С самого утра Большой дом наполнился шумом и гамом - комсомольцы готовили отъезд четы Ульяновых в Москву. Ленин сильно нервничал, переживая, подадут ли авто, но тут уж Сталин расстарался - прислал сразу два мотора. За рулём "роллс-ройса", пригнанного для Предсовнаркома, сидел личный водитель Ленина, Степан Гиль, перешедший к нему "по наследству" от императрицы Александры Фёдоровны - вместе с автомобилем. Подобранный ещё графом Орловым, как шоффэр для монарших особ, Гиль верой и правдой возил царя и царицу. Теперь он, беспартийный, да ещё поляк, крутил баранку рядом с "самим Лениным".
Впереди сел Авинов, а за его спиной, на откидном сиденье примостился Камо.
- Как здоровье, Владимир Ильич? - спросил Гиль, смущаясь.
- Спасибо, очень хорошо! - бодро ответил вождь.
- Вы уж простите, что не приезжал, - не давали за руль сесть!
- А это не ваша вина, товагищ Гиль, - серьёзно сказал Ленин и тут же изменил тон, шутливо обращаясь к Кириллу: - А чего это вы моё место заняли? А, товарищ Югковский?
- Не пущу, Владимир Ильич, - улыбнулся штабс-капитан, - сзади гораздо безопаснее.
- А я не выпущу! - рассмеялся Тер-Петросян. - Трогай!
"Роллс" развернулся и покатил прочь из Горок. Следом двинулся огромный, длиннущий "паккард", куда влезла почти вся команда Камо.
- "В Москву! В Москву!" - с чувством продекламировал Ильич.
…Шоффэр вёл "роллс-ройс" плавно, не торопясь, объезжая каждую ямку, чтобы не потревожить своего главного пассажира.
- Вы, товарищ Гиль, - насмешливо заметил Ленин, - машину ведёте, будто каждой курице реверанс делаете!
Степан хмыкнул, но скорости прибавлять не стал.
Показались унылые московские окраины, грязные и неприветливые. Трубы заводов, тянувшиеся к небу, не дымили. Дома под ржавыми крышами словно нахохлились.
Ближе к центру улицы стали люднее. Народ был возбуждён, собирался ватажками, машины провожал явно враждебными взглядами.
- Газу, Степан, - процедил Кирилл, - газу!
Шоффэр повёл "роллс" быстрее, двигатель загудел, набирая обороты. Пара человек явно пролетарского обличья кинулись машине наперерез, но Гиль знал свой манёвр - визжа, мотор вильнул - за окнами мелькнули вытаращенные глаза и перекошенные рты.
- Остогожнее, товарищ Гиль! - подал голос Ленин.
- Да я и так… - пропыхтел шоффэр, ворочая рулём.
Объехав догоравший трамвай - искорёженный каркас на колёсах, - машина домчалась до Александровского сада. Вспугнув толпу, митинговавшую у Кутафьей башни, "роллс-ройс" прокатился по Троицкому мосту, беспрерывно крякая медным клаксоном.
Ворота Троицкой башни медленно отворились, и мотор влетел под арку, едва освещённую тусклой лампой. Выворотив руль, Гиль направил машину к зданию бывшего Сената, позже использованного Аракчеевым под склад, где он хранил пятьсот тысяч кулей муки, а ныне занятого Советом Народных Комиссаров РСФСР.
- Замечательно уложились, - бодро сказал Ленин, выбираясь из автомобиля, и пожелал Гилю, по обычаю: - Ну пока.
Гомоня и шикая друг на друга, вылезли помятые в дороге комсомольцы. Авинов поймал задумчивый взгляд Ани, хотел было улыбнуться девушке, но та отвернулась. Червячок беспокойства заскрёбся в Кирилле, однако Ильич тут же отвлёк его.
- Товарищ Югковский, - заявил он, - будете со мной.
- Как прикажете, Владимир Ильич.
Ленин не улыбнулся даже, не пошутил насчёт "строевой подготовки", он лишь кивнул, собранный и строгий - Предсовнаркома готовился к решительной схватке.
На третьем этаже, где помещалась ленинская квартира, прибывших встретила Мария Ульянова - скромно одетая женщина с простым лицом, по-старушечьи зачесавшая волосы. Её партийная кличка была - Медведь, хотя с Марией Ильиничной больше соотносилось иное прозвище - Мышь. Или даже так - Мышка.
- Володя! - радостно вскрикнула она. - Ты вернулся!
- Привет, Маняша! Как видишь, жив-здогов!
Не останавливаясь, Ленин проследовал в свой кабинет, воинственно позвав Авинова и Камо:
- За мной, товарищи!
Пройдя коридором, который связывал квартиру с рабочим местом, Ильич ворвался в приёмную. Хрупкая девушка лет двадцати пяти, "умно-внимательная", вскрикнула от испуга - это была секретарь Ленина Володичева.
- Машенция, - пропел Предсовнаркома, - милая антистарушенция…
- Владимир Ильич! - воскликнула "Машенция". - Вот радость-то!
- А уж как я рад! - подмигнул ей Ленин. - Товарищ Югковский, зайдите…
Камо тихо распорядился:
- Прохоров и ты, Ермаков, дежурите у этой двери. Аня и ты, Толя, у того входа…
Авинов шагнул в кабинет вождя и огляделся. В просторном помещении имелось три двери: одна, которую он только что миновал, открывалась в приёмную, другая, прямо напротив стола, вела туда же, а третья, что находилась как бы за спиной Ленина, присевшего к столу, соединяла кабинет с небольшой смежной комнатой - аппаратной. Там располагался верхний кремлёвский коммутатор и постоянно дежурили телеграфисты.
- Тут свегдловский дух, - пробурчал Ильич, брезгливо перебирая бумаги на столе, - тут кожей пахнет… Товарищ Югковский, не могли бы вы попгисутствовать на заседании Совнаркома?
- Мог бы, товарищ Ленин, - удивился Кирилл. - А когда?
- А сейчас! Сейчас они все сюда сбегутся… Побудьте, послушайте, чтоб вам потом зря не пегесказывать… Вы мне будете нужны.
Владимир Ильич зарылся в бумаги и не сразу поднял голову, когда в кабинет вошёл Сталин. Желтоватое, тронутое оспинами лицо наркомнаца дрогнуло, рысьи глаза блеснули, а губы искривились хищной радостью.
- Добрый дэнь, Владимир Ильич! - сказал он, торжествуя.
- Добгый день, Иосиф Виссагионович, - сказал Ленин, торопливо черкая карандашом. - Как поживает наш общий знакомый?
- Нэрвничает!
- Очень хорошо…
Тут в кабинет бочком просунулся высокий худой субъект, в котором Авинов не сразу узнал Дзержинского - бородка и усы ФД были сбриты.
- Феликс Эдмундович явились… - протянул Ильич, усмехаясь. - Не запылились. Это где ж вы пгопадали всё вгемя?
- В Швейцарии… - растерянно ответил председатель ВЧК. - Жену навещал. Побрился вон для конспирации…
- Побгились? Это дело. А я так надеялся, что вы поможете мне здесь! Можно было бы и небгитым.
- Владимир Ильич! - заюлил Дзержинский. - Да кто ж знал, что так всё повернётся? Разумеется, я бы остался, но…
Ленин посмотрел на него исподлобья.
- А мне почему-то показалось, - сухо сказал он, - что вы очень вовгемя ушли. Выждали, не зная, чья возьмёт, и вегнулись, когда опасность вроде как миновала!
- Да, Владимир Ильич!..
Ленин остановил рукою Феликса Эдмундовича и спросил у Сталина:
- Где все? Время не тегпит!
- Собираются, товарищ Лэнин, - ответил наркомнац. - Сбегаются…
- Пгойдёмте в зал, товарищи!
Следом за вождями Авинов переступил порог длинной комнаты - зала заседаний Совнаркома. Там, под старинной люстрой, находились три больших стола, поставленные буквой "П" и покрытые тяжёлым зелёным сукном. Вдоль столов выстроились роскошные кресла, белые с позолотой, с пухлыми сиденьями красного бархата. На камине "с амурами и психеями" висел рукописный плакат: "Курить воспрещается".
У столиков для секретарей хлопотали двое сотрудниц Бонч-Бруевича - в той, что помоложе, Кирилл узнал Марию Володичеву, а женщину постарше звали Анной Кизас. Обе раскладывали листочки для записок, бумаги и карандаши.
Ленин решительно уселся в кресло председателя - простое, с плетёной спинкой. Авинов скромно занял один из стульев для приглашенных.
По-хозяйски развалился за столом Сталин, робко присел Дзержинский. И вот дружною гурьбою повалили наркомы - Чичерин, смахивавший на рассеянного барина, жёлтый, скрюченный Троцкий, вялый Рыков, бабообразный "дезертир" Зиновьев, нечистый Енукидзе - растлитель малолетних девочек; известный своими скандальными театральными похождениями Луначарский, продотрядовец Цюрупа, безжалостно отбиравший хлеб у крестьян - и падавший в голодные обмороки…
Авинов с болезненным любопытством рассматривал этих новых хозяев земли русской. "Интересно, - мелькнуло у него, - они хоть сами ведают, что творят? Доходит ли до них, что революцию они совершили для себя?" Под лихую говорильню о диктатуре пролетариата большевики основали новый правящий класс - должны же они хоть это понимать…
Шумною толпою наркомы рассаживались, приветствуя Ленина - и радостно, и с долей растерянности. Что будет? Что грядёт?..
Ильич не отвечал - склонив лобастую голову, он сосредоточенно писал, быстрым размашистым почерком покрывая листок. Члены Совнаркома замолкли, и лишь тогда, в наступившей вдруг тишине, прозвучал резкий ленинский голос:
- Мартын Янович, доложите обстановку в городе!
Заместитель председателя ВЧК Лацис, бывший "лесной брат", поднялся, косясь на Дзержинского, и спокойно доложил:
- Ситуация под контролем, товарищ Ленин. Несознательных рабочих мы разогнали по домам, провокаторов расстреливали на месте. Для восстановления революционного порядка хватило двух полков ЧК…
- Провокаторов?! - взорвался наркомтруда Шляпников. - Да вы залили улицы кровью рабочих! Это преступно! Это а-мо-раль-но!
Лацис вскинул голову, щёку его дёрнула судорога, оголяя верхний жёлтый клык.
- Для нас нет и не может быть старых устоев морали и "гуманности", выдуманных буржуазией для угнетения и эксплуатации "низших классов", - угрожающе и медлительно-пылко заговорил он. - Наша мораль новая, наша гуманность абсолютная, ибо она покоится на светлом идеале уничтожения всякого гнёта и насилия. Нам всё разрешено, ибо мы первые в мире подняли меч не во имя закрепощения и угнетения кого-либо, а во имя раскрепощения от гнёта и рабства всех! Жертвы, которых мы требуем, жертвы спасительные, жертвы, устилающие путь к Светлому Царству Труда, Свободы и Правды. Кровь? Пусть кровь, если только ею можно выкрасить в алый цвет серо-бело-чёрный штандарт старого разбойного мира. Ибо только полная, бесповоротная смерть этого мира избавит нас от возрождения старых шакалов, тех шакалов, с которыми мы кончаем, кончаем, миндальничаем и никак не можем кончить раз и навсегда!
- Я понял вас, товарищ Лацис, - нетерпеливо сказал Ленин, - садитесь. Товарищ Цюгупа, что с хлебом?
Наркомпрод неловко поднялся и упёрся кулаками в стол, весь изогнувшись, словно удерживать себя в вертикальном положении ему было не под силу.
- Хлеба сегодня нет, - проговорил он, - завтра - будет. Если, конечно, Моссовет перестанет саботировать!
- А полегче нельзя? - крикнул с места Загорский.
- Нельзя! - отрезал Цюрупа. - Мало того что Наркомпрод отвечает за хлеб, на нас возложили ещё и борьбу с мешочниками. Ладно, мы взяли на себя и эту ношу. И что же? Ни с того ни с сего, Моссовет разрешает жителям провоз в Москву полутора пудов продовольствия! Это ваше самоуправство, товарищ Загорский, привело к полной анархии! Заградотряды стонут, не знают что делать!
- Ваши пгедложения, товарищ Цюгупа? - шлёпнул ладонью по столу Ильич.
- "Полуторапудничество" отменить в недельный срок!
Ленин кивнул - дескать, принял к сведению, и посмотрел на Троцкого.
- Чем порадуете, Лев Давидович?
В хрусткой куртке, блестящей, как антрацит, в гимнастёрке фрачного сукна, наркомвоен олицетворял новый - советский - лоск.
- Восточный фронт оздоровлен и укреплён, - проскрипел он, - 1, 5, 9 и 11-я армии готовятся перейти в наступление. Командарм Тухачевский занял Казань.
- А гвардеец-то молодец! - усмехнулся Предсовнаркома. - Настоящий полководец. Как вы думаете, Иосиф Виссагионович, он у нас, чего добгого, ещё Наполеоном станет, а?
Сталин задумчиво повёл пустой трубкой: Бог весть…
- Ну мы-то с Наполеонами спгавимся! - зловеще проговорил Ленин. - Кстати, Лев Давидович, познакомьтесь с новым членом Реввоенсовета Республики - Иосифом Виссагионовичем Сталиным.
Лев Давидович растерялся, но нашёл в себе силы промямлить:
- Надеюсь, мы сработаемся.
- Надейтесь, надейтесь…
Владимир Ильич внимательно оглядел обращённые к нему лица, усмехнулся кривовато.
- У вас на лбу написан один и тот же вопгос, - сказал он: - Какие меры будут пгиняты к товарищам Свегдлову и Тгоцкому?
Предреввоенсовета встрепенулся было, но промолчал, ссутулился только, выгибая шею и блестя стёклышками пенсне.
- Разбираться будет съезд пагтии, - сухо проговорил Ленин, - а до съезда я никому не позволю вносить раскол в наши ряды. Никаких раздоров не должно быть в нынешних неимовегно тгудных условиях, когда мелкобугжуазная стихия пытается схватить нас за горло. Наши могущественнейшие и сильнейшие враги повторяют и развивают стоустую и тысячеустую молву: у большевиков драка за власть, значит, коммунисты ослабели! Знамение вгемени: сегодня никто - ни эсеры, ни меньшевики, ни белогвагдейцы, - никто пготив власти габочих, пготив Советов не выступает. Только одно - пожалуйста, без коммунистов! У всех у них пагтия - поперёк глотки! Политический вывод из совгеменного момента - сплочение, единство партии! Мы не погибнем, если не станем бояться говорить о своих слабостях и не научимся пгеодолевать свои слабости. Мы идём пегвыми. Дороги нехожены. Самое главное - не ошибиться, вегно определить пути, методы, средства достижения цели. Никто в мире не сможет скомпрометировать коммунистов, если сами коммунисты не скомпрометируют себя. Никто в мире не сможет помешать победе коммунистов, если сами коммунисты не помешают ей. Мы нашли вегную дорогу! Не сворачивать! Не сворачивать! Так победим!
После заседания в кабинете Ленина остались Сталин и Дзержинский. Ильич расхаживал взад и вперёд, заложив большие пальцы в вырезы жилета.
- Положение архисложное, - отрывисто говорил он. - Проститутка Тгоцкий меня не успокоил. Чёрта лысого он оздоровил фронт! А кто нам оздоговит тыл?! Белогвардейская сволочь поднимает мятежи в Ливнах, в Черни, в Тамбове, в Мугоме, в Костроме, в Ярославле, в Рыбинске! В Москве! Мы должны сгочно дать ответ пголетариату и всему миру, кто те враги тгудящихся, которые мешают им жить и габотать!
Дзержинский оживился.
- Владимир Ильич! - заявил он, ревниво посматривая на Авинова. - Я точно знаю, что в Москве действуют агенты англо-французских империалистов.
- Так-так, - прищурился Ленин. - Подгобнее, Феликс Эдмундович.
- Ещё в июне я отправил двух латышей, - заторопился председатель ВЧК, - Яна Буйкиса и Яна Спрогиса, под фамилиями Шмидхена и Бредиса - в Петроград, чтобы те проникли в антисоветское подполье. В латышском клубе они познакомились с моряками, через которых вышли на руководителя контрреволюционной организации - морского атташе английского посольства капитана Френсиса Аллена Кроми. Кроми свёл моих "Янов" с неким сотрудником угро Константиновым - он же турецкоподданный Массино, он же антиквар Георгий Бергман. Подо всеми этими личинами скрывался матёрый английский шпион Сидней Рейли…
Авинов похолодел. Спешивший оправдаться Дзержинский продолжал:
- Приехав в Москву ещё в мае, он действовал слишком нагло и самоуверенно для профессионала - буквальным образом постучался в кремлёвские ворота, заявив охране, что является эмиссаром Ллойд-Джорджа, и потребовал личной встречи с вами, Владимир Ильич. Ему удалось-таки переговорить с Бонч-Бруевичем, оставив по себе странное впечатление…
- Короче, - поморщился Ленин.
- Рейли послал моих людей в Москву с пакетом для Роберта Локкарта, - заторопился председатель ВЧК, - возглавляющего специальную британскую миссию. Локкарт проверил моих людей - и стал через них налаживать контакты с командирами латышских стрелков. Я лично проинструктировал Эдуарда Петровича Берзиня, командира Латышской особой дивизии, охраняющей Кремль, и тот встретился с Рейли на Оленьих прудах. Рейли передал ему миллион двести тысяч рублей на агитацию среди латышских стрелков…
- Цель агитации? - резко спросил Ленин. - Цель Локкарта?
- Захват Кремля, арест народных комиссаров, убийство вождей партии большевиков, свержение Советской власти! - отбарабанил главный чекист.
- Очень хогошо, Феликс Эдмундович, - протянул Ильич, - очень хогошо… Пгосто замечательно. А теперь слушайте внимательно, что я вам скажу: "дело Локкарта" не фогсировать! Нельзя спугнуть таких нужных нам врагов. Никаких контактов! Строжайше проинструктируйте своих латышей, чтобы во всём слушались своих "хозяёв"! Дают им деньги - пусть берут. Возьмём заговогщиков с поличным! Ступайте, товарищ Дзегжинский, - и спасибо.
- Служу революции! - отчеканил ФД и вышел.
В кабинете зависла тишина, только стрёкот аппаратов Юза перебивал её, доносясь из-за двери.
- Локкарта взять будэт нэсложно, - проговорил Сталин, - он - официальное лицо, но вывэрнется, гад, дипломатическим путём викрутится.
- Тут главная фигура - Рейли… - задумчиво сказал Ильич. - Этого надо бгать на месте пгеступления. Скажем, когда "турецкоподданный Массино" совегшит покушение на Свегдлова…
- И тот скончается… от инфлюэнцы! - ухмыльнулся Иосиф Виссарионович.
- Именно, именно!
- Опасно, Владимир Ильич… Рейли нэпрост, а чекисты наши - новички… Хм… Погодить бы нам с облавой на этого зверя.
Ленин подумал.
- Согласен! Но покушение пусть всё-таки совегшит! - Вождь повернулся к Авинову и сказал: - Надеюсь на вас, товарищ Югковский. Именно вам я поручаю войти в доверие к Сиднею Рейли. Пусть этот подданный короля поохотится на пгедседателя ВЦИК, а вы при нём побудьте за егеря. Бегётесь?
- Берусь, Владимир Ильич, - твёрдо ответил Кирилл.
- Доброй охоты! - пожелал ему Сталин.
Глава 16
УБИТЬ СВЕРДЛОВА
Газета "Одесские новости":
Верховный правитель Корнилов поручил генералу Щербачёву войти в сношение с французским генералом Вертело, главнокомандующим союзными силами в Румынии и Трансильвании, штаб которого находится в Бухаресте. Генерал Вертело, имеющий поддержку Клемансо, заявил, что 12 французских и греческих дивизий, подчинённые русскому командованию, станут гарнизонами на смену австро-германцам по Югу России, "дабы сдерживать начинавшую бушевать волну анархии".
В Одессу, как в главную базу союзников, прибудет огромное количество всякого рода военных средств, оружия, боевых огнестрельных запасов, танков, одежды, аэронавтики, продовольствия. Богатые запасы бывшего Румынского фронта и Бессарабии, равно как и таковые Малороссии, можно считать в полном распоряжении Белой армии…