- А почему бы вам не обратиться к советским спецслужбам напрямую? Если все обстоит таким образом, как вы мне тут описали, они с радостью продадут вам подобную информацию.
- Во-первых, есть люди, которые будут добиваться у русских эксклюзивных для меня прав на обслуживание вывода войск из ГДР. Они сейчас в Москве. Во-вторых, я не верю людям из КГБ. Я убежден, что за всеми этими перестройками и гласностями как раз и стоят люди из советских спецслужб. Они-то останутся на местах даже в самом крайнем случае и им эти бумаги сильно пригодятся в будущих карьерах. А вот вам после объединения страны ваши западные коллеги и доморощенные борцы за права человека припомнят все: "преследование инакомыслящих", возведение стены, тайные расстрелы, аресты, номенклатурные излишества…
- Они у себя делают ровно то же самое, - хмуро оборвал меня Мильке. - И даже больше.
- Никто не сомневается. Я слышал, последние бои с индейцами у наших ковбоев вообще закончились в начале семидесятых - пятнадцать лет назад, Пайн-Ридж, Вундед-Ни, 1973 год. Мне уже было десять лет! Кто об этом вспомнит? И кто в это поверит? Кто поверит, что с индейцами воевали танки и национальная гвардия? Что "охотники за скальпами" два месяца резали зеленых беретов и наоборот? Что зеленые береты испугались индейцев и отказались осаждать восставшую деревню? Никто. Потому что федералы обманули глупых индейцев и развешивали ярлыки после своей "победы" тоже они. Индейцам обещали пересмотреть столетней давности договоры и вернуть земли в Монтане, Небраске, Вайоминге, но кто-нибудь об этом задумался, когда все было кончено? Вас измажут дерьмом от макушки до пяток и вы не сможете ответить - потому что вас никто не станет слушать. Я же предлагаю вам стать моим компаньоном. Ваша информация и мои деньги! Да вас в Германии еще на руках будут носить!
- Я думаю, что вопросы продажи собственности уходящей армии Коль и Горбачев будут решать напрямую.
- Горбачев как обычно скажет: забирайте все! - ему нравится роль русского самодержца и мирового благодетеля, он от нее не отступит! Коль промолчит и поблагодарит "своего лучшего друга" - незачем ему настаивать на оплате подарков. Вот и все решение. Решать частности будут другие люди. И мы с вами можем либо оказаться в их числе, либо нет. Так что, по рукам?
- Как вы себе это представляете?
- Я еще не получил вашего принципиального согласия.
- Мне нужно кое-что проверить и выяснить, прежде чем я отдам вам материалы. Если вообще отдам. И что я получу взамен?
Ну ужели не найдется у меня, что дать тебе за эту добрую услугу, старый?
- Спокойствие, возможность дожить жизнь не в тюрьме, куда вас обязательно упрячут. Могу обещать вашему сыну место в хорошей клинике в какой-нибудь Канаде. Он же у вас психиатр? Внуку - работу и честные слова о работе деда.
Он недобро посмотрел на меня:
- Я всю жизнь делал свою работу в рамках закона! Это вам скажет любой немец. Даже те, что сбежали от нас!
- Верно. Но не совсем. Вам вспомнят все. И скажут. И если вы думаете, что убийство двух полицейских в тридцать первом году уже забыто, то сильно в этом ошибаетесь. Какая ирония - страна, отвергнувшая нацизм, будет судить вас за преступление, доказательная база по которому собрана нацистскими следователями.
- Прошло уже шестьдесят лет!
Мне в самом деле стало смешно. Нельзя быть таким высокопоставленным коммунистом, супершпионом и быть при этом настолько наивным человеком - образ искажается.
- Это что-то меняет? Если гора не идет к Магомету, Магомет идет к горе. Или, как у русских говорится - был бы человек, а дело на него найдется!
Мильке задумался. И молчал почти минуту. Я не торопил. Конечно, он знал все, что я пытался ему рассказать. Знал, но был уверен, что это знание доступно немногим. А здесь вот так: приезжает какой-то мальчишка и вываливает запросто все политические расклады. Невольно задумаешься - а не пошел ли я на мизер, имея в прикупе пару тузов?
- Не будем спешиться, - наконец сказал герр Эрих. - Через месяц я буду готов обсудить вашу просьбу подробнее. А теперь, прошу меня извинить, мне пора. Я увлекся и потратил слишком много времени. Auf Wiedersehen, herr Meinze!
Эх, мне бы Серегины таланты - я б уже все знал наперед.
- Bis Bald, herr Erich, - все-таки иногда и разговорники оказываются полезными. - И вот еще что, пожалуй… Мне будут интересны и другие документы, имеющиеся в вашем архиве. В основном о людях, здешних, в бундесе, по всему миру. Гарантирую хорошую оплату и обещание, что ни один из ваших сотрудников не пострадает от моего распоряжения этими документами. А самых трудолюбивых я готов трудоустроить в своих организациях - от Японии до Майами. Подумайте!
Он уже ступил ногой на первую ступеньку, но оглянулся и устало кивнул:
- Я подумаю, подумаю.
За ним еще не закрылась дверь, как на пороге нарисовался Лу со своим помощником.
Теперь мне нужно было быстренько вернуться в Лондон - со дня на день ожидалось появление нашего дорогого Юрия Юрьевича. Да и папаша собирался навестить блудного сына, поделиться впечатлениями от общения с новыми правителями "империи зла".
Уже в самолете, глядя на горящие в ночи под крылом огни огромного города, Луиджи спросил:
- Зак, ты что-то от меня скрываешь?
- О чем ты, старина? - я перебирал в памяти состоявшийся разговор и не сразу сообразил, о чем задумался мой телохранитель.
- Откуда ты знаешь русский? Или это был польский? Или болгарский? Откуда?
- Грехи юности, Лу. Мы все учились понемногу. Стихи на нем я написать не смогу, но что-то сказать и понять собеседника - вполне. Для общения достаточно, а больше мне и не нужно. Разве есть грех в знании тысячи-другой иностранных слов?
- Но не русского же!
- Лучше бы это был китайский?
Он отвернулся к иллюминатору, пару минут молчал, потом, как будто переступая через что-то внутри себя, сказал:
- Знаешь, у меня ощущение такое, будто за нами приглядывали после встречи со стариком. Не стал говорить на земле, потому что не очень уверен.
- Забудь, Лу. Мы возвращаемся в Лондон, - ответил я. - Кстати, я подумал - а не купить ли нам такой самолетик? Вроде шустрая машинка и летает далеко. Узнай, пожалуйста, ситуацию по таким штучкам, ок?
- Хорошо, Зак, я узнаю, - пообещал мне Луиджи.
- Спасибо, Лу. Что бы я без тебя делал? - пробормотал я, откинул спинку кресла и моментально уснул, убаюканный ровным гулом пары Garrett'ов.
Глава 4.
Папаня здорово подобрел и залоснился. Если раньше он выглядел образцовым кандидатом наук из провинции, то теперь через холл ко мне шел некто из высших кругов. Костюмчик от Вилли Фиораванти, туфли ручной работы Берлутти, бриллиантовая заколка в строгом синем галстуке, невесомая оправа Air Titanium от Lindberg - вроде в таких же щеголял весь королевский двор Дании - прямо ходячая выставка дорогих брэндов. В руке портфельчик Dunhill, на запястье часы - что-то космическое от RADO. Розовые щеки и пшеничные ухоженные усы - надо же, отрастил усы! Двадцать лет грозился и вот отрастил! - ни дать ни взять "чрезвычайный и полномочный"!
Про усы я, кажется, понял: единственный сдерживающий фактор их роста - мать - осталась где-то далеко, и теперь можно стало расслабиться. Но надо признать, отрастил он их не зря - солидности прибавилось. Или это все же Фиораванти с Линдбергом постарались?
- Здравствуйте, мистер Майнце, - сохраняя торжественное выражение на лице, папаня протянул мне руку.
- Очень рад вас видеть, доктор Майцев, - в тон ему ответил я и подумал, что хорошо, что уродился я больше похожим на мать, чем на него. Иначе вся наша конспирация летела бы сейчас в тартарары.
Мы прошли в мой кабинет и только там позволили себе обняться - от отца пахнуло каким-то легким парфюмом. Впрочем, продолжались эти объятия недолго - Майцев-старший отстранился, едва не оттолкнул меня и показательно-мелочно разгладил лацканы пиджака:
- Достаточно, Захарий! А то помнешь драпчик, - и рассмеялся счастливо, чего раньше за ним не водилось: всегда погруженный в работу, сосредоточенный, он и улыбался-то редко, а уж смех его я и не помнил вообще.
- Отец, что с тобой? - мне и в самом деле его новые манеры показались странными. - Что за легкомысленность?
- Эх, Захарка, Захарка, - он упал на кожаный диван, раскинул по его спинке руки, - я только теперь начинаю понимать, как нужно жить. Молодцы вы с Сергеем. Такое закрутили…
Он замолчал, закрыв глаза и мне показалось, что он засыпает.
- По существу-то что-нибудь скажете, доктор?
- Не бери в голову, парень, - встрепенулся папаня, - это просто довольство во мне колготится. Четверть века я просидел на одном месте и думал, что делаю что-то нужное…
- Оно и было нужное!
- Конечно, - он улыбнулся, - иначе бы я там не сидел. Но масштабы, Захарка, масштабы! Потрясающе! Когда я уезжал из… страны, я думал: поеду, осмотрюсь, может, пригожусь на что. И знаешь что? Это, оказывается, самое главное - быть кому-то нужным. Не родным и близким, хотя это тоже важно, нет, другим, кому нужны твои слова, твое мнение, твоя жизненная позиция. Ни деньги, ни слава, ни… ничто не заменит этой нужности, понимаешь?
- Как сказал кто-то из отечественных классиков практического коммунизма: "власть крепче водки, слаще бабы"?
Он снял свою бесценную оправу и внимательно посмотрел на меня:
- Такое кто-то говорил? Не слышал.
- Пап, не играй со мной в эти игры. Я не пациент, окей? Расскажи лучше, как поездка? Есть что-то полезное?
Сергей Михайлович Майцев с чувством потянулся, добыл из недр портфельчика сигару, виновато пожал плечами:
- Вот, пристрастился. Помогает думать. Не против?
Я молча достал из шкафа пепельницу, что была припасена для таких случаев. Поставил перед ним на низкий квадратный столик. Подкатил к дивану свое рабочее кресло:
- Виски, коньяк, ром, водку?
- Коньяка плесните, мистер Майнце. Немножко - сигару запить, - он растянул губы в самой обаятельной улыбке, на какую был способен.
Когда все требования были выполнены и под потолок вознеслось первое облако сожженного кубинского табака, отец наконец-то разродился:
- Помнишь, какими были раньше московские чиновники? Спесивые, важные, вечно занятые? Не поверишь - нынешние носятся как электровеники. Ты им еще ничего не сказал, а они уже полны энтузиазма и готовы отдаться. Конечно, если чувствуют, что за тобой стоят доллары. Красотища. Их бы энергию да в мирных целях… Чуют, суки, что времена настают интересные, мутные, самый срок для проявления деловых качеств. Такое бы настроение им лет двадцать назад - уже бы точно при коммунизме жили. В общем, приехали мы в Москву вдвоем с мистером Ландри…
- С Тимом? - так, кажется, звали одного из тех парней, что работали на Серегу.
- С ним, с родимым. Далеко пойдет красавец. Разместились в люксах в "Космосе". Ну, знаешь, которая как выгнутая стена? В первый же день ко мне явились ваши орлы - Коля Старый и Сашка Козлов, помнишь таких?
- Пике и Берри?
- Они, они, родимые. В общем, после их визита у нас с Тимом образовалась на руках целая колода визиток не самых последних людей в России. Минпромторги всякие, Госплан, МИД, много всего. И понеслось! Москва - город большой и в день мы встречались с парой, редко с тремя человечками - быстрее никак не успеть. Впечатлений море! Ландри просто ураган какой-то: ему говорят "нужно подумать, посчитать, давайте встретимся через полгода", а он достает из порфельчика папку - "вот, мистер Чуркин, здесь все расчеты, анализ затрат и доходов, завтра жду от вас окончательного решения. Если его не будет до полудня, этим вопросом займется товарищ Иванов". А у них, оказывается, тоже жутчайшая конкуренция - кто сядет на самый вкусный контракт! Завтра без десяти двенадцать звонок: "Я согласен с вашими расчетами, мистер Ландри, думаю, мы сможем составить вам протекцию в Совмине". Ни одной осечки! Представляешь? Ни одной!
- Все хотят кушать, - я плеснул коньяка и себе, - желательно хлеб с черной икоркой. В общем, впечатления самые благостные?
- По крайней мере, с ними можно работать. Жулье, конечно, но жулье, которое свою выгоду чует. Ну и пусть поживут какое-то время в достатке. Если станут много о себе мнить - найдутся другие. Козлов со Старым развернули деятельность! Регистрируют политическую партию - "Единая страна", представляешь? Планов громадье!
Я почувствовал себя немного в стороне от основной дороги современности. Сижу себе в Лондоне, коплю денежку. А действие все разворачивается совсем в другом месте. Досадно.
Видимо, моя ревность отразилась на лице, потому что отец вдруг замолчал и пристально на меня посмотрел:
- Захарий, ты чего нахмурился? Опять чужая песочница покоя не дает? Брось, всю работу одному не поднять, нужно немного делиться. Ты прямо как… Где-то читал, что какой-то американский президент, очень любивший бывать на разных праздниках, никогда не ходил на похороны и свадьбы. Знаешь почему?
- Не мог быть главным действующим лицом - невестой или мертвецом? Я тоже читал. Тедди Рузвельт это был.
- Ну вот, сын, не уподобляйся старине Теодору.
Я тяжело вздохнул, потому что отец был прав: мне всегда хотелось быть в центре любого действа. Не всегда получалось. И нечасто в подобном была реальная необходимость.
- Да я не претендую. Я же вырос, пап. Стал взрослым, серьезным бизнесменом…
Он опять расхохотался и я, грустно улыбаясь, смотрел на него - счастливого, довольного собой и тем делом, которое подбросила ему судьба. Все-таки "выглядеть на миллион долларов" - серьезный подарок своему самолюбию и успешности. Пусть так и будет. Только еще зубы керамические вставить нужно - чтобы уж совсем на рекламный плакат походить. Но людям такое нравится.
- А что по моему Ричу?
- С Ричем не просто все, - отец стремительно посерьезнел, - лобби мощное, не отнять. Но есть одно "но".
- Это, как водится.
- И на старуху бывает… да. В общем, господин Рич сам создал систему, которая в огромной мере выстроена на личных контактах и взаимозадолженностях. Убери из схемы одного физического участника и конструкция рассыплется, как карточный домик. А поскольку дела с ЦК он крутит лично, то именно его исчезновение, хотя бы на два-три месяца, разрушит весь механизм. Штроттхотте, Дрейфус и Сильверберг - его штатные помощники - влезть оперативно не смогут. Так что, если у тебя все готово, пора его отдавать мистеру Джулиани. Ландри бьет копытом - так нетерпится подхватить эстафету. Он остался в Москве и будет ждать от тебя действий. Ты готов?
Готов ли я? Да я уже полгода готов влезть на поле Рича!
- Хоть завтра. Ждем прибытия Пинкуса Грина.
- Он уже неделю в Швейцарии. Мы с ним пересеклись пару раз на Старой площади, четыре.
- Ого! Это ЦК КПСС? Высоко летаете, папа.
- Коммунисты очень трепетно относятся к очень богатым людям и их представителям. Особенно нынешние коммунисты, у которых за душой нет ничего кроме алчности и амбиций.
- Ясно. Значит, как только, так сразу? Сделаем вот как: на этой неделе люди Лу спеленают наших конкурентов и отвезут их в Вашингтон. Когда будут на месте, я дам знать Серому - пусть напрягает своих "акул пера". Шумиха должна подняться до небес и Ричу нельзя позволить выскользнуть из страны. Нужен реальный срок и очень громкие следствие и суд. Вплоть до гражданских пикетов вокруг тюрьмы - чтобы даже шансов выбраться не было. Я потревожу здешних шелкоперов.
- Хороший план, - одобрил мои умопостроения папаня. - Вот еще что: Козлов и Старый создали фонд "Перестройка-контакт" с участием десятка иностранных партнеров, в основном американских, сережкиных. Это для организации альтернативного "обмена" технологиями. В общем, парни надеются, что на их письмо, - он вынул из портфеля конверт с надписью АВИА, - ты ответишь согласием и посодействуешь их фонду в размещении совспецов в исследовательских европейских центрах? Ну там стажировки, совместные проекты, понимаешь? То же самое, что делает твой "Центр некоммерческого партнерства в науке и искусстве".
- Серега все еще не хочет складывать все яйца в одну корзину? Для каждого инструмента должен быть параллельный? Разве моего канала ему мало? Через меня только в этом году полтысячи специалистов выехали из Союза! Конспиратор хренов.
- Зато ему не приходят письма от всяких лордов-мэров, - отбил мой наезд на Серегину паранойю отец. - Поделишься впечатлениями?
Я не ожидал от него такой осведомленности. Мне почему-то казалось, что сказанное между мной и Серым так и должно остаться между нами. И совсем недавно так оно и было. Или Серый в очередном параноидальном приступе решил затеять какую-то странную игру с "выведением" сподвижников на чистую воду? Ну-ну…
- Да, собственно, рассказывать-то не о чем. Так, познакомились. Должны же они знать, кто орудует на их поляне? Вот и позвали.
- Никаких предложений, угроз, намеков?
Я покачал головой, ничего не говоря вслух, потому что уж мое-то вранье папаня определил бы на счет "раз-два".
- Странно, - протянул он, что-то все же почувствовав.
- Что не так?
- Просто раньше, когда ты не желал врать напрямую, ты точно так же мотал своей головенкой. "Сын, чего такой хмурый, двойку получил?" и Захарий тресет бестолковкой. И можно даже в дневник не заглядывать - там наверняка пара нарисована. Что ты задумал, сын?
- Сложно все, пап. Нужно еще проверить и перепроверить, чтобы говорить что-то определенное. Понимаешь? Если я Серому сейчас расскажу свои домыслы и догадки, он станет неправильно "видеть", - выкрутился я. - Лучше уж я дождусь подтверждение и тогда… придумаем какую-нибудь комбинацию.
- Ну-ну, комбинатор, - хмыкнул отец и я понял, что Серый узнает мою позицию уже завтра - когда доктор Майцев вернется в Штаты. - Смотри, чтобы поздно не стало.
Ну и пусть, это ничего не меняет.
- Между прочим, пока ты у родных березок ностальгические слезы лил, папа, на меня совершили покушение. Видишь? - я показал ему уже заросший шрам на затылке.
- А охрана твоя? Где она была? - отец скользнул скучающим взглядом по моим боевым отметинам.
- Охрану перебили. До смерти. Двух человек за здорово живешь. Гримасы капитализма.
Я с максимальными подробностями передал ему события той ночи, свои ощущения и страхи. Пожалел в очередной раз миссис Гарфилд и припомнил, что мне так и не представили ее сына - заодно сделал запись в ежедневник. Потом рассказал о полицейских допросах, усилиях людей Луиджи в розыске заказчиков и исполнителей, и выжидательно уставился на отца, предвкушая шквал вопросов.
- Нужно быть осторожнее, сын, - заметил Сергей Михайлович. - Сережке сказал? Это может стать опасным для всей затеи.
- Да, конечно, - настроение разом опустилось: ему были не очень интересны мои дела. Только в комплексе нашего общего предприятия. - Первым делом ему.
Ну что ж, тогда о Мильке и упоминать не стоит - не в коня корм, не оценит.
- Маму видел? - спросил я.
- Нет. Не довелось. Занят был почти круглосуточно, а она дома застряла с переездом этим. Ну, чемоданы, контейнеры. Один переезд - как пять пожаров. Зато квартиру в Москве видел. Светленькая, просторная. Не сравнить, конечно, с твоими… - он обвел взглядом лепнину на потолке, полутораметровые китайские вазы, окна в два человеческих роста, - апартаментами. Но тоже вполне достойно. Трешка на Русаковской. В кооперативе.
- Не знаю, где это.