Внешне схема заряда для неспециалиста была похожа на сахаровскую "слойку" – такая же сферическая слоёная конструкция из дейтерида лития и урана-238, но с урановым ядром в центре, тогда как в "слойке" использовалось плутониевое ядро. Но эта схема работала иначе – за счёт "разогрева" дейтерида лития рентгеновским излучением взрыва инициирущего уранового заряда достигалась значительно более высокая степень обжатия. При этом в конструкции не использовался дорогостоящий тритий, только дейтерид лития, уран-235 для инициатора и уран-238 для оболочек. Потребное количество урана-235 также было значительно меньше, чем для "слойки", что позволяло сделать больше боеприпасов из наработанного на тот момент количества урана.
Расчёт заряда был проведён на ЭВМ "Стрела", расчётная мощность была около 1,9 Мт.
Уже 28 декабря 1955 г А.П. Завенягин, Г.К. Жуков, И.В. Курчатов и П.М. Зернов (председатель Госкомиссии на испытаниях РДС-37) представили в Президиум ЦК КПСС записку , содержащую подведение итогов испытания, планы выпуска термоядерных боеприпасов на новом принципе действия. Также в записке было предложение к 3-му кварталу 1956 г подготовить к испытанию авиационную бомбу мощностью 20-30 Мт и массой 25-26 тонн. Предлагалось использовать термоядерные боеприпасы с атомным обжатием в качестве боевых частей разрабатывавшихся ракет Р-5 и Р-7.
В поданной 21 апреля 1956 г записке замПредседателя Совета Министров М.В. Хруничева, министра обороны Жукова и первого замминистра среднего машиностроения Б. Л. Ванникова было подчёркнуто, что установка нового заряда меньшей массы на ракете Р-7 позволит увеличить дальность полёта.
В течение 1956 года шла работа по созданию серийной версии заряда РДС-37 для оснащения баллистических ракет. В доработке заряда участвовали как основной разработчик – КБ-11, так и недавно созданный НИИ-1011 академика Щёлкина. Специалисты КБ-11 провели 5 испытаний, при этом в трёх случаях из пяти не сработала термоядерная часть заряда. В части теоретической проработки конструкции ещё оставались проблемы.
Не ладилось и у специалистов НИИ-1011, но в одном из испытаний 1957 года был получен успешный результат. В итоге было принято решение использовать конструкцию серийного заряда от КБ-11 с термоядерным узлом разработки НИИ-1011 и атомным зарядом РДС-4 в качестве инициатора. Удачное испытание новой конструкции заряда было проведено 6 октября 1957 года, полученная мощность взрыва составила 2,9 Мт.
В то же время учёные уже задумывали создание сверхмощных термоядерных зарядов. В записке А.Д. Сахарова, Я.Б. Зельдовича и В.А. Давиденко от 2 февраля 1956 г. предлагались 2 варианта изделия на мощность 150 мегатонн, при этом масса изделия по первому варианту предполагалась 100 тонн, при длине 8-10 метров и диаметре 4 метра. По второму варианту изделие, 18-20 метров длиной, 6-7 метров в диаметре, масса и вовсе составляла 500 тонн. Как доставлять этого монстра к цели, учёные не сообщили.
Однако уже 6 июня 1956 г. НИИ-1011 в своём отчёте обосновал возможность создания аэротранспортабельного заряда РН-202 мощностью 38 мегатонн (В некоторых источниках именуется РДС-202). Под него был разработан корпус авиабомбы и парашютная система.
Получив от Курчатова отчёт НИИ-1011, Хрущёв несколько дней изучал вопрос, а затем созвал совещание. На нём присутствовали министр обороны Жуков, министр среднего машиностроения Завенягин, специалисты-атомщики, конструкторы подводных лодок, специалисты по электронике и связи.
– Вот мне тут представили предложение наших специалистов о создании термоядерного заряда большой мощности, массой 25-27 тонн, – сказал Никита Сергеевич. – Но приемлемых вариантов доставки такого заряда товарищи учёные не предложили. В начале пятьдесят четвёртого года мы с вами, – он кивнул Перегудову, – обсуждали и отвергли проект сверхмощной термоядерной торпеды. На тот момент это получался монстр массой 40 тонн и длиной 24 метра, да ещё и с проблемной управляемостью. С подводной лодки запускать такое чудовище малореально. А главное, эту подводную лодку ещё предстояло провести к берегам Америки через рубежи противолодочной обороны.
– В общем, мне представляется, что такая сверхбомба будет иметь, в основном, политический эффект. На тот случай, если американцы совсем оборзеют, можно будет их припугнуть. Испытания провести, например, – Хрущёв повернулся к академику Харитону. – Юлий Борисович, сделайте мне прикидочный план, чтобы я представлял, сколько вам понадобится времени на изготовление и сборку в корпусе бомбы одного опытного изделия. На тот случай, если возникнет политическая необходимость провести испытания в определённый день.
– Сделаем, Никита Сергеич, – кивнул Харитон.
– А вот ваш РДС-37 нам очень даже пригодится, – продолжил Хрущёв. – Особенно если удастся его массу ещё хотя бы немного уменьшить, для размещения на ракетах меньшего размера.
– Мы сейчас над этим работаем.
– Никита Сергеич, ещё можно вместо урановой оболочки заряда использовать кобальтовую. Мощность будет поменьше, зато одним взрывом можно будет накрыть огромную площадь, – предложил академик Сахаров. – Половину Америки, как минимум.
Хрущёв опешил и озадаченно посмотрел на академика:
– Андрей Дмитрич, кобальтовая бомба – это уже слишком. Её и по нам обратно применить могут...
– Так и применят, Никита Сергеич! Думаете, империалисты нас жалеть будут?
– Мы проводили исследования воздушных потоков при помощи запуска аэростатов. – сказал Келдыш, – Выяснилось, что воздушные потоки над Евразией и северной частью Тихого океана идут таким образом, что всё, что попадает в атмосферу над СССР, через некоторое время – от недели до двух месяцев – переносится на территорию США. Поэтому если американцы будут применять радиологическое оружие, то для них самих ущерб будет не меньше.
– Это если они об этом знают, – заметил Хрущёв. – Кстати, надо сделать так, чтобы узнали.
– Ну, так сделаем, – усмехнулся Келдыш. – Но я хотел бы предупредить об опасности ставки только на одну, тем более – малочисленную систему оружия, особенно, если есть желание на этом сэкономить. Предположим, мы сделаем штук 30-50 тяжёлых ракет с кобальтовыми боеголовками, и понадеявшись на них, не разработаем больше никаких других средств. Если противник разработает, скажем, противоракетную систему, способную эти 30-50 ракет перехватить, мы окажемся безоружными. А то я вижу, что мы уже собрались изобрести очередное вундерваффе...
– Об отказе от всех остальных разработок речь не идёт, – заверил Никита Сергеевич. – Но бюджет страны не резиновый, поэтому необходимо руководствоваться принципом разумной достаточности. Площадь Соединённых Штатов примерно втрое меньше площади Советского Союза, плотность населения – много выше, особенно вдоль побережий. Следовательно, для достижения паритета нам не обязательно делать столько же боезарядов и их носителей, сколько есть у США. Надо сделать лишь то количество, которое будет достаточным для нанесения противнику неприемлемого ущерба. Ну, и процентов 10-15 запаса. Я предлагаю вместо паритета по бомбам добиться паритета страха. Осознав неотвратимость возмездия, агрессоры не решатся нападать.
– Эту информацию необходимо будет довести до президента США. Самым наглядным и впечатляющим способом – при помощи натурных испытаний. Полагаю, таким образом мы сможем решить проблему, не ввязываясь в симметричную гонку вооружений. Хотя совсем не заниматься обороной, понадеявшись на что-то одно, конечно, не получится.
Сидевший по правую руку от Хрущёва Устинов поначалу молчал, внимательно прислушиваясь к разговору.
– Неотвратимость возмездия... А вот скажите-ка, Сергей Алексеич, – Дмитрий Фёдорович повернулся к академику Лебедеву. – Возможно ли сделать в обозримом будущем такую программу для ЭВМ, чтобы она могла по некоторым формальным признакам определить, что по СССР был нанесён обезглавливающий ядерный удар, и руководство страны погибло? А затем дать команду ядерным силам на нанесение ответного удара?
– Программу? – Лебедев задумался. – Смотря по каким критериям принимать решение.
– К примеру, наличие повышенного радиационного фона в крупных городах – Москва, Ленинград, Киев, Новосибирск, Севастополь, Владивосток. Отсутствие связи с Кремлём и Генеральным штабом, – предложил Никита Сергеевич.
– Ничего запредельно сложного. При наличии соответствующих датчиков логика программы будет вполне по силам современным ЭВМ, – ответил Лебедев. – Нужна только надёжная система связи.
– А если использовать командную ракету? – спросил Устинов. – Скажем, система запускает ракету, возможно, не одну. Ракета летит над территорией СССР и передаёт всем уцелевшим ядерным силам приказ на запуск. А если одна из таких ракет выведет на орбиту командный спутник, можно с него передать сигнал подводным лодкам в позиционных районах – к тому времени у нас атомные подводные лодки с ракетами уже появятся.
– А вот на такой случай можно и предусмотреть пару десятков тяжёлых ракет, оснащённых кобальтовыми боеголовками. И американцев предупредить, что если даже руководство Советского Союза в результате их первого удара погибнет, то от сокрушительного ответа зарядами с кобальтовой оболочкой это их не спасёт.
Решение о создании системы "Периметр" было принято в июле 1956 года. (В реальной истории работы над темой особой командной системы, получившей название "Периметр", были поручены КБ "Южное", постановлением правительства СССР № 695-227 от 30 августа 1974 г.)
1 мая 1956 г впервые велась прямая телевизионная трансляция военного парада и демонстрации на Красной площади. (Тогда 1 мая устраивался настоящий военный парад). Хрущёв пригласил на праздник сразу нескольких лидеров социалистических стран. На трибуне Мавзолея рядом с ним стояли руководители ГДР Вальтер Ульбрихт и Отто Гротеволь,, Председатель КНР Лю Шаоци и Председатель Госсовета КНР Чжоу Эньлай, Первый секретарь ВПТ Янош Кадар и Первый секретарь ЦК ПОРП Владислав Гомулка. (В реальной истории после смерти Берута с марта по октябрь 1956 г Первым секретарем ПОРП был Эдвард Охаб, и лишь потом его сменил Гомулка. В данной версии АИ генерал Серов вовремя подсуетился :) Гомулку выбрали сразу после Берута.)
Первомай был удобным поводом встретиться и обсудить важные события и инициативы. Лю Шаоци официально сообщил о желании Китая более тесно сотрудничать с СССР. К 1956 году с помощью СССР в Китае были уже построены основные базовые отрасли промышленности. Председатель КНР просил помощи в их развитии, в построении современной боеспособной армии. В ответ он предложил использовать колоссальные трудовые ресурсы Китая на благо всей мировой системы социализма.
– Мы можем и производить товары у себя, – сказал Лю Шаоци, – если вы поможете наладить их производство, а можем, например, посылать наших рабочих на ваши большие стройки.
Предложение Председателя КНР было встречено с интересом. Хрущёв сразу же спросил:
– Как насчёт лёгкой промышленности? Сейчас у нас откровенно не хватает дешёвой и качественной одежды, обуви, мебели, да, практически, многих товаров народного потребления. Для них нам понадобится сырьё. Ткани, кожа и кожзаменители, пластмассы, металл. Нашему сельскому хозяйству нужны минеральные удобрения и корма для скота. Вашему, кстати, тоже. Если мы поможем Китаю нашими специалистами, вы сможете поднять жизненный уровень у себя и оказать существенную помощь всем социалистическим странам.
Лю Шаоци с предложением Хрущёва согласился. Было решено создать совместную комиссию из представителей СССР и КНР для планирования мероприятий по интеграции Китая в общую социалистическую экономику.
Чжоу Эньлай напомнил о Московском международном экономическом совещании, прошедшем в апреле 1952 года, на котором СССР, страны Восточной Европы и Китай предложили создать зону мировой торговли, альтернативную долларовой. Причем громадный интерес к этому плану проявили также: Иран, Эфиопия, Аргентина, Мексика, Уругвай, Австрия, Швеция, Финляндия, Ирландия, Исландия. Тогда, на совещании Сталин предложил создать свой "общий рынок", альтернативный Европейскому Экономическому Сообществу и альтернативную мировую резервную валюту, не привязанную к доллару. (http://maxpark.com/community/1920/content/1512164)
Смерть Сталина и последовавшие затем перемены в СССР отодвинули идею на второй план, но хорошая мысль рано или поздно пробивает себе дорогу.
Хрущёва эта идея заинтересовала. При Сталине он не был допущен к принятию подобного рода решений. Сейчас же он, посоветовавшись с Косыгиным и Сабуровым, попросил их, совместно с Чжоу Эньлаем, подготовить предварительные предложения на этот счёт.
Чжоу Эньлай в 1952 году вместе с Матиасом Ракоши, Клементом Готвальдом и Отто Гротеволем был в составе международной согласительной комиссии, которая занималась подготовкой к реализации введения единой валюты, поэтому он хорошо представлял себе все проблемы и все тонкости их решений.
С Гомулкой и Кадаром у Хрущёва и Серова был долгий и сложный разговор о том, как предотвратить возможные беспорядки в Польше и Венгрии.
Со своей стороны, СССР подготовил и 3 мая опубликовал декларацию правительства Союза ССР "Об основах развития и дальнейшего укрепления дружбы и сотрудничества между Советским Союзом и другими социалистическими странами" (В реальной истории опубликована в ноябре 1956 года по результатам венгерского бунта. Содержала 5 пунктов, 2 последних относились к конкретной ситуации в Венгрии)
Декларация содержала 4 основных пункта: Принцип взаимной выгоды и равноправия партнёров в экономических отношениях Подтверждение суверенного права социалистических стран проводить собственную внешнюю и внутреннюю политику, назначать и снимать руководителей и членов кабинета министров, руководство политических партий и общественных объединений. Обязательство СССР отозвать своих советников, контролировавших ключевые общественные институты: экономику, армию, полицию. Готовность СССР обсуждать вопрос о выводе своих войск с территории социалистических стран, при безусловном сохранении Организации Варшавского договора.
Советники были назначены ещё до 1953 года, и сразу убрать их из соцстран Хрущёв не решился.
Хрущёв был последовательным противником дислокации воинских подразделений СССР на чужих территориях. В политическом плане он считал, что их вывод станет доказательством превосходства интернациональной социалистической внешней политики над захватнической политикой капиталистических государств. В плане экономическом он старался всячески уменьшить военные расходы, а содержание советских войск за границей обходилось значительно дороже, чем содержание аналогичных частей на территории СССР.
Против вывода советских войск одинаково решительно высказались и Владислав Гомулка, и Янош Кадар. Гомулка признал, что советские войска, с одной стороны, служат гарантом политической независимости Польши, а с другой – приносят её не слишком сильной экономике стабильный и немалый доход.
Гомулке Хрущёв прямо посоветовал:
– Веслав, наведите порядок в Познани. Для начала, проверьте налогообложение рабочих, поднимите зарплату и разберитесь с трудовыми нормами. Если надо, пришлю вам грамотных нормировщиков, но, думаю, и сами справитесь. Да, и локомотивный завод "Zispo" переименуйте. Думаю, в Польше хватает своих достойных кандидатов, именем которых можно его назвать. Ну, и остальные города не забывайте, конечно.
– Если народ выйдет на улицы у вас, начнётся цепная реакция и в Венгрии, – пояснил Хрущёв. – Давить голодных людей танками мы не собираемся. Мы не жандармы. Но откровенных фашистов и прозападных агитаторов мы терпеть не станем. Если вы уверены, что справитесь сами, я гарантирую, что мы вмешиваться в ваши внутренние дела не будем. Если же попросите помощи – поможем. Можете так и сказать вашему правительству и ЦК партии.
В Польше после прихода к власти Гомулки, уже начался процесс освобождения политических заключённых, сидевших при Беруте. Однако освобождение было обставлено некоторыми условиями. Гомулка был осторожен и бывших сокамерников освобождал лишь под подписку о неучастии их в оппозиционных политических организациях и возможных массовых выступлениях. В случае нарушения этой подписки освобождённые автоматически возвращались в камеру – досиживать.
Для демонстрации самостоятельности внутренней политики Хрущёв и Гомулка договорились о смене министра обороны Польши. С 1949 года по просьбе бывшего польского лидера Болеслава Берута этот пост занимал маршал Рокоссовский, этнический поляк, после победы весьма популярный в Польше.
Однако после смерти Берута и признания на ХХ съезде КПСС фактов необоснованных политических репрессий, Рокоссовский воспринимался большинством поляков не как герой войны, а как один из многих советских надзирателей.
Хрущёв лично позвонил по ВЧ-связи в Польшу, Рокоссовскому, разъяснил политическую ситуацию, попросил отнестись к решению польского руководства с пониманием, и сообщил, что Жуков уже готовит документы на назначение Рокоссовского заместителем министра обороны СССР.
Сразу после возвращения Гомулки из Москвы, было объявлено об освобождении маршала Рокоссовского от занимаемой должности. На его место был назначен Мариан Спихальский. (В реальной истории Рокоссовский подал в отставку со всех постов 13 ноября 1956 г)
Ситуация в Венгрии уже изменилась к лучшему. После убийства Матиаса Ракоши избранный Первым секретарём ЦК Янош Кадар и министр госбезопасности Эрнё Герё провели большую работу по выявлению антикоммунистических элементов и агентов влияния западных спецслужб. Наряду с этим все соцстраны следом за СССР приняли свои варианты законов "О кооперации", после чего во всех странах СЭВ быстро начали появляться производственные кооперативы. С того момента прошло более года, и экономическая ситуация уже заметно изменилась к лучшему.
К тому же в рамках СЭВ активно налаживалось межправительственное взаимодействие и развивалась торговля продуктами и товарами широкого потребления.
Венгрия была преимущественно аграрной страной. По рекомендации Хрущёва, проводившаяся при Ракоши ускоренная индустриализация была замедлена, а коллективизация в сельском хозяйстве и вовсе приостановлена. Венгерский вариант закона "О кооперации" вообще не содержал понятия "колхоз", заменив его "сельскохозяйственным кооперативом". За счёт принятых мер удалось удержать экономическую ситуацию и качество снабжения населения продовольственными товарами на привычном уровне, а увеличение объёмов торговли между соцстранами привело к скорому оживлению экономики.
Но в 1955-56 году вернулись из СССР венгерские военнопленные, явно не питавшие большой любви к Советскому Союзу. Янош Кадар и Эрнё Герё при содействии генерала Серова организовали постоянную работу с этим "контингентом". Эта деятельность уже приносила свои плоды, но Хрущёв хотел быть уверен, что беспорядки в Польше не станут запалом для венгерского бунта. Общими усилиями этот "детонатор" удалось вывернуть, и теперь польская и венгерская проблема потеряла прежнюю остроту.