Я напряг память: "Так, там конкретно я не лазил, но Севастопольский знаю. Про него многие забывают, а он удобный очень – разрушен мало, застройка вдоль него не очень плотная была, да и мостов с путепроводами на нем практически нет… – я развернул свою карту, не показывая, однако, нужный кусок собеседнику. – Ага. Вот на это они метят! – в начале (хотя это для предков начало было, а для нас сейчас – почти самый конец) нужного проспекта у меня стояла отметка крупного торгового центра. – Если только это не отмазка-прикрытие…"
– А, понятно… – с видом знатока протянул я. – Так тремя машинами и пойдём или ещё кто присоединится?
– Тремя… Там груз небольшой…
Я поморщился – если клиент начинает считать, не отъехав и десяти километров от базы – жди беды:
– Проедем по Волоколамке почти до Города, а там переправу искать надо будет… У вас как, на "тридцатке" человек умелый стоит? – и я кивнул на ноги стрелка.
- Федя умеет… – успокоил меня "Поддубный". – А с переправами что не так?
– Сносят их. Мост ещё тогда… тридцать лет назад, разнесли. Старики говорят – по Красногорску промахнулись. Паромы разносит кто-то, а кто именно – непонятно. Так что уйдём южнее, нам, всё одно – в ту сторону.
Мой нынешний наниматель делал вид, что слушает внимательно, но никаких пометок на карте своей не делал, и ничего не записывал.
"Да за каким хреном я вам дался-то?" – от плохих предчувствий у меня даже волосы на спине дыбом стали. А интуиции своей я привык доверять! Дорога впереди как раз выходила на дугу, которая должна была привести нас к берегу Тверцы, местность вокруг знакомая, родные места, что тут говорить, но ощущение опасности только усилилось. Я аккуратно подвинул ногой рюкзак к дверному проёму и, как можно более непринуждённо положил правую руку на ручку двери. Уж очень мне не понравилось, как напряглись плечи громилы на переднем сидении. Но не успел – справа раздалось странное шипение, и в лицо мне ударила какая-то вонючая струя, отчего глаза мои наполнились слезами, а дыхание перехватило. Я дернул ручку и, пихнув ногой рюкзак, вывалился на дорогу.
– Ух, мля! – асфальт хоть и потрескался, но был твёрдым.
В перекате я сграбастал рюкзак и вслепую метнулся к обочине. Натыкаясь на остовы машин, вот уже тридцать лет гниющие на подъезде к разрушенному мосту, я кое-как добрался до бровки.
Визг тормозов и матерные крики за спиной, нога запнулась о невидимое мне препятствие, и я снова кубарем покатился. На этот раз – под откос. Повезло – ни обо что серьёзно не приложился, хотя синяков на рёбрах добавилось – это точно!
Остановив вращение, я на пару секунд замер прислушиваясь:
"Двое бегут за мной… Нет, уже трое… Ага, а это "Дуб" орёт: "Идиоты, быстрее, быстрее!" Ну, если быстрее – то ловите!"
Пока уши мои прислушивались, а спина воспринимала вибрацию почвы, руки тоже не скучали – и теперь правая, позволив левой вытащить заветное колечко, отправила в полёт тяжёлый металлический подарок. Был, конечно, шанс, что, кувыркаясь, я неверно оценил высоту насыпи, но это вряд ли, да и визуально я её неплохо помню.
Звук удара металла о металл.
– Правее, он туда спустился!
– Бууум! – "фенечка" внесла новую тему в наш разговор.
– Твою! А! Мать… – хором ответили ей мои оппоненты.
Пока у ребят есть другие, более важные занятия, нежели ловля утомлённого жизнью и газом Следопыта, я, закинув за спину рюкзачок, пошкандыбал на "четырёх костях" в направлении реки.
– Бац! – после пары десятков "шагов" голова моя впечаталась во что-то твёрдое. Не обращая внимания на ноющую "пятую конечность" ощупываю препятствие.
"Бампер! Высокий и металлический…" – и я ввинчиваюсь под ржавый остов внедорожника.
"Уф, первый раз за много лет под "слезогонку" попал! Я уже и забыл, что ими кто-то пользуется… так, с нами ехало всего семеро, судя по крикам – как минимум одного зацепило, "Дуб" за мной по кустам лазать не будет… Остаётся пятеро. Интересно, решаться они за Занозой по кустам впятером гоняться?"
На насыпи бывшей федеральной трассы М10 кто-то стонал, кто-то глухо матерился, но, судя по звукам, никто пока в погоню за мной не пустился. Я принялся на ощупь исследовать своё временное пристанище: "Угу, покрышки спущены, но есть – это значит, машина здесь относительно недавно стоит. Днище в засохшей грязи… Судя по форме корпуса дифференциала, надо мною – "УАЗ", "буханка", как его до сих пор называют".
Я приподнимаюсь, и с помощью ремня и пары карабинов подвешиваю себя под машиной так, чтобы моё тело не касалось земли. Ноги я разместил на элементах подвески. Безусловно, если кто-нибудь заглянет под машину, все эти ухищрения будут как мёртвому припарки, но от взгляда брошенного мельком – такие вещи помогают. И остаётся надеяться, что у противников моих решимости на проверку всех машин не хватит – их в этом месте вдоль шоссе сотни три стоит, если не больше. Мне это хорошо известно, так как я лично знаком с местным "Рыжим". Так в наших краях всех, имеющих отношение к выработке электричества называют. А вот почему, я даже и понятия не имею.
Так вот, наш "Рыжий", в миру более известный как Сергей Зайченко, к вопросу подошёл более чем творчески, сняв с бесхозных машин, брошенных у разрушенного моста через Тверцу, ровным счётом триста семьдесят два генератора и разместив их на своих "мельницах". А их у него на настоящий день восемнадцать – двенадцать водяных и шесть ветряных. Вот такой вот энергетический магнат местного масштаба! А подробности я знаю, поскольку он меня нанимал, когда провода между "мельницами" тянул. Для охраны, ну и как знатока местности. А на идею у него монополии нет, так что автомобильные генераторы теперь товар ходовой и редкий – далеко не все готовы за ними в Город мотаться, почему я иногда и прихватываю парочку, когда силы и время есть.
У Яна в усадьбе как минимум полтора десятка моих крутится.
Хотя, похоже, мне сейчас совсем не о генераторах надо думать, а о том, с чего это мои "наниматели" себя так хамски повели? Вроде никаких поводов к этому я пока не давал? Значит… Значит они это заранее придумали! И? И получается, что охота идёт на меня!
На насыпи взревел мотор "Тигра". "Неужто уезжают? Посмотрели, оценили что хрен тут меня найдёшь и отправились восвояси? Вряд ли… В такие игры с персонажами вроде меня до конца обычно играют. Значит что? Значит, что одна машина – "Тигр", сейчас за подмогой поедет, а вторая с экипажем меня сторожить будет, тем более что мотор "кукурузера" я не слышу. Плохо то, что глаза пока всё ещё слезятся и оружия у меня кот наплакал. Ну да где наша не пропадала? – спросил я сам себя, и ответил традиционно. – Да везде пропадала!"
Минут десять я приходил в себя, пока, наконец, глаза не стали нормально видеть. "Хорошо, что рюкзак получилось уволочь, оружие – фигня, его я всегда достану, а вот электронику – это вряд ли! – размышлял я, покачиваясь на подвесе. – Сейчас водички попью и отправлюсь себе восвояси…" Вдалеке послышался гул мотора, точнее – моторов. Двух или трёх. "Что за чёрт?!" Торопливо я отстегнул карабин и, опустившись на землю, выглянул из-под "уазика". Никого. Так, "стечкин" из кобуры, глушитель привинтить, рюкзак – за спину. Теперь можно и посмотреть, кого это там кривая да нелёгкая принесла?
К моей удаче выскочил я на правую от трассы сторону, если смотреть в сторону Города, до Тьмы ещё дорога в этом месте проходила через аккуратную такую рощу, ныне разросшуюся и подступившую почти вплотную к насыпи. Но это мне сейчас без разницы – я уже наметил себе солидное дерево, чья вершина виднелась метрах в семидесяти вглубь леса. И дорогу оттуда видно как на ладони, и обойти меня будет гораздо сложнее. Дерево оказалось вязом, и я довольно легко вскарабкался на него. Разглядеть меня, одетого в горчичного цвета "горку" с дороги было весьма сложно, а вот я, достав маленький "театральный" бинокль, сделанный много лет назад немецкими умельцами из фирмы "Шмидт унд Бендер", видел всё.
"Тигр" поддельного "Дуба", как выяснилось, не уехал домой, и за подмогой тоже не поехал, а проскочил метров на пятьсот вперёд и встал в том месте, где шоссе пересекало небольшую речку Межурку. Это они правильно сделали, теперь мне, по идее, чтобы двинуться в сторону Тверцы и Города надо или мимо них проскочить, или крюк нехилый делать. И хреново то, что долина Межурки в этом месте хорошо просматривается, а хорошая оптика и АГС – это не самое приятное для меня сочетание. Даст очередь по засечке – и поминай, как одного настырного Следопыта звали!
А вот то, что я увидел в противоположной стороне, меня огорчило ещё больше. Пара грузовиков и три больших "козла" стояли на дорожной насыпи метрах в четырёхстах от моего укрытия. И вереница людей уже потянулась в чащу!
Похоже, что всё это время эти машины ехали вслед за нами, и при первой опасности "Дуб" вызвал по радио подмогу. Насколько я смог разглядеть, народ очень неплохо экипирован и одет: у многих приличные "разгрузки", стволы армейские, и у многих на ногах "берцы"! Я насчитал как минимум полтора десятка пар на тридцать семь человек. Богато живут, сволочи!
Пришельцы сноровисто растянулись в редкую цепь и двинулись вдоль трассы.
"Если прикинуть количество народу и интервалы, то захватят они полосу метров в двести, а то и триста… – прикинул я. – Ничего страшного, но если у них есть парочка толковых и глазастых ребят, то мой поперечный след они найти могут…". От размышлений меня отвлёк один из грузовиков, судя по характерной кабине – мерседесовский "Унимог", который тронулся с места и медленно покатил по разбитому шоссе в мою сторону. Турель со спаркой ПК и пара бойцов с биноклями не вызывали сомнений в их намерений. "Жахнут из всех стволов если напуганная дичь в моём лице начнёт метаться по кустам. Н-да… Влип по самые помидоры! И затихариться не получится, и убежать сложновато. Чем же я тебе так насолил, "Дуб"? И где ты сразу столько толковых ребятишек нашёл?" – последнее я подумал уже соскальзывая вниз по стволу.
Глава 3.
Большинство моих ровесников, из тех, кого я знаю, плохо помнят наступление Тьмы. Этим я от них отличаюсь. В силу особенностей памяти лето двенадцатого года отпечаталось во мне как тавро на нежной шкуре телёнка.
Отец так и не объяснил мне, случайностью было то, что мы тогда поехали "к Виталику в деревню" или батя что-то такое почувствовал? Я лично придерживаюсь последней версии.
С "дядей" Виталиком, кстати – отцом Яна, отец мой был знаком к моменту моего рождения лет пятнадцать, если не меньше. Как, посмеиваясь, говорил сам Виталий: "Второго августа дорожки в Нескучном такие узкие. Аж жуть!" А отец в ответ на эту реплику всегда широко улыбался.
Ян, между прочим, унаследовал одну из многочисленных профессий своего отца. А грамотные миномётчики в наши времена в большом дефиците. Через леса, через поля стрелять – это вам не из "калаша" от пуза поливать! И даже не из гранатомёта жахнуть… А уж такие, что кого-то ещё научить могут – и подавно. Когда лет пять назад началась нехилая заваруха в районе Ильменя, звать Янека на службу приехали представители сразу четырёх "полевых команд". Ян не поехал ни к кому, но согласился провести "выездной семинар", как называли подобные мероприятия и батя, и дядя Виталик. Две недели натаскивал миномётчиков всех четырёх "армий". "Чтоб чухонцам и лабусам не так весело было!" – как объяснял потом мой друг причину, по которой он оставил свой спокойный и доходный бизнес и снова окунулся в военно-полевой бардак.
Так что именно поэтому я сейчас за друга и его семью совершенно спокоен. Ведь если к Яну нагрянут какие-нито "отморозки" численностью до взвода – он отобьётся сам, с соседями вместе. А если их будет больше, то по "звонку" часов за десять ему на выручку человек сто подъедут. И не последних бойцов в наших краях. Отцы наши эту систему почти тридцать лет строили, людей объединяя и собирая. В первые, самые трудные, годы Тьмы я помню, как мы строили на подворье укрытия для беженцев. Как мы с ребятами рубили в лесу лапник для стен, как беседка-"барбекюшница" превратилась в кухню для пришлых… Много чего я помню… И как деревенские мужики, много лет кормившиеся "заказами" Виталия пришли "побрать чё-нито" у "городских". И напоролись на огонь двенадцати стволов. Я тогда первого своего убил. Девяти лет мне тогда не было. Это точно. Выстрелил из "мелкашки"… И точно в глаз угодил.
Деревенские на нас даже обиды не затаили, поскольку наехали на нас самые что ни наесть отмороженные из местных. Ну и дипломатические таланты бати моего помогли. И получилось в результате так, что нашими стараниями целых четыре деревни полупустые заселились. Потом и за дачи заброшенные принялись. Тут помогли контакты с вояками из ЦБП вертолётов, что в Торжке располагался, установленные. Правда, матерям нашим с Янеком отцов потом два дня молоком отпаивать пришлось. Дипломатия по-русски – очень штука для здоровья вредная!
Пять лет жуткими были: то морозы под сорок, потом волки расплодились, потом болезни всякие. Мор не мор, но и больниц-то не осталось практически. По Твери амеры тоже жахнули, а в Торжке и при мирной жизни с медициной не очень было. И снабжения никакого… Трудно было.
Но справились, хоть и народу перемёрло – вспоминать больно! А вот банды всякие никогда не переводились. Первое время "беженцы", что понаглее и звероватее, буйствовали. У тех принцип один был: "Сдохни ты сегодня, а я – завтра!". Наши с такими не церемонились – как сейчас помню, на границах "нашей" территории даже виселицы стояли. И не пустые. На границе были:
"Вы въехали на территорию Савинской общины русских людей.
Если ты хороший человек – проходи без страха.
Если ищешь укрытия и помощи – тоже проходи.
А если за наживой – посмотри направо!"
А там – виселица и плакат под нею: "Эта тварь – не человек!".
Году к семнадцатому уже более организованные банды появились. Те уже набеги тщательно планировали. Как татары какие. Прилетят, постреляют, схватят, что ближе лежит, и ноги в руки. С такими войну по всем правилам вели: с засадами, рейдами, и планированием. Как раз тогда Следопыты и появились. И беженцы туда пошли и деревенские. Здесь, в четырёхугольнике Торжок-Кувшиново-Ржев-Старица деревни практически сплошняком идут, и народу хватало, но места не самые урожайные, чего уж говорить… Потому и решили на сходе выделить людей для защиты. Ну и нападения, куда же без этого? Штаб Следопытов тогда в Берново был, "под патронажем великого русского негра", как отец шутил.
Так что по идее, у меня здесь в округе всё схвачено, и наглость "псевдо-Дуба" мне совершенно не понятна. И, если наша община не может сравниться с той же Югороссией или "вологодскими", но, тем не менее, от Рыбинска до Воронежа я крупнее объединений не знаю. А мы, хоть и демократия военная, но соседей наглых у нас нет, наоборот, если бы мы как могли северянам не помогали, чухна со скандинавами их бы съела ещё 10 лет назад. Отец, правда, говорил, что мы: "химера социальная, но, как и всякое чудище, живучие". Ладно, вельтполитиком голову мучить будем, когда "вторые девяносто" спасём. И не смотря на то, что супостатов оказалось просто неприлично много, и у нас "кулёчек какашек" в запасе есть.
Я вытащил из кармана и включил рацию:
– Мелкий дятел вызывает дупло. Или кого-нибудь из первой или второй кладки.
"Кладками" в нашей системе называли как "поколения" Следопытов, так и уровни ответственности. Отец мой был Папа-Дятел, как и четверо других основателей "ордена". Я же, хоть и относился к первой, самой старой "кладке", до больших чинов не дорос, предпочитая работу свободного охотника. Остальные "первокладочники", из тех, кто в живых остался, занимали должности от начальника штаба Следопытов до командира региональной "стаи". Фраза, начинающаяся со слов про мелкого дятла, означает, что я сейчас на оперативном мероприятии, иначе я бы представился прозвищем.
– … Саламандр на связи, – с трудом пробившись сквозь помехи, отозвался незнакомый мне Следопыт. – Есть контакт с Трухлявым, могу транслировать.
– Понял тебя Саламандр! – Витьку Зимакова, по прозвищу "Трухлявый", командира одной из групп Старицкого "гнезда" я знал хорошо. – Передай ему, что Занозу зажали чужаки там, где "федералка" в реку упирается. У "ТэЭнКа" (это ориентир такой, по странной прихоти, синяя с белым вывеска разрушенной бензозаправки до сих пор торчала над деревьями, хотя от самого здания остались только обломки). Чужаков пять десятков. На грузовиках и с большими дубинками. Косили под людей "Дуба". Как понял меня, Саламандр?
– У "тээнка", пять-ноль пришлых, с БэДэ, на моторах и заявились от "Дуба"?
– Всё так, только передай, что это не "Дуб", а ширма. Все – не лохи! Конец связи.
– Понял. Береги батареи, брат! – попрощался традиционным следопытским пожеланием мой корреспондент, а это значит, что он либо хорошо знает традиции, либо не моложе шестой "кладки". Объясню, пожалуй. Всего у Следопытов на настоящий момент было одиннадцать "кладок". Раз в два года молодняк принимаем. Батареи и источники питания снова начали выпускать лет десять или одиннадцать назад. По крайней мере, тогда стали к нам привозить не самопальные. А старые, "до Тьмы", запасы источников питания иссякли году на шестом, вот и получается вилка из тех, кому пришлось по краям нашим скакать с портативными генераторами за спиной, из старого велосипеда порой сделанными.
– Заноза, здесь Гедеван! – громко, отчётливо и совершенно неожиданно раздалось в наушнике. – Мы тут втроём в Борках отдыхаем, боюсь, быстро подскочить не получится…