
Мэри почувствовала некоторое напряжение в области позвоночника.
- Портал открылся на канадской территории, так что…
- На самом деле, мэм, он открылся в миле с четвертью под канадской территорией, в Нейтринной обсерватории Садбери, которая является совместный проектом канадских, британских и американских организаций, включая Университет Пенсильвании, Вашингтонский университет, а так же Лос-Аламосской, Лоуренсовской и Брукхейвенской национальных лабораторий.
- О, - сказала Мэри. Она этого не знала. - Но шахта "Крейгтон", в которой находится обсерватория, принадлежит Канаде.
- Точнее, канадской публично торгуемой компании "Инко". Но послушайте, я здесь не для того, чтобы спорить о суверенитете. Я просто хотел дать вам понять, что у США есть законные интересы в этом деле.
- Хорошо, - ледяным тоном ответила Мэри.
Кригер помолчал; он явно чувствовал, что слишком уклонился от темы.
- Если портал между нашей и неандертальской вселенными снова откроется, мы хотим быть готовыми к этому. Защита портала не выглядит большой проблемой. Как вы, возможно, знаете, на командование двадцать второго крыла канадских ВВС, которое базируется в Норт-Бей, возложена задача обеспечения безопасности портала от вторжения или террористических атак.
- Вы шутите, - сказала Мэри, хотя и подозревала, что вряд ли.
- Нет, не шучу, профессор Воган. И ваше, и моё правительство относятся к ситуации очень серьёзно.
- А какое отношение к этому имею я? - спросила Мэри.
- Вы идентифицировали Понтера Боддета как неандертальца на основании анализа его ДНК, так?
- Да.
- С помощью такого рода анализа можно идентифицировать любого неандертальца? Можно ли надёжно определить, что данное лицо является неандертальцем или человеком?
- Неандертальцы и есть люди, - сказала Мэри. - Мы принадлежим к одному роду Homo. Homo habilis, Homo erectus, Homo antecessor - если считать его отдельным видом - Homo heidelbergensis, Homo neanderthalensis, Homo sapiens. Все мы - люди.
- Признаю свою ошибку, - сказал Крикер, кивнув. - Как мы должны себя называть, чтобы отличить нас от них?
- Homo sapiens sapiens, - ответила Мэри
- Длинновато, не правда ли? - заметил Кригер. - Кажется, я слышал, что нас иногда называют кроманьонцами. По-моему, вполне подходящий термин.
- Технически, он относится лишь к отдельной верхнепалеолитической популяции анатомически современных людей, обнаруженных на юге Франции.
- Тогда мы возвращаемся к предыдущему вопросу: как нам себя называть, чтобы отличить себя от неандертальцев?
- У народа Понтера есть термин для обозначения ископаемых людей их мира, похожих на нас. Они называют их глексенами. В этом есть определённая симметрия: мы называем их именем, которое придумали для их ископаемых предков, а они нас - именем, которое придумали для наших ископаемых предков.
- Как вы сказали? Глексены? - Кригер задумался. - Хорошо, думаю, это подойдёт. Могут ваши методы анализа ДНК провести границу между любым неандертальцем и любым глексеном?
Мэри задумалась.
- Сильно сомневаюсь. Внутривидовая вариативность очень велика, и…
- Но неандертальцы и глексены - это разные виды, наверняка существуют гены, которые есть только у них или только у нас. Например, ген, который отвечает за надбровный валик.
- О, у многих из нас, глексенов, тоже есть надбровный валик. К примеру, он довольно часто встречается у мужчин из Восточной Европы. Конечно, его двойной изгиб характерен именно для неандертальцев, но…
- А что насчёт треугольных выступов в носовой полости? - спросил Кригер. - Я слышал, что это отличительная черта неандертальцев.
- Да, это так, - сказала Мэри. - Если вы готовы заглядывать каждому человеку в нос…
Кригеру было не до шуток.
- Я думал о том, что вы могли бы найти отвечающий за них ген.
- О, возможно, хотя они сами, вероятно, уже его нашли. Понтер дал понять, что они уже давно завершили свой проект, аналогичный нашему "Геному человека". Но вообще да, я могла бы поискать диагностический маркер.
- Правда? И как скоро?
- Не торопитесь, - сказала Мэри. - У нас есть ДНК четырёх доисторических неандертальцев и одного современного. Исследовательская база узковата.
- Но вы всё же могли бы это сделать?
- Возможно. Только зачем?
- Как много времени это займёт?
- С тем оборудованием, что у меня есть, и если я не буду ни на что отвлекаться - вероятно, несколько месяцев.
- А что если мы дадим вам всё необходимое оборудование и персонал, которые потребуются? Что тогда? Деньги - не проблема, профессор Воган.
Мэри почувствовала, как её сердце убыстряет бег. Будучи канадским учёным, она никогда в жизни не слышала таких слов. У неё были друзья, которые после защиты уехали на постдок в американские университеты; они часто рассказывали про пяти- и шестизначные суммы грантов и новейшее оборудование. Исследовательский грант самой Мэри составлял жалкие 3200 долларов. Причём, разумеется, канадских.
- Ну, с неограниченными ресурсами, я думаю, это можно провернуть довольно быстро. Если повезёт, то за несколько недель.
- Отлично, отлично. Займитесь этим.
- Гмм, при всём уважении, доктор Кригер, я гражданка Канады; вы не можете говорить мне, что делать.
Кригер мгновенно дал задний ход.
- Конечно, нет, профессор Воган. Прошу прощения. Мой энтузиазм бежит впереди меня. Я хотел сказать, не будете ли вы так любезны предпринять подобное исследование? Как я сказал, мы предоставим всё необходимое оборудование и персонал и значительную сумму в качестве оплаты ваших услуг.
У Мэри голова шла кругом.
- Но зачем? Почему это так важно?
- Если портал между двумя мирами откроется снова, - сказал Кригер, - наш мир будет посещать большое количество неандертальцев.
Мэри прищурилась.
- И вы хотите… как-то их дискриминировать?
Кригер покачал головой.
- Ничего подобного, уверяю вас. Но нам нужно это знать для целей иммиграционного учёта, для оказания соответствующей медицинской помощи и так далее. Вы ведь не хотите, чтобы находящемуся без сознанию пациенту дали не те лекарства только потому, что доктор не смог определить, неандерталец он или глексен.
- Но ведь для этого достаточно посмотреть, есть ли у него имплант-компаньон. Понтер говорил, что в его мире все носят такие.
- Ни в коей мере не хочу бросить тень на вашего друга, профессор Воган, но мы знаем об этом исключительно с его слов. В своём мире он с тем же успехом может оказаться условно освобождённым преступником, а эта штуковина - следящим устройством, которые носят лишь преступники.
- Понтер не преступник, - сказала Мэри.
- Тем не менее вы, несомненно понимаете, как полезно было бы иметь свои собственные, независимые методы для определения вида, к которому относится то или иное лицо, не полагаясь на сведения, известные нам лишь с чужих слов.
Мэри неуверенно кивнула. Это вроде бы имело смысл. И, кстати, был ведь прецедент: канадское правительство уже вложило массу усилий для того, чтобы сформулировать, кого считать индейцем, а кого - нет, для правильного распределения пособий и льгот. И всё же…
- Но ведь нет оснований полагать, что портал когда-либо откроется снова? То есть, должны же быть какие-то основания так считать, разве нет? - Она была бы счастлива увидеть Понтера снова, но…
Кригер качнул головой.
- Нет. Но наша политика - быть готовыми ко всему. Буду с вами честен: я признаю́, что внешность вашего мистера Боддета, скажем так, весьма характерна. Но можем ли мы быть уверены, что не существует неандертальцев с менее выраженными характерными особенностями, которые способны раствориться среди людей нашего вида?
Мэри улыбнулась.
- Вы говорили с Милфордом Уолпоффом.
- Говорил. И с Иэном Таттерсоллом, и практически с каждым специалистом по неандертальцам. Похоже, консенсуса насчёт того, насколько сильно неандертальцы отличаются от нас, не существует.
Мэри кивнула; это, несомненно, было правдой. Некоторые, как Уолпофф, считали, что неандертальцы - это лишь ещё одна разновидность Homo sapiens - в лучшем случае раса, если этот термин всё ещё имеет хоть какой-то смысл, и, несомненно, относятся к одному виду с нами. Другие, подобно Таттерсоллу, придерживались противоположной точки зрения: что неандертальцы - это отдельный биологический вид, Homo neanderthalensis. Пока что все генетические исследования свидетельствовали в пользу последней гипотезы, однако Уоллпофф и его последователи полагали, что немногие имеющиеся образцы неандертальской ДНК, включая 379 нуклеотидов, которые Мэри сама извлекла из типового экземпляра в Rheinisches Landesmuseum, либо были нехарактерными, либо неправильно интерпретировались.
- У нас по-прежнему лишь один полный образец неандертальской ДНК, - напомнила Мэри, - а именно ДНК Понтера Боддета. Выявить характерные признаки по единственному образцу может оказаться невозможно.
- Я это понимаю. Но мы этого никогда не узнаем, пока не попробуем.
Мэри оглядела лабораторию.
- У меня есть обязанности здесь, в Йоркском. Семинары. Аспиранты.
- Я понимаю и это, - сказал Кригер. - Однако я уверен, что об этом можно договориться. Я уже перемолвился парой слов с ректором.
- То есть речь идёт о проекте с полной занятостью?
- Да, мы, разумеется, оплатим вам весь учебный год.
- Где я буду работать? Здесь?
Кригер покачал головой.
- Нет, мы хотели бы, чтобы вы работали в нашем режимном учреждении.
- В Рочестере?
- В Рочестере, штат Нью-Йорк, да.
- Отсюда не очень далеко, не так ли?
- Я летел самолётом, - сказал Кригер, - и это практически вообще не заняло времени. На машине, как я понимаю, где-то три с половиной часа.
Мэри задумалась. Она по-прежнему сможет видеться с друзьями и с мамой. И она признавала, что сейчас ничто так её не интересует, как изучение ДНК Понтера; преподавание же ей будет только мешать.
- Какие… э-э… условия вы предлагаете?
- Мы предлагаем годовой контракт консультанта на сумму 150000 долларов и медстраховку с полным покрытием. - Он улыбнулся. - Я знаю, что для вас, канадцев, это ключевой пункт.
Мэри задумалась. Она уже более или менее смирилась с возвращением в Йоркский университет, в место, где её изнасиловали, но…
Но нет. Нет, это не так. Она думала, что сможет это пережить, но если сегодняшнее утро хоть сколько-нибудь показательно, то она до сих пор шарахается от собственной тени.
- У меня здесь квартира, - сказала Мэри. - Кондоминиум.
- Мы позаботимся об ипотечных платежах и квартплате на время вашего отсутствия; по окончании работы ваш дом будет вас ждать.
- В самом деле?
Кригер кивнул.
- Да. Ведь это величайшее событие, случившееся на нашей планете с… да с самого начала времён. Мы с вами, профессор Воган, собственными глазами наблюдаем конец кайнозойской и начало новой эры. Уже тридцать пять тысяч лет или около того на земле существует лишь одно человечество - наше, но если портал откроется, их снова станет два, и в этот раз мы позаботимся, чтобы всё пошло как надо.
- Ваше предложение весьма соблазнительно, доктор Кригер.
- Джок. Зовите меня Джок. - Пауза. - Видите ли, я раньше работал в корпорации RAND. Я математик; когда я окончил Принстон, семьдесят процентов выпускников математических специальностей подавали заявление в RAND. Это было место, где давали деньги и ресурсы на занятия чистой наукой. Тогда ходила шутка, что RAND расшифровывается как "Research And No Development" - это был мозговой центр в чистейшем виде.
- А как это расшифровывается на самом деле?
- Якобы просто "Research and Development". Но она финансировалась американскими ВВС и существовала с единственной целью: проработка сценариев ядерного конфликта. Я специалист по теории игр; это моя профессия, и из-за неё я туда и попал: чтобы строить модели балансирования на грани ядерной войны. - Он помолчал. - Вы видели "Доктор Стрейнджлав"?
Мэри кивнула.
- Давным-давно.