* * *
Абдульмухаймин - начальник стражей каравана - в нетерпении переминался у коновязи возле шатра Бурехана, прячась за крупы лошадей. Воины, стоявшие у входа, перебрасывались презрительными замечаниями на его счет. Абдульмухаймин делал вид, что не слышит - изучал избитую копытами землю.
Он охранял караван ничтожнейшего из купцов уже не первый год. А что взамен? Где богатый халат? Где сабля с рукоятью, усыпанной драгоценными каменьями? Где пусть не дорогая, но хотя бы добротная кольчуга? Разве этот скупердяй Умар заботится о своих защитниках? Если бы не достопочтенный Бурехан, да пребудут с ним духи пустыни, Абдульмухаймин дожил бы до голода, превратился бы в высохшее перекати-поле...
Двое воинов зашли в юрту, и вскоре, подхваченный под руки, показался Умар. Он что-то орал и извивался. Абдульмухаймин дождался, пока купца утащат подальше, и вышел из-за укрытия.
- Сажи Бурехану, - обратился он к воину у юрты, - что пришел Абдульмухаймин.
Воин ухмыльнулся и отодвинул полог:
- Входи, хан велел впустить тебя, как только уйдет Умар. Хан сказал, что ты его верный пес, а псу надо вовремя бросать кость, чтобы он хранил верность...
Абдульмухаймин проглотил обиду и вошел.
Лениво развалясь на персидском ковре, Буре потягивал кумыс. Глаза хана были полуприкрыты. Не поднимая взгляда, он швырнул несколько монет:
- Остальное получишь, когда твое зелье и моя рабыня сделают свое дело!
Абдульмухаймин бросился собирать золотые дирхемы.
- Он не подведет, - бормотал бедуин, - опиум никогда тебя не подводил, могущественный хан! Разве зря я вез его тебе? Разве зря я выучил язык Ашина, чтобы говорить с тобой? - Собрав монеты, Абдульмухаймин сунул их за щеку и осклабился. - Когда ты получишь, что пожелаешь, я приду за остальным.
Начальник стражей был горд и потому забыл про почтительность. Это он рассказал Буре про Абаль и надоумил его, как обернуть горе Умара на пользу хану, это он привозил Буре опиум и научил подмешивать в кумыс. Скоро Абдульмухаймин станет богатым человеком, и ему больше не нужно будет охранять караваны.
- Ты придешь, когда я тебя позову, - процедил сквозь зубы хан, - пошел прочь!
* * *
Светка остановилась у входа в шатер Умара и прислушалась. Изнутри доносились дикие крики и рычание. "Допился, - со злорадством подумала она, - ишь как крючит болезного".
Она укоризненно посмотрела на конвоира - здоровенного парня с копьем, в кольчуге. На голову детина нахлобучил островерхий шлем с железными пластинами, прикрывающими щеки, отчего был похож на красноармейца в буденовке. Только звезды не хватает.
- Ну что, доволен, бесстыжая рожа? - по-русски проговорила она. - Привел девушку к козлу-минотавру?
В ответ парень сказал по-тюркски, чтобы невольница говорила на языке Ашина. Дескать, другого языка он не понимает.
"Ну, сейчас мы проверим, понимаешь или нет", - зло подумала Светка и обложила его трехэтажным матом.
Парень нахмурился и сказал по-тюркски:
- Чего ругаешься, коза!
- Так, значит, с языком проблем нет! - засмеялась Светка. - В какие игры вы тут играете?
Парень тупо уставился на нее:
- Говори на языке Ашина, рабыня. Иначе тебя накажут!
Детина выглядел таким идиотом, что у Светки возникли сомнения, разумеет ли он великий и могучий. Может, и не разумеет. Может, он хлопкороб из туркменской глубинки и в школе не обучался. А что матюги понял... так их и эскимос поймет.
- Не губи меня, добрый молодец, - с издевкой проговорила Светка по-тюркски, - я тебе еще пригожусь.
- Ты собственность моего господина, - совершенно серьезно ответил парень, - только господин может наказать тебя.
Из шатра вновь донесся рык. У Светки мелькнула догадка. Наверное, ради араба по имени Умар и затеяно все это древнетюркское представление. Отвалил долларов, братья-туркмены и расстарались. А что, вполне логичная версия, извращенцев на белом свете хватает. Ведь играют же буржуи, скажем, в младенцев. Даже специальные пансионаты имеются, где их пеленают, кормят из рожка, меняют подгузники. Так почему бы богатому арабу не поиграть в древнего купца? Может, он даже профессиональных актеров нанял?
- Делай, что велел тебе господин, - подтолкнул ее парень.
* * *
Девушка отодвинула полог и вошла. Повсюду валялись объедки. Из бурдюка вытекал кумыс. Возле очага в растерзанном халате метался Умар, размахивал кинжалом и сыпал проклятиями. Увидев Светку, он впал в еще большее буйство - принялся лягаться, завывать и подскакивать. Пояс халата совсем размотался и путался под ногами. Умар с остервенением сорвал его и швырнул в Светку:
- Прочь, прочь, женщина-демон, убирайся, откуда пришла!
"Вот беда, - подумала Светка, - черти одолели, возись теперь с ним".
Она выглянула наружу и крикнула охраннику, чтобы принесли воды. Через короткое время появилась статистка-рабыня с бурдюком. "Даже реквизитом правильным обзавелись", - подумала Светка.
- Ступай, - приказала она рабыне, и та безропотно удалилась.
Улучив момент, Светка сделала подсечку - и Умар растянулся на полу юрты. Девушка ловко подобрала кинжал и, оглушив Умара ударом рукояти по затылку, перевернула на спину. Уселась сверху, заломила обе руки и связала поясом. Потом спокойно поднялась и вылила купцу на голову воду из бурдюка. Умар очнулся и вновь принялся орать...
Светка со вздохом села на него верхом, стала растирать Умаровы уши, массировать точки на затылке, над бровями, около носа. Провозившись около получаса, Светка добилась своего - Умар наконец перестал поминать шайтанов и успокоился.
Девушка слезла с араба и уселась перед ним, скрестив ноги "по-турецки". Взор у любителя кумыса был довольно мутным, но среди этой мути уже просверкивали искорки сознания.
- Развяжи, - через некоторое время прохрипел араб, - кумыс просится наружу...
Судя по урчанию в животе и иным звукам, Умар говорил правду. Светка распутала пояс, араб вскочил как ошпаренный и бросился вон из юрты.
- Я люблю кумыс, - задумчиво сказал он, когда вернулся, - но кумыс не любит меня.
Вылазка пошла на пользу Умару - взор его посветлел, правда, язык все еще заплетался.
- Ты свежая и сочная, словно персик, и сладкая, как хурма, - проговорил араб, раздевая Светку глазами, - вкуси блаженство в моих объятьях... - Умар, пошатываясь, подошел к Светке и облапил.
- Эй, дядька, - сбросила нескромные руки Светка, - полегче!
Но Умар не внял и продолжил домогательства. За что и поплатился. Схватив купца за отвороты халата, Светка дернула на себя и ударила коленом в пах. Купец охнул и осел, схватившись за ушибленное место.
"Закачу-ка я сцену, - подумала Светка, - как будто я его законная почти жена, то есть невеста. Это должно убедить его в моих правах, и спать с ним не придется".
- Аллах позволил проведать мне, Абаль, моего мужа! - визгливо закричала Светка. - И что же Абаль видит? Умар погряз в грехе, Умар пьет кумыс и предается разврату. Абаль пришлось спасать своего неверного мужа из лап демонов! Какой позор! Будь проклят тот день, когда нас сосватали! - Для пущей убедительности Светка плюнула в купца.
Охая и стеная, Умар подполз к ней и обнял за колени:
- О свет моих очей, ты вновь вернулась ко мне, слава Аллаху. Я сразу узнал тебя, едва ты появилась на пороге моей юрты...
"Клюнул", - подумала Светка. Следующий удар пришелся по ребрам.
- Ты лжешь, подлый ишак, сын шайтана. - Светка наклонилась и дала арабу в глаз. - Лукавый Иблис не сравнится с тобой в коварстве! Не лги, что узнал меня! Ты возжелал другую женщину, а не свою Абаль! Ты всегда обманывал меня!
Светка подняла свалившуюся с Умара чалму, размотала и, сложив полотнище в несколько раз, принялась охаживать новоявленного женишка.
- Ты не достоин носить этот священный знак хаджа, - приговаривала она, - тот, кто посетил Мекку, чтобы совершить жертвоприношение в великий праздник Курбан-байрам, должен быть праведником, а ты похотлив, как жеребец!
- О, узнаю мою Абаль, это действительно ты, хотя облик твой изменился! - Умар ползал на коленях, не смея закрываться от ударов. - Бей меня, Абаль, бей.
- Я брошу полотнище, из которого свернута твоя чалма, в огонь, и если ты умрешь в пути, у тебя не будет савана! - кричала Светка. - Я выцарапаю твои бесстыжие глаза!
- О Абаль... - стенал Умар, - что мне сделать, чтобы заслужить прощение?
- Не ты ли клялся, что после моей смерти будешь вести праведную жизнь?
- В мире столько соблазнов...
- Ах, соблазнов?!
Светка принялась лупить Умара с утроенной энергией. Тот вопил, заламывал руки, молил о пощаде. Наконец она умаялась и, бросив полотнище, вздохнула:
- Ложись спать, Умар, язык плохо слушается тебя. Утром ты отправишься к Бурехану и выкупишь свою Абаль из позорного рабства. Ты дашь хану все, что бы он ни попросил за меня. Если сделаешь, что я сказала, то Аллах наградит тебя и ты станешь халифом. А если откажешься сделать, как я сказала, то демоны будут терзать тебя каждую ночь.
Умар вздохнул:
- Я сделаю, как ты сказала, моя Абаль, но разве может стать купец халифом?!
"Извращенец с деньгами вроде тебя, - усмехнулась Светка, - может стать кем угодно. Сюжетик я тебе подброшу, даром, что ли, историю в универе учила, а дальше - наймешь массовку, и вперед".
Светка приблизилась к Умару и зашептала:
- Твоя возлюбленная Абаль научит, что делать! Совсем недавно абассиды устроили страшную резню в халифате, ты знаешь об этом. - Светка слышала, как Умар жаловался Бурехану, и сразу поняла, о каких исторических событиях идет речь.
Умар утвердительно кивнул.
- Бывший раб Абу Муслим поднял восстание, - продолжила Светка, - войска Абу Муслима захватили Куфу, убили халифа Мервана и провозгласили новым халифом Абуль Абаса.
- Это все так и было, - запинаясь, подтвердил Умар.
- Вскоре по приказу нового халифа Абу Муслим был убит.
- Все так, - пробурчал араб, - но при чем здесь Умар?!
- Абассиды жестоко истребляли приверженцев Мервана, - наседала Светка.
- Зачем ты мне это говоришь? - с трудом ворочая языком, промямлил Умар.
- После того как ты выкупишь свою Абаль у Бурехана, мы отправимся в Итиль - столицу Хазарии. Каганат давно враждует с халифатом. Ты предстанешь перед беком Обадией и скажешь, что ты - один из сыновей халифа Мервана, чудом избежавший кинжалов. Скажешь, что ради спасения жизни ты стал купцом. Скажешь, что знаешь верных людей, готовых пойти за тобой. Попросишь у бека, чтобы дал тебе войско, и пойдешь на халифат.
Умар уставился на Светку, явно что-то соображая. Наконец произнес:
- Почему бек поверит мне?
- Не важно, поверит он тебе или нет, важно, что ты ему нужен.
Умар хрипло засмеялся:
- Всем нужен Умар, когда у него звенят дирхемы. Но Умар никому не нужен, когда дирхемы заканчиваются!
- Послушай, что я скажу, - горячо зашептала Светка. - Обадии на руку, если в халифате поднимется смута. Тогда арабы оставят в покое южные границы Хазарии. Если убедишь бека в том, что удача сопутствует тебе, он даст войско, и ты станешь халифом.
- А если мое войско разобьют?
- Ложись спать, - топнула ногой Светка. - Ты и так прогневал Аллаха, незачем усугублять вину сомнением.
Умар покорно улегся на мягкий персидский ковер, натянул на себя одеяло из овечьей шерсти и тут же захрапел.
А Светка... Светка до самого утра сидела у очага, смотрела на огонь и изо всех сил пыталась понять, как это она вдруг заговорила на арабском.
Весна и начало лета Года Ожидания. Хазарские степи и предместья Итиля
На следующий день Умар с понурым видом пришел к Бурехану и отдал за наложницу чуть ли не весь караван. У незадачливого купца только и осталось, что несколько лошадей, навьюченных пряностями, один старый верблюд, к бокам которого были приторочены две корзины - для Умара и Светки, - и три осла, с тюками, набитыми финиками.
И еще у Умара было "приобретение". Чабан по имени Хосхар, прознав, что его бывшая рабыня оказалась возлюбленной Умара, пробрался к его юрте и умолил Абаль взять его в Итиль, чтобы там он стал знатным воином, как его брат. Пришлось арабу вновь тащиться к Бурехану, просить за этого чабана. Хан смилостивился, даже дал полудохлую лошадь, чтобы показать свою доброту. И подарил Хосхару копье с треснувшим древком. Напутствовал: "Верно служи, Хосхар, беку, и коли в бою возьмешь добычу, не забудь о своем хане. А твой старший сын будет вместо тебя пасти моих овец и получать мои милости".
Зачем Абаль понадобился этот бедняк?!
Бедуины, охранявшие караван, предполагая, что Умар уже не заплатит им, как обещал, долго били его. Наверное, они лишили бы купца жизни, если бы тот не клялся все время страшными клятвами, поминая Аллаха и пророка Мухаммеда, что в Итиле дела его поправятся и он заплатит втрое против обещанного. Охранники посовещались и решили, что Умара, если он опять обманет, можно прикончить и в Итиле.
- Чирий на верблюжьей заднице, ты будешь жить, покуда я не скажу иного, - важно возвестил Абдульмухаймин - начальник стражей каравана. Важничал Абдульмухаймин от того, что разбогател на Умаровом несчастье на сто арабских дирхемов - Буре не обманул, отдал обещанное. Теперь Абдульмухаймин чувствовал себя значительным человеком. - Но знай, лживая лисица, я вырву твое зловонное сердце и брошу шелудивым псам, следующим за нами, если ты солгал. - У Абдульмухаймина на родине остались две жены и семеро детей. Абдульмухаймин скучал. Абдульмухаймину хотелось домой в пустыню, хотелось заняться любовью с двумя своими женами одновременно, а потом напиться верблюжьего молока и блаженно растянуться на циновке. А потом, когда из крови окончательно уйдет страсть, подарить женам богатые подарки - каждой золотой гребень в виде скачущей кобылицы и браслет, усыпанный драгоценными каменьями, а детям... Что дарить семерым мальчишкам, Абдульмухаймин еще не придумал, но он обязательно придумает. - Если ты не заплатишь, - замогильным голосом продолжил бедуин, - то сам шайтан не сделает тебе больнее...
- Я заплачу, - проблеял Умар.
И вскоре караван, вернее, все, что от него осталось, тронулся в путь.
В дороге верблюд пал, и Умару со Светкой пришлось оставить корзины и идти пешком. Никто из бедуинов не отдал своего коня Умару, а тем более девчонке, которая еще совсем недавно была рабыней. Охранники презрительно смотрели на купца, отпускали шутки на его счет и на счет его спутницы. То и дело кто-нибудь из бедуинов рысил к Светке, осаживал скакуна перед ней и со смехом предлагал проехаться с ним, расхваливая все свои многочисленные достоинства. В такие моменты Умар проклятиями и мольбами отгонял нахала. Тот удалялся, но через час или два все повторялось.
Происходящее все менее и менее походило на игру любителей исторической реконструкции. Провизия заканчивалась, путникам приходилось голодать. Одного из рабов-погонщиков укусила степная гадюка, он долго метался в жару, бредил, насилу очухался - хорошо, что укус этой змеи нечасто приводит к смерти. Мало того что у путников не было противоядия, у них не было даже тех походных мелочей, которые имеет каждый уважающий себя турист или реконструкционщик, отправляющийся на игру.
Не было спичек, зажигалок, сигарет, консервов. Не было спальных мешков, палаток. Не было жевательных резинок, свитеров, носков, резиновых сапог, сотовых телефонов, фонариков, медикаментов. Не было перочинных ножей, ниток, иголок, мыла, зубных щеток с зубной пастой, сухарей... И что особенно удивляло Светку - пива.
"Конечно, за доллары можно купить все, - рассуждала Светка, - но чтобы более четырех десятков мужиков за три недели ни разу не приложились к "Балтике" или "Невскому", или что там они пьют... это ж сколько надо им заплатить!"
Всю дорогу Светка вглядывалась в небо, пытаясь заметить самолет или, если была ночь, - светящуюся точку искусственного спутника, бегущую меж звезд. Но ни самолетов, ни спутников не обнаруживалось. Вокруг, насколько хватало глаз, раскинулась степь. Ни линий высоковольтных передач, ни дорог, ни следов шин... Впрочем, в глухой степи может и не быть ничего подобного... Девушка гнала от себя мысли, что это никакая не игра, а настоящее прошлое. И ей почти удалось убедить себя в том, что Итиль, куда они идут, - нечто вроде сценической площадки с качественными декорациями. "Конечно, там все выяснится, - твердила Светка, - может, Умар даже расщедрится и заплатит мне гонорар. Все же я как-никак одна из главных героинь постановки. А может, я замуж за него выйду. Тоже вариантик!"
Выйти замуж за Умара - богатого иностранца арабского происхождения - было не так уж и плохо, учитывая, что на родине ее ждут одни неприятности. Вон подруга ее школьная выскочила за пакистанца, теперь любимая жена, катается как сыр в масле... Светка даже подумала, что, может, и не стоит все время отшивать Умара под благовидным религиозным предлогом... "Ладно, придем в то, что он называет Итилем, разберемся, - решила Светка, - а пока пусть все остается как есть".
И вроде настроение потихоньку исправилось, оптимизма прибавилось. Даже бедуины временами радовали глаз - этакий колорит, как играют, черти! И Умар начинал вызывать уважение - организовать столь правдоподобную реконструкцию, это ж талант иметь надо... По крайней мере, бабла должно быть у мужика просто немерено.
"Доберемся до Итиля - и выйду замуж", - окончательно решила Светка.
Но когда караван поднялся на холм и она увидела тот Итиль...
По берегам Волги километров на пять раскинулось полукочевое селение. От сотен юрт поднимались сизые дымки. Кое-где вместо юрт виднелись квадратные дома то ли из камня, то ли из кирпича-сырца. На небольшом острове, расположенном посредине реки, возвышалась крепость. На ее стенах стояла стража. С холма стражники казались игрушечными солдатиками. То тут, то там виднелись табуны пасущихся лошадей, отары овец.
Светка отвернулась от панорамы и разрыдалась.
- Я тоже рад, что мы добрались живыми, - приобнял ее ниже пояса Умар, - но зачем же плакать от счастья, свет моих очей?! Лучше смейся...
Часть II
ПЕРВЫЕ БЕЗОБРАЗИЯ
Глава 1,
в которой Степан Белбородко становится воеводой
Аютовка - затерянная весь на берегу Днепра. Время не определено
На берегу малоприметной речушки, впадающей в дядьку-Днепр, за высоким острогом спряталась весь. Люди в ней жили с виду самые обыкновенные, как везде. Разору соседям не чинили, по дорогам и лесам не баловали. Жили да дань Истоме платили, пока князь в силе был. Все как у всех. Так же землю пахали да хлеб сеяли, так же рыбу из речки тягали. И горести и радости у них те же, что и у других. Разве что лица не такие угрюмые, как у прочих огнищан, так это только в их пользу говорит. (Слухи ходили, что лютовичи отвар из трав ободряющих употребляют, оттого и жизни радуются.) А что прозывается весь Лютовкой, так то ради отворота волков, коими здешние леса богаты. Не станет же Лютый рвать родича своего... Случайный путник, оказавшийся в селении, думал примерно так. Пока билось сердце...
Днем жители Лютовки и правда мало чем отличались от других полян. Зато ночью...