Надо сказать, что на всех судах принято тщательно осматривать желудок акул.
Матросы, зная, до какой степени эта прожорливая рыба неразборчива,
обыкновенно ждут от подобного осмотра какого-нибудь сюрприза,
и ожидания их не всегда бывают напрасны.
Ж. Верн Дети капитана Гранта
Труп лежал в характерной позе с поднятыми верх руками, как будто перед смертью решил сдаться и просить пощады. Мочки ушей, ноздри, губы были обкусаны какими-то изголодавшимися подводными обитателями. Человечинкой любят полакомиться раки, но их в здешней реке не водилось. Оставались караси - эти жрут все, что ни попадётся. Лене стало не по себе - только вчера к ней заехал бывший муж и привез десяток крупных карасей, выловленных в этой самой реке. И она их пожарила и съела.
Надев резиновые перчатки, Лена перевернула тело - всё стало ясно. Сделав несколько снимков своим кэноном, она пошла к следователю, который ждал на почтительном расстоянии. Понятно, не благородное это дело - осматривать трупы, тем более выловленные из реки, да ещё пролежавшие там Бог знает сколько времени.
- На спине колото-резаное ранение. Убийство, Игорь Юрьевич, - сказала Лена Балашова, стягивая перчатки и хлопая ими друг о друга.
Игорь Синькин отступил на шаг, чтобы на него не попали брызги. В глазах у него появилось выражение горького разочарования. Естественно, он надеялся по-быстрому закрыть дело, списав причину смерти на самоубийство. А тут нарисовывался натуральный висяк, грозивший ухудшить и так не радужную статистику раскрываемости преступлений в городе.
- А может... - робко заикнулся он.
- Нет, не может, - отрезала Балашова. - Это убийство. Труп, предположительно женского пола, около тридцати лет, пролежал в воде около месяца. Могу сказать, что это - не бомж. Джинсовая куртка и брюки - дорогие, почти новые.
- Ну, ты даёшь, подруга, - прогудел Синькин. Как и многие щуплые, худощавые люди, он обладал замечательным басом. - Что, уже и пол не можешь определить?
- Все выводы - после вскрытия, - твёрдо заявила Лена.
Конечно, она заметила наличие и отсутствие выпуклостей в положенных местах, но мало ли что. Может у него груди накладные, а, может, он кастрат, что, кстати, объясняет и отсутствие растительности на лице. В её деле никогда нельзя ничего говорить утвердительно, пока не будут получены достоверные факты.
- Давай, Михаил, - кивнул Синькин Антонову, сыщику из ГУВД. Тот неторопливо направился к берегу, хорошо осознавая бессмысленность поисков. Вряд ли убийца оставил нож на берегу реки, и тот целый месяц лежал, ожидая появления полиции.
Игорь Юрьевич Синькин тоскливо уставился на серую воду, в которой отражались такие же тоскливые серые облака, грозившие того и гляди разразиться мелким осенним дождиком. По идее, ему нужно было бы вызвать водолазов обследовать место, где нашли утопленницу на предмет поиска улик преступления, но где они, водолазы? Вот если бы жертва оказалась двоюродной сестрой мэра, или женой какого-нибудь депутата - тогда другое дело. Но никаких заявлений о пропаже сиятельных лиц не поступало несколько лет.
- Ничего особенного, обычный набор - пластиковые бутылки, пакеты, окурки, использованные презервативы, - равнодушно доложил вернувшийся Антонов.
- Ну, мать, на тебя вся надежда, - сказал Синькин, уставившись на Лену.
- А я не волшебница, - ответила та.
Чудеса, конечно, случаются. Убийца в спешке мог оставить в карманах жертвы какие-нибудь документы, например, автобусный билет, по которому Синькин мог бы с блеском раскрутить дело a la colonel Zorine из известного фильма. Но преступники тоже не дураки, и тоже смотрят фильмы и обычно не оставляют никаких улик. Бывают, конечно, и более фантастические ситуации. В литературе описывается случай, когда жертва - прыткий мужичок - заранее написал записку с именем убийцы, запаял её в гильзу из-под мелкокалиберки и успел проглотить непосредственно перед своим убийством. Во время вскрытия гильзу нашли, записку вынули и положили на стол обрадованному следователю. Впрочем, радовался он недолго - оказалось, что человек, чьё имя было указано в записке, тоже был убит. Дело осталось нераскрытым, и старания предусмотрительного мужичка пошли насмарку.
Так что никаких чудес Лена не ожидала, и установление личности жертвы могло занять несколько месяцев.
Игорь кивнул санитарам подъехавшей труповозки, они ловко упаковали тело в пластиковой мешок и погрузили в машину.
Через час Лена уже стояла перед прозекторским столом, внимательно разглядывая рану на спине трупа. Смотреть, в общем-то, было на что. Хотя рана и оплыла от разложения и гнилостных процессов, вдавившаяся глубоко внутрь джинсовая ткань носила следы трехгранного лезвия. То есть женщина была заколота не каким-нибудь банальным кухонным или охотничьим ножом, а чем-то вроде кинжала. Замерив раневой канал, Юля произвела его иссечение и осмотр, не найдя ничего, кроме волокон джинсовой ткани. Затем отошла к окну и, сев на подоконник, задумалась.
Убийство явно не тянуло на бытовое. Не у каждого в доме найдется кинжал, да ещё с трехгранным клинком. Разве что у какого-нибудь коллекционера, о которому ей ничего известно не было. Впрочем, ломать голову по этому поводу нужно будет Синькину. Её задача - однозначно установить причину смерти. Вполне возможно, что кинжал даме воткнули в спину уже после смерти, которая последовала от каких-то других причин.
Лена снова подошла к столу, взяла скальпель и решительным движением разрезала кожу от горла до лобка. Затем вынула внутренние органы, выложила их на стол и начала исследовать, делая, где необходимо, разрезы.
В известном романе Жюля Верна рассказывается о том, как моряки с интересом обследуют желудок акулы, ожидая найти что-нибудь интересное, поскольку акулы известны своей всеядностью и прожорливостью. В их внутренностях находили подковы, ручные гранаты и взрывчатку, мешки с проросшим картофелем, номерные автомобильные знаки и даже комплект рыцарских доспехов вместе со шлёмом и забралом, а также шарф с надписью на русском языке "Зенит - чемпион". За свою не такую уж долгую пятилетнюю практику Балашова убедилась, что человеческие особи мало чем отличаются от морских хищников. В их пищеводах и желудках попадались металлические шарики, пластиковые пуговицы, косточки ягод, баллоны для похудения, пучки волос, пластиковые пакеты с наркотиками. В сообществе патологоанатомов ходили легенды о том, как из некоторых тел килограммами извлекались драгоценные камни и золотые изделия. Поэтому Юля нисколько не удивилась, когда в нижнем сужении пищевода скальпель наткнулся на что-то твердое. Она вытащила небольшой круглый предмет и, промыв его под струей из шланга, с удивлением обнаружила у себя в руках кольцо бело-серебристого цвета. Она снова отошла к подоконнику посмотрела кольцо на свет и задумалась.
"Кольцо белого цвета, но это не серебро. Серебро за это время уже бы окислилось и почернело, особенно учитывая ту химию, которой напичкана речка. Тогда что - белое золото?" она подбросила кольцо и ощутила его приличный, по сравнению с размером, вес.
"Точно - белое золото".
Белое золото было последним писком моды среди местных бизнесменов, чиновников и бандитов, которые щеголяли в серебристых часах, цепочках, перстнях, браслетах.
Ноги Лены что-то коснулось, она вздрогнула и, посмотрев вниз, увидела кошачий хвост, торчащий из-под её халата.
- Барсик! Ты что здесь делаешь?
Кошки жили на другой половине здания, в которой располагался обычный (не судебно-медицинский) городской морг. Там их специально держали для борьбы с крысами, которые без всякого стеснения объедали покойников. Как-то они прогрызли гроб с телом, оставленный санитарами без присмотра, и отъели у тела уши. Приехавшие родственники подняли жуткий крик и несколько успокоились только после того как пострадавшему пришили уши, которые пришлось отрезать от неопознанного и невостребованного тела. С появлением Барсика проблема была решена. Он передавил четырех крыс, а остальные разбежались и больше не появлялись. В благодарность его поставили на усиленное питание, а чтобы не скучал - принесли и зачислили в штат кошку Милку.
- Барсик, иди-ка сюда, кис-кис, - сказала Лена.
Кот пролез между её ног, вопросительно взглянул голубыми сиамскими глазами и тихо мяукнул.
- Сюда, сюда - Лена похлопала по подоконнику.
Кот немного присел и одним махом взлетел на подоконник. Поглаживая его одной рукой, другой Лена стала тереть кольцо о густую серую шерсть. Кольцо заискрилось и засверкало, на нем проступила надпись на незнакомом языке. Лена поднесла его к глазам, и кольцо само собой скатилось на указательный палец. Раздалось душераздирающее мяуканье, и наступила темнота.
- Варвара Аркадьевна, Варвара Аркадьевна! Ваше Превосходительство!
Лена открыла глаза и увидела склонившееся над ней лицо девушки, обрамлённое чепцом.
- Пора вставать, Варвара Аркадьевна.
Лена села в кровати и обнаружила, что находится в небольшой комнате со сводчатым потолком и стенами, обитыми светлой аквамариновой узорчатой материей. Возле кровати стояла девушка в длинном, до пола, тёмном платье.
"Где я? Почему "превосходительство?" - с испугом подумала Балашова. И тут же непостижимым образом осознала, что она - вовсе не Балашова, а Нелидова, фрейлина императрицы Александры Фёдоровны. А эта комната - её почивальня в Зимнем Дворце. А курносая девушка, стоящая возле кровати - её камеристка Катенька.
2. Утро фрейлины
Его я просто полюбил:
Он бодро, честно правит нами;
Россию вдруг он оживил
Войной, надеждами, трудами.
А.С.Пушкин о Николае Первом
Лена встала и огляделась. Комната освещалась небольшой, свисающей с потолка люстрой с белыми свечами. Пол был затянут шерстяным ковром с узором из розовых цветов. В одном углу стояла ширма из матового стекла, за которой был виден туалетный столик с овальным зеркалом, придвинутый к стене. На столике стояли фаянсовый тазик и кувшин, под которым лежало полотенце. В другом углу стоял письменный стол со шкафом, в котором были дверки и выдвижные полки. Перед обоими столиками находились изящные кресла с изогнутыми спинками и локотниками в виде лебедей и круглые пуфики.
Лена решительно подошла к зеркалу. На неё смотрело не лишённое приятности обрамлённое черными локонами лицо молодой женщины лет за тридцать с большими темно-серыми глазами, длинными черными бровями, аккуратным носом и губами бантиком. Тут же в её голове стали всплывать образы, которые постепенно складывались в единое целое как части пазла.
"Покойный папенька, Аркадий Иванович, действительный тайный советник...покойная матушка Софья Фёдоровна, рождённая Буксгевден... пятеро братьев и пятеро сестер...апрель 1838 года, встреча на маскараде с Его Императорским Величеством Николаем Павловичем...назначение фрейлиной Её Императорского Величества Александры Фёдоровны... Николай Первый Павлович...мощная почти двухметровая фигура в мундире с эполетами, большие навыкате глаза, овальное, несколько одутловатое лицо с твердым подбородком, прямым носом, большим с залысинами лбом...Вот он уже без мундира, в сорочке, в одной с ней кровати..."
Лена почувствовала напряжение внизу живота.
- Катенька, будь добра, посвети и приготовь умываться, - сказала Лена, кивнув в сторону чуланчика в противоположном конце комнаты.
- Да, ваша милость, - камеристка сделала книксен, взяла канделябр и отнесла в чуланчик.
Зайдя в клозет, Лена плотно закрыла дверь, задрала ночную сорочку, уселась на стульчак и задумалась.
Каким-то образом её сознание оказалось в теле фаворитки императора Николая Первого... Ах, да, кольцо. Она вытянула ладонь; в колышущемся свете свечей кольцо загадочно мерцало на указательном пальце правой руки. Жгучее желание снять и забросить кольцо куда подальше было быстро подавлено. Мало ли к чему это приведет. Она может оказаться где-нибудь в первобытной пещере, а не в Зимнем Дворце в январе 1855 года.
Да, сегодня - 9 января 1855 года. Это знала Нелидова, и знала она, Балашова. Она обладала как знаниями и опытом Нелидовой, так и своими знаниями начала 21 века. А что, собственно, она знает об этом времени? Только то, что учила в школе и меде. Из школьного учебника истории Балашова помнила, что Николай Первый жестоко подавил восстание декабристов, его звали Палкиным, потому что широко применялись наказания шпицрутенами. Из памяти Нелидовой перед её глазами стали всплывать сцены.
Сцена 1
- Heute vor genau zwanzig Jahren fand der Aufstand auf dem Platz vor Senat in Sankt Petersburg statt, - говорил Николай Первый, обращаясь к супруге, Александре Фёдоровне, 14 декабря 1845 года. Прусская принцесса, дочь короля Фридриха Вильгельма III, хотя и жила в России уже 28 лет, до сих пор плохо говорила по-русски.
В этот день, - двадцатилетия событий на Сенатской площади, которые позднее получили название "восстания декабристов", - в гостиной императрицы в узком семейном кругу собрались непосредственные участники тех событий.
- Mit Schaudern erinnere ich mich an diesen Tag, Euer Majestät, - отвечала императрица; в её выразительных, больших, глубоко посаженных глазах отразилось страдание.
- Как бы ни был он ужасен, мы должны о нём помнить: ведь и дальше могут найтись такие, кто под предлогом блага России поднимут бунт и умертвят множество людей лишь бы установить свою власть, - отвечал император на русском. Именно он сделал русский язык обязательным для делопроизводства и требовал, чтобы на нём говорили при дворе, делая, впрочем, исключение для своей супруги.
- Эти благодетели России и русского языка-то не знали, - с презрением заметил Великий Князь Михаил Павлович, младший брат императора. - Следственной комиссии, в которой я состоял, пришлось приставлять к ним переводчиков, чтобы они могли написать показания.
- Но если прошло уже двадцать лет, может быть можно проявить милосердие? - заметил цесаревич.
Император внимательно посмотрел на наследника. Ростом тот вышел в отца, а чертами лица и характером напоминал мать. "Слишком мягок, - подумал Николай, - нерешителен. Как же он после меня будет служить России?" Под внимательным взглядом отца цесаревич смутился и покраснел, опустив глаза.
- Запомни, Александр, - сказал вслух император, - превыше всего долг перед Отечеством. И мой и твой долг - защищать Отечество от распространения либерализма и революционной заразы не щадя живота своего. Мы - первые слуги России и всё наше принадлежит ей.
Сцена 2
Толпа под предводительством бородача в синем армяке и картузе вырывается в здание холерной больницы на Сенной площади. Из окон летят разбитые стекла, стулья, столы. Из окна второго этажа вылетает тело и с мертвым стуком падает на землю. Площадь окружают войска, толпа вываливается из больницы. Раздаются крики: "Колодцы травят! Бей супостатов! Смерть злодеям!" Солдаты наставляют на толпу ружья. Затем солдатская масса раздвигается и сквозь неё на площадь въезжает открытая коляска, в которой сидит император. Николай выходит из коляски и приближается к толпе. Он одет в генеральский мундир с эполетами, белыми панталонами, голубой лентой ордена Андрея Первозванного, лакированными высокими ботфортами и палашом с золоченым эфесом. При виде величественной фигуры Государя люди снимают шапки и картузы, некоторые начинают креститься.
- Православные! - зычным баритоном обращается к толпе император. - Что же вы делаете? С чего вы взяли, что вас отравляют? Это кара Божия. На колени! Молитесь Богу!
Император сам становится на колени, снимает шляпу с белым султаном и начинает креститься. Толпа дружно валится на колени, следуя примеру царя. Через короткое время Николай встаёт, подзывает к себе из толпы седобородого старика, трижды его лобзает, затем садится в коляску и уезжает. Изумлённый народ некоторое время ещё стоит на коленях, потом тихо расходится.
Сцена 3
Осенью 1839 года вдоль Дворцовой набережной шел человек в офицерской шинели со стоячим воротником без эполет, и двуугольной шляпе. Редкие прохожие, узнавая императора по его росту и привычной одежде, низко кланялись. Николай I, как обычно, прогуливался один, без всякого сопровождения, свиты или охраны. Бояться ему было нечего: сорняки революционной заразы среди дворянства были выполоты, а простой народ питал к царю искреннюю любовь и уважение. При нём крепостные крестьяне получили право владеть землей, вести предпринимательскую деятельность; помещикам было строго запрещено продавать крестьян и ссылать их на каторгу. Император считал крестьян не собственностью помещиков, а прежде всего подданными государства, которое должно было защищать их права. Улучшилось и положение горожан, множество быстро строящихся заводов и фабрик производили дешевые товары, которые раньше завозились из-за границы; были построены первые железные дороги. Будучи глубоко религиозным человеком, царь проводил политику поддержки православного населения в османской Турции. В результате двух победоносных войн получила независимость Греция, получили автономию Сербия, Молдавия и Валахия. Кавказская война привела к замирению горцев.
Дойдя до конца набережной, император свернул к Дворцовой площади, затем прошел по Адмиралтейскому проспекту и направился вдоль Гороховой. Впереди себя он увидел телегу с гробом, которую тянула понурая лошадь. За телегой шла сгорбленная старушка. Прибавив шагу, он без труда догнал скромную процессию. Царь снял шляпу и, перекрестившись, спросил:
- Кого же это хоронят бабушка?
- Да солдата, барин, солдатика, - ответила старушка, как видно, не узнав царя. - Жил у меня, снимал комнату, ни кола, ни двора, ни родных. Помер в одночасье, вот сама и хороню.
- Русскому солдату царь - отец, - сказал Николай и пошёл за гробом. Прохожие при виде императора стали присоединятся к процессии. На кладбище пришло уже несколько сотен человек.
"Все ясно, - подумала Лена, прерывая поток воспоминаний Нелидовой, - похоже, его императорское величество - очень даже достойный человек". Она стала копаться в своей собственной голове, стараясь выскрести всё, что ей известно об эпохе Николая Первого. "Что-то же нам рассказывал профессор на лекции по истории медицины в России?...Ага, вот: становление клинической медицины, при университетах создаются клиники...начинается ведение так называемых "скорбных листов", т.е. историй болезней...началось преподавание паталогической анатомии...противоборство русской и немецкой партий... Лейб-медик императора Арендт. Но сейчас личный врач императора - Мандт. Во время эпидемии гриппа Николай заболевает, Мандт его лечит по своей атомистической методе, в результате больной умирает от крупозной пневмонии и абсцесса лёгкого. Но это было в феврале, а сейчас январь". Балашовой стала понятна миссия, которую на неё возложила судьба.