Одни сожжения красивых женщин, под предлогом их связи с нечистой силой, чем занимались, как правило, протестанты, действовали на красивых украинок и полячек, на их мужей и отцов, весьма впечатляюще. Люди, несмотря на забитость и необразованность, здравый смысл не теряли. Многие мужчины опасались за своих красавиц, симпатичные, но бедные девушки, закрывали лица платками в Европе, где любая старуха могла обвинить их в связи с дьяволом. В той самой Европе, в которой всего три года назад жили горожане и крестьяне Западного Магадана. Некоторые не потеряли память, и, легко вспоминали подобные факты. Православная церковь, наоборот, подавалась в агитках, абсолютно белой и пушистой. Хочешь молиться на родном языке -- пожалуйста, хочешь носить украшения и ходить в красивой одежде -- на здоровье. Никаких инквизиций, никаких сожжений или придирок к внешнему виду. Вступайте в наши ряды!
Вся эта беллетристика вперемежку с историческими фактами, активно распространялась в европейских портах, куда заходили магаданские корабли. В соседнюю Речь Посполитую листовки доставлялись по суше, через неё в Священную римскую империю. В шведскую метрополию, однако, отправлять агитки не спешили, рано рвать отношения. Там велась обработка верхов, чтобы решение о переходе в православие шло от короля и его семейства. С этим магаданцы не торопились, Павел Аркадьевич рассказал, что шведские короли и королевы баловались переходом из протестантства в католичество. Почему здесь не перейти в православие, при должной мотивации?
Мотивация создавалась, оставленные Николаем посланники были озадачены не только экономическим и политическим союзом, но, и разъяснением, что православие способствует более тесному союзу с магаданцами. Православных оккупантов Речи Посполитой те же литвины воспримут, как братьев, особенно, если им дать больше прав, чем католикам. А с католиков поляков драть три шкуры, увеличить налоги, пока сами не догадаются перейти в православие. В том же Королевце католиков практически не осталось, самые упёртые старики держатся, протестанты сами повывелись. Ничего, никто не бунтует, никаких восстаний в деревнях и дворянских усадьбах. Католики и протестанты, весело и с песней переходят в православие сами, абсолютно добровольно.
Конечно, добровольно, коли католиков с протестантами через пару лет пониженных налогов, как раз в мирном 1578 году обложили удвоенным налогом. Православные, как были освобождены от налогов на семь лет, так и продолжают ничего не платить. Считай, ни одного купца или ремесленника среди протестантов или католиков не осталось. Крестьяне да рыбаки пока держатся, но, надолго ли их хватит? А всяким куршам, жмуди и латышам, по большей части вовсе язычникам, глубоко фиолетово, как Христу молиться. Как велели новые священники, так и крестятся справа налево, зато молятся усердно за здоровье новой власти, что налоги на семь лет отменили. Какие там восстания, вы о чём?
С разговорным магаданским (читай, русским) языком дела обстояли ещё лучше. Елена Александровна с первого года своего губернаторства, активно принялась обучать языку, грамоте и арифметике всех поголовно детей столицы, от семи до пятнадцати годов. Естественно, магаданскому языку и азбуке, магаданским цифрам и таблице умножения. Узнав, что обучение бесплатное, горожане не пытались возмущаться. Более того, продуманные торговцы, озадаченные обязательным переходом на магаданский алфавит и счёт, под видом детишек, пытались бесплатно выучить своих подмастерьев и приказчиков. Были попытки не отпускать на учёбу девочек, так, что, пришлось их учить отдельно, в тех же классах, но во вторую смену. Зато через пару лет самые толковые ребята вовсю помогали магаданцам в организации школ в сельской местности. Чего не помочь, за деньги-то?
На селе ликвидация безграмотности шла труднее, пришлось создавать интернаты, где жили ребята из дальних селений зимой. Выходило накладно, зато учились приезжие дети круглый день, осваивали грамоту и арифметику за полгода, и быстрее. Всё шло под строгим учётом, Елена Александровна понимала, что толковые ребята через пять-шесть лет, а то, и раньше, станут её лучшим административным пополнением. Грамоту знают, русским языком владеют, комплексов гораздо меньше, чем у взрослых. Летом 1578 года в самой глухой магаданской вёске были парнишки, отлично понимавшие государственный язык. Останется лишь каждый год приглашать подросших отличников и хорошистов на работу, так за этим дело не встанет. Финансовое положение новоиспечённого государства за последние два года стабилизировалось.
Конечно, помогли пиратские рейды, для небольшой страны десяток судов с халявой много значат. Особенно, если эта халява в виде золота, серебра и пряностей. Но, и без трофеев, губернатор утверждала, что страна прокормит себя сама. Елена Александровна поставила рыбную ловлю на совершенно иной уровень организации, из кустарей-одиночек, ей удалось создать настоящий рыболовный флот. Где рыбаки не ломали голову, кто и почём купит их улов, и, купит ли вообще? Все желающие получили в аренду часть трофейных кораблей, на выданные кредиты закупили сети. И, стали выходить в море каждый день, некоторые и про выходные забывали, в жажде наживы. Весь улов, независимо от вида рыбы, ежедневно закупали губернаторские люди, по фиксированной цене, в любом количестве. Нет, часть улова рыбаки несли домой, конечно, часть их жёны продавали сами на рынке, так дороже выходило. Елена Александровна не собиралась переплачивать, её люди платили по самой низкой ставке, но рыбаков выручали объёмы проданного улова и, как говорится, уверенность в завтрашнем дне.
Закупленная рыба шла в автоклавы, после чистки, естественно. Для обработки каждую весну приходилось расширять производство, нанимая всё новых женщин на разделку рыбы. Далее, отваренная в автоклавах рыба, шла в глазурованные горшки, последнее время в стеклянные банки, затем в ледники или сразу на продажу. Народ распробовал рыбные консервы и пресервы, с солью, пряностями, необычайно мягкие, что даже рыбные кости мог прожевать любой беззубый старик. Пытались умельцы вываривать рыбу в обычных кастрюлях, чтобы добиться такой мягкости, целыми сутками варили, ничего не получилось. Поэтому рыбные консервы прозвали губернаторской рыбой, и, закупали все, как сами рыбаки, простые горожане, так и заезжие дворяне. Те закупали помногу, отправляя на свои ледники, для гостей. Так, что, пока конкурентов в производстве "губернаторской рыбы" у Елены Александровны не было. А цена консервов держалась на приличном уровне, позволяя получать доход в казну. И, при этом, вне ледника рыба долго не хранилась, герметичной упаковки не существовало.
Здорово увеличили доходы казны зеркала и подзорные трубы, которые после обзаведения магаданцами своими домами, куда зеркала шли по себестоимости, начали продавать всем желающим. Цену установили на двадцать процентов дешевле венецианских, вроде мелочь, но, эти двадцать процентов сами составляли серьёзную сумму. Да и вся прибыль от стекольного и зеркального производств, шла в казну. Кроме того, уже зимой 1578-79 годов количество торговых кораблей в порту Королевца выросло едва не на порядок, торговая пошлина со всех исправно поступала в казну. Не облагались пошлиной лишь шведы, как те не облагали магаданцев. Русским торговцам пошлину приходилось платить, как её платили магаданские караваны при выезде с Руси. Рост доходов от продажи оружия и боеприпасов, его по-прежнему покупали лишь две страны, был не таким большим. Однако, все вместе, поступления позволили Елене Александровне заявить о бездефицитном бюджете Западного Магадана, даже при условии содержания непомерно большой армии в десять тысяч солдат и офицеров.
Хотя, тут она немного ошибалась, коварный Головлёв продолжал каждую зиму обучать мобилизованных на полгода крестьян. С каждым годом таких ополченцев набиралось всё больше и больше, аборигены перестали бояться власти, поверили наместнику. Тот всегда держал слово, даже себе в убыток. Если в первую зиму удалось мобилизовать на полгода менее двух сотен парней из окрестных деревень, то с каждым годом количество новобранцев удваивалось. Парни возвращались в родные места по весне совсем иными. Не только со знанием магаданского языка, умением писать и читать. Но, и более ловкими, сильными, уверенными, умеющими стрелять из ружья и пушки. Да ещё повидавшими огромный город Королевец, в котором насчитывалось до сорока тысяч жителей, если не больше.
На фоне глухих селений, из которых многие жители до старости дальше соседней деревни никуда не выезжали, ополченцы выглядели настоящими орлами, завидными женихами. Много умеющими, много повидавшими, знающими больше, чем иной староста, просто крутыми парнями. Не надо удивляться, что на третий год от призывных команд недоросли уже не прятались. И, как шутил Петро, через пару лет молодые парни сами начнут к призывным командам подходить, да уговаривать, чтобы забрали на полгода в столицу служить. У многих ребят, живших в глухих болотах, не было иного выхода из общины. Отслуживший же новобранец, легко мог не возвращаться в общину, кому интересно после казармы с огромными стеклянными окнами, зеркалами, печами по-белому, хорошей пищи и интересной службы, возвращаться в забытую богом вёску?
Где шесть человек ютятся в полуземлянке, с единственным окошком, затянутым бычьим пузырём, где каждую весну, с февраля до июня, приходиться жить впроголодь. Где ополченец вновь станет бессловесным работягой, не смеющим спорить с отцом и дедом. Молодым здоровым парням, успевавшим за зиму привыкнуть к другой жизни, к огромным возможностям, что давала столица, возвращаться обратно в болото не хотелось. Такие "невозвращенцы" с удовольствием вербовались в армию, на десять лет по контракту. Пока Петро не вооружал их, не создавал из местных ребят отдельные воинские части. Тем более, что их было немного, сотни две-три, опыта боевого не имели, несли гарнизонную службу. Охраняли, патрулировали, и тому подобное. Но, через пару лет из местных парней вполне выйдет целый полк, не сомневался наместник.
После Нового года жизнь для магаданцев стала веселее, началась подготовка к летней кампании, как определил название Головлёв. Сам он не вылезал из возка, мотаясь в окрестностях столицы целыми днями. На верфях кренговали корабли, побывавшие летом в Средиземном море, перебирали корпуса, заменяя прогнившую обшивку. Одновременно реконструировали палубы самых крупных кораблей, чтобы на них смогли поместиться самоходные катера, их наместник непременно хотел отправить на юг, проверить в боевых условиях. Вот и тренировались моряки в подъёме на палубу пятнадцати метрового катера, да при разном волнении на море. К началу похода семья Корнеевых обещала подготовить к уже имевшимся четырём катерам, сразу шесть боевых единиц, но, с двумя двигателями. Мало того, что два двигателя давали определённый запас прочности, они подняли скорость катеров до тридцати двух километров в час. Именно эти шесть мощных катеров планировал отправить на юг наместник.
Он за неделю разработал план операции в Средиземном море, сейчас старался не упустить ни единого фактора, влияющего на удачный поход. Мало того, что уговорил радиотехников собрать сотню маломощных длинноволновых раций, практически переговорных устройств. Этими рациями Петро планировал обеспечить все сорок шесть кораблей, отправлявшихся на юг. Сотню раций он запросил на запас, для сухопутных подразделений. Зато, у эскадры, имеющей быструю и понятную связь, гораздо больше шансов победить врага, без лишних потерь. Это было основным требованием, не сам факт победы над турками, а бескровной победы. Но, надо к рациям подготовить радистов, способных не просто кричать в трубку микрофона, а исправить в походных условиях поломку. Значит, из верфи каждый день приходится отправляться в учебку радистов, расположенную за городом, на чём в своё время настоял именно Пётр.
Подполковник привычно прошёл по учебным кабинетам, где радисты азартно паяли, густо пахло канифолью и дымом. Начальник учебки, самый первый радист из вогул, ещё уральской закалки, прошедший все морские сражения, и полгода работавший в Стокгольме, подробно доложил результаты. Вместе с ним Петро порадовался новой, облегчённой модели передатчика на длинных волнах. Его разработали специально для морских сражений, проходящих в пределах видимости, при отличных условиях передачи сообщений. Сам передатчик получился небольшим и вполне переносным, чего для кораблей как раз не требуется. Но, запас аккумуляторных батарей, тянул на восемнадцать килограммов свинцового веса. Наместник не удержался, испробовал работу новинки, забираясь на чердак и спускаясь в подвал. В пределах пятисот метров связь оставалась стабильной. Дальше проверять не стали, летом Хессель проверит и поставит заслуженную оценку.
От радистов Петро вернулся уже в сумерках, но после ужина спустился в сарай. Там, он вместе с Ларисой, втайне от друзей, две недели клеил воздушный шар. Лучший способ увеличить дальность обзора для магаданской эскадры, при отсутствии самолётов. Петро планировал поднимать шар в тихую погоду над палубой флагмана. Сначала они собирались закупить шёлк для шара, но, догадались взвесить разные ткани. Оказалось, лёгкий ситец, пропитанный рыбным клеем, всё равно легче шёлка аналогичной площади. Расчёты габаритов шара Петро проводил сам, по разным методикам, получил одинаковые размеры и успокоился. Горелку для заполнения шара горячим воздухом, тоже сделал сам, на спирту. Этого спирта для растущего автохозяйства, требовалось всё больше и больше. Надежда наотрез отказывалась отвлекаться от своих зеркальных экспериментов, как подполковник не уговаривал.
Чтобы избавиться от надоедливого Петра, женщина в сердцах сунула ему все записки по технологии гидролиза. Упорный наместник месяц корпел над записями, переписывая их на понятный для себя язык. Но, добился своего, выстроил на свои деньги цех гидролиза, со строжайшей охраной. Закупал опилки на всех шести пилорамах Королевца, древесную стружку на верфи, всё свозил на производство. Кислоты уговорил поставлять всё-таки Надежду, химическую королеву Магадана. И уже неделю первый спирт своего производства пошёл, оставалось отработать технологию и развернуть небольшую мастерскую в огромный цех. И, как на грех, именно в это время, когда все проблемы с производством спирта разрешились, из Холмогор пришла радиограмма.
В ней радист сообщил, что из Ухты прибыл какой-то Демьян Ухов, с грузом земляного масла. Баял, что магаданский боярин Павел Аркадьевич обещал купить всё масло по хорошей цене. Вот же, не знал, радоваться или ругаться, подполковник, до чего оказался скрытным географ. Договорился с русскими промышленниками и нашёл нефть, надо покупать. Тем более, что с доставкой почти на дом, удобно. Навестив географа, подполковник обрадовал его и радировал в Холмогоры разрешение покупать масло за добрую цену и заказать ещё, как можно больше, хоть сто пудов, хоть двести. Пусть привозит тот Демьян жидкость круглый год, покупать всё и отправлять с магаданскими караванами. Хотя двигатели работают на спирте, производство которого налажено в необходимых масштабах, нефть лишней не будет. Пусть для производства керосина и керосиновых ламп, которыми придётся заняться.
За восемь лет жизни в шестнадцатом веке, чем только не освещали магаданцы свои жилища. Первое время, пока не стали перегорать светодиодные лампы, державшиеся действительно долго -- по три-пять лет, все помещения освещали фонарями. Потом, устав ежедневно крутить ручку динамо-зарядки, перешли на масляные светильники. Впервые большой запас таких светильников и масла к ним, магаданцы взяли на трофеях царевича Маметкула. Женщины ворчали на неприятный запах, но, стали привыкать именно к масляным светильникам. Пробовали свечи, входило дороже и неудобнее. О лучине не заикались, там дёшево, да хлопотно, менять лучину каждые две минуты, да с риском пожара. Так, за пару лет, магаданцы оценили образ жизни наших предков, перешли на подъём с рассветом и привыкли ложиться спать с закатом. Куда деваться, если хочешь работать при свете дня, а не лежать в темноте на печи. Сложнее всего приходилось, конечно, зимой, особенно полярной. Месяцами не видеть белого света, очень тяжело, особенно для женщин и детей.
Потому и перебрались магаданцы в привычную Европу, оставив в стратегически важном Мурманске небольшой гарнизон. Местные жители, норвежские рыбаки и саамы, привычные к полярной ночи, не испытывали никаких проблем. Некоторые из них перешли жить в крепость, работали в кузницах и по хозяйству. Основной гарнизон магаданцев решили менять каждый год, благо навигация в Европу из Мурманска круглогодичная, если не до самого Королевца, то до Амстердама корабли вполне доберутся, в крайнем случае. Хотя, таких крайних случаев не предвиделось, английская эскадра, захваченная три года назад при неудачном налёте на Мурманск, послужила наглядным примером обороноспособности магаданцев. Караваны из Мурманска и Холмогор никто не трогал уже два года, несмотря на это, магаданцы вооружали пушками все вновь выстроенные кочи, безоружных кораблей в магаданской флотилии не было. Разве, что переданные рыбакам в аренду корабли, с которых вооружение снималось. Так, рыбаки далеко от Королевца не удалялись, иначе пойманная рыба протухнет, холодильников на кораблях не было.
За зиму 1578-1579 годов со свежими силами и новым взглядом из Урала на привычное бытие, магаданцы здорово продвинулись в мирной жизни. После обсуждения на общих посиделках, приняли план перспективной застройки Королевца, Риги, и окрестностей. Обсудили и согласовали некоторые изменения в производстве и торговле. Так, государственными оставили лишь оружейное, двигательное и радио производство. Слишком рискованно бесконтрольно продавать эту продукцию. Да и вложения в производство понадобятся немалые, без особой прибыли в ближайшие годы. Всё остальное приватизировали, фактически узаконив частное владение тем, что люди сами и создали. Кто мог упрекнуть Надежду и Анатолия, в приватизации стекольного производства? Или Елену Александровну в личном владении консервным производством?
Всем понятно, что получилось несправедливо, большая часть магаданцев оказалась занята на государственных предприятиях. Чтобы не смущать, выделили им по доле в производстве, семьи Корнеевых и Сусековых стали владельцами половины двигательного производства. Отец и сын Горловы получили пятьдесят процентов собственности в радиопроизводстве. Однако, и при таком подходе, уровень доходов у магаданцев стал различаться на порядки. И, сама Надежда, как богатейший олигарх Западного Магадана, предложила обложить все частные предприятия(пока свои-магаданские) налогом, на прибыль. А вырученные средства пускать на развитие государственных предприятий. Все понимали, что искать справедливые решения придётся долго, приняли такой подход, как временную меру. Павел Аркадьевич, вот умная голова, предложил тем, кто не получил вкусный приватизационный кусок, заняться производством не известного в шестнадцатом веке оборудования или товара. Например, теми же керосиновыми лампами!