За ужином я подошел к Волынцеву и рассказал про это. И попросил нам хоть на пальцах объяснить, как с гранатой обращаться. Из винтовки-то мы все стрелять стреляли ( хотя как - это отдельный разговор), а тут полное незнание. Волынцев задумчиво глянул на меня, а потом сказал, что я молодец. А он этот вопрос упустил за бесконечными хождениями туда-сюда и постоянным раздроблением отделения. Завтра он попробует на складе боепитания раздобыть гранаты и показать нам. А если будет возможность - то и заняться метанием . Метать снаряженную-это как начальство разрешит, поскольку меры предосторожности соблюдать надо. А вот спортивную гранату - это вполне можно. Благо она по размерам и весу с боевой РГД совпадает. Тут они с Островерховым стали обсуждать, кто из них с какими гранатами знаком. Островерхов сказал, что знаком с гранатой образца четырнадцатого года и с французской 'лимонкой'. Волынцев ответил, что французская не пойдет, потому что у нее запал сейчас другой. Граната образца четырнадцатого и сейчас состоит, только на нее сейчас надели оборонительный чехол, чтоб больше осколков от нее было. Он с ней знаком, а также с гранатой РГД-33,связку из которой сегодня показывали. Так что завтра ждет нас не только работа, но и боевая учеба.
Авторский комментарий
Кино сегодня не было, так что вечер прошел за рассказами о доме.
Утро тринадцатого августа выдалось прохладным и ветреным. Правда, прохлада и ветер малость поуменьшились ближе к полудню, но все же день оказался нежарким. Волынцевское отделение и наш герой опять занимались земляными работами, потом усиливали уже имеющиеся проволочные заграждения. Волынцев раздобыл две гранаты РГД для учебных целей, потому в обед и перекуры бойцы учились. А Островерхов и красноармеец Моня Скобликов, раньше работавший на Балтийском заводе, совершили трудовой подвиг, сделав учебный аналог РГД. Граната, естественно, была деревянной, и часть операций по ее подготовке приходилось лишь изображать, но на ней можно было отработать все этапы приготовления гранаты к бою. Моня особенно гордился тем, что смог сделать имитацию предохранительной чеки, которая тоже сдвигалась. Бросать учебную гранату Волынцев не разрешил, ибо 'запал' конструкции Островерхова при броске вылетал.
А вечером было еще одно занятие по борьбе с танками, где бойцам и младшим командирам продемонстрировали полученные бутылки с зажигательной смесью, присланные из Ленинграда. Противотанковых гранат пока не было, но их обещали. Вчера говорилось о бутылках с самодельным воспламенением, то есть фитилем из тряпки, а ленинградская 'стеклянная артиллерия' имела специальную ампулу для воспламенения. Про горючую смесь сказали, что она на основе бензина, поэтому если протечет на тело, то ничего особо страшного не будет, если смесь успеет испариться. Но вот если при этом сломать ампулу-воспламенитель, то человек может и сгореть. Поэтому с бутылкой надо быть осторожнее.
Еще вечером была культурная программа. Политрук читал сводку Совинформбюро, а после еще раз показали 'Чапаева'. Третьим номером культурной программы было обсуждение в кулуарах, сколько кто раз смотрел 'Чапаева'. Рекорд поставил Коля, который смотрел девять раз. Оказывается, муж его сестры был киномехаником, чем Коля пользовался. Островерхов и Саша, смотревшие по три раза, оказались самыми отстающими.
В обед опять прилетал немецкий разведчик, после визита которого была бомбежка. На сей раз немцы бомбили где-то севернее расположения роты. Вечером Митя спросил про эту бомбежку лейтенанта, проводящего занятия по борьбе с танками, и тот ответил, что бомбили деревни Калмотка и Жабино. Несколько домов сгорело. Были ли жертвы - лейтенант не знал. Волынцев потом сделал Мите втык за вопросы не по теме, и Митя оказался мучеником борьбы за доступ информации. Поскольку начал пререкаться со старшим по званию и заработал наряд вне очереди за 'злобесное претыкание', как выражался покойный царь Иван Грозный, за свою выдающуюся жестокость прозванный Васильевичем. Кто прозвал его столь леденящим душу прозвищем-мнения расходятся. Говорят, что именно Дюма-старший. Автор приносит извинения, если ошибся, и кто-то еще раньше Дюма - отца так назвал старшего сына Елены Глинской.
Бойцы устроились спать и не ведали, что фронт Лужской группы прорван, и немцы выходят в тыл укрепленному району. Немцы продолжали наступать и в районе Нарвы. Сегодня погибла Чудская военная флотилия. Завтра укрепленному району придется занимать оборону восточнее города, прикрывая Кингисепп и основную позицию от удара с тыла. Бойцов подымут перед рассветом, и... 'дан приказ ему на запад, ей в другую сторону'. Четвертая рота уйдет прикрывать район с востока и погибнет в боях по большей части уже 15-16 числа. Вслед за ней поляжет и третья рота. Вторая рота останется в резерве. А рота, где служит герой, станет на пути немцев, наступающих с запада. Ждать их осталось недолго, ведь Нарва падет 17 числа. А от нее до старой границы, вдоль которой выстроились доты укрепрайона, совсем недалеко. Герой этого не знает, он сейчас спит и видит сон, что он очутился в Питере, в своем времени и идет по улице. Прохожие оглядываются на него, но не очень часто. Реконструкторское движение набирает обороты, и теперь на улицах вы сможете увидеть и рядового РККА, и офицера Северо-Западной армии. Встречаются и финские егеря, и солдаты вермахта, и солдаты кайзера. Ключа от дома у него нет, поэтому он поставлен перед выбором-либо пойти на работу к Катьке за ключом, либо к себе на склад, объяснять, что не запил, а пал жертвой готского колдовства, и рассказывая об этом, он не бредит, а говорит чистую правду. Выбор варианта сделать ему не суждено. Спящий рядом Моня во сне толкнул Сашу и разбудил. Саша заснул снова практически сразу, но в этот сон уже не вернулся.
Теперь ему предстоит спать и видеть сон про постройку дачного домика до момента, когда роту подымут по тревоге.
Вчерашняя сводка Совинформбюро рассказывала, что бои идут на 'Кексгольмском, Старорусском, Смоленском, Белоцерковском направлениях. Несколько дней назад наши войска оставили гор. Смоленск'.
Через два часа наступит рассвет четырнадцатого числа. Через час подымут роту. С умыванием придется очень поспешить, зато завтрак подождет.
Вечером передадут о боях, идущих на всем протяжении фронта и о том, что нами оставлены Кировоград и Первомайск. Кировоград был оставлен больше недели назад, пятого числа, а Первомайск еще третьего.
Сегодня день Атлантической хартии, девятый пункт которой говорит о военном разгроме стран-агрессоров. Впрочем, США еще вовсе не воюют, Британия еще не готова это сделать. СССР еще не присоединился к Хартии. Все еще впереди.
21 Кингисеппский УР готовится к боям с перевернутым фронтом. Ни при проектировании его, ни при мобилизационном усилении никто не это не рассчитывал, и все укрепления строились для отражения удара от Нарвы на восток и от десанта на побережье. А теперь надо было удержаться на позициях и в Кингисеппе , сдерживая удары и с фронта и с тыла. В том числе и потому, что через позиции УР отходили войска 11 стрелкового корпуса и мирное население. И каждый день и час удержания переправ через Лугу давал им возможность отойти к Ленинграду.
'Больше сея любве никто же имать, да кто душу свою положит за ближняго своего (Ин. 15: 13)'
В этот день нас подняли утром в какое-то неудачное время. Да еще и подгоняли, чтоб побыстрее умывались и собирались. Зевота мучила так, что хоть сжимай челюсти руками. Завтрака не было, Волынцев сказал, что его получим уже на месте. А пока мы собрали палатку и двинулись на запад. Шли в колонне по четверо, сначала по просеке в лесу. Увидев второй раз то, что от ротной колонны отделяются группы, я подумал, что нас, наверное, ведут занимать оборонительные сооружения. Ну да, это логично. Вот я уже был несколько раз в разных сооружениях, и можно прикинуть, что они образуют какую-то линию или дугу на местности. А, может, даже и две линии одна за другой. Вот и отделение и сворачивает там, где ему ближе к своему доту. Мне захотелось поделиться этой новостью с другими, но я как всегда шел замыкающим, потому тихо об этом никому не скажешь. А громко говорить - Волынцев сегодня тоже не в духе и уже успел влепить наряд вне очереди. Известно кому - Мите. Ибо Митя одержим злым духом противоречия и так и норовит ввязаться в спор с отделенным. Хотя раз было, что и от комвзвода пострадал-за то же самое. Интересно, когда он от этого отучится - до демобилизации или уже после нее? Вообще Волынцев мужик не вредный и зря власть не применяет. Не припомню я такого, чтоб он невиноватого наказывал. Ну а с другой стороны, вот он Мите влепил наряд вне очереди, и это по Уставу максимум его власти. А он же может доложить взводному, и вот уже два наряда вне очереди. Так что Митя должен благодарить, что он не каждый день будет исправляться ударным трудом на благо общества.
С Волынцева мои мысли перескочили на тему оружия. С ним лучше пока не стало. Я подумал, что, может, если нас в дот отведут, то там оружие будет? Хотелось бы, но что-то подсказывало, что не стоило б широко губу раскатывать. За этими размышлениями я недослышал команду. Пришлось ускорить шаг, чтоб на меня не налетело третье отделение сзади. Наш взвод свернул с дороги влево и двинулся через поле. Когда мы отошли от дороги подальше, я увидел, что впереди нас были какие то постройки, к которым привела бы нас дорога, если бы мы не свернули. А первый и второй взвод все также идут вперед, к этим постройкам по дороге. Поле простиралось узким клином между двумя участками леса - тем, из которого мы вышли( он оставался слева),и тем, который лежал правее. Здесь была картошка посажена. Вот уже несколько рядков вырыто, а здесь еще не рыли. Наверное, вырыли немного на пробу. А, кстати, это поле колхозное или под личными участками колхозников? Я это к чему - вдруг потом понадобится накопать картошки на пропитание, если кухня запоздает. Батин друг рассказывал про свою армейскую молодость, что если накопаешь колхозного, то сторожа солдатам ничего против не говорили. А вот если личную картошку или морковку тронешь, то может быть ругань до небес и даже начальству пожалуются.
Мы все сильнее стали забирать вправо, вдоль опушки этого правого леса. Впереди тоже была деревня, и довольно большая. Сейчас рассвело, ветра не было и дымки из печей поднимались почти вертикально вверх. Интересно, что там готовят на завтрак? Неплохо было б поесть яичницы с салом или колбасой... Небось сейчас жена поставит мужу сковородку с яичницей на стол, а сама идет корову доить. Или для дойки уже поздно? От мысли о яичнице рот заполнился голодной слюной. Ну, может, скоро придем на место, и там чего-то дадут. А пока нечего о жратве размышлять и тем себя мучить. Да и мужики, наверное, в армии, так что некому им сейчас яичницу подать. Им каши в котелок положат из котла, как и мне. А по домам только уже негодные к службе сидят.
Мы отклонялись все правее и правее, идя по опушке леса. С поля мы уже ушли, а двигались по неторной дороге вдоль этой опушки. Вообще ноги уже чувствуют, что они уже с часа полтора идут. Вообще пора бы дать малый привал. Но, может, его не дают, потому что уже совсем близко? Какой смысл отдыхать в двух шагах от цели?
--Взвод, на мести - и ...стой!
Это нам. Командует наш взводный. Голос у него высокий и чуть с хрипотцой, легко узнаваемый. Стою и вижу через головы, что первый взвод не стоит, а движется вперед . А мы стоим. Наверное, сейчас они пошли к своим дотам, а нас сейчас тоже поведут куда-то. Ага, взводный разглядывает карту, которую достал из полевой сумки. Потом к нему подходят отделенные командиры. Взводный что-то им говорит, показывает что-то на карте, потом рукой на местности. Значит, я прав - скоро нам к дотам идти.
О голоде я уже забыл - меня охватывает нетерпение - скорее бы к доту. Может, меня все же поставят к пулемету, а не на дверь и не на вентилятор? Хотелось бы. А у кого бы попросить, чтоб туда поставили? Если нас в дот всем отделением поставят, и командовать будет Волынцев - ну, знамо дело. А если там будет другой начальник? Он - то может и отказать.
Снова двигаемся по опушке леса. Впереди видна дорога, выходящая из той деревни на запад. А впереди нас - тоже дорога, которая идет на пересечение к первой дорогой. А там, где они пересекаются, какие-то строения, но издалека не разобрать, какие.
Скашиваю глаза вправо и вижу торчащую из небольшого бугорка танковую башню. Такую, как я видел до этого на БОТах, в которых мы диски снаряжали. Точно! Мы явно близко! Колонна поворачивает еще круче вправо, и я вижу, что четвертое отделение поворачивает и идет к этому БОТу. Все, ребята пришли! Значит, нам тоже недалеко. Мне весело и я совсем не думаю о том, что, может быть, немцы уже близко. Может, даже в нескольких километрах.
Предчувствие меня не обмануло. Нам действительно пришлось идти уже недалеко. За ту дорогу, что шла справа и еще немного. А там нас ждал двухамбразурный дот и расставание с частью товарищей. Чуть позже был и завтрак, но это уже не было так важно.
Да, та дорога, что выходила из деревни, о яичнице в которой я думал, это, как оказалось, Нарвское шоссе. А старая граница была совсем недалеко. Там, впереди, в каком-то километре.
Я несколько раз ездил по этой дороге, но, с тех пор сильно много изменилось. Дорога стала совсем другой. И граница ушла в сторону Нарвы. Теперь, то есть в моем времени, Ивангород был не эстонский. Поэтому уже доты бы строили подальше, если б это надо было.
Новостей было много, в том числе и та, что мы разделились. Девять человек оставались в этой точке, остальные уходили, в том числе и Волынцев. Мы остались, а они двинули дальше на север. Наш комендант сказал, что там есть еще две точки, вот, видимо, туда они и направлялись. А нас ждало много работы. И - с запада погромыхивало.
Комендантом дота был младший лейтенант Волох. Еще в нем были два кадровых начальника пулеметов . А остальные должности заняли мы. Островерхов стал помощником коменданта. Коля из Вятского края - наблюдателем. Паша Черный - на насосе охлаждения, Моня - дверным. А я вторым номером на правом пулемете. Мити с нами не было - он ушел с группой Волынцева. Куда ж его, бедного, теперь денут? Останется он при Волынцевым для окончательной шлифовки или его передадут какому-то другому сержанту? Кто знает...
Думаю, что в распределении нас по должностям не обошлось без Островерхова. И не могу не признать его справедливости. Паша Черный - он немного тугодум, но очень сильный. А работа на насосе требует недюжинной силы и выносливости. Я бы на этой должности выдохся быстрее. Моня - должность дверного ведь кажется такой вот простой, как мычание. А на самом деле это должность по прикрытию нашей спины. Вот сколько я смотрел американских фильмов про полицейских, так там копы прямо - таки делят своих коллег на надежное прикрытие своей спины и не очень. Вот Моня - надежное прикрытие спины. Правда, американские копы иногда говорят не про спину, а про другую часть тела. Но эта другая часть тоже нуждается в надежном прикрытии. Она ведь тоже не чужая, и новую со склада не выдадут. Что касается меня - а сам я? Что увидел во мне Островерхов, порекомендовав на ответственную должность? Должно быть что-то хорошее есть. Так что придется оправдывать доверие. То, что у Коли глаза не хуже бинокля - это я уже рассказывал.
Дот наш( а теперь уже точно наш) отличается от тех, что были раньше. Он двухамбразурный и только с одним боевым казематом. Вообще он похож на такой вот бетонный кубик, но со стесанными углами. И вот в этих стесанных углах и находятся амбразуры. А вход тоже чуть другой. Он называется тупиком, потому что входов с него снаружи не два, как в сквознике, а один. Рубочки для коменданта тоже нет, и он, и наблюдатель на перископе сидят в общем каземате. Вроде как это и хорошо - все тебя видят, и ты всех видишь, и помочь могут. Но, с другой стороны, влетит что-то в амбразуру - и сразу всем будет весело.
Моего начальника пулемета звали Егором, и он служил в укрепрайоне уже скоро два года. Пока мы возились с пулеметом, набивали ленты и прочими делами занимались, он мне немного рассказал про прежнюю службу. Когда он сюда пришел на службу, в укрепрайоне частей было больше, но в прошлом году его сильно сократили. И понятно почему. Его даже хотели включить в команду, которую направляли на новую границу с Финляндией, но он тогда заболел, и команда уехала без него. Его еще несколько раз с места на место перекидывали, а с началом войны вернули обратно к пулемету. А до тех пор и в саперах побывал, и в комендантской роте, но о том, что он пулеметчик, начальство не забыло.
Он еще рассказал, что в мирное время гарнизоны в основном на точках не жили. Заняты были только несколько очень важных точек, а в остальные гарнизоны приходили только на короткое время для разных работ и боевой учебы. А остальное время доты были заперты на замок, а 'скоропортящееся' оборудование хранилось на складах. Еще в сороковом году из-за передвижения границы не успели ввести в строй два артиллерийских сооружения . Бетон залили, а вот пушки и все прочее поставить не успели. Я ему сказал, что мы ставили в дзот с передней бетонной стенкой казематную пушку - может, даже ту, что тогда не успели поставить. Егор сказал, что это хорошо, а то доты в основном пулеметные. Теперь будет ,чем танки встретить.