– Теперь по тематике управляемой термоядерной реакции. Вы, Игорь Василич, лучше меня изучили всю информацию оттуда. И сами знаете, что за 60 лет гора родила мышь. Нихера не получилось ни на этих "токамаках", ни на стеллараторах. Денег в эти исследования вбухана чёртова уйма, а реактора с положительным и устойчивым энергетическим выходом и в 2012 году как не было,так и нет. Можно предположить, что магнитное удержание плазмы в земных условиях – путь тупиковый и на техническом уровне даже 2012 года – нереализуемый.
– Вы хотите закрыть исследования по термояду? – помрачнев, спросил Курчатов.
– Ни в коем случае! – покачал головой Хрущёв. – Не закрыть. Реорганизовать. Ваш недавний доклад в Харуэлле фактически сделал вас знаменитостью. Лицом советской атомной физики. К вам прислушиваются специалисты мирового уровня. Поэтому, Игорь Васильевич, а напишите-ка вы статью… Нет, лучше, открытое письмо! Да, открытое письмо в ведущие мировые газеты, с предложением создать международный центр по исследованию термоядерной реакции.
– Гм!... – Курчатову идея явно понравилась. – А почему бы не вести такие исследования в нашем Объединенном институте в Дубне?
– Потому, что я хочу привлечь к финансированию этих исследований ведущие капиталистические страны, – пояснил Хрущёв. – Пусть они вкладывают миллиарды в исследования, о которых мы точно знаем, что в ближайшие 60 лет с них результата не получить.
– Это не совсем так, Никита Сергеич... Были достигнуты очень важные результаты, к примеру, по физике плазмы...
– А разве в информационной подборке этих результатов нет?
– Там всё на научно-популярном уровне, – пояснил Курчатов. – В лучшем случае – может задать направление для исследований, уберечь от неправильного выбора.
– Ясно, – кивнул Хрущёв. – Мы тоже будем участвовать в финансировании этих исследований, а договор надо будет грамотно составить, чтобы каждая страна-участник имела доступ ко всем результатам исследований всего научного сообщества.
– Самое главное, можно будет понемногу передавать всем этим капиталистам точно дозированные сведения по всем этим "токамакам", которые ещё лет 60 не заработают, – сказал Никита Сергеевич. – Пусть они свои деньги тратят. А мы возьмём только реальные результаты, по той же плазме, к примеру...
– Вы хотите дурачить всё научное сообщество? – нахмурился Курчатов. – Мне бы не хотелось в этом участвовать...
– Игорь Василич, дорогой, я вас уважаю за ваш дар государственного мышления, – пояснил Хрущёв. – Ну подумайте чуть-чуть с точки зрения государственного деятеля. Наука и культура, они, к сожалению, подчинены тем же законам классовой борьбы, что и все остальные общественные проявления. Можно долго рассуждать о единстве мировой науки, но, пока существует капитализм, он будет стремиться уничтожить социалистические страны, потому что мы для него как заноза в заднице. Заметьте, все достижения науки прежде всего ставятся на службу войне или капиталистической пропаганде.
– Поэтому, чем больший финансовый ущерб мы нанесём капитализму, тем легче будет нагрузка на бюджет нашей страны. Вот потому я вас и прошу поучаствовать в этом проекте. К тому же, вы сами сказали, что были получены и полезные результаты тоже.
– Гм... – Курчатов задумался. – Может быть, вы и правы.
– К тому же, – не отступал Хрущёв, – такое международное сотрудничество в области самых передовых достижений науки, свободный обмен научной информацией будет и нам полезен, и создаст Советскому Союзу более благоприятный образ на Западе. А то уже надоело читать, что у нас по улицам медведи с балалайками на танках ездят!
Курчатов расхохотался.
– Хорошо, Никита Сергеич, уговорили.
– А что вы хотели предложить насчёт этих дистанционных... ну, то есть, механических рук, что Николай Антонович упоминал?
– Да я, знаете ли, подумал, что к этому проекту можно было бы привлечь на конкурсной основе различные студенческие конструкторские бюро и даже школьные кружки из Домов Пионеров, – сказал Курчатов. – Понимаете, молодёжь – у них энергии много и мозг работает активно, они ещё не зашорены грузом опыта. Пусть конструируют, заодно учатся, осваивают физику, теоретическую механику, теорию машин и механизмов на практике. Глядишь, лет через 10 получим поколение грамотных инженеров.
– Интересное предложение... – задумался Хрущёв. – Вспоминаю себя в молодом возрасте – ох, как интересно было с техникой всякой возиться... Я ведь слесарем был... Надо подумать...
– Давайте, я поручу подготовить технические задания на требуемые образцы техники, – предложил Курчатов. – Чтобы всё было серьёзно. Опубликуем их в журнале "Техника-молодежи", к примеру. И объявим конкурс. Притом прямо так и заявим, что манипуляторы эти нужны для использования на будущих атомных электростанциях СССР. Представляете, какой будет энтузиазм? Ну, и для победителей надо предусмотреть весомые премии. Скажем, по 10000 рублей за каждый проект-победитель. В масштабах страны выйдет выгоднее, чем поручать разработку какому-нибудь проектному НИИ. Провозятся лет пять-десять, потратят миллионы, а на выходе получим очередное неработоспособное чудовище.
– Кстати, я в той вашей ЭВМ видел среди книг несколько интереснейших пособий по робототехнике. Надо бы их отредактировать на предмет дат и схемных решений, которые пока нереализуемы, и опубликовать в открытом доступе, как детскую и учебную литературу.
– Хорошая идея! – согласился Хрущёв. – Сегодня же дам поручение ребятам Серова, которые информацию готовят. Спасибо, Игорь Васильевич, замечательное предложение.
Курчатов не подвёл. В начале мая было опубликовано в газете "Правда" его открытое письмо, которое с подачи агентства ONN перепечатали все ведущие газеты мира. Игорь Васильевич сообщил, что советскими учёными достигнуты значительные результаты в исследовании управляемой термоядерной реакции, и предложил создать международный центр исследования термоядерной энергии в мирных целях.
МИД СССР, Академия наук и МинСредМаш поддержали предложенный проект. После блистательного выступления Курчатова в Харуэлле одними из первых интерес к проекту проявили британские учёные. (В 1956 году это словосочетание ещё воспринималось серьёзно :) ) Затем на заброшенную наживку клюнули французы, а следом и Западная Германия. А Франция и Германия были основателями ЦЕРН.
Заинтересовались и американцы. США участвовали в ЦЕРН только как наблюдатели, но объём исследований американских учёных, проводимых в ЦЕРН, был достаточно велик. Велик оказался и соблазн заполучить результаты обычно совершенно секретных советских исследований.
"Советы впервые решили поделиться с мировым научным сообществом результатами своей обширной ядерной программы", – прокомментировал инициативу Курчатова президент Эйзенхауэр: "Мы должны использовать этот шанс, ведь следующий может представиться ещё через 10-12 лет."
В результате уже США выступили с поддержкой советской инициативы по созданию Международного центра термоядерных исследований. Эйзенхауэр предложил создать его также в Швейцарии, на уже имеющейся научной базе ЦЕРН. При этом он выразил намерение США перейти от статуса наблюдателя к постоянному членству в ЦЕРН, что предусматривало, помимо расширения исследований, также и финансирование деятельности организации. (В реальной истории США до сих пор имеют в ЦЕРН статус наблюдателя. Россия подала заявку на вступление в 2009 г)
Послевоенная Европа не могла упустить столь лакомый кусок, как американское финансирование фундаментальной науки. Поэтому, когда Эйзенхауэр призвал руководство ЦЕРН послать официальное приглашение на вступление Советскому Союзу, европейцы слегка поломались для вида,но приглашение послали.
Хрущёв рекомендовал Курчатову "ковать железо, пока горячо". В июне 1956 года Курчатов выехал в Швейцарию во главе представительной делегации Академии Наук СССР. В ходе визита он, от имени советского правительства, заключил договор о вступлении СССР в ЦЕРН на правах постоянного участника. Особенность участия в ЦЕРН в том, что разные участники платят неравные доли в финансировании организации. Поскольку СССР внёс "существенный научный вклад" в виде "результатов исследований термоядерной реакции", в подписанном Курчатовым договоре финансовая доля СССР была заметно меньше американской. (В соответствии с уставом ЦЕРНа каждое государство, обладающее статусом полноправного члена, вносит в общую копилку свою долю, зависящую от национального дохода. Таким образом, максимальный вклад вносят богатые страны, а бедные ограничиваются скромными взносами, получая при этом все привилегии полноправных членов. Например, в 2004 году из двадцати стран-членов ЦЕРНа четыре самые развитые европейские державы (Германия, Франция, Великобритания и Италия) брали на себя около 70 процентов расходов, а, скажем, Венгрия и Словакия вносят менее одного процента http://old.computerra.ru/xterra/36054/)
План Хрущёва сработал на 100%. СССР целенаправленно сливал американцам и европейцам тщательно дозированную информацию по исследованиям управляемого термоядерного синтеза, уводя их то в одну, то в другую сторону от основного направления и заставляя вкладывать сотни миллионов долларов в исследования, которые, по информации из 2012 года, ещё лет 60 не дадут коммерчески значимых результатов.
Полезные исследования велись в Объединенном Институте Ядерных Исследований в Дубне, где также были позже построены по одному образцу "токамака" и стелларатора. Но на них велись целенаправленные исследования физики плазмы, без постановки задачи осуществления управляемой термоядерной реакции. Соответственно, и денег на эту работу тратилось значительно меньше. Эти опытные установки также выполняли периодически роль "потёмкинской деревни" для периодически приезжавших делегаций европейских учёных.
Предложение Курчатова привлечь к проектированию дистанционно управляемой техники студентов, школьников и рабочую молодёжь Хрущёву понравилось. Так как для этого следовало привлекать прессу, он обсудил идею сначала с зятем, главным редактором "Комсомольской правды" Алексеем Аджубеем.
Алексей Иванович идею активно поддержал. Более того, он привлёк к её популяризации газеты "Пионерская правда", "Труд" и журналы "Техника-молодёжи" и "Радио". Был объявлен всесоюзный конкурс на создание дистанционно управляемых аппаратов для атомных электростанций СССР. Опубликованы технические задания на несколько типов стационарных и самоходных манипуляторов – "механических рук", как их называли.
Но тут возникла проблема "средств производства". Для изготовления опытных образцов были необходимы как минимум токарные, фрезерные, сверлильные станки, а также руководство опытных инженеров.
Выход подсказал Дмитрий Фёдорович Устинов. Как министр оборонной промышленности, он был крайне заинтересован в подготовке высококвалифицированных кадров. В несколько дней Дмитрий Фёдорович подготовил проект Постановления ЦК и Совета Министров о создании при всех учебных заведениях, прежде всего – при технических ВУЗах и техникумах, а также в школах, Центров Научно-Технического Творчества. Промышленные предприятия, прежде всего, оборонные и выпускающие сложную, высокотехнологическую продукцию, согласно проекту Постановления, были обязаны взять шефство над одним или несколькими такими ЦНТТ по территориальному признаку.
Шефство включало в себя передачу станков, устаревающих или заменяемых на более совершенные, технические консультации и руководство. Взамен предприятие получало ощутимые налоговые льготы и право преимущественного приглашения на работу молодых специалистов, отличившихся в ЦНТТ во время учёбы.
Фактически, студент или школьник мог заранее, ещё во время учёбы, договориться с представителем предприятия и скорректировать программу обучения в интересах своей будущей работы. К тому же работа в ЦНТТ засчитывалась учебным заведением как производственная практика, и при этом включалась в трудовой стаж.
Постановление было принято в мае 1956 года. Уже осенью конкурсная комиссия под председательством Курчатова рассматривала первые проекты. Результаты конкурса подводили "Комсомольская правда" и "Техника-молодежи". По первому туру конкурса победитель объявлен не был, так как все проекты требовали доработки. Но при этом определились несколько фаворитов, которые и пришли к победному финишу в следующем, 1957 году. Спроектированные студентами два стационарных манипулятора и один, смонтированный на колёсном шасси, были запущены в производство и в дальнейшем широко применялись на атомных объектах СССР.
Тема атомной энергетики получила продолжение в августе. Было решено построить пока что экспериментальную атомную электростанцию мощностью 420 мегаватт. (Сибирская АЭС в Томске-7, он же Северск. В реальной истории решение принято в августе 1957 года, пуск первого водо-графитового реактора ЭИ-2 в декабре 1958 года.)
В самом начале 1957 года в Томске-7 (Северске), на базе оружейного реактора И-1, начали строить оружейно-энергетический реактор ЭИ-1, с паровой турбиной низкого давления и электрогенератором на 100 МВт. 7 сентября 1958 года реактор в Томске дал ток в местную энергосистему и одновременно начал нарабатывать оружейный плутоний. По окончании строительства на первой экспериментальной атомной электростанции предполагалось установить шесть таких установок с общей мощностью 600 тысяч киловатт.
В дальнейшем все реакторы-бридеры имели двойное назначение: получения электричества и наработки плутония. Последний такой реактор запустили в Томске-7 26 июля 1965 года. По требованию Хрущёва все реакторы имели закрытую систему охлаждения.
Также был осуществлён переход на водо-водяную конструкцию реактора, а сам реактор заключался в герметичный бетонный купол, для безопасности.
На августовское совещание, где утверждался проект Сибирской АЭС и принималось Постановление ЦК и Совета Министров о ее строительстве (в реальной истории Постановление принято в сентябре 1957 г) академик Доллежаль представил эскизный проект реактора на быстрых нейтронах, с натрием в первом контуре и свинцом во втором. Проект также утвердили, и выделили финансирование, поручив Николаю Антоновичу начать техническое проектирование и выпуск рабочих чертежей реактора.
Аналогично получилось и с эскизным проектом академика Александрова. Анатолий Петрович представил проект прототипа компактного реактора для подводных лодок, баковой конструкции, со свинцовым теплоносителем, термостатированного и необслуживаемого. По окончании срока выработки ядерного топлива реактор следовало глушить, отсоединять от водяного второго контура, вынимать из корпуса лодки и целиком захоронить. Застывший свинцовый теплоноситель внутри бака образовывал защитный слой, надёжно защищающий от радиации. Нержавеющий корпус реактора следовало после демонтажа хранить в воде, где он мог постепенно остыть. На место демонтированного в ходе среднего ремонта лодки должен был устанавливаться новый реактор, заряженный свежим топливом.
Такая схема позволяла свести к минимуму риск облучения персонала при ремонте и перезаправке реактора.
Этот прототип решили сначала построить на суше, чтобы не рисковать со сложностями обслуживания незнакомого типа реактора сразу на лодке.
Однако Владимир Николаевич Перегудов, Главный конструктор нашей первой атомной подводной лодки проекта 627, узнав о новом реакторе, крайне заинтересовался и упросил Александрова предоставить габаритно-присоединительные размеры реактора, данные по массе, и прочие характеристики.
Получив информацию, ОКБ Перегудова немедленно начало проектировать вариант лодки проекта 627 с новым реактором. Этот вариант получил обозначение 627С. (АИ) Конструкторов и моряков в новом варианте крайне заинтересовал несколько неочевидный факт, что реактор баковой конструкции, заполненный свинцом, в отличие от водо-водяного работает на естественной конвекции, а, следовательно, при этом отсутствуют шумные насосы первого контура. Следовательно, шумность лодки с таким реактором ожидалась заметно ниже, чем с водо-водяным. Конструкторы пытались избавиться и от водяных насосов во втором контуре, но пока не очень получалось обеспечить нормальную циркуляцию воды.
Ещё одним рассмотренным на совещании проектом был реактор-ускоритель на базе ускорителя элементарных частиц, что начали строить в ОИЯИ в Дубне. Как и рассчитывал Курчатов, Владимир Иосифович Векслер, только что назначенный завлабораторией высоких энергий, немедленно заинтересовался предложенной темой. Одно дело – вести исследования в интересах фундаментальной науки, но куда интереснее для многих еще при своей жизни увидеть, как результат дела твоей жизни воплощается в реальные, приносящие людям пользу, проекты.
Реактор-ускоритель проектировали совместно Курчатов и Векслер. Пока это был экспериментальный образец, не рассчитанный на выход большого объёма ядерного топлива. Но в любом деле главное – начать.
Курчатов передал Векслеру обнаруженные в "документах 2012" научные статьи и другую информацию по сильноточным ускорителям высоких энергий. Там были важные теоретические работы. Проанализировав их, Курчатов и Векслер приняли решение изменить конструкцию синхрофазотрона и сделать из него нуклотрон, позволяющий оперировать частицами с очень высокими энергиями. (В реальной истории подобный нуклотрон был построен в ЛВЭ ОИЯИ в период 1987-1992 г http://ru.wikipedia.org/wiki/Нуклотрон, http://nucloweb.jinr.ru/nucloserv/index.htm) Других установок подобной мощности в мире ещё долго не могли построить. Уже в недалёком будущем это позволило сделать важнейшие открытия в области физики элементарных частиц, опередив западную физику в этой области на десятилетия.
По строительству этих прототипов реакторов было принято отдельное Постановление "О создании перспективных типов спецтехники".
Заодно к этому Хрущёв предложил построить небольшую передвижную электростанцию, установив в плавающем корпусе реактор, предназначенный для установки на подводных лодках. Академики Доллежаль и Александров это решение поддержали – им нужен был действующий тренажёр для отработки технических аспектов при создании реактора для АПЛ.
На Обнинской электростанции уже началось обучение офицеров флота, которые в будущем должны были составить экипажи атомных подводных лодок. Но возможность создать плавающий тренажёр была востребована – на нём можно было тренировать людей и одновременно изучать особенности эксплуатации реактора в море.
А 25 августа 1956 г на судостроительном заводе имени А.Марти в Ленинграде был заложен первый атомный ледокол "Ленин"
22 ноября 1955 состоялось успешное испытание термоядерного заряда РДС-37. Это был заряд новой конструкции. Предыдущая сахаровская "слойка" РДС-6с была слишком тяжёлой для полноценного боевого применения. В новой конструкции заряда академики Харитон, Сахаров и Зельдович и большой коллектив КБ-11 использовали ещё не опробованный экспериментально принцип "атомного обжатия".