* * *
- Не секрет, что молодёжь предпочитает жвачку "Риблес-ферми". Мы проводим опрос - почему?
- Что? - обалдевший Степан, слегка пришибленный броском через миры, смотрел на нахальную пробивную девицу, которая тыкала ему в лицо похожим на противотанковую гранату микрофоном.
- Устойчивый мятный вкус? Ощущение свежести? Что привлекает вас? - настаивала девица с вежливостью и тактом долбящего по стене тарана.
- Девочка, ты рехнулась? - спросил Степан.
Девица от такого обхождения едва не хлопнулось в обморок. Но быстро очухалась и устремилась к шумной компании молодёжи - с гитарами, в обнимку друг с другом и с мотоциклами. И оттуда понеслись голоса, в которых был наивный щенячий восторг:
- Океан свежести!
- Неповторимо!
- Это классика! А я люблю классику!
- Нет, это как рок! А я обожаю рок!
- Они счастливы, что жуют "джуси фрут", - заключила вполне удовлетворённая девица с микрофоном.
Её правда - опрошенные весьма походили на счастливых людей.
Друзья стояли на пригорке. Вниз уходил город. Бесконечный. Странный. Неестественный. И дурацкий. В нём были русские дворики и американские небоскрёбы. В нём старинные замки перемежались с дворянскими усадьбами. И в нём было полно чокнутых, рехнутых, прибабахнутых, мешком пришибленных, с пальмы уроненых и коленвалом по голове огорошенных жителей. Здесь не было ни одного нормального человека.
- Ну, попали, - горько вздохнул Степан.
- Куда? - спросил Лаврушин.
- А ты не видишь.
- Чего уж тут не видеть.
Да, всё было понятно без слов.
- А дальше нельзя рвануть? - с надеждой спросил Степан.
- Конец вдохновению, - махнул рукой Лаврушин. - Оно не покупается.
- Пегас дрыхнет? Муза в запое?
- Ага.
- Значит, до следующей встряски? Этим инструментом ты пользуешься только когда совсем припрёт.
- Скажи спасибо и за это.
- И опять бомжуем без денег и паспортов.
- С деньгами, - Лаврушин продемонстрировал пачки долларов, которые он схватил со стола перед тем, как был закручен воронкой.
- Живём, - кивнул Степан. - Пошли искать, где приткнуться.
Покоя в этом городе не было. Все кому-то что-то предлагали, всучивали. Улицы представляли из себя ряды бесконечных магазинов, офисов, лавок, торговых точек.
Шагу спокойно ступить было нельзя без того, чтобы не наткнуться на какого-нибудь бешеного. Ко всем лип репеем высохший тип в бедуинском наряде в обнимку с трёхлитровой бутылкой шипящего и пузырящегося "Спрайта". Он схватил Лаврушина за руку и замогильно завещал:
- Я едва не погиб в пустыне. Правда одна - жажда твоя!
Он встряхнул бутылку, и в ней с новой силой вскипел газ:
- "Спрайт". Не дай себе засохнуть.
Над городом поплыли куда-то гигантские пачки жвачек, живо напомнившие об инопланетной угрозе.
Две девицы орали друг на друга благим матом:
- Я пользуюсь "Тампаксом". И я защищена!
- Сейчас оттаскаю за космы, дешёвка! "ОБ" от "Проктер энд Гэмбл" - вот истинная защита в критические дни!
Скромно одетая тётка характерного рабоче-служащего вида отталкивала наседавшего на неё, похожего на валютного сутенёра мужчину. Одновременно она прижимала к себе пакет с "Тайтом" и испуганно орала:
- Нет, я не поменяю свой "Тайт" на две упаковки обычного стирального порошка!
- Но вы подумайте! - не отставал "сутенёр".
- Чистота - чисто "Тайт"! - отчаянно завопила женщина с уверенностью идущей на костёр фанатички.
Всё что-то тащили - под мышками, на тележках, волоком и в сумках. "Сони", "вискасы", "пэдди гри".
- Сбербанк - это вам не ва-банк. Сбербанк - гарантированная прибыль! - опять вцепились в Лаврушина - за очками чистенького молодого человека мутной сортирной жижей плескалось безумие.
Лаврушин с трудом отцепился от него, перевёл дыхание и предложил:
- Пойдём, перекусим.
- Верно. Мне от переживаний всегда есть хочется, - поведал Степан.
Он забыл уточнить, что есть ему хочется и без переживаний. И вообще без относительно к переживаниям. Просто ему хочется есть - хорошо, со смаком.
Они прошли в "Макдональдс". Там было полно народу, дети и взрослые с тошнотворно счастливым видом жевали гамбургеры и впихивали друг другу в ротики кусочки. Человек за стойкой, увидев новых посетителей, возликовал:
- "Макдональдс" - весело и вкусно!
Долларами тут брали. Набив животы макдональдсовской пресной дешёвкой и с грустью вспомнив роскошную кухню в "Ползучей звезде" и в "Атлантике", друзья отправились искать место для ночлега.
- Куда нас пустят, беспаспортных? - задумчиво сказал Степан.
- Зато с зеленью.
С долларами пускали везде.
Отель располагался на площади имени Проктора энд Гэмбла, в центре которой стоял памятник этому загадочному персонажу. Несколько этажей в здании занимали офисы. Поднимались к себе на этаж друзья в соседстве с целой толпой мужчин и женщин - они походили на манекены из витрин и самой природой были созданы для того, чтобы на них развешивали одежду и опробовали кремы и лосьоны. У всех в руках имелись папки или дипломаты.
Неожиданно девушка-"манекен", стоящая рядом со Степаном, отодвинулась от него и, брезгливо поморщив носик, требовательно осведомилась:
- А вы купили "Хэден Шолдерс"?
Так в былые времена вопрошали: "Ты записался добровольцем?"
- Ага, - рассеянно кивнул Степан.
И тут же заработал:
- Нет. Если бы вы купили шампунь "Хэден Шолдерс", у вас бы не было перхоти…
- Что?!
- А запах… Дезодорант "Собачий нюх" убьёт запах пота и обеспечит вам отличное настроение.
- Припадочная, - грустно отметил Степан.
На счастье дискуссия развития не получила. Двери лифта раздвинулись, девица замерла у них на секунду, а потом, закатив глаза, жалко пискнув, свалилась на руки красавчику-атлету, стоявшему на площадке.
- "Олд Спайс", - жарко произнесла она. - Это одеколон для настоящих мужчин. Я вся твоя.
- Духи "Импульс", - восторженно заголосил атлет, и выдернул из кадки цветок, другой рукой придерживая полуобморочную даму. - Я реагирую на "Импульс".
- Тоже припадочный, - сказал Степан, когда двери лифта закрылись.
Остальные "манекены" сохраняли каменные лица.
Друзья с каждым отелем забирались всё выше и выше. Их просторный трёхкомнатный люксовский номер находился на тридцатом этаже.
Они вышли на балкон. День был летний, ласково-солнечный, без жары, но и без холодных порывов. Бесконечный город уходил за горизонт и терялся в неведомых далях.
- Мегаполис, - сказал Лаврушин.
- Страна рекламы бескрайняя и не имеющая границ, - горько усмехнулся Степан.
В дверь номера по-хозяйски забарабанили.
- Кто там ещё? - недовольно произнёс Лаврушин.
Он открыл дверь. И увидел мужчину с угрожающе-требовательным лицом.
- Вы знаете, что за удовольствия надо платить? - осведомился он. Его рука выразительно тяжелела в кармане хрустящего белого халата.
- А? - Лаврушин невольно отступил, ожидая худшего. Внутри у него всё нервно подвело.
- Еда - это удовольствие, - прорычал гость. - После неё нарушается кислотно-щелочной баланс во рту. А это опасность кариеса.
Он молча уставился на Лаврушина, ожидая, что тот скажет в ответ.
- Ну? - вопросительно буркнул Лаврушин.
- Вам кажется, что от кариеса не убережёшься. Но, - мужчина залучился ослепительной улыбкой и выкинул из кармана руку, в которой сжимал пачку жвачки, - сегодня мы имеем "Орбит" с ксилитом.
- До свиданья, - из-за спины Лаврушина выступил Степан и захлопнул дверь.
* * *
Здесь они задержались аж на три дня. К "пианино" Лаврушин не прикасался. Денег на жизнь было выше крыши.
Вокруг царил сюр. Все аборигены были довольны - кто "вискасом", кто "тампаксом", кто "марсом" и "кока-колой". Они жили достаточно напряжённо - ни одной свободной минуты. Неутомимо кому-то что-то предлагали, что-то демонстрировали, что-то выкрикивали, в чём-то убеждали профессионально поставленными голосами. И при этом все белозубо улыбались. Это была страна улыбающихся дебилов, рай потребителей, людей, которым не нужно ничего, кроме шмоток, техники, косметики. И это были дисциплинированные люди. Они старательно владели "сони" и неутомимо чистили зубы рекламируемыми пастами, изводили французское мыло "Камель натюрель" тоннами и без устали вкладывали деньги в инвестиционные компании.
Время от времени Лаврушин тянулся к "пианино", но тут же, будто обжегшись отдёргивал руку:
- Не могу.
Свободного времени была тьма. Друзья путешествовали по городу. Заходили в магазинчики на Памперс-проезде и в офисы на проспекте имени Пятилетия банка Империал, смотрели, часто не веря своим глазам, на причудливую суматоху.
…Магазин электроники. Продавец вцепляется в покупателя.
- Купите "Тошибу"!
- Но на нём же ничего не видно.
- Правильно. Он работает без перерыва уже девять лет, и просто надо стереть пыль с экрана.
Соскребает толстенный слой пыли с ЖК-экрана, за которым скрывается чистое изображение.
- Беру, - кричит покупатель.
…В универмаге на Степана кидается женщина с криком:
- Вы покупаете стиральную машину "Бош"?!
- Нет, не покупаю, - пытается возразить Степан, но хватка у женщины не по-женски железная.
- Вы купите её! И каким порошком вы будете пользоваться?
- Зубным.
- Ах, нет. Только "Ариэль"…
- Мама! - восклицает рядом перепуганная девица, держа за рукав женщину. - Ты пользуешься этим моющим средством?!
- Да, дочка. А как может быть иначе?
- Но ведь "Фэри" требуется в два раза меньше!
- Правда? - поражённая мама застывает. - Но ведь так не бывает.
- Бывает, - расплывается в счастливой улыбке девица. - Даже я с этим средством стала экономной.
- Не верю!
- Давай поспорим на твою норковую шубу. Проведём эксперимент.
- Давай проведём эксперимент. Если это правда, шуба того стоит…
- Только в нашем магазине праздничные скидки на зимнюю одежду в сто двадцать процентов!..
В номере отеля тоже покоя не было. Сутра до вечера в дверь стучали, предлагали сотовую связь, компьютеры, мыло и прокладки.
Стук-стук. Две десятиклассницы на пороге - одна страшная как смертный грех, с бугрящимся лицом, другая - очень даже ничего. Та, которая ничего, восторженно орёт:
- У меня раньше были прыщи.
- Правда? - обречённо вздыхает Лаврушин.
- Да, здесь, здесь и - здесь, - неприлично оттягивает она вырез. - Но я мылась "Клеросилом". А она не мылась, - кивает на подругу.
- Заметно.
Они горланят хором:
- Ты не мойся больше мылом. Забавляйся "Клеросилом". Бай-бай, прыщики…
Пять минут спокойствия. Тук-тук. Лучащийся человеколюбием субъект извлекает из твидового пиджака пластмассовую бутылочку, отодвигает хозяев, целеустремлённо мчится в туалет и начинает чистить унитаз, приговаривая:
- Даже в чистом унитазе остаются бактерии. Только "Диди сэвэл" обеспечит настоящую чистоту. Если после него вы увидите там хоть одну бактерию, я слижу её языком.
Тук-тук:
- Новая зубная щётка с бензоприводом - и вашими зубами можно будет перекусывать сталь!
Тук-тук:
- Раньше мои волосы были безжизненными и ломкими. А теперь я мою их новым бальзамом-ополаскивателем "Проктер энд Гэмбл", и вы не вырвите их и трактором.
Не пускать их было невозможно. Они были настырны, как иеговисты-агитаторы, и взяли за правило - не отступать и не сдаваться. Да и отшивать их было просто опасно. Когда Степан заорал на одного посетителя, что ему не нужно такое дерьмо, как "Мулинэкс", тот, удивлённо вытаращившись, хлопнулся в обморок и пролежал в нём до приезда "скорой". Отказом или грубой репликой в отношении предлагаемого товара здесь можно было угробить. Поэтому приходилось выслушивать всё это. Голова болела, и иногда хотелось кого-нибудь пристрелить, но - мечты, мечты…
Впрочем, после всех прошлых переживаний друзья чувствовали себя здесь относительно комфортно. Хотя бы никто ни за кем не гнался, никого не резали, мертвецы и маньяки не тревожили ночной сон, гестаповцы и милиционеры не орали: "Цель заброски, явки?"
И всё было бы хорошо, если бы…
Они вышли на прогулку и неторопливо шли вдоль Липтон-стрит. Они с успехом отбились от десятого агитатора, предлагавшего средство против вшей, клопов и соседей.
- Смотри! - воскликнул Степан.
По Липтон-стрит неторопливо, проехал длинный чёрный лимузин. Он был похож на вышедшую на охоту боевую субмарину, которая нащупывала пеленг. Только пеленг был пока нечёткий. Иначе человек в чёрном плаще понял бы, что те, кого он искал - рядом. Рукой подать.
Машина притормозила, и у друзей, метнувшихся за киоск назеты "Аргументы и факты", упало сердце. Но машина, набирая скорость, двинулась вперёд и свернула на Нескафе-авеню - бывший проспект МММ.
- Я бы на вашем месте поспешил, - послышался сзади знакомый голос.
Он принадлежал человеку в синем плаще.
- Опять вы? - воскликнул Лаврушин, оборачиваясь и унимая дрожь.
- Вы наблюдательны, - усмехнулся человек.
- Куда спешить?
- Искать Большого Японца.
- Мы не нашли его в Караван-сити.
- Обстоятельства. Он должен был бежать. Враг силён. Он становится сильнее и сильнее.
- Какой враг? Что происходит?
- Холод сковывает всё большие пространства.
- Кто вы? Кто этот болван в чёрном со сворой шавок?
- Я бы не отзывался о нём так непочтительно. Часто выпущенное слово не вернёшь.
- Что он к нам привязался?
- На всё в мире есть причины. А для того, чтобы он тратил на вас время, причина должна быть серьёзная.
- Но кто он? - не отставал Лаврушин - для него человек в синем плаще был хоть какой-то надеждой разобраться в происходящем.
- Поймёте. Всё поймёте.
- А зачем мы нужны вам?
- И это вы поймёте.
- И если мы нужны вам, то почему вы просто не поможете? - встрял Степан.
- Мы помогаем. Путать следы вашим преследователям - это нелегко и опасно.
- А нам что теперь? - с отчаяньем в голосе вопрошал Лаврушин.
- Здесь становится опасно. И холодно. "Пианино". Только вы можете помочь себе.
- А когда…
- Всё. Хватит вопросов. Я и так сказал больше, чем должен.
Незнакомец взмахнул плащом, так что опять показалась рукоять меча, обернулся и размашистым шагом направился прочь. У друзей было чувство, будто их беспардонно надули.