***
Времени на сборы мне оставалось вроде бы немного, ну да "голому собраться – только подпоясаться". Открыв стенной шкаф в своей комнате, я окинул взглядом хранящиеся там "богачества".
Так, винтовка мне не нужна, если что – на дальней дистанции пулемёты с машин поддержат, а если мне какую пакость наниматель подкинет, она не поможет. Так что ни одну из своих четырёх "болтовок" я не взял. Вот только не удержался, погладил нежно цевьё финской "семьдесят пятой" "Сако". Эту красавицу под натовский "триста восьмой" патрон я раздобыл в развалинах оружейного магазина семь лет назад.
Магазин, судя по тому, что располагался он в отдельно стоящем немаленьком доме, был из богатых. Взрывная волна начисто разметала второй этаж, и частично – первый, оставив только куски западной стены с высокими и узкими окнами, чем-то напоминающими бойницы средневекового замка.
Перебравшись через невысокий ажурный забор из бетона, я даже нашёл кусок чудом сохранившейся вывески с номером дома. "86" – гласили белые цифры на синем фоне. С дверями заморачиваться не пришлось – большой кусок стены, падая, проломил межэтажные перекрытия, и я легко проник в цокольный этаж. В этом заведении до меня явно побывали другие охотники за добычей: все витрины были разбиты, прилавки раскурочены и только несколько никому сейчас ненужных звериных голов валялась на полу. А вот в подвале мне повезло! До Тьмы там располагался тир, и в одном из шкафов я нашёл "макаров" под "резинку", а в другом – чехол с финской красавицей. Хозяин её был явно человеком аккуратным, а может просто достаточно обеспеченным. В чехле, больше напоминавшем солидный чемодан, кроме винтовки и цейсовского оптического прицела лежали и полсотни патронов, выпущенных фирмой "Винчестер" аж в 2009 году и принадлежности для чистки, и сменные затыльники для приклада… С тех пор "Сака", как я про себя называл винтовку, неоднократно выручала меня. Но сейчас не её время.
А вот верный "сто четвёртый" калаш поедет со мной. Модель в наших краях редкая, что и сказать.
Купил я его у одного "коробейника" года четыре назад. Торгаш просил семьдесят золотых, но в результате обошлись бартером – семь дивидишек с кино, четыре дивидишки – "с девочками", портативный проигрыватель и многофункциональная зарядка с солнечной батареей.
Я, за пару недель до того, как раз удачно сходил с одной командой и на мою долю пришлось целых три таких драгоценности, а проигрывателей мы вообще десятка три притащили. Правда, основное богатство того рейда я прятал ото всех, кроме Яна.
Пока "Молодцы-хапуги" (так называла себя ватага) с радостным визгом грузили две машины хабаром, я пробежался по подсобкам, вынося с ноги двери и аккуратно вскрывая офисные компы. Ну и бумаг кое-каких прихватил. Ватага, кстати, вскоре на жадности своей погорела. Парни решили, что они сила. Стволья крутого понакупили, прятаться перестали… Ну, и напоролись на какой-то воинский отряд. Свидетелей не осталось, естественно, но Баззер, который на месте побоища сам побывал, божился, что это пришлые. То ли с Юга, а может и с Урала. У нас то, в узкой, километров триста, полоске относительно "чистой" земли между двумя бывшими столицами, вояки не водятся. Делать им тут особо нечего.
По возвращении я на три недели засел у себя. Чуть не ослеп, честное слово! Но четыре "винта" из восемнадцати оказались рабочими, а два мне удалось "сломать". А там! Мать моя женщина! Складские и офисные программы, адреса магазинов и складов! На одном даже сетевой кэш удалось раскопать. С тех пор на мелочи не разменивался, даже филантропом в некотором смысле стал. Подкармливал иногда менее удачливых Следопытов информацией и советами.
Теперь мелочь. Из пистолетов я возьму, пожалуй, старика "Стечкина". Само собой в "джентльменской" комплектации: ПБС, проволочный приклад, четыре магазина. И для работы пригодится и ствол статусный. В кобуре на боку, за ремнём у меня постоянно спрятан чешский "ЧеЗет" модели "75 компакт". Тоже добыча былых времён.
Тогда меня, восемнадцатилетнего пацана, зажали в одном из пустых, но не разграбленных, коттеджных посёлков какие-то странные люди. Было их пятеро. Все со стволами крутыми, но гражданскими. А у меня, кроме "помпы" с двумя патронами и "макарки" с восемью – только лук верный был. "Чезетку" я как раз и нашёл, когда вырезал стрелу из груди их вожака. В подмышечной кобуре лежала. Теперь вот уже скоро восемнадцать лет у меня на боку ездит.
А вот лук со мной поедет точно. Сколько себя помню, над ним насмехались. Ну, не конкретно над этим луком, а над луком вообще. А вспомнить, сколько он меня в жизни выручал, я вряд ли смогу! На войне от него, конечно, толку немного, но вот в нашей нелёгкой жизни – самое, скажу я вам, то! И отцу я благодарен несказанно, что научил стрелять, не обращая внимания на мои мальчишеские хныканья.
Я вытащил синтетический чехол из шкафа и расстегнул молнию. Погладил рога, дотронулся да шкива. Именно благодаря луку я и получил своё нынешнее прозвище, широко известное в узких кругах от Новгорода на севере и до Новгорода на юге. А может и дальше… Не знаю, дальше я просто не ходил.
А прозвище мне дал один из первых официальных, так сказать, Следопытов, Дед Егор. Как-то, на следопытских посиделках на Валдае в двадцать третьем году, (это если по-старому считать, и одиннадцатом после Тьмы), у костра докопался ко мне один молодой да борзый. Насчёт молодого это я сейчас говорю, а тогда он меня года на четыре старше был. Лет двадцать этому Зорро было. "Старики" тогда, его кликуху узнав, смеялись долго, и я услышал случайно, как Дед Егор другому говорил: "Сопляк и салага. Ставлю патрон против гранаты, что он никуда ещё не ходил!"
Так вот, Зорро этот, заметив, как я стрелы свои собираю (а они у меня тогда простые были, деревянные), насел на меня с шутками дурацкими, мол, что этими занозами много не навоюешь. И всё "помпой" свое понтовой размахивал, дятел. "Рысь" – штука экзотическая и, как мне знающие люди потом объяснили, ничем обычный дробовик не превосходящая. РМБ – да, удобная штука, а "гражданка" – так себе. Ну и доразмахивался этот Зорро до дуэли. А дуэль "по-следопытски" проходит так: секунданты выбирают квадрат на карте (обычно не очень большой – километр на километр), двое уходят, а возвращается один. Иногда по нескольку дней дуэль может длиться. Самая длинная, о которой я слышал – восемь дней! Но там два ветерана рубились, и квадрат пять на пять был.
В общем, когда Егор, что моим секундантом быть согласился, этого Зорро нашёл, у того две моих "занозы" было: одна правую руку к стене разрушенной дачи пришпилила, а вторая через кадык прошла. Егор головой покачал и остальным бросил:
– У Занозы занозы что надо!
Отобрав оружие и боеприпасы, я сложил их в углу и принялся комплектовать разгрузку и рюкзак. Заказчик меня кормить должен. Так правила гласят, но уж больно он в этот раз "мутный", так что свой паёк не помешает. Поэтому килограммовый пакет пеммикана я сунул в рюкзак, а пакет поменьше, граммов на триста – в один из карманов разгрузки.
Жена Яна такой готовит, что я бы его и так ел, да растолстеть боюсь. Берёт она только самое свежее мясо, причем вырезку без жира, жил и пленок, через мясорубку прогоняет и сушит затем фарш этот тонким-тонким слоем на противне. Потом фарш этот в тонкий порошок растирает в кофемолке. Тем более что агрегат есть, а кофе – нет. Если раз в год цикорий сделают и то хорошо, хотя раньше, говорят, его все по утрам пили. Первый из трёх основных ингредиентов пеммикана готов!
Затем приходит череда фруктов. Раньше, мне люди рассказывали, и изюм туда клали и курагу, но теперь это товар дорогой, привозной. И мы своим, местным, богатством обходимся: черносливом, яблоками да ягодой сушёной. Я Маринкин пеммикан за обилие малины, например, люблю.
Потом берёт она топлёное сало, причём не "нутрянку", а именно подкожное, настоящее и с остальными компонентами смешивает. Для меня она специальный готовит, как Янек его в шутку называет "сало обезжиренное". Солит и прессует.
Прессовка – это своя морока, чаду от неё! Хорошо, что обычно это зелье на год вперёд готовят.
Во дворе временные очаги делаем, на них противни здоровенные, на них слоем в пару сантиметров пеммикан. Крышками накрыли – и вперёд. Сложность в том, чтобы не перегреть продукт. Больше семидесяти градусов – и всё, пропало дело! Нет, питательность никуда не девается, но вот вкус! А греть пару дней надо. Один рационализатор под Тверью баню для этого дела приспособить попытался… Бывал я в той бане… Ощущение, как будто тебя в масле запекают! Так что пару дней хорошему "повару" на улице провести приходится.
В "разгрузку" я положил немного другой пеммикан, с орехами. Он такой сытный, что пару раз куснул – и день есть не хочется! Так что при самом плохом раскладе только его мне дней на пять, а то и на неделю хватит.
Воды я, не слишком много обычно беру – литра четыре, не больше. Два литра в заплечной "поилке" и две фляжки.
Теперь настал черёд лекарств. Открыв металлический ящик, я переложил четыре оранжевые плоские коробочки в рюкзак, и ещё по одной сунул в карманы штанов. Срок годности у них давным-давно закончился, но где ещё взять противорадиационное и промедол? Я удачно купил сотню таких аптечек, отдав всего по рублю за штуку. Сейчас их по "трёшке" продают, но это если найдёшь. Говорят, где-то за Уралом несколько лет назад запустили фабрику, на которой лекарства делают, и что, мол, скоро они подешевеют. Кому как, а по мне так байки всё это.
Разместив барахло в карманах жилета и рюкзаке, я занялся главным для этого похода – электроникой. Две рации: одна попроще и поплоше – что б на виду висела, другая, в герметичную коробку спрятанная, в рюкзак, для личных надобностей. Микрофон направленный и наушники с рекордером к нему, две видеокамеры, карманный комп… Тут главное – всё это получше запрятать, что бы у "дубовских" вопросов ненужных не возникло.
Закончив собираться и убрав ненужное обратно в шкаф, я снял с верхней полки небольшой кожаный чехол. Там моя память. Вытащил из футляра тоненький альбомчик.
С первой страницы мне улыбалась молодая счастливая семья: кудрявая стройная женщина стояла в обнимку с мужчиной, на плечах которого сидел хохочущий светловолосый мальчишка лет трёх. Мама и папа. И я.
Глава 2.
В путь выехали сразу после рассвета. Поскольку первые полсотни километров были хорошо знакомы, Дуб пригласил меня в свою машину.
"Не обманул, барыга!" – подумал я, залезая в практически новый "Тигр" – машину мало того что редкую, но ещё и полезную для нашего дела. В первую очередь – своей грузоподъемностью и проходимостью, во вторую – тем, что большинство из тех, что я за свою жизнь видел, были бронированы, ну а в третью – тем, что комфортнее они "молотка". Причём у Дуба была именно армейско-полицейская модификация, а не выхолощенный гражданский вариант и, соответственно прикрывала нас броня как минимум по третьему классу. Естественно, если какой затейник решит по нам из "граника" жахнуть, то, что третий, что пятый классы – это нам плоскопараллельно будет. Но будем надеяться, что таких богатеев нам не встретится.
– Ну, Игорь Васильевич, давай планы строить! – начало разговора было таким непривычным, что я с трудом сдержался, чтобы не вытаращиться изумленно на своего нанимателя! Точнее не начало, а то, что обратился он ко мне по имени отчеству. Обычно так со Следопытами не разговаривают. И мне ещё одна головная боль – сиди теперь и думай, то ли он осведомлённостью своей хвастался, то ли это манера у него такая – в подражание чинушам прошлого. И отец, и друзья его рассказывали как-то, что очень такая манера была популярна до Тьмы.
Тут я обратил внимание, что Дуб уже развернул на откидном столике карту.
И отличную, доложу я вам, карту. Точнее говоря – план-схему бывшей столицы нашей бывшей Родины, хотя если иметь в виду меня и моего работодателя – то слово "бывшей" стоит отбросить. По крайней мере, перед словом "Родина".
Вот только для Поддубного был в карте один, но крайне существенный изъян – она была новая! То есть без пометок Следопытов или кого-нибудь ещё, кто в Городе после событий тридцатилетней давности побывал. И это насторожило меня ещё больше!
Как так? Или его, Дуба, экспедиции туда ни разу не катались? Отметаем сразу – не может того быть! Я от надёжнейших людей знаю.
Вариант второй – тоже нерадостный. Карта у него есть, но он мне её "светить" по каким-то своим причинам не хочет. А это плохо, когда доверия к проводнику нет.
Ну, и вариант третий, почти фантастический – рядом со мной на кресле сидит совсем не Дуб, а кто-то достаточно информированный и очень сильный. Кто не боится использовать дурную славу Поддубного, как прикрытие! И, если верен последний вариант, достаточно хитрый, чтобы обмануть тех, кто нас с Дубом сводил…
Однако мои терзания на лице никак не отразились, я с умным видом водил по карте пальцем, демонстрируя свою заинтересованность.
– Хорошая карта, не так ли, Игорь Васильевич?
– Нет, плохая, – с недовольным видом буркнул я в ответ.
– Но почему? – довольно искренне изумился лже-Дуб. Теперь я всё больше в этом был уверен.
– Потому что вы бы ещё по Джи-Пи-Эсу предложили поехать! – ответил я старой шуткой Следопытов. Сколько лет наша профессия существует, но всё равно находятся "мальки", которые начитавшись журналов из прошлого начинают разглагольствовать у костра о том, насколько легче был бы наш труд, если бы у каждого Следопыта был этот самый ДжиПиЭс! Самый жёсткий ответ на это много лет назад дал пожилой Следопыт Степаныч, доставший из рюкзака настоящий "гарминовский" приёмник и протянувший его "мальку" со словами: "На, возьми мой! Мне, старому уже и не нужен…". Минут двадцать юнец жал на все кнопки, пытаясь включить прибор, а мы тихо давились смехом. Ещё бы не давиться – последний спутник уж лет пять, как с орбиты сошёл, а новых после Тьмы амеры сто пудов не запускали… Не до того им, иродам. А после того, как все, повеселившись, занялись своими делами, Степаныч подсел к "мальку" и, забрав у того приёмник, расхреначил его о камень, приговаривая: "Сам ходи, сам рисуй, людей слушай, а на дядю заокеанского не надейся! Наши уже один раз понадеялись."
– Было бы, конечно, хорошо, но система уже много лет не работает, – а вот сожаление в голосе у него было, пожалуй что, не наигранным. Ещё одна зарубочка!
– Я знаю, – буркнул я в ответ. – А карта у вас хорошая – бумага мягкая, – и я для нагнетания обстановки смял один из углов карты в кулаке. Дуб никак не прореагировал на моё откровенное хамство. А ведь ещё лет десять назад за подобное обращение с чужой картой можно было в лоб схлопотать! И хорошо, если кулаком, а то и пулей могли попотчевать. Ну да, сейчас уже полегче стало – совсем уж "горячих" точек, почитай, и не осталось. "Грязных" хватает, а вот таких, где "рок-н-ролл имени Гейгера" оглушает в нескольких километрах – уже по пальцам двух рук пересчитать можно.
– Вы, Илья Васильевич, не сердитесь! – "Да что он, с ума, что ли сошёл? Или меня решил свести этими титулованиями?" – Была хорошая карта с пометками… Была, да, как говорится, сплыла… – и он посмотрел на меня такими честными глазами, что отчего-то засвербел ушибленный в детстве копчик, и очень захотелось выпрыгнуть из машины! Поскольку возникло у меня стойкое впечатление, что ловцом в этой истории не только я играю…
– Ну, ладно… Я и так помню, где там, и что… Куда едем?
– Вам адрес сказать? – и "Дуб" широко улыбнулся, а громила на переднем сиденье заржал.
– Можно и адрес, – не менее лучезарно улыбаясь, ответил я. Вот только от моей улыбки ржущий бугай поперхнулся и замолк, наверное, от того, что я "лыбясь как дурачок", мысленно нарисовал у него на переносице мишень. А простые натуры, они, знаете ли, очень к эмпатии склонны.
– Начало Севастопольского проспекта, – фальшивый Поддубный внимание на поведение своего "мяса" не обратил, не по чину ему на мелочь всякую отвлекаться. – Почти у Третьего кольца.