Тут я сильно пожалел, что ещё нет мобильников. Бежать на своих двоих? Доберусь только к вечеру. А эти дожидаться не станут. Вытащил свой пистолет и прикинул в руке. Но тут они подошли к Толику, чтобы отнести к машине. Лейтенант вдруг остановился и сказал:
- Сейчас вся форма в крови будет. Нужно ЗИЛ сюда подогнать или на чём-то отнести.
- Грузовик сюда не пройдёт. Придётся тащить. Давай лучше загрузимся сами, а потом покойника в его же машину. А то, вдруг кто-нибудь увидит дым и приедет, а мы ещё здесь.
Офицер куда-то ушёл и вскоре послышался звук подъезжающего автомобиля. В просвет между деревьями едва протиснулся УАЗ 469. Обычной армейской расцветки и без всяких надписей по бокам. Номер был не частный, значит машина служебная.
Вдвоём они быстро загрузили коробки с консервами, пустой тарой и агрегатом. Потом споро, только слышно было, как доносятся глухие удары, разломали печь. Собрали ещё чего-то ненужного и собирались сжечь, но передумали, и отнесли всё в кузов грузовика, мол, пусть там сгорит.
Я всё не мог решить, что мне делать. Стрелять в них? Если в того, кто застрелил товарища, ещё как-то можно оправдать, то в другого... Конечно, я понял, что они одного поля ягоды.... Но вот так, взять и застрелить обоих... Я вообще по живому ещё ни разу не стрелял. В армии по мишеням. Охотничьего ружья не было, с пистолета только по банкам. Вспомнил, в детстве с рогатки по воробьям пулял. Правда, не помню, попадал или нет. Что же делать? Отпустить их просто вот так? Конечно, нет. Меня-то не обвинят. Их приметы, номер машины я запомнил. Но это потом будет, после проверки. Эх, жаль, нет с собой мобильника с камерой или простого фотоаппарата.
Но они отвертятся, как пить дать. Приметы и машину, якобы, мог видеть и раньше и решил на них и свалить. А с геологом расправился ″по причине личной неприязни″. В общем, тюрьма по любому.
И зачем я настоял, что сам поеду! Ведь уговаривали меня не ехать. Другие вызывались. Да, тогда бы убили обоих. А может, и нет. Это ведь я предложил осмотреть эту сторону. Да чего я гадаю 'если бы, да кабы', что сделано, то сделано.
Я хотел, улучить момент и подбежать к тр..., в общем, к Толику и посмотреть, вдруг ключи от ЗИЛа лежат рядом с ним. Но на поляне обязательно находился кто-нибудь один. Даже если они и уходили куда-то вместе, то буквально секунд на десять. Только и успел бы добежать до убитого.
Я, то вытащу пистолет, то обратно в кобуру. Допустим, застрелю обоих. Что дальше? Как доказать, что не я убийца геолога? Отпечатки пальцев лейтенанта на ТТ, мог бы сделать и потом. А то, что эти двое были убиты из моего оружия, определят сразу. Тогда придётся скрываться как преступник. Без документов, денег, на другом конце страны.... Пока я до дома доберусь. Что за чушь я несу! Домой-то мне будет никак нельзя. Уходить за границу? Технически смогу. Ближайшая сухопутная, это с Северной Кореей и Китаем. Ни там, ни там делать мне нечего. Морем в Японию? Пограничники своё дело знают. В порту даже мимо иностранного судна нельзя пройти. Даже если ты на его глазах спустился по трапу с теплохода, только что вернувшегося с той же Японии. Спрятаться на нашем судне? Теоретически можно. Но могут и найти. Ведь, сначала перед отходом всё проверяет экипаж, а потом уже пограничники и таможенники. Тогда тюрьма обеспечена. Даже если и смог удрать, то там, чтобы не выдали в СССР, придётся стать предателем, со всеми вытекающимися последствиями для родственников. Всю анкету им испорчу. Хотя, через пару лет это уже не будет иметь никакого значения.
В общем, куда не кинь, всюду клин. Мои размышления прервали, так как эвакуацию материальных ценностей они закончили и подошли к убитому. Я вытащил пистолет и взвёл курок. К этому времени я выбрал самую удобную позицию. Почти у самого края росла берёза с раздвоенным стволом, а вдоль кромки поляны, густой подлесок.
До них мне было метров десять. Я сомневался, что смогу попасть в обоих, а они бы не смогли открыть стрельбу по мне. Против автомата и карабина мне не продержаться. И в кого первого стрелять? Они о чём-то тихо посовещались и 'егерь' зашёл в сарай. Вернулся он с большим куском полиэтилена. Разложили его рядом с телом и, повернувшись ко мне спиной, попытались перевалить его на плёнку. Но им мешало оружие, висящее на плече. Не сговариваясь, они сняли его и положили на траву. Перекатили тело и выпрямились.
Лучшего момента было не найти. Сначала я дважды выстрелил в лейтенанта. Успел заметить, что одна пуля попала точно под левую лопатку. И тут же нацелил пистолет на второго, который начал разворачиваться и наклонятся над карабином. В это время я и выстрелил. Первой же пулей попал куда-то в левое плечо, вторая и третья прошли мимо. Упавший егерь здоровой правой рукой подтянул к себе карабин, но когда попытался взвести затвор, то тот, ни чем не удерживаемый, только заскользил по траве. Не дожидаясь, пока он не повторил попытку, пытаясь упереть приклад в ботинок, я выстрелил оставшимися патронами. Первая же пуля попала в голову.
Быстро сменил магазин и стал наблюдать за подстреленными, боясь выходить, помня об имевшихся у них пистолетах. Но никто больше не шевелился. Выждав пару минут, я осторожно вышел из-за дерева. Подойдя к лежащим бандитам, по-другому я и не могу их называть, первым делом подобрал оружие. Полагающихся контрольных выстрелов делать не стал. С одной стороны, у меня оставалась неполная обойма, а с другой не видел в этом необходимости.
Перевернул лейтенанта и снял с него портупею с кобурой. Из кармана вытащил документы.
- Так, посмотрим, кто ты есть, ″оборотень в погонах″.
Раскрыв удостоверение, читаю: - Плавшуда Николай Иванович. Лейтенант милиции. Чугуевское РОВД, Приморский край.
Значит, милиционер настоящий. Тут меня пробрал, такой мороз по коже, что я даже поёжился. ″Вышку″ я себе заработал, сто процентов. Тройное убийство, ″это не мелочь по карманам тырить″. Доказать, что это они вели здесь бизнес и убили геолога не смогу. Значит, я никуда заявлять не поеду. И в лагерь не вернусь. А куда бежать?
Ладно, оставим на потом. Надо быстрее прибраться, пока не появился ещё кто-то. У второго был паспорт на имя Бутко Сергея Никифоровича. Родился в 1947 году, пос. Сусуман Магаданской области. Так, прописан... Кавалеровский район. Местный, значит. А родители, видимо, сидели в лагерях. Или охраняли, эти самые лагеря. Других вариантов не вижу.
Другого оружия у него при себе не оказалось. Тогда о каких пистолетах говорил лейтенант, что у него много? Видимо, лежат в другом месте. Да мне и трёх хватит, куда ещё. Тут откуда-то навалилась слабость на ноги, что я чуть не упал. Добрался до ближайшего чурбана, сваленного у поленницы, и присел. Надо теперь без спешки и нервов обдумать, что дальше делать. Безвыходных положений не бывает.
6
Правильно ли я поступил? От обвинения в убийстве Анатолия можно было оправдаться. Но тогда бы убийцы остались безнаказанными. Офицер бы назвал мои показания оговором, ″егеря никакого не знает и никогда не видел″. И как бы мне пришлось с этим жить? Товарищи по работе впредь бы относились ко мне с недоверием. ″Кто его знает, кто убил.... Всё указывало на него, но доказать не смогли″.
А что стало теперь? Теперь на меня повесят уже троих убитых. Пули в них от моего пистолета. Гильзы. ...Да, гильзы нужно собрать и так спрятать, чтобы не одна собака, в прямом смысле этого слова, не нашла. Вскочив, я подбежал к дереву. Довольно быстро нашёл почти все гильзы, кроме одной. Пришлось буквально ползать на коленках, и руками перебирать все листья. Оказалось, что, она упала вертикально, а я на неё наступил и вогнал в мягкий грунт. Это и навело мене на мысль, как их спрятать.
Вышел на дорогу, расплющил их и каблуком с силой вбил в колею. Потом нашёл подходящий камень и загнал их глубже. Присыпал всё это пылью. Здесь, уж точно искать не будут. Теперь пули... Может выковырять? Нет уж. Как представил, что придётся раскраивать череп и ковыряться в мозгах, что самого передёрнуло. Может их погрузить в машину и сбросить с обрыва? На ЗИЛ я их не смогу один загрузить, а вот в УАЗ вполне по силам. Но тогда мне придётся уходить пешком. А куда я вообще пойду? Знакомые в Приморье есть, но они почти все в поле, как и я. Да и не стану я у них прятаться, иначе подведу под статью.
Из погранзоны, которым является почти всё Приморье, нужно быстрее выбираться. С моими документами меня быстро схватят. А если воспользоваться документами убитых? Ещё раз взял в руки паспорта и удостоверение, вглядываясь в фото. Лейтенант и Толик по возрасту более-менее подходят. Разница в три-четыре года не существенна. Но фактура первого, мягко, скажем, отличается. Больше подходит паспорт геолога. Но его отсутствие обнаружат и в ориентировке на это укажут.
Значит, придётся переходить на нелегальное положение или искать новые документы. Хватит сидеть, пора отсюда убираться. Мало ли кто будет проезжать и заинтересуется стоящим грузовиком. Захочет узнать, что да как. А тут я, как Алёнушка, только не у ручья, а у трупов.
Открыл все двери в УАЗике и стал проверять содержимое. Так, машинка для закатки банок? Долой! Пустую тару тоже туда. Рыбные консервы? Пригодятся. Правда, куда мне три ящика? Впрочем, не на себе тащить. Пока оставлю, а выбросить всегда успею. Да и нет у меня привычки, продукты выбрасывать. Бачки и кастрюли ни к чему. Всякие разделочные приспособления тоже в эту кучу. А вот это пригодится! Начатый цинк патронов 7,62х54. Значит, это к карабину. К автомату будут короче. Перерыл всю машину и нашёл два полных рыжих магазина и три пачки патронов. Лучше бы наоборот. Да, кстати. Я не нашёл документов на карабин, да и охотничьего билета не обнаружил. Значит, ствол нелегальный. Выходит, и ″егерь″ не настоящий.
Так, что у нас ещё полезного? Из продуктов буханка хлеба, Болгарские овощные консервы и две бутылки ″Пшеничной″. Алюминиевые кружки, ложки и две миски. Консервный нож. Больше ничего такого.
Пойду-ка, проверю сарай. Да, разгром они учинили знатный. Хорошо, что пыль от разломанной печи осела. А вот это пригодится! У двери стояла полная канистра бензина. Забыли? Вряд ли, наверно приготовили для поджога. Вышел обратно и бросил взгляд вокруг. А вот топор, который торчит в колоде, тоже забираю.
Чёрт, забыл главное!
Вернулся к машине и включил зажигание. Так, бензина полбака. А сколько всего в бак входит? Понятия не имею. Думаю, что не меньше сорока. Значит, вся канистра и войдёт. Сходил за нею и вылил всю её в бак. Прибор показал, что он полон. Обойдя с другой стороны, увидел, что там ещё одна горловина. Обескураженный, почесал в затылке. Выходит, у него два бака? Залез в салон и стал искать переключатель. Когда нашёл и перевёл на резервный, то проверил уровень топлива и в нём. Он оказался полон под завязку. Зря заливал?
Что дальше делать будем? Взгляд снова упал на убитых. Нет, так их оставлять нельзя. В голове мелькнула и застряла мысль, как мне заполучить дополнительную фору по времени. Сходил за лопатой. Углубил немного яму под выворотнем пихты и туда прямо с плёнкой перетащил Толика. Как бы спрятал, но так, чтобы быстро нашли. А бандитов затащил в сарай и уложил на колотые дрова. Затем, умудрился не наглотаться бензина, и выкачать полканистры с УАЗа. Щедро полил тела и дрова. Затем подрубил столбы сарая, чтобы он рухнул в центр. День безветренный, так, что тайга не загорится. А чем быстрее и лучше сгорит сарай со всем содержимым, тем лучше.
Выгнал УАЗ с поляны ближе к дороге и вернулся обратно. Ещё раз осмотрел всё вокруг. Полез в карман за спичками и нащупал в кармане документы. Вот дурак! Документы убитых остались у меня, а это прямые улики! Паспорт Толика, завёрнутый в целлофан, пришлось оставлять в бардачке ЗИЛа. Не раскапывать же обратно, чтобы подложить в карман. А документы бандитов засунул между поленьев политых бензином.
Кажется, всё. Посмотрел на часы и присвистнул. Ого! Уже почти три часа. Время поджимает. Решительно встряхнул коробок, проверяя, не пустой ли он, и про себя отметил, что надо бы обязательно купить спичек. Сложил газету и поджёг ею другой кусок, который ближе к бензину и тут же отскочил. И вовремя. Через пару секунд огонь дошёл до места, где полито бензином и яркое пламя взметнулось к рухнувшей крыше, крытой рубероидом. Отступил ещё на несколько шагов и стал наблюдать, чтобы огонь не побежал к деревьям. От загоревшего рубероида вверх потянулся чёрный дым.
Пора сматываться. Иначе кто-нибудь нагрянет, а ещё здесь. От разгоревшегося пламени стало жарко. Оглянулся напоследок. Ничего такого не оставил. Если не поднимется ветер, то тайге ничего не угрожает. Тут почувствовал запах горелых тел, который стал преобладать над запахом рубероида. Всё, ухожу, иначе оставлю здесь в качестве улики свой завтрак.
Быстро подбежал к машине и завёл двигатель. Чёрный дым столбом поднимался всё выше и выше. С непривычки, хотел перевести рычаг в положение ″Драйв″, но сообразил, что коробка механическая. Привык к ″автомату″, даже забыл, как ездить без неё. Но ничего, разобрался быстро, как здесь скорости переключаются. Включил передачу и поехал вниз с перевала. Для меня начался ещё один этап, второй за сутки. С чего бы такая гонка?
Дорога была точно такая же, как и с той стороны. Единственное отличие в том, что она была проложена по просеке, прямой как стрела, по которой проходила ЛЭП. Колея немного отклонялась то вправо, то влево. Небольшая речушка протекала с левой стороны, прижимаясь к склону сопки. А здесь был пологий спуск, который и позволил проложить дорогу более-менее прямо. Встречных машин пока не было. Приблизительно через пять километров, была небольшая и прямая площадка. Заехал на неё и остановился. Выйдя из машины, посмотрел назад, откуда приехал. Дым ещё поднимался, но уже не такой чёрный и густой. Думаю, через полчаса его совсем не будет видно, основное должно сгореть. И лес, что самое главное, не загорелся.
7
Дорога была по-прежнему пуста, так, что можно и подумать, что будет дальше. Значит, так. Ни у нас, ни у геологов, машин больше нет. Когда появится начальник партии геологов, я не знаю, не интересовался. Наш должен приехать дня через три-четыре. То есть, сегодня сюда точно никто не приедет, узнать, почему мы не вернулись. Впрочем, не исключаю вариант, что кто-нибудь из грибников-заготовителей приедет сегодня. Естественно, его могут попросить съездить. Но это будет ближе к ночи. До темноты особо дёргаться не станут.
Кстати, а почему в милицейской машине нет рации? Может, потому, что она без специальной раскраски? А может она вовсе и не милицейская, он просто ездит на ней? Или в рации нет смысла, так, как кругом сопки и дальность радиосвязи будет минимальная? А она бы мне, ох, как пригодилась!
Приехав туда, увидят ЗИЛ и пепелище. Не думаю, что они будут его разгребать. Хотя, допустить это можно. Увидят или нет, обгоревшие трупы, поедут обратно. Во-первых, по рации сообщат в экспедицию. Во-вторых, заявят о происшедшем в милицию.
Раньше утра те ничего не предпримут. Пока то, да сё. В общем, в розыск меня объявят не раньше обеда. Вот, только в каком качестве? Как без вести пропавшего или подозреваемого в совершении преступления? Значит, передадут приметы. А приметы у меня, какие? Костюм геологический летний, а проще говоря, выгоревшая штормовка и ботинки. Первая задача, сменить одежду. А где? В магазине, конечно. Кроме своих денег, у убитых бандитов собрал почти триста рублей. Очень большие деньги, для этого времени. Человек с червонцем в кармане, считался богачом. Естественно, что это когда эти деньги просто так в кармане, а не за покупками собрался. Обычно, в среднем около трёх рублей.
Немного позже, в карманах постоянно носимая сумма увеличилась значительно. Но вовсе не из-за поднявшейся зарплаты. Виной всему расширившийся список дефицита. Поэтому, люди стали носить при себе больше денег, чтобы суметь купить что-то, внезапно появившееся на прилавке. Или, как говорили тогда, ″выбросили″. И оказаться в этот момент случайно рядом, считалось большой удачей. И очень становилось обидно, когда нужной суммы при себе не было.
Дорога продолжала свой спуск, даже более пологий, чем с другой стороны перевала. Внизу была долина реки Партизанской. Или, как её называют все местные, Сучанская долина. И это слово совсем не ругательное. Он по реке Сучан, которая сейчас Партизанская.
Дело в том, что после вооружённого конфликта за остров Даманский, в 1972 году в Приморском и Хабаровском крае и Амурской области, произведено массовое переименование китайских названий. Переименовывались районы, города и другие населённые пункты. Кроме этого, переименовали горы, перевалы и горные хребты. Реки, озёра, заливы и бухты Японского моря. Всего, около трёхсот названий. Местные жители за десятилетия так привыкли к прежним, что в основном ими и пользуются.
Под горячую руку попали и не только китайские названия, но и русские. Залив Америка, в котором находится бухта Находка, переименовали в Залив Находка. Хотя к США это название никаким боком не относится. ″Америкой″ назывался русский корвет, который открыл залив и бухту. Заодно переименовали и перевал на трассе Владивосток-Находка, перед самым городом. Но я ещё не встречал ни одного человека, который бы назвал Американский перевал Находкинским, хотя такой дорожный знак и стоит с двух сторон.
Эту долину, также называют и Золотой. И не только по селу Золотая Долина, бывшее Унаши. А потому, что это очень широкая и ровная долина. С севера она закрыта горным хребтом, высотой полтора-два километра. С юга прикрыта от морского солёного ветра сопками Брат, Сестра и Племянник. Правда, от Брата осталось меньше половины. На нём взрывами добывали известковый камень, который шёл и на строительство порта Восточный в бухте Врангеля, с другой стороны залива, напротив Находки. Климат долины от этого немного изменился в худшую сторону. А внутри сопки разрушились все пещеры с наскальными рисунками, в которых были стоянки первобытных людей. От них остались только кучи раковин, из которых они добывали моллюсков. И таких куч полно по берегам залива. И не только возле Находки. Когда-то, будучи во Владивостоке, ребята свозили меня на пароме на мыс Песчаный, на другом берегу Амурского залива. И там впервые я увидел эти кучи. Даже удивительно, что они сохранились за несколько тысяч лет.
Через двадцать пять километров, как я отъехал, дорога вышла на асфальтовую. Это трасса Находка-Преображение. Влево она пошла на Лазовский перевал. Эти места мне очень хорошо знакомы, приходилось здесь работать. Дальше вдоль трассы пойдут населённые места. Надо выбрать место и перекусить, потом будет не до этого. Появились встречные машины. Через пять километров увидел знак ″Монакино″. Снизил скорость и сразу после села свернул влево. Через триста метров, за поворотом, чтобы меня не было видно с трассы, остановился.
Дальше не поеду, хотя эти места знаю, как свои пять пальцев. Ещё студентом проходил здесь первую практику, а потом бывал не раз по работе и в походах в пещеры. За ещё одним поворотом будет село Алексеевское. Может, оно раньше и было селом, а сейчас к нему больше подходит определение, хутор. Там остался только один дом. Живут всего два человека, старик со старухой. Светиться перед ними не хочу, так, как они знают наши машины с экспедиции очень хорошо. И меня могут вспомнить. А вдруг знают и эту машину? Дальше, через пятнадцать километров, только зимовье.