- Чтобы он родился в браке, нужно было сначала обвенчаться, а потом беременеть. Вы хорошо переносите все, как в прошлый раз?
- Да.
- Значит, будете носить и рожать тайно. Пока об этом думать рано, будем решать проблемы по мере их поступления. Только умоляю, не скачите в танцах, как коза, сделайте вид, что ногу подвернули или еще что-нибудь.
- Мой ребенок должен родиться законным.
- Он просто должен родиться. О законности нужно было думать раньше. Лорду Дадли еще надо развестись, и королевы не выходят замуж, как простые горожанки. Вы забыли, что ваш брак должен утвердить Совет.
- Мы обвенчаемся тайно.
- Надеюсь, вы не успели осчастливить этим известием лорда?
- Нет, но он не будет против.
- Конечно, не будет. Только вот у него жена тоже беременна.
- Кто?!
- Леди Эми Робсарт; если вы помните, она супруга вашего драгоценного лорда. И Эми ждет ребенка.
- Но он не живет с женой!
- Чтобы сделать ребенка молодой женщине, достаточно побывать в ее постели всего лишь раз. Лорд Дадли, помнится, уезжал куда-то по делам три месяца назад?
- Ты лжешь…
- Зачем? Ваша беременность от этого никуда не денется, а вот если о ней станет известно, найдется немало желающих посмаковать поведение королевы Англии… Вернее, падение королевы Англии.
Елизавета умная женщина, но что происходит с ее мозгами, когда речь заходит о Дадли? У меня одна реакция на их отношения: бабы дуры! А влюбленные - дуры четырежды. Влюбленная королева все равно баба со всеми вытекающими из этого последствиями.
Я попыталась поговорить с Владом, но тот только махнул рукой:
- Ты думаешь, моя лучше? Еще хуже. Привезла с собой поэта Шателяра, с которым любезничает вне допустимых пределов у всех на глазах. Но то, что позволительно в Париже, недопустимо в Эдинбурге. Еще немного, и пойдут такие слухи, что не разгрести…
Влад оказался прав, поэт Шателяр принял флирт королевы Марии Стюарт за чистую монету и перешел к действиям. Он якобы тайно пробрался в туалет при спальне Ее Величества и был застигнут там братом королевы графом Мерреем. Крик поднял на ноги весь дворец, Шателяр схвачен, осужден и даже казнен. Последними словами несчастного на эшафоте был укор Марии Стюарт: "Жестокая королева".
Королева наблюдала за казнью спокойно, видно осознав, к чему приводят неприличное поведение и флирт в строгой Шотландии. Думаю, ей почти расхотелось быть королевой маленькой, но строгой страны, а потому она принялась обдумывать мысль о замужестве, причем как можно скорее.
Но очередь из желающих обрести в лице Марии Стюарт подругу жизни как-то не стояла. Королева-регент Франции и по совместительству бывшая свекровь Марии Стюарт Екатерина Медичи слишком хорошо знала, чего стоит невестка; дважды вдовец Филипп Испанский предпочел и ей, и Елизавете дочь все той же Екатерины Медичи Изабеллу; подходящих принцев и королей просто не наблюдалось, а сочетаться браком со своим подданным Мария считала ниже своего достоинства.
Интересная вырисовывалась ситуация: в Англии и Шотландии сидели на тронах две невесты, каждая из которых являлась лакомым кусочком. Конечно, Шотландию с Англией не сравнить, но зато какая возможность претендовать на английский престол!
Заваривалась новая каша, от которой можно было схватиться за голову. Только передохнули от испанской угрозы, как нависла французская. А моя Рыжая надумала рожать! Оно, конечно, другого времени завести ребенка от Дадли у нее не нашлось - вокруг творилось бог знает что: под боком претендентка, которая своего не упустит; тьма народа только и ждет, чтобы завопить: "Ага! Мы же говорили!.."; у лорда жена в положении… А мы беременны!
- Роберт, почему вы не представите свою супругу? Я никогда ее не видела. Почему вы держите красивую женщину вдали от двора и моих взглядов? Я не кусаюсь…
Едва ли, подумал Дадли, а вслух ответил:
- Эми Робсарт серьезно больна, но вы ее видели, Ваше Величество. Моя супруга присутствовала, когда вы изволили объявить меня рыцарем ордена Подвязки.
- Да? - делано пожала плечами королева. - В таком случае она весьма непримечательная особа, потому что я ее не заметила. А ведь я примечаю каждую красивую женщину.
Что есть, то есть, снова мысленно согласился Дадли.
- Чем больна ваша супруга?
Роберт рассказал, что Эми умирает от рака груди, но не сказал, что еще больше от тоски по своему неверному красавцу мужу. Пока Дадли развлекался и развлекал королеву, Эми Робсарт таяла на глазах от всего сразу - болезни, тоски, одиночества…
Никто так и не узнал правду о том, что произошло 8 сентября 1560 года в Камнор-Плейс. Эми Дадли почему-то отправила всех слуг на ярмарку, оставшись только с верной ей горничной, но и ту отослала по делу. Утром Эми нашли упавшей с лестницы мертвой. Что это было - убийство, самоубийство или просто его величество случай? Похоронили в тот же день почти тайно.
Это известие привело меня в шоковое состояние. Я вдруг поняла, что своей неуемной энергией, возможно, подтолкнула преступников к немедленным действиям! Неужели лорд, узнав, что Эми действительно беременна и Елизавета тоже, приказал убрать нежелательную жену? Тогда я оказала бедолаге медвежью услугу.
Думать об этом было страшно и больно. Больно потому, что я невольно оказалась причастна, а страшно потому, что жить рядом с настоящим преступником и видеть, как к нему в пасть, как кролик к удаву, лезет моя Рыжая… А я еще просила Сесила помочь уговорить Совет на брак Елизаветы с Дадли.
Когда очень хочешь быть обманутой, обязательно найдешь для этого зацепки. Я быстренько убедила себя, что Дадли не столь глуп, чтобы вот так рисковать, когда все у него почти в руках. Эми могла "умереть при родах", чего же проще, никто бы интересоваться особо не стал, сколько женщин так умирает. Подождал бы немного, больше ведь ждал.
Через пару дней я уже почти верила в невиновность лорда Дадли, как и моя Рыжая. Дурной пример заразителен, глупость, несомненно, тоже.
Когда известие об этом пришло в Гринвич, где развлекалась королева в обществе, конечно же, Роберта Дадли в том числе, Елизавета в ужасе замерла. Ее любимый Роберт всячески рвался к власти, на пути стояла только несчастная Эми. Если верно то, что он недавно сказал о болезни супруги, то к чему ее убивать? С другой стороны, Елизавета почувствовала, что в глубине души испытывает даже восторг из-за того, что ради нее возлюбленный способен на такие безумства!
Королева не помнила Эми и не задумывалась о самой женщине, однако она быстро поняла, что смерть жены Дадли немедленно свяжут с их именами. Этого еще не хватало! Что за нелепость, не могла умереть достойно в своей постели, надо было свалиться с лестницы как раз тогда, когда Елизавета готова дать согласие на брак с Робертом Дадли! Весь двор замер в ожидании.
Первым пришел в себя Сесил. Появилась блестящая возможность если не свалить совсем, то значительно ослабить зарвавшегося Роберта Дадли. Только бы у Елизаветы хватило ума не бросаться к нему в объятия какое-то время! Теперь Дадли свободен и может снова жениться, но такой брак навсегда испортил бы репутацию королевы. Чтобы удержать ее от поспешного необдуманного, но давно желанного шага, нужно на время изолировать от зарвавшегося конюшего. Ничего, лошади королевы потерпят…
Сесил посоветовал своей монархине:
- Ваше Величество, появились весьма неприятные для сэра Дадли слухи. Чтобы их рассеять, нужно немедленно назначить строгое расследование.
- Хотите утопить Дадли?
- Господь с вами, Ваше Величество! Если Роберт Дадли невиновен, то ему не стоит бояться. Напротив, в его интересах очиститься от любых подозрений. Слухами полнятся уже не только Виндзор или Уайт-холл, в народе откровенно шепчутся о вас с Дадли. Если не назначить расследование, никто не поверит в его невиновность и вашу непричастность.
Такое мог сказать прямо в глаза только Сесил, никто другой не рискнул бы. Глаза Елизаветы заблестели бешенством, канцлер уже приготовился к взрыву гнева, но она тут же взяла себя в руки. Сесил озвучил то, что королева думала и сама. Умная женщина, она прекрасно понимала, что смерть так мешавшей их браку женщины, смерть неожиданную и нелепую, немедленно свяжут с их именами. Королева столько времени демонстрировала всем, что Роберт принадлежит ей, и только ей, что теперь они повязаны одной ниточкой. Не станешь же всем объяснять, что они решили обвенчаться после развода лорда Дадли, а демонстрация была нужна для того, чтобы ни одна не посмела покуситься на ее дорого Роберта!
Елизавета почувствовала себя загнанной в ловушку.
- А… если не будет доказана невиновность?..
Голос Сесила стал глухим:
- В таком случае, Ваше Величество, находиться рядом с этим человеком небезопасно…
- Вы можете обещать, что расследование будет беспристрастным?
- Я не буду иметь к этому никакого отношения.
И вдруг ее осенила страшная мысль, Елизавета резко повернулась к Сесилу, впилась взглядом в его лицо:
- А… не ваших ли это рук дело?
Тонкое, умное лицо канцлера вытянулось и тут же превратилось в маску, всегда чуть вопросительный взгляд его больших глаз стал жестким, губы чуть дрогнули даже не обиженно, а слегка презрительно. Сесил выпрямился, склонил голову и произнес бесстрастным голосом:
- Тем более вам лучше провести расследование. Но полагаю, Ваше Величество, мне стоит подать в отставку. Прошу принять ее.
Елизавета испугалась, по-настоящему испугалась! Она ни в коей мере не желала обидеть Сесила, он слишком дорог и нужен ей, королева уважала своего канцлера и не могла представить завтрашний день без этого умницы.
- Сесил, нет! Уильям, простите глупость, которую я произнесла, я не в себе!
Сесил все так же молча поклонился:
- Позвольте мне удалиться, Ваше Величество.
- Нет, нет, нет! Пока не услышу, что вы забыли о той глупости, что я сказала, я вас не отпущу!
- Я дождусь окончания расследования, Ваше Величество, и тогда вернусь к этой просьбе.
- Уильям, вы нужны мне, по-настоящему нужны. Вы единственный, на кого я могу положиться в этом рассаднике льстецов и лгунов!
Сесил ушел, а Елизавета еще долго размышляла, но не о попавшем в перипетию Роберте Дадли, а об Уильяме Сесиле. Как она могла оскорбить подозрением того, кто, по сути, спас ей жизнь? И теперь он спасет ее репутацию. Канцлер прав: нет ничего страшнее, чем позволить связать имя королевы с убийством женщины, мешающей ей сочетаться с любовником браком. На всякий роток не накинешь платок, никто не поверит в непричастность любовников к этой гибели.
А если бы Эми Робсарт не свернула себе шею на лестнице в старом доме в Камнор-Плейс, а просто тихо умерла через пару месяцев? Елизавета честно ответила себе, что вышла бы замуж за Роберта Дадли. И сделала его королем? Конечно, Роберт вполне подходит для этой роли. А дальше? Родила пяток детишек, будучи то и дело беременной, страшно ревновала бы мужа к каждому его вольному взгляду… И так уже посмеиваются над ее влюбленностью.
И тут она отчетливо увидела себя со стороны: вцепившаяся в своего Роберта женщина, ревнующая его ко всем подряд, готовая выполнять если не любую прихоть, то любое его желание. Господи, как она, должно быть, смешна! Елизавета живо представила, как посмеиваются над своей королевой за глаза придворные. Но как заставить себя не искать общества Дадли каждую минуту, если так хочется его видеть, если сердце рвется к нему?! Как можно не подчиниться этому вкрадчивому теплому голосу, этим рукам, этим глазам?..
Она готова была принести в жертву свои женские амбиции, растаять в руках любимого, но никогда не задумывалась, что придется пожертвовать еще и возможностью править. Дадли станет королем, а она при нем королевой? Мгновенно всплыли в памяти отец, Сеймур, Филипп. И Елизавета вдруг поняла, что не хочет быть просто королевой при короле, она хочет быть королевой сама по себе! А Роберт? Ему предстояло оправдаться в обвинениях.
Сам Роберт Дадли вошел к королеве, как всегда, без разрешения и предупреждения. Глаза его горели:
- Бэсс, они собираются провести расследование смерти Эми! И утверждают, что я должен оправдаться в непричастности к нему!
И Елизавета решилась, она уставилась в лицо возлюбленного так же, как недавно смотрела на Сесила:
- А вы непричастны?
Всего на мгновение его глаза дрогнули, и этот миг объяснил королеве все, что она хотела знать. Елизавета ужаснулась своему пониманию, ее глаза тоже дрогнули. Роберт уже пришел в себя и воспользовался растерянностью королевы, он схватил ее в объятия, горячо зашептал:
- Ради обладания тобой я готов на все, Бэсс! Давай немедленно поженимся, и все заткнутся!
Она растерялась:
- Но, Роберт… ты только что овдовел…
- Наплевать! Ты же дочь своего отца, король Генрих никогда не считался ни с чьим мнением, поступай так же! - Почувствовав ее сомнения, он стал более настойчив. Его руки горячо стискивали грудь королевы, губы покрывали поцелуями ее шею, отыскивая местечки, которые особо ее возбуждали, а в голову одновременно впечатывались слова: - Перестань обращать внимание на чьи-то разговоры, иначе они никогда не позволят тебе сделать меня королем.
И тут Елизавета очнулась. Он не оправдывался, не отрицал свою вину, он не думал о ее репутации, ему было безразлично все, кроме возможности надеть корону! Неожиданно холодно отстранившись, королева произнесла:
- Сэр Дадли, все же вам придется покинуть двор на то время, пока будет идти расследование. Если по его окончании вашей вины не найдут, вы вернетесь.
На мгновение он замер, потом резко выпрямился, насмешливо блеснув глазами:
- А если найдут?
Никто не знал, чего стоило Елизавете ответить:
- Понесете заслуженное наказание.
Дадли поклонился:
- Я невиновен, Ваше Величество, надеюсь, это докажут. И всегда буду любить вас, Бэсс, до конца своей жизни, куда бы вы меня ни сослали.
Едва за Робертом закрылась дверь, Елизавета упала в кресло, заливаясь слезами. Из-за тяжелой портьеры к ней метнулась верная Кэтрин:
- Ваше Величество, если сэр Дадли действительно не виноват, ему нечего бояться. Но вы правильно сделали, Ваше Величество!
- Но он хочет стать королем…
- А как же иначе?
- А я хочу быть королевой!
Кэт чуть растерялась, у нее не было хваткого государственного ума Сесила, не было и цепкого женского, как у самой Елизаветы.
- Это мешает?
- Конечно, - звучно шмыгнула носом королева. - Став королем, он будет первым, а я второй!
О, господи, о чем она сейчас думает?! Любовник под подозрением в убийстве, она сама тоже как его если не пособница, то единомышленница, а королева страдает, что может стать второй при первом!
А Елизавета действительно попала в одну из самых своих сложных жизненных ситуаций. Даже сидя в Тауэре в ожидании смерти, она сомневалась меньше. Теперь ей предстояло решить, что для нее важнее - любовь или власть. Королева вдруг отчетливо поняла, что гордость и стремление к власти, поднявшие семью Дадли до самого трона Англии, так нравившееся ей его ощущение себя господином всех людей вокруг, станут непреодолимой преградой между ней и Робертом. Он хочет властвовать над всеми, и над ней в том числе? Но совершенно не думает о том, что этого же желает и она, только для себя! Елизавета никому не могла позволить стать властелином над ней самой, иначе это была бы не она!
И пока не видела, как можно сделать Роберта Дадли своим мужем, не потеряв при этом трон для себя лично. То жалкое подобие власти, которое ей осталось бы, стань он королем, Елизавету не устраивало. Ситуация была неразрешимой. Как истинная женщина королева все же нашла единственно возможный выход - ждать.
…Расследование ничего не дало, могилу вскрывать не стали, а из рассказов очевидцев, хотя они и вызывали массу вопросов, составили картину, согласно которой леди Эми Робсарт просто свалилась с лестницы и сломала себе шею. Однако имя Дадли было так прочно привязано к странной гибели его супруги, что ни о каком новом браке, по крайней мере, в ближайший год не могло идти и речи.
Сесил радовался, я нет. У меня была забота покруче.
Две невесты
Такого Европа еще не видела - на тронах Англии и Шотландии сидели две королевы, причем незамужние и готовые осчастливить браком подходящего претендента.
К Елизавете начали свататься первой, все же та была королевой уже не первый год.
Первым попытал счастья Филипп Испанский, но он же первым и прекратил попытки. Филипп счел унизительным долго ждать решения колеблющейся Елизаветы и вынудил ее дать ясный ответ. Получив отказ, король не стал долго переживать, посватавшись к дочери Екатерины Медичи Елизавете Валуа. Английская королева не слишком расстроилась, но выговорила новому испанскому послу Альваро ди Квадро:
- Еще твердят о женском непостоянстве! Насколько же непостоянен ваш король?!
Ди Квадро обомлел, не сразу сообразив, что ответить, а королева продолжила с истинно женской непоследовательностью:
- Неужели Филипп не мог подождать несколько месяцев?! Вдруг я бы передумала? - Поднявшись из большого кресла, она прошлась по залу и слегка стукнула посла веером: - Теперь пусть пеняет на себя! Он будет женат всего лишь на французской принцессе, когда мог быть мужем королевы Англии!
Испанец не сдержался, чтобы не напомнить, что таковым Филипп Испанский уже был.
Елизавета скорчила презрительную гримасу:
- Этот брак был недоразумением…
- Для кого?
- Для всех!
Посол решил перевести все в шутливый диалог:
- Как долго нужно было ждать королю Испании, чтобы вы передумали?
- Не зна-аю… - почти томно протянула Елизавета. - Разве можно торопить женщину в таких вопросах?
Нет, в том, что касалось пустых разговоров, ее не переговоришь!
А Сесил мысленно обзывал свою королеву чертовой бабой. Мало того что отказала испанцу, так еще и дразнит его! Отказу канцлер был рад, но как можно радоваться браку испанского короля и французской принцессы?! Это означало объединение двух сильнейших противников Англии.
Услышав стенания Сесила по этому поводу, королева слегка пожала плечами:
- Найдите способ и вы заключить договор с Францией!
Вот так просто, словно подобные договора заключаются по мановению руки английской королевы! Сесил только вздохнул: даже самая умная баба на престоле все равно баба.
…Давно королевский двор Англии не был столь блестящим, пожалуй, со времен короля Генриха VIII. Причем времен до его болезни. Когда короля уже носили в огромном кресле, потому что сам он передвигаться не мог из-за тучности, остальным было как-то неудобно скакать на виду у немощного монарха.
Потом был малолетний и тоже больной король Эдуард, некоторое время правления которого оживила Елизавета как первая дама. Но герцог Нортумберленд быстро это прекратил, ему не нужна была Рыжая, блиставшая при дворе. А потом была и вовсе Мария Кровавая, разодетая и обвешанная драгоценностями, но все равно выглядевшая несчастной старухой, завешавшая Лондон трупами и запалившая страну кострами, с ее ложными беременностями и кучей мрачных приживалок во всех углах. Тут уж не до веселья.