Ерохе и Силе Валентин сказал, что они таким образом пытаются разыскать рыжего Ваньку, укравшего, скорее всего, браслет. Ваньку, нет слов, искать было необходимо, но главной у Валентина была все же иная цель. Как гласил один из законов социальной антропологии (экзамен по курсу этой заумной науки Валентин умудрился сдать семестра три-четыре назад), если хочешь понять суть человеческого общества, в котором живешь, - отправляйся на рынок. Ибо рынок - это средоточие, квинтэссенция, концентрат всего, что делает человеческое стадо обществом, - и морали, и религии, и культуры, и науки, и проч., и проч., и проч…
По прошествии этой недели Ванька так и не был обнаружен. Зато Валентин теперь прекрасно представлял, в каком мире он оказался и что за люди его окружают. А от такого знания до плодотворной бизнес-идеи - всего один шаг, как заверял своих читателей учебник по современному менеджменту в торговле и промышленности.
Кое-что новое для себя Валентин подметил еще в разговоре с дядькой Кондратом. Теперь же он мог уверенно заявить, что понял этих людей, людей, живущих в шестнадцатом веке. Человек должен работать добросовестно и много. За деньги или без оных. За большие деньги или за малые, неважно. Добросовестно и много. Почему? Потому! Человек должен любить свою семью, уважать родителей своих и содержать их в старости. Человек должен хранить верность своей жене. Почему? Потому! Человек должен уважать своих соседей и помогать им всем, чем может, в случае нужды. Почему? Потому! Человек обязан нести свои повинности перед государством и преклоняться перед высшей властью. Почему? Потому! Каждому в жизни определена своя стезя, и человек должен пройти ею с достоинством и честью, не хитря, не ловча, не выискивая себе каких-либо преференций за счет других. Почему? Потому! Потому, что Бог видит все, а без Бога и его соизволения человек и шагу не ступит.
Это позитивная, как определил ее Валентин, сторона поведенческой программы. Есть ли негативная? А как же, ведь люди же… А человек грешен еще с тех достопамятных времен, когда, благодаря стараниям праматери Евы, был изгнан из рая. И ловчат, и крадут, и прелюбодействуют. Но когда купец подкладывает гирьку на ту чашку весов, на которой лежит продаваемый им товар, он помнит, что Бог-то все видит. Он осознает, что грешен и понимает, что грех этот ему придется еще искупить. Совсем уж отмороженные, те, что преступают законы Божьи и человеческие направо и налево, не надеются на близорукость Творца. Сделав однажды свой выбор в пользу геенны огненной, они уж и не рассчитывают ни на прощение, ни на искупление.
"Как же они отличаются от нас, людей постмодерна, живущих в двадцать первом веке! - изумился Валентин, подбив итоги своих недельных наблюдений. - Здесь Зло есть Зло, а Добро есть Добро, и никто не пытается рядиться в чужие одежки. А у нас? Любой негодяй, подручный рыбасоидов, наворовавший миллиарды, вылезает на экран телевизора и заливается соловьем. И получается, что воровство уже и не воровство, а предпринимательство, убийство - это благодеяние, а продажа Родины - это забота о ней. А кто у нас главные молитвенники? Уголовники-рецидивисты; убийцы и разбойники. Абсурд… Нет, эти, из шестнадцатого века, почестнее нас, получается. По крайней мере, однозначнее. Что поделаешь, люди традиционного общества с традиционной, еще не замутненной ничем моралью. Хотя… Не все так однозначно. Взять хотя бы Силу и Ероху. Как должны были они поступить, руководствуясь традиционной моралью? Не годишься в стражники? Так пойди, скажем, в гончары. Работай еще больше, еще добросовестнее, компенсируя этим отсутствие денег на обучение. И стань, в конце концов, специалистом, уважаемым членом общества. А они вместо этого что удумали? Сорвать джекпот! Отправиться в Индию и набрать там дармовых бриллиантов. Потом бриллианты те продать, и вот тебе на - мы в шоколаде! Как-то такая модель поведения не вяжется с традиционной моралью.
Похоже, что общество это находится на переломе. Помнится, кормщик на барже еще ворчал, что молодежь нынче какая-то не такая… И похоже, это правда. Идет слом прежних моральных императивов и поиск новых, долженствующих заменить прежние, носителями которых являются представители старших поколений. И молодой царь, как говорят, ведет себя не по-царски, и опричники… Да, опричники! Согласно традиционной морали это люди, сделавшие откровенный и осознанный выбор в пользу Зла. То есть отъявленные негодяи и мерзавцы по внутренней своей сути. Но этого просто не может быть! Уж слишком их много. Многие тысячи негодяев и мерзавцев? Вряд ли. Таковых там процентов десять, не больше. А остальные? Остальные - это, назовем их так, "новые" люди. Люди с "эластичной" моралью. Вместо беспрекословного следования заповедям и установлениям они выбирают путь индивидуального договора с Богом. Ведь они не как все, у них особые обстоятельства. Вот и отношения с Богом и, соответственно, с людьми у них особые. Ероха тоже собирался в опричники вступить. И вступил бы, если б я не удержал. А ведь неплохой парень, но убивал бы, жег и насиловал, как и все остальные опричники. Потом придумывал бы себе оправдания. Не мы такие, жизнь такая…"
От размышлений о подобного рода высоких материях до конкретной бизнес-идеи, казалось бы, расстояние межгалактического масштаба. Но это обманчивое впечатление. У Валентина всегда было так - прежде чем составить мало-мальски серьезный план действий, он всегда подводил под него некую теоретическую основу.
Так было и на этот раз. Валентин поставил себе задачу - разбогатеть, серьезно разбогатеть не более чем за год. Время ведь не резиновое, а к выполнению задания он еще и не приступал. Некоторые идеи прямо-таки лежали на поверхности. Например, здешние женщины не знали чулок. Конечно, зачем им чулки, если на них больше десятка юбок? Но Валентин был уверен, идея должна сработать. Ведь женщины так любопытны и охочи до всяких новинок в своем гардеробе. Это у них просто в крови.
Валентин конечно же не знал какой-либо чулочной технологии, но не сомневался, что стоит только связаться со специалистами, с какими-нибудь там швейниками-суконниками, и подать им идею, как положительный результат будет обеспечен. Правда, здесь как раз и начинались сложности. Как сохранить свой приоритет и не дать обойти себя по кривой? Нужен был стартовый капитал. Единственный имевшийся рубль таковым не являлся. Да и со сроками не все ладно получалось, хотя бизнес обещал быть успешным и красивым. Чулочки простые, чулочки шелковые, к ним подвязочки и так далее. А бюстгальтеры? Это вообще бомба! И запускать их можно вместе с чулками, а то и раньше. Но за год никак не раскрутиться. Скорее всего, три, пять, а то и десять лет.
А деньги нужны как можно быстрее, буквально завтра. Но не зря Валентин пристально наблюдал за нравами и обычаями здешних жителей. Народ здесь азартный. А карт игральных не знают. Им бы картишки предложить и устроить нечто вроде казино. С печатью, правда, здесь туговато. Есть, правда, как говорят, печатный двор в Москве. Но разве туда пробьешься? Завалены небось заказами. Можно, конечно, рисованные карты наладить, но… Несерьезно все это. Азартные игры, такие, как кости и даже шахматы, запрещены здесь специальным постановлением церковного Собора уже почти два десятка лет. Народ втихаря играет, конечно… Но бизнеса нормального в таких условиях не построишь.
А еще они очень любят любые зрелища. Особенно спортивные. В минувшее воскресенье Валентину довелось наблюдать рукопашную схватку стенка на стенку на льду Которосли. Зрители болели азартно и искренне. Такая же картина наблюдалась и на борцовских поединках. "Букмекерская контора! - вспыхнула мысль у Валентина при виде столь заводных болельщиков. - Конечно же! И "новые" люди, молодежь, жадная до удачи и легких заработков, охотно понесут нам свои денежки".
Но радость Валентина была недолгой. Следующая же мысль была о том, что, для того чтобы букмекерская контора приносила приличный доход, надо иметь регулярные соревнования. То есть тех же кулачных бойцов и борцов надо организовывать, ставя их в определенный график. А чтобы не было срывов, типа боксер Ванька забыл о поединке, потому что милаха его на сеновал в тот день зазвала, надо им платить. Идеально - организовать чемпионат. По хоккею, например. А что? Очень русская игра, отвечающая всем запросам молодецкой русской души. Коньки Валентин здесь видел. Дорогущие, правда, заразы. Наладить производство клюшек и прочего снаряжения - не проблема. Шайбы? Деревянные, клееные, чтобы держались дольше. Красивая идея, но опять же сроки, сроки… Даже петушиные бои и тараканьи бега и те необходимо организовывать. И на все нужны время и деньги.
Такие вот не очень веселые мысли терзали Валентина, когда спустя неделю после его бегства из митряевского фамильного гнезда к нему завалились Ероха с Силой. Все прошедшие дни они с утра забегали к нему, в Гончарную слободу, чтобы оттуда уже вместе идти на торжище. Вчера вечером при расставании он пообещал им, что утром у него будет готов план действий.
- Здорово! - в один голос поздоровались друзья, вваливаясь из сеней в горницу. На их румяных физиономиях сияли довольные улыбки, как у детей, рассчитывающих на получение долгожданного подарка.
- Да проходите же, ироды! Всю избу мне выстудите! - Это старуха-хозяйка. Она выходила в сени и открывала дверь гостям. Теперь же она пихала в спины своими сухими, остренькими кулачками Ероху с Силой, чтоб не задерживались у порога, напуская холода в избу.
- Привет, - бросил им Валентин, сморщившись так, будто только что отведал незрелого яблока. - Проходите, раздевайтесь.
- Что, на торжище не пойдем сегодня? - осведомился Сила, продолжая улыбаться.
- Пойдем, но чуть позже.
"Ишь какие они радостные, - подумалось Валентину. - Как же, они уверены, что их предводитель осчастливит их своим решением. Даром, что ли, я неделю их по рынку гонял? Если признаюсь сейчас, что нет еще у меня никакого решения, то рискую окончательно потерять свой авторитет в их глазах. Предводитель, который никуда не ведет, более того, который не знает, куда идти, уже не предводитель. Я рискую потерять своих немногочисленных помощников, если распишусь сейчас перед ними в своем бессилии".
Валентину настоятельно требовалось что-то придумать, причем сейчас, сию же минуту.
- Силка говорит, что сегодня можно будет с его старшим братаном встретиться, - пробасил Ероха. - Его, говорит, перевели в тот околоток, что на торжище находится.
- И не простым стражником, а обыщиком, - похвастался Сила. - Теперь мы Рыжего в два счета найдем.
"Ну вот. Теперь на местном рынке у нас и "крыша" ментовская появилась, - автоматически отметил Валентин. - Гуляй - не хочу". Стоило ему мысленно произнести про себя слова "рынок" и "крыша", как в памяти начали всплывать яркие картинки из его боевой юности, проведенной в курортной Ялте. Молодые люди в приморских городах взрослеют рано. Уж очень способствует этому курортная жизнь, протекающая у них на глазах и при их деятельном участии. Любой мальчишка, живущий у моря, настоящий эксперт по преферансу, покеру, секе, буре и прочим карточным играм, ведущимся на деньги. Впрочем, не только по карточным играм. Не секрет, что местное население курортных городов относится к приезжающим на отдых с трогательной нежностью овцевода, регулярно стригущего своих овец. Подрастающее же поколение, как правило, старается не отставать от взрослых.
В девяностые годы прошлого века этот процесс, впрочем, как и многие другие тоже, приобрел наиболее неприкрытые и до некоторой степени попахивающие криминалом формы. Так что юность Валентина, пришедшаяся как раз на это время, несмотря на все старания родителей, пытавшихся уберечь его от дурного влияния улицы, действительно получилась бурной.
"Рынок, ментовская "крыша" - все сходится, - подумал Валентин. - Может быть, попробовать?" Ему в голову пришла идея, позволяющая убить сразу двух зайцев. Заяц первый - замазать глаза Силе и Ерохе, показать, что их предводитель умеет держать свое слово. Сказал - придумаю, вот и придумал. Хотя это, конечно, никакая не идея и даже не паллиатив. Баловство, хулиганство мелкое, не более того. Заяц второй - благодаря этому можно будет слегка пополнить подыстощавшую за последнюю неделю кассу.
- Послушайте, парни, есть задумка, - уверенно заявил Валентин. - Обсудить надо. Я вас жду чуть ли не с рассвета, а вы черт знает где болтаетесь.
Сказано это было с таким апломбом и даже не без некоторой доли показной обиды, как будто он действительно ждал их всю ночь, чтобы поделиться своей задумкой, а не придумал это сейчас, в их присутствии.
- А мы что, мы ничего… - засуетился Сила.
- Давай, Михайла, рассказывай, - поддержал смутившегося товарища Ероха. - Я сам полночи не спал, все гадал, что же ты придумаешь.
- Это не рассказывать, а показывать надо, - ответил ему Валентин. - Бабуль, я стаканы возьму, можно? - обратился он к старухе, уже успевшей забраться на печку.
- Возьми, - милостиво разрешила она. - Но есть покуда нечего. Я репу только-только париться поставила.
Когда Валентин договаривался с ней о найме "угла", было оговорено, что старуха не только предоставляет жилье, но и дважды в день кормит своего постояльца. Дальнейшее развитие событий показало, что Валентину бабкина кормежка без надобности. Он рано уходил и поздно возвращался. Поутру у бабки, как правило, еще не готово, а поздним вечером лень слезать с печи, так что Валентину предлагалось самому возиться с горшками. Он как-то разок попробовал ее стряпни и окончательно и бесповоротно от нее отказался, сделав выбор в пользу снеди, продающейся на рынке.
- Спасибо, бабуль, мы есть не хотим, - успокоил он старуху. - А стаканы мне так… Для забавы нужны.
Отодвинув занавеску, Валентин залез на полку и извлек оттуда стаканы. Их оказалось ровно три. Один большой керамический и две деревянные маленькие стопочки. Одна из них была новой, сверкающей свежими яркими красками, а вторая была старой, облезшей, с обгрызенным с одной стороны краем.
- Это что еще за забава? - Из-за печной трубы показалась морщинистая физиономия.
На бабкину реплику Валентин решил не отвечать. Сдвинув в сторону занавеску, закрывающую полку с запасами, он внимательно оглядел содержимое стоящих там горшков. Выудив из одного из них крупную горошину, он положил ее на стол, рядом со стоящими там стаканами. Можно было начинать демонстрацию, если бы не одно "но". Бабкин стол не годился для этой цели. Нет, доски, из которых была сколочена столешница, за десятилетия эксплуатации стали идеально гладкими. Беда была в том, что каждая из них примыкала к соседней с изрядной ступенькой. Валентин, осматриваясь, покрутил головой вокруг себя.
- Чего-то ищешь? - сразу же сообразил Ероха.
- Стол неровный, - пояснил Валентин. - Нужно что-то такое… - Он поводил рукой в воздухе. - Гладкое…
- А вот… - Не церемонясь, Ероха снял с печки заслонку духовки и положил ее на стол.
Заслонка была железной, вполне подходящего размера, но идеально ровной она все же не была. На ней хоть и не было никаких уступов, но небольшие местные "возвышенности" и "впадины" наличествовали. "За неимением лучшего сойдет и это", - мысленно одобрил предложение Ерохи Валентин. Он переставил стаканы на заслонку, перевернув их вверх дном.
- Вот, смотрите. - Валентин положил горошину под высокий керамический стакан, после чего произвел манипуляции со стаканами, передвигая их по поверхности заслонки. - Смотрели внимательно? Где горошина?
Любой из наших современников наверняка неоднократно имел возможность наблюдать за работой наперсточников. Есть в ней что-то завораживающее, ибо даже наши современники, не единожды предупрежденные об опасности общения с ними, раз за разом оказываются в положении обманутых. Что уж говорить о людях шестнадцатого века, никогда прежде не сталкивавшихся с таким явлением, как мошенничество.
- Здесь! - уверенно указал на керамический стакан Ероха.
- Точно! Тут! - поддержал приятеля Сила.
Валентин приподнял керамический стакан. Горошины под ним не было.
- Вот это да! Где же она? - в один голос воскликнули не только Ероха с Силой, но и бабка, лежащая на печи.
В этот момент из-под щербатого стаканчика, нависшего своим отгрызенным краем как раз над одной из "впадин" печной заслонки, самым предательским образом выкатилась горошина.
- Как же она туда попала?! - И Ероха, и Сила были поражены так, как если бы они действительно увидели нечто чудесное.
- Стаканы не годятся, поверхность неровная… - Валентин щелкнул ногтем по печной заслонке. - Ладно. Следите лучше. - Он спрятал горошину под один из стаканов и вновь проделал с ними нехитрые манипуляции. - Где?
Ероха указал пальцем на керамический стакан, а Сила - на один из деревянных.
- Внимание! Вот теперь начинается главное! - объявил Валентин. - Уверен в выборе? - спросил он у Силы.
- Да! - заявил тот. - Я видел, как под него горошина скакнула.
- Деньгами отвечаешь за выбор?
- Как это - деньгами? - удивился Сила.
- А вот так! Ты уверен, что горошина вот под этим стаканом, и ставишь на это, положим, полушку. А Ероха уверен, что под тем. И тоже ставит полушку.
- Что значит - ставит?
- Это значит, что если ты угадаешь, то Ероха отдает тебе свою полушку, а если нет, то наоборот.
- А у меня нет полушки, - по-детски наивно заявил Сила.
- Понятно, что у тебя нет полушки, - уже раздражаясь, бросил Валентин. - Я ж вам показываю, как на этом можно заработать…
- Да ясно все, Минь. Не злись, - попытался успокоить товарища Ероха. - Это ж Силка. Он с детства тугодумом был. Ладно, показывай, где горошина.
- И ничего я не был тугодумом… - обиделся Сила. Но любопытство все-таки пересилило обиду. - Давай, Минь, покажи горошину-то.
Горошины не оказалось ни под стаканом, выбранным Силой, ни под стаканом, на котором остановил свой выбор Ероха.
- Вот это да! - вновь воскликнули они.
- На самом деле ничего сложного, - пояснил Валентин. - Да и не горошина со стаканами главное. Главное - народ развести, заставить его играть.
- Как это - развести? - не понял Сила.
- Говорю же, тугодум… - Ероха вздохнул и развел руки в стороны, как бы говоря этим: "С кем же я связался…" - Смотри, Силка. Михайла сидит себе и показывает эту забаву. Как бы для себя… Народ вокруг соберется?
- Вестимо, - ответил ему Сила. - Еще бы ему не собраться. Забавно ведь…
- А тут и мы с тобой в этой толпе. Я говорю: "Горошина здесь! Копейку даю!" А ты: "Горошина там! И я даю!"
- Вы свои копейки кладете на стол, - Валентин продолжил повествование, начатое Ерохой. - Открываю стаканчики - Силка угадал. Значит, он забирает деньги. Но Ерохе тоже хочется выиграть, и он повышает ставку.
- Что такое "повышает ставку"? - Это вновь бестолковый Сила.
- Денег, значит, больше дает! - Ероха презрительно фыркнул.
- Так вы продолжаете играть между собой, разжигая интерес толпы, до тех пор, пока в игру не вступает кто-то из зрителей. Понятно?
- Здорово! - с неприкрытым восхищением в голосе воскликнул Ероха. - Это почище всякой Индии будет.