Вот только Василек всем нутром ощущал: нечисто что-то с девчонкой. Ежели городская, как она могла подкрасться незаметно? Городских в лесу за пару километров слышно, такой треск стоит. Да и видно издалека, подлесок ходуном ходит. А тут только что не было, и вдруг – нате футе! Стоит! Глазами лупает! Был бы парень, Василек, наверное, в драку полез. Если что-то пугает – его побить надо обязательно, тогда страх пройдет. А поставят друг дружке по паре "фонарей", так то не важно, крепче потом дружить будут! Но не драться же с девчонкой! Да то может и Гаспадар шутит? Вот и блазнится всякое... Оно, в лесу и не такое случается...
– Привет, – сказала неожиданная гостья, – ты кто?
– И ты здаровая будзь, – ответил хлопец, – Василёк я. Артеменок. З Дранниц. А ты хто?
– Светой меня зовут, – вежливо откликнулась девочка. – Я здесь в гостях. Вась, а ты не подскажешь, какое сегодня число? А то я запуталась совсем.
Говорила девчонка непривычно. Вроде, как и похоже на минчан, но как-то не так все равно... Вопрос... Да обычный вопрос, но...
– Дваццаць сёмае з раницы было, – ответил хлопец.
– Июня? – уточнила Лена, как-то по-особому прищуривщись.
Чем дольше длился разговор, тем больше настораживался Василек. Можно дату забыть, но месяц... Однако ответил, секрета в том нет.
– Чэрвеня, то есть, июня – и не удержался, чтобы не съязвить. – Сорак першага года, кали што.
– Спасибо, – тем же странным тоном произнесла девочка, – как раз хотела спросить, – и усмехнулась.
И не поймешь, шутит, нет? Странная девчонка, странные вопросы. И ощущения нехорошие. В голове у хлопчика словно кто-то большой и пушистый начал перекладывать с место на место мысли... А девчонка вдруг посерьезнела и переспросила:
– Из Дранниц?
– Ну ды, – ответил, а самого мороз аж по кишкам продрал, то ли от взгляда ее, то ли вообще непонятно с какого перепугу.
– Домой беги. Что хочешь делай, хоть в набат бей, хоть дуром ори, а людей в лес уведи. Чтобы через пять часов никого там не было.
– З чаго гэта?
– Сожгут немцы Дранницы. Сегодня сожгут. Вечером. Приедут на машинах и сожгут веску. Вместе с людьми. Придумай, чтобы тебе поверили. – и взглядом насквозь прожигает, будто читает Васильковы мысли до самого дна...
– А ты адкуль ведаешь? – Василек вдруг понял, что верит странной девчонке.
– Я всё ведаю.
– Ты хто?!
– Неважно. Скажешь, берегиню встретил. И еще, чтобы в лес уходили. Лес – он не выдаст...
И исчезла. Только что стояла – и нет ее. И ни один листик не дрожит. Хлопец потряс головой, пытаясь вправить мозги на место, развернулся и помчался через лес. Бежал быстро, словно по пятам волки неслись. Правду сказала странная девчонка, или нет – то пусть дед разбирается. Он в деревне за старшака. Может и не поверят, но предупредить надо. Да и дед-то, как раз, поверит...
***
Светка проводила взглядом стремглав убегающего пацана и повернулась к Косте, неожиданно появившемуся рядом.
– Вот! Какие мы с тобой молодцы! Целую деревню одним разговором спасли.
– Думаешь, уйдут? – усмехнулся тот.
– Конечно! Не будут же смерти ждать! – убежденно ответила Светка.
– Смерти ждать не будут. Просто не поверят. Сама прикинь: прибегает из леса мальчишка и кричит, что ему добрый лесной дух по секрету сказал: мол, тикайте, немцы вечером нас сжигать приедут. Ты бы поверила?
Светка задумалась. Пожалуй, вряд ли. Не бывает же так.
– И как? В самом деле сожгут?
– Мы туда двадцать восьмого вышли. На следующий день, получается. Еще головешки дотлевали. Согнали жителей в какой-то сарай и подпалили. Ну и дома тоже. Акция устрашения...
– И что делать? Может, пойти еще раз предупредить?
– Думаешь, с нами разговаривать будут? Уважат больших волосатых? Местные – люди решительные, за топоры да берданки схватятся.
– Глаза отведем! – тут же предложила девушка. – У нас же получается!
– Всей деревне? С пацаном еле справились... И всё равно не поверят. Такое в голове не укладывается. А у деревенских – особенно. Не хочу про них говорить плохо, но они в каждом чихе подвох ищут. А когда находят – то сопли до полу уже. Я же тут два года служил, потом партизанил – насмотрелся!.
– Кстати, почему иллюзию так тяжело держать было? На корабле же получалось совсем легко!
Теперь задумался Костя.
– Не уверен, но... Здесь люди сильные. Не надеются ни на судьбу, ни на бога. Только на себя рассчитывают. Дело делают. А там – так, трепачи. Я так думаю...
– Угу. И в драке они посильнее космических будут?
– Морально – да. Физически – скорее наоборот. У тех костюмы боевые имелись. И роботы с лазерами.
Нежное женское личико озарилась клыкастой ухмылкой.
– Так давай сходим да объясним немцам, что они не правы. И чтобы никто не ушел обиженным. А лучше чтобы просто никто не ушел.
– Говоришь, ничего не читала, – удивился Костя, – а Стругацких цитируешь.
– Я их слушала, – и рассмеялась, увидев удивление на лице напарника. – Аудиокниги. Я много слушала, куда интереснее, чем тупой музон по плееру гонять. Так пойдем немцев бить?
Константин не знал, что и ответить на такое предложение. Вдвоем, без оружия, лезть на роту немцев... Ну пусть не роту, а пару отделений... Но двадцать рыл тоже немало. Да, сильные. Да, быстрые. Но не быстрее пули. И не сильнее пулеметной очереди. Глаза не то что взводу, отделению не отведешь. На неожиданности можно сыграть, но это только отсрочка. У противника подавляющее преимущество. А когда справятся с йети, деревню ожидает тот же конец, что и в прошлый раз... Только еще более мучительный, потому как без потерь при любом раскладе не обойдутся.
Костя оскалился. Будут потери. Обязательно!
Было бы хоть какое-то оружие! Обидно, в захоронке три бластера, а толку... Не подходят они для лап йети, категорически не подходят... И что, отдать Дранницы на растерзание? Ну уж нет! Болт вам в рот, суки гребанные, а не деревню!
– Пойдем. Только с умом. Сейчас прикинем, что и как....
План придумывался на ходу. И довольно неплохо. Косте даже начало казаться, что шансы на успех не так уж малы. Раздухарившаяся Светка и вовсе была уверена в победе с разгромным счетом. Ей предстоящее мероприятие казалось чем-то средним между развлечением и очередным матчем. А потому по окончании планирования девушка заявила, что надо потренироваться, и умчалась на ближайшую поляну. Носилась, вытаптывая бедную траву, пока Константин пытался сообразить, что именно из имеющегося снаряжения может пригодиться в будущей схватке.
Получалось, что ничего. Барахла набрали немерено, а воевать нечем. В итоге, он дал волю Грыму, и тот обрадованно соорудил две внушающие уважение дубины, вырвав с корнем пару молодых деревьев. Всё не с пустыми руками идти...
***
Рядового Андерса Вульфа снедало необъяснимое желание. Оно возникло на въезде в эту зачуханную русскую деревню и не отпускало ни на минуту. Никогда Вульф не замечал за собой таких пагубных наклонностей, недостойных истинного арийца и позорящих белую расу. Впрочем, скорее всего, желание обуславливалось не внезапно проснувшимися отклонениями в психике Вульфа, а его отношением к гефрайтеру Мюллеру. Ну не любил рядовой своего командира отделения.
Конечно, неестественные позывы безжалостно давились. Сперва получалось неплохо. Но чем дальше продвигалось дело, тем больше чесались руки. Когда оба отделения выгрузились из раздолбанного "Блица", взаимное расположение шютце и гефрайтера оказалось на редкость соблазнительным.
Солдаты стояли, брезгливо рассматривая нищие домишки. Они ждали, пока лейтенант Нойнер через заикающегося и сильно потеющего зондерфюрера-переводчика из прибалтов объяснит местному старосте, что все жители должны собраться на центральной площади деревни. Но выживший из ума старый пенек никак не мог понять, что от него требуется. Герр лейтенант давно бы пристрелил унтерменша... Но, если дать выход злости раньше времени, то придется местное население вылавливать по грязным домикам и окрестным буреломам. А развлечения в таком духе в планы Нойнера не входили. И времени жаль, и без сопротивления не обойтись.
Тем не менее, лейтенант не сдержался и хлестнул старика стеком по лицу. И приказал для острастки пристрелить притащенного из ближайшего двора мальчишку.
Вот тут-то увлекшийся намечающим зрелищем Шульц и упустил из вида собственные конечности. Воспользовавшись неожиданной свободой, правая рука протянулась вперед и ущипнула ненавистного гефрайтера за задницу. Хорошо ущипнула. С доворотом, чтобы оставить замечательнейший кровоподтек...
От неожиданности Мюллер подскочил на полметра вверх, заверещав, как свинья, когда ее режут, развернулся и что было сил врезал Шульцу по роже. Рядовой, будучи побольше и посильнее оппонента, не остался в долгу, и через считанные секунды солдаты катались по земле, ожесточенно мутузя друг друга. Пытавшиеся разнять сцепившихся, оказались немедленно вовлеченными в потасовку: и Шульц, и Мюллер щедро раздавали удары направо и налево.
Если бы в дальнейшем фельдкомендатура решила провести расследование данного эпизода, то ни один из участников безобразной драки не смог бы внятно объяснить свои действия, настолько они противоречили всему, что вбивалось в солдат всей предшествующей подготовкой. Но дожить до расследования и неизбежного в таких случаях "пятисотого батальона" драчунам было не суждено...
Драка начала набирать обороты, вовлекая в свою орбиту одного солдата за другим...
Безразличный ко всему происходящему, рядовой Бирнбахер, выполняя приказ лейтенанта, поднял винтовку и направил на мальчишку...
В воздухе что-то свистнуло, и стрелок, выронив оружие, повалился навзничь. В голове рядового торчал ярко красный цилиндр, с диаметром днища около семи сантиметров. Странный предмет вошел Бирнбахеру в левый висок и вышел из правого. Из переднего, заостренного, конца прямо в рот лейтенанту ударила пенная струя какой-то жидкости. "Это не пиво", – успел подумать герр Нойнер прежде, чем полуметровая дубовая колода смахнула ему голову....
***
План полетел к чертям собачим почти с самого начала. В Драницы просочились незамеченными. Это оказалось на удивление простым делом. Часть людей всё же из деревни вывели. То ли мальчишка имел неплохой авторитет, то ли берегинь по старинке уважали, а может, хитрые селяне решили припрятать на всякий случай скот, а заодно девок и детей... Кто тех Лесных знает? Вдруг и правда, если не немец, так еще какая пакость в гости пожалует?
Ушли, конечно, не все, но народу заметно поубавилось. Да и оставшиеся, сидели по хатам, не высовывая носа. В итоге, оба йети легко добрались почти до самого сельсовета. И скрытно устроились в пустом дворе метрах в двухстах от остановившегося немецкого грузовика. Огромная поленница напиленных, но еще не колотых чурбаков, надежно скрывала мохнатых диверсантов, не мешая обзору.
Костя хотел дождаться, когда немцы отправятся обыскивать дворы, и передавить гадов по одному. Но в процесс неожиданно включилась Светка. Пришедшая в голову мысль показалась оригинальной и крайне полезной, и девушка, ничего не сообщая напарнику, занялась психовоздействием на рядового Вульфа. Результат превзошел все ожидания, хотя и противоречил предварительному плану.
Обдумать, как использовать драку, Константин не успел. Фриц с откормленной ряхой любителя баварского пива, вскинул оружие, целясь в Василька...
И Светка сорвалась с катушек. Еще не успел любимый огнетушитель проломить гаду его мерзкую башку, как девушка выхватила из поленицы здоровенную колоду и с криком: "Мячи подавай!", перепрыгнула через невысокий забор. Несмотря на нестандартность команды, Костя напарницу понял и начал кидать поленья в ее направлении.
А центральная нападающая тольяттинской "Лады" занималась тем, что умела лучше всего: играла в ручной мяч. И не важно, что гандболистка была ростом два с половиной метра и покрыта шестью. И что в роли мяча выступали полуметровые деревянные колоды... И что голы приходилось забивать каждый своим снарядом, и не в ворота, а в головы защитников, которые еще и пытаются стрелять...
Светка размытой тенью металась по площадке, постоянно меняя траекторию движения, обманными финтами сбивая противнику прицел, влет принимала пасы и заколачивала гол за голом... Противник пытался отстреливаться, но тех, в чьих руках появлялось оружие, "мячи" находили в первую очередь. В прошлой жизни тольяттинка видела такой разгром только единожды, когда их с девчонками за большие деньги наняли играть против много возомнившей о себе дворовой команды.
Победительницу не огорчил даже многословный разнос, устроенный "тренером" на глухой лесной полянке тремя часами позже. Единственное, что слегка подпортило настроение, это необходимость после окончания матча вместо положенного триумфа с овациями и раздачей автографов, оперативно сматываться, покинув восхищенных болельщиков...
***
А рядовой Вульф, получивший своё полено последним, даже не успел порадоваться гибели своего личного врага. Увы, хотя Мюллера чурбак нашел раньше, но всего на долю секунды...
***
Мыкола Артеменок внимательно оглядел поле боя, заваленное трупами, и повернулся к внуку.
– Ну-ка, Васильку, подь сюды! Я табе шкуру з азадка спускать буду!
– За шо, деда!? – заныл хлопец. – Я ж ничого!!!
– Как це "за шо!?" – удивился старшак. – Я каму сказав, у лесе сядзець, и да вёски носа не казать? Стрэльнув бы цябе германец, и паминай, як кликали! За нагу звалакли да той пратоки, ды прыкапали б...
– Так ты ж адзин мужык на сяло застався! А дапамагчы, кали што?
– Памошник, маци тваю растуды! Адзин у поле не ваяр! А як бы шо, трясця тваю мацюки...
– Да? – Василек с интересом огляделся по сторонам. – Не ваяр?
Зрелище было эффектным. Дровам, прилетавшим к немцам, почему-то больше всего нравились головы. И, благодаря размеру весу и скорости поленьев, большинство незваных гостей этого украшения лишились. Некоторые совсем, некоторые частично. Ну и позы безголовых, конечно...
Мыкола сердито зыркнул на внука из-под насупленных бровей:
– Ты сябе з гэтым чудам не равнуй! То не чалавек быв, а невядомая звярок зайшов на наша шчасце. А можа, и сам Гаспадар лясной наведався. Кажаш, берегиня цябе папярэдзила?
– Слышь, дед, а це вона мабуть прыходыла....
– Хто?
– Котра дровенякамы жбурлялася. Берегиня то й була.
– Так ты ж гутарил, шо та девчонка малая! А ця страхолюдина велычезная. Але баба, то не хлусиш!
– Тая не ведаю я, дзеда! Але чую – яна! Хоць и не падобная. Берегиня ж любое абличча прыняць можа. Ци няма?
– Увогуле, милавав нас бог, – перекрестился старик, – а можа, Гаспадар лясной. Давай, людзей клич, собрацца будзем, ды в лясы уходзиць. Не прастять нам германцы весялости зверушкиного. Але то добра, чай не впершыню па лясах хавацца...
Ставропольский Край 1999 год (а все думают, что Молдавия, 1941)
Они катились по гладкой как бильярдный стол степи. Почему как бильярдный? Да потому, что на обычном столе не топорщатся редкие кусты, колючие до невозможности, выгоревшие под безжалостным русским солнцем до серой белизны. А на бильярдном столе, особенно на тех, что стоят в дешевых забегаловках Гамбурга, иногда топорщится зеленое сукно, задетое неосторожным движением кия в руках пьяного матроса...
Легкий ветерок ласково обдувал обер-лейтенанта, сидящего на башне любимой "троечки". Мартин искренне жалел камрадов, скорчившихся внутри раскаленного "панцера". Но что поделаешь? Нет в жизни места ни справедливости, ни счастью.
Есть, конечно, Всемирный Закон Равенства, не прописанный ни на одной бумаге. В смысле, что если долго-долго получал от жизни сплошные гадости, то через время оказываешься обер-лейтенантом панцерваффе. Говорят, индусы зовут это "кхармой" или еще как-то, по-восточному заковыристо. Но это уже мелочи жизни, недостойные бывшего гамбургского дорожника, а нынче – командира танковой роты победоносной армии Германии. И пусть впереди пылят мотоциклисты разведки, и пусть надсадно кряхтят выработавшие свой ресурс моторы, и пусть затейливо матерится командир гренадеров, здоровенный гауптман. Тоже из Гамбурга. Земляк. И тоже ненавидит жару и пыль... А про то, что от всей танковой роты остался единственный танк, так про это мы вспоминать не будем.
А вообще – жить хорошо! Главное – не забывать смотреть по сторонам. И стрелять на любой подозрительный шорох. Всякое может случится в этой сумасшедшей стране. Тут женщины сражаются наравне с мужчинами, а маленькие девочки уходят в свою русскую Вальгаллу в окружении убитых немецких солдат, разорванных в клочья брошенной под ноги тяжелой русской гранатой, похожей на банку тушенки с ручкой... Танкист украдкой оглянулся. Нет, показалось. В этом безумии и сам трогаешься рассудком, и ждешь хмурого парня из ГФП.
Треск мотоциклов вдруг прервался. Обер-лейтенант вынырнул из болота задумчивости. Руки сами вскинули бинокль. И опустили. Не к чему смотреть вдаль, когда посреди степи вдруг бросается под траки широкая полоса автобана. Асфальт, разметка...
Мартин скомандовал остановку. Из двух бронетранспортеров тут же посыпались наружу пехотинцы. Они привыкли использовать каждую остановку, чтобы размять ноги. Да и оросить мощной струей земли, стонущие под иудейско-жидовским игом, никогда не будет лишним.
К танкисту подошел гауптман. Ковырнул носком сапога серый асфальт...
– Тоже задумался?
– Ага, – Мартин снял очки-консервы и наклонился, пытаясь рассмотреть дорожное покрытие. Кинжалом кое-как выломал кусочек, попытался размять пальцами...
– Знаешь, Курт, возможно, я что-то не понимаю, но на кой хрен русским в этой глуши застилать дорогу первоклассным материалом?
– Кто из нас специалист по дорогам? – буркнул гренадер, и вытащил призывно булькнувшую фляжку. – Будешь?
– Не откажусь.
Обер-лейтенант предпочитал не пить в такую жару. Хотя... Что не выйдет с потом, оставляющим широкие солевые разводы на сукне мундира, то высушит постоянное нервное напряжение. Качественный шнапс прокатился огненной волной до самых пяток. Мартина передернуло. Но флягу вернул владельцу с явной неохотой.
– Чего хмурый такой? – гауптман старательно завинтил крышечку.
– Сам как думаешь? – ответил танкист и поморщился. Довольные неожиданной остановкой гренадеры радостно галдели, напоминая расшалившихся детей.
– Пусть веселятся, – верно понял недовольство танкиста командир гренадеров. – Это до первой пули в задницу. Потом поумнеют.
– Поумнеют, ага... – задумчиво протянул танкист и обтер о штаны запачкавшуюся руку. – И эта дорога еще... Первоклассный автобан. Кёльн-Бонн, не меньше. И посреди степи, где даже большевики не водятся.
– Ошибаешься, – медленно протянул Курт. И заорал во всю глотку, мигом сбрасывая всю беззаботность:
– К бою, сукины дети!
Мартин напрасно грешил на пехотинцев. Вроде бы расслабленные парни в момент рассыпались вокруг дороги, занимая мало-мальски пригодные места. Хищно шевельнул стволом пулемета "ганномаг". А по странному автобану катились прямо на их импровизированные позиции, не менее странные грузовики....