- Лучше всего не лесом двигать, а вернуться в залив - и вот сюда, вверх по Потомаку. Пройдёте рекою лиг десять, окажетесь возле деревень индейских. Краснокожие там более-менее мирные, мы с ними приторговываем. Ещё лиг на пять выше по реке будут водопады. Дальше по тропе…
Внимательно выслушав, Олег кивнул, отобрал нож и сказал:
- Свободен.
Третий пленный, с длинными волосами, слипшимися в сосульки, усмехнулся разбитыми губами, отчего на них выступили красные капли.
- Свободный предатель! - выговорил он, как выплюнул.
- А я вашему "святому отцу" в верности не клялся, - невозмутимо ответил конопатый. - Охота вам к его ручке прикладываться да лобзать с умилением - давайте! А меня увольте. Я - фримен!
Третий сначала отвернулся, а затем дерзко глянул на Сухова.
- Ты - тот самый Олегар де Монтиньи, пиратский командор? - спросил он со смешным высокомерием.
- Угадал, - спокойно ответил Олег.
- Не стоило тебе искать отступника, отец Альберт сам велел передать тебе письмо. Оно у меня за пазухой.
- Так чего ты молчал? - резонно спросил Сухов.
Сунув руку длинноволосому "чернецу" за пазуху,
он выудил послание, свёрнутое в трубочку.
Ничего нового из него Олег не узнал.
Герр Альберт фон Горн в изысканных выражениях предлагал "командору де Монтиньи" следовать за ним к Голубым горам, в становище вождя Хайовентхи.
И даже карта прилагалась, тщательно вычерченная пером.
- Я так понимаю, - хмыкнул Яр, - что этот кощун нас туда заманивает.
- Правильно понимаешь, - кивнул Сухов, сворачивая письмо. - Замысел довольно причудлив, хотя по
сути прост: если нас по дороге пекоты с делаварами не ухайдокают, так от ирокезов мы уже точно не вырвемся.
- Вырвемся! - прогудел Шанго.
- Но он-то этого не знает, - улыбнулся Олег.
Покрутившись по форту, заглянув на склады, он отпер дверь местного арсенала.
- Понч! Проследи, чтобы все набрали пороху. Тут его в достатке. И где-то я ещё видел копчёное мясо и солонину. Угостимся от щедрот, запасёмся на дорожку!
Оружия в арсенале было немного - мушкетов пяток да пистолетов с десяток.
Но Сухов приказал прибрать все огнестрелы - если не удастся вернуть Гли-Гли с бою, то можно и выкупить.
А за ружья индейцы хоть мать родную сменяют.
Олег хмыкнул, углядев на стене парочку здоровенных английских луков. Замечательно…
Сняв лук с крючьев, он покачал его в руке, проверяя баланс. Нормальненько.
И сработано неплохо, сразу видно - знающий человек делал. Упругую кибить - среднюю часть лука - здорово укрепляли наклеенные сухожилия.
Рога - концы лука - были укреплены костью. А тетива?
И тетива под стать - жильная. Согнув лук обеими руками, упирая его рогом в землю, капитан нацепил тетиву и осторожно разжал. Тугой какой…
Вынув из висевшего на стене колчана длинную стрелу с кованым наконечником, Сухов вышел во двор.
- Хм! - громко усомнился Анри Матье. - Господин командор, вы полагаете, что лук грознее мушкета?
Олег улыбнулся:
- Рири, сколько раз ты сможешь выстрелить из мушкета за минуту?
- Ну… как? Раз и смогу. Обычно минуты полторы уходит на перезарядку.
- Во-от… А я за минуту, не торопясь, прицельно, выпущу стрел тридцать. Смекаешь? И в дождь смогу, когда мушкетёр отдыхает. Ну и самое главное - лук бесшумен.
Сухов натянул лук на монгольский лад, как привык - большим пальцем правой руки удерживая тетиву, а левую выпрямив, сгибая кибить.
За полсотни шагов от него торчал флагшток. Стрела вошла в жердину, затрепетав оперением.
- Шикарно! - оценил Акимов.
- А то…
Поглядывая вокруг, Олег зашёл в хозяйский дом.
Тут он и обнаружил, что искал, - подходящую одежду.
Целый гардероб, на любой размер, из отлично выделанной оленьей кожи.
Сначала Сухов примерил штаны с бахромой, вшитой по швам, - работа наверняка индейская, но крой - европейский.
Краснокожие ходят голозадыми - на каждую ногу натягивают легинсы-гисеха, как бы отдельные штанины, а сверху у них набедренная повязка. А тут портки как портки.
Сверху Олег накинул рубаху охотничью, длинную, замшевую, и тоже с бахромой - это не для красоты, а чтобы сохло быстрее после дождя.
Сукно в лесу недолго прослужит, к тому же кожаная одёжка не шуршит, а это в краю индейцев важнее важного.
О-о, мокасины! Шикарно, как Витька говорит.
В ботфортах по лесу без шума не пройдёшь, а так и ноге легче, и каждый сучок через подошву ощутишь.
Олег тут же и переобулся в индейские "эйхтаквао-вех", что пришлись по ноге.
И ухмыльнулся - волосы у него длинные, ниже плеч, если в косы заплести - Чингачгук выйдет. И лицо загорелое…
Пончик это тоже подметил и хихикнул.
- В твои волосы так и просится орлиное перо, краснокожий брат мой, - сказал он. - Хау!
- Сейчас я кому-то перо в задницу вставлю…
- Фи, как грубо! - покривился Шурка, но предусмотрительно отшагнул.
- Всё забрали? - вопросил Сухов.
- Всё! - заорали корсары.
- Тогда вперёд, и с песней!
В этот самый момент из-за леса показалась громада "Феникса".
На море галеон смотрелся как обычный корабль, но на реке, не шибко широкой кстати, впечатлял.
- Вовремя они! - хихикнул Кэриб.
- Угу, - буркнул Пончик. - Будет кому пушки грузить!
Вниз по течению спустились на борту "Феникса".
Миновав Джеймстаун, вышли в залив и двинулись к Потомаку. Два вельбота качались за кормой, на привязи.
В Чесапике к "Фениксу" присоединился "Симург".
Галеоны, почти не подгоняемые хоть и попутным, но слабым ветром, еле двигались, и Сухов приказал "поисковой команде" занять места в вельботах.
Корсары живо спустились по верёвочным трапам, подняли паруса и вооружились вёслами.
- Это самое… Вёсла на воду!
И поплыли… В гости к ирокезам.
Олег усмехнулся, восседая на месте кормщика и сжимая рукою румпель - их всего тринадцать. "Чёртова дюжина".
Когда-то, в бытность варягом, он тоже бился с ворогами - один из тринадцати побратимов.
Ивор Пожиратель Смерти, Малютка Свен, Стегги Метатель Колец, Турбьёрн Железнобокий…
Господи, как всё это странно!
Ведь они тоже бьются сейчас где-то во глубине веков, у начала времён. Колошматят хазар, побивают нурманнов, жизни дают ромеям и прочим сарацинам.
Может, даже и он с ними, Олег Полутролль, сражается плечом к плечу каких-нибудь семьсот лет назад? Может такое быть?
Странный вопрос… Ты уже был там, Олег Романыч, в раннем Средневековье, пожил изрядно, послужил князьям, королям, конунгам да императорам, и кровушки пролил, и добычи огрёб, и славы.
Просто это в голове не укладывается, как можно быть сразу в нескольких местах одновременно. Да нет…
Именно что в нескольких местах сразу находиться невозможно, а вот в нескольких временах - сколько угодно.
И чему тут удивляться? Кто-нибудь может представить себе, что такое пространство?
Придумки ОТО (или СТО?) отбросим, уж слишком всё просто у Эйнштейна, математично, а мир-то физичен.
Не удастся вам, господа физики, запихнуть бесконечную Вселенную в три координаты.
Это всё так, геометрия, пустопорожняя абстракция.
Пространство-то искривляется, а это одной метрикой не объяснишь.
Но, раз уж мы даже в пространстве ничего не смыслим, стоит ли поражаться тому, что время для нас непредставимо?
Даже косная материя ставит нас в тупик!
Казалось бы, уж куда наглядней, а вот поди ж ты…
Объявили сначала атом неделимым и успокоились - нашли фундаментальную частицу, кирпичик всего мироздания! Ага… Раскололи тот атом, как орех, и посыпались ядрышки - электроны, протоны с нейтронами, а там и мезоны пошли…
Попытались всё устаканить, обозвали частицы элементарными. Когда число этих "первозданных элементов" перевалило за сотню, поняли, что до кирпичиков ещё не добрались.
Тогда измыслили кварки - и держатся пока за них.
Всё, дескать, доскреблись мы до самого донышка! Кварк, он точечный и неделимый. Ага…
Самые азартные физики уже и название придумали для частиц, из которых может состоять кварк, - преоны. Так и доберутся до нуль-мира…
Легко ли всё это представить? Вместить в тупую головушку смертного? Хотя…
У Акимова есть шанс разобраться в устоях мироздания, а вот ему это вряд ли светит. Ничего, переживём как-нибудь…
- Потомак! - закричал Нолан, указывая на широкое устье слева по борту.
- Взялись! - скомандовал Олег.
Гребцы налегли на вёсла, и вельботы неторопливо вошли в реку. Ветер поддувал вполне попутный, хоть и слабоватый, так что погрести придётся основательно. По обоим берегам Потомака тянулись лесные заросли, но называть их дебрями как-то язык не поворачивался.
Суровые, угрюмые леса растут куда дальше к северу, а здесь только вездесущая сосна мелькает.
По берегу ивы пышные растут да ольха. А подальше от реки бук поднимается да тополь с берёзой, тюльпановое дерево, хемлок и каштан. Юг.
Чем дальше на запад, вверх по течению, тем уже делался Потомак. Хотя речушкой его не назовёшь - судоходный был поток, и галеоны поднимутся лиг на десять или около того.
К вечеру из этих десяти гребцы едва одолели пять.
- Это сколько же в вёрстах будет? - простонал Быков, уступая место Акимову.
- Вёрст двадцать пять, конечно же, - прикинул учёный.
- Ёш-моё! Вот несёмся…
Сухов, нагрёбшись, снова сел на место кормщика, посматривая вокруг.
Индейцев он не слишком опасался.
Заполучить стрелу из зарослей, конечно, можно было, но какой воин станет зря тратить боеприпас?
Убьёт или ранит - и приманит целый отряд бледнолицых с "громовыми палками"! А оно ему надо?
Краснокожему, особенно молодому воину, нужна слава, стало быть, скальп, снятый с противника.
Вот, мол, видали? Завалил белого бугая!
А если ещё и трофеем разживётся, совсем хорошо.
Об этом и размышлял Олег, выбирая место для ночлега.
Причаливать к берегу было неохота, хотя что ж делать-то?
Не на воде же ночевать. А остров почему-то не попадается.
Да и толку с того острова… Не Сибирь, чай.
Потомак переплыть - минутное дело. И вот они - здрасте.
"Кто крайний за скальпами? Я за вами буду…"
- К берегу, - приказал Сухов. - Это самое… Вон туда, где скала.
Место для лагеря было неплохим, но и не идеальным.
Лишь с одной стороны, справа, его прикрывал невысокий утёс. И то хлеб… "Надёжный тыл превыше всего". Кто сказал? Клаузевиц.
Слева протекала река, здесь, к мощным корням древних ив и были причалены вельботы.
А с других направлений произрастала дубрава - фигурные листья сплошь покрывали землю под деревьями, и шуршали они под ногою так, что только глухой не услышит.
Олег велел для пущей надёжности сухих веток наломать да раскидать вокруг. Пусть враг только сунется, схлопочет по полной.
Правда, привлекать к себе внимание не стоило, поэтому костёр запалили "индейский", как говаривали местные, - такой маленький, что и под шляпой уместился бы.
Но и его огня хватило, чтобы поджарить бекон да заварить кофе.
Сухов, правда, больше чай уважал, да вот не то время выбрал - Европа только-только к шоколаду привыкала да к кофию.
На Руси чаи дули уже, но сгонять в Москву-матушку заварки ради как-то не тянуло.
- Двое бдят до полуночи, - негромко распорядился Олег. - По одному от вельбота.
- Позвольте мне, капитан, - взволнованно сказал Кэриб, - я первым буду!
- Ладно, уговорил, - улыбнулся Сухов. - Скажешь, когда дядя индеец будет тебя скальпировать. Мы его поругаем тогда.
- Капита-ан… - обиженно затянул Уорнер.
- Цыц. Марш на пост. В полночь меня разбудишь.
- Ага!
Олег и сам проснулся незадолго до полуночного часа. Тьма-тьмущая…
Ветерок слабо шевелил ветви деревьев, где-то далеко-далеко заухала сова, плеснула рыба в реке.
Но ни одного постороннего звука Сухов не различил.
В принципе, народу хватало, чтобы нести вахты и без него, но ему было нужно посидеть в ночном дозоре, оживить свои былые умения, подувядшие во время плаваний.
На море опасность приходит издалека, её видно в подзорную трубу, будь то рифы или неприятельский корабль. А вот в лесу…
Тут ты один на один с природой, враг способен подкрасться вплотную и оказаться так близко, что ты ощутишь его дыхание.
Темнота скрывает тебя от недоброго взгляда, так ведь и у противника твоего - ночь.
Кто первый из вас увидит цель, кто изготовится к прыжку или удару, опережая другого, тот и выйдет победителем.
А "другой" отправится в Места Вечной Охоты…
Послышался шорох, и Олег мягко, опираясь на руки и пальцы ног, сместился в сторону.
- Капитан…
- Я здесь, Кэриб. Ложись.
- Ага…
Сухов, ступая по камням, сошёл к реке и омыл лицо.
Освежился, и сразу в голове прояснилось.
Одно было хорошо в семнадцатом столетии - чистота вод и воздуха.
Последний был до того прозрачен, что даже в безлунную ночь хватало света звёзд - смутно, но видно.
А воду можно было спокойно черпать из реки и пить.
Хотя всё же лучше родник поискать. Надёжней как-то…
Олег осторожно привалился спиною к скале.
Да нет, не холодил камень, нагрелся за день и отдаёт тепло.
Вот и славно… А это кто? Точно не индеец…
- Витька, ты?
- Я, конечно же…
- Чего не спишь?
- Да не спится чего-то…
Акимов шагнул, вытягивая руку, коснулся скалы и присел на травку. Долго молчал, а потом сказал глуховато:
- Это я виноват, конечно же, что Галя пропала…
- Здра-асте, приехали! Ты-то здесь с какого боку?
- Я должен был её защитить! И не смог…
- Вить, промыть бы тебе мозги хорошенько, вот только не знаю как. Пойми, мы почти не в силах спасти своих любимых. Я тебя прекрасно понимаю и, случись что с Алёной, точно так же буду казниться да терзаться. Но ты же учёный, где твоя логика? Как бы ты смог уберечь Гли-Гли? Это самое… Вот представь себе, что ты владеешь замком и, дабы защитить жену, прячешь её в подземелье, в каменном мешке. Надёжно, да? А тут - раз! - и землетрясение. И что ты будешь делать, когда супругу завалит камнями? Тут уж исключительно твоя вина!
- Да нет, я понимаю, конечно же… Но всё равно…
Ведя беседу, Олег продолжал чутко прислушиваться да приглядываться.
- Надо, Витька, быть немного фаталистом, - сказал он, обшаривая взглядом реку. - Вон как наш осман. Шекер-ага всегда безмятежен. Чуть что - "кисмет"! Это по-турецки "судьба" значит. Убили друга? Кисмет. А вот ты уцелел! Кисмет. Стало быть, Фортунка, зараза этакая, повернулась к приятелю твоему задницей, а тебе личико открыла. Повезло. Судьба!
- Если Галю убьют, я… Я не знаю, что сделаю!
- Вить, - серьёзно сказал Сухов, - если бы этот чёртов оборотень хотел убить твою женщину, он бы сделал это сразу. Но зачем ему кровь Гли-Гли? Если хочешь знать, то вина за похищение твоей жены полностью лежит на мне.
- Привет! Ты-то здесь при чём?
- Привет, Витя. Если бы ты не увлекался так страданиями, а поразмыслил, то пришёл бы точно к таким же выводам. Ему нужен я, Витька! Этот Албертус, который Альберт и так далее, столько тут корпел, столько сил вложил, дабы его боялись и уважали, чуть ли не на всём Восточном побережье, и вдруг является какой-то пират и на всех его трудах ставит большой жирный крест!
В принципе, всё ещё поправимо, если Хорну-Хоорну-Горну-Корону удастся меня уничтожить. Не лично Олегара де Монтиньи, а Капитана Эша.
- А это что, разные люди?
Сухов сначала прислушался, различая ночные шорохи, потом кивнул.
- А вот представь себе! Олегар - это всего лишь провинциальный выскочка, мушкетёр и дуэлянт. А Капитан Эш - это имя. Тут не просто человек, а целая команда! И самая сладкая мечта у Альберта, нашего Горна, - это потопить оба галеона, а всех корсаров либо на каторгу отправить, либо повесить. И, пока эта мечта не сбудется, покоя "святому оборотню" не видать.
- Так, а зачем же тогда Галю было похищать?
- А кого ещё? Меня? Это хлопотно. А так он и меня заполучит, и ещё целый отряд в придачу. "Чернецы" его - это так, шестёрки, а не бойцы. А вот ирокезы - совсем другое дело. Не убьёт Горн твою Галю. Да и я ему живьём нужен - как ключик к нашим сундукам хотя бы. Горну нужно меня заполучить, сломать - и пользоваться. Чтобы я, скажем, отдал ребятам на "Фениксе" иудин приказ. Пойдут они, ради моего спасения, на ту же Эспаньолу, а там их уже будут ждать. Корабли на дно, команду - на виселицы…
- Чтобы ты отдал такой приказ…
- Не веришь? Правильно делаешь. Но Горн-то по себе о людях судит. Так что пусть помечтает, как мной манипулировать станет…
- Рациональное зерно в ваших рассуждениях, командор, присутствует, конечно же, но… Согласись, что мы не знаем точно, что Горн задумал. Твоя версия логична, но ведь возможны варианты…
- Вывод какой, знаешь? Иди спи и не парься!
Проводив взглядом смутно видневшуюся фигуру
Акимова, Сухов кивнул своим мыслям. Утро вечера мудренее…
Глава 5, в которой Олег встаёт на тропу войны
1
Гли-Гли покачивалась верхом на коне, но править этим удивительным животным не могла - её руки были привязаны к луке седла, а сама лошадь шла в поводу за вороным мустангом.
За сто с лишним лет испанского владычества хватало конкистадоров, "поймавших" стрелу или томагавк.
Их оседланные лошади долго мыкались, пока, наконец, не лопались подпруги, и пустые сёдла не слетали в траву.
Вольные скакуны быстро дичали, привыкая обходиться без человека, сбивались в табуны - и носились по прерии, радуясь жизни, плодясь и размножаясь.
Индейцы отлавливали их, приручая заново, и уже не было для воина большего почёта, чем гордо восседать верхом.
А уж если в руках у воина находилось "колдовское железо" бледнолицых, с их сильной магией свинца и пороха, то к нему приходило истинное величие.
Сиу, обитатели прерий - и обладатели лошадей, - сразу обрели необыкновенную подвижность, а нашествия от случая к случаю стали регулярными набегами.
Обо всём этом Гли-Гли поведал всадник, каждое утро седлавший вороного.
Белые его звали по-разному - то Албертус, то Элберт, то Альберто, - а индейцы относились к нему со страхом и почтением, именуя Человеком-с-тысячью-имён или Бледным Бендиго, то есть оборотнем.
Говорят, вендиго - высокие, похожие на человека, худущие, но ненасытные людоеды с безгубым ртом и острыми зубами.
Колдуны или шаманы могут стать вендиго, если отведают человеческой плоти. Тогда они обретают великую силу.
Эти чудовища очень любят выслеживать людей и просто наслаждаются такой охотой.
Они очень быстры, и одинокий путник просто не замечает вендиго - бег оборотня сливается для него в мельтешение.
И, лишь когда вендиго издаст тихий рёв - от удовольствия - человек в страхе побежит прочь.