* * *
…сороковой по счету рассвет, осторожно прокравшийся между решетками с воли. Сороковая утренняя каша, означившая сороковой по счету день его небытия.
Со стороны кровати, на которой лежал Herr Oberst, из-под одеяла доносился скребущий звук затачиваемого железа. Затем на свет показалась плоская голова Римлянина. Некоторое время рыбьи глаза оценивающе вглядывались в фон Штраубе, на лице угадывалась мыслительная работа. Римлянин неожиданно подмигнул и высунул руку с зажатым в ней безобидным с виду обеденным ножом с закругленным концом. "Римлянин" приложил лезвие к краю своего кайзеровского уса, и на простыню посыпались волосы: нож оказался острым как бритва.
Другая сторона лезвия была зазубренной. Herr Oberst со словами "Вжик-вжик!" несколько раз провел ею по железной спинке кровати. Нож мог одновременно служить и отменным напильником, о чем свидетельствовал образовавшийся глубокий рубец.
- Leiseer! - приложил он палец к губам. - Wir werden von hier aus ausgerissen werden, ich schwore vom Kaiser Willhelm! Ich horte alles. Ich werde ihnen Freiheit zuryckgeben! .
Иоанн поднял голову с подушки.
- Ты должен отправиться в мир, - изрек он, - такова твоя доля.
- А вы? - спросил лейтенант.
- Нет, я останусь – задержу слуг Иродовых, если в том будет нужда. Да и голова моя должна же наконец занять уготовленное для нее Господом место. Что касается тебя, Сын Человеческий, то сорок дней в пустыне – того для тебя довольно. Ступай!
- Heute in der Nacht, - сказал Римлянин. - Sie sind fertig?
Фон Штраубе обвел глазами обитель, с которой уже успел свыкнуться и стерпеться.
- Ich bin fertig , – проговорил он.
Глава 17
Sapienti sаt
Кто думает, что он знает что-нибудь, тот ничего еще не знает так, как должно знать.
1-е посл. Коринфянам (8:2)
Его высокопревосходительству
действительному тайному советнику
графу ***
(Строго конфиденциально)
Ваше Сиятельство.
Сим имею честь сообщить, что подозреваемый в государственной измене лейтенант флота Штраубе допрошен мною лично и как находящийся не в себе временно препровожден в подведомственный особняк "Тихая обитель".
…в том числе оскорбительные намеки на деятельность государственных лиц, включая…
("…включая Ваше Сиятельство?" Нет, осторожней надобно, ротмистр, осторожней! "Тихая обитель" – она не только для обезумевших лейтенантиков.)
…включая некоторых высокопоставленных лиц…
("Вот так оно в самый раз!")
…Временно изъят найденный при нем ларец с ассигнациями и ценными бумагами в общей сложности на 900 тыс. рублей. Судя по инициалам на ларце, оный принадлежал исчезнувшему капитан-лейтенанту Бурмасову, также, по нашим данным, замешанному в связях, которые…
Касательно бумаг, похищенных Штраубе в Адмиралтействе. Как установлено, в них содержались сведения об изменении пищевого довольствия матросов Черноморского флота:
- говядины – с полуфунта до 0,4 фунта в день;
- капусты – с 1,5 фунта до 1,2 фунта в день;
- селедки – с 1 фунта до 1,1 фунта в день…
("Сиди тут до вечера, переписывай эту муть!")
- …также о замене изюма, отпускаемого для воскресного компота, на урюк, с сохранением того же количества 0,15 фунта в неделю, и о замене баранины на свинину в прежнем соотношении.
Иных сведений в указанных бумагах, как удалось выяснить, не наличествовало.
…решение о содержании названного лейтенанта Штраубе в "Тихой обители" в зависимости от дальнейших распоряжений со стороны Вашего Сиятельства…
За сим остаюсь…
…Вашего Сиятельства,
ротмистр Отдельного Корпуса Жандармов
В.С. Ландсдорф
* * *
Его благородию
жандармскому ротмистру
Ландсдорфу
(Секретно)
…взятого под наблюдение объекта фон Ш.
…с того пожарища, прихвативши какой-то ларец и глухонемую девицу, а потом схвативши извозчика…
("А, черт, бегай за ним по всему городу за пятнадцать целковых жалованья в месяц, да в дрянном пальтице на рыбьем меху!")
…исчез в неизвестном направлении.
…Был замечен далее входящим в Зимний Дворец с главного входа… ("Надо бы и на выходе, конечно, как положено, проследить, но корнешоки у Марфы Лукиничны были ох как сладки, особливо под телятинку, да под можжевеловую! И сама, сама-то Марфа Лукинична!.. Хоть и тридцати пяти годочков – а, право, как вовсе молоденькая!..") …откудова опять же исчез в неизвестном…
…Далее с оною же глухонемой девицей был наблюден на сборище неблагонамеренной молодежи с присутствием газетного писателя Иконоборцева, произносившего в выпившем состоянии… ("Нут-ка, попробуй разбери, что он там, этот писака, произносил! Все равно что не по-русски!") …двусмысленные (вот так-то!) речи. ("А винцо подавали недурственное у господ нигилистов! Рейнское, поди.") …Откудова затем объект фон Ш. бежал с большой поспешностью, и в ходе моего преследования с ловкостью опять же ушел ("Еще б не ушел, когда у тебя у самого, даром что Агент, сапоги давно каши просят!"), после чего, то есть с четверга, по природной скрытности, более себя никак не проявлял…
…также уведомить Ваше Благородие, что четыре рубля в месяц, отпущенные мне на извозчика, за неделю пристального наблюдения за объектом фон Ш. целиком подошли к концу, потому в установленном порядке смею просить…
…и положенные на обмундирование одиннадцать рублей, не выплаченные еще за прошлый год, об чем можете спросить интенданта Панасёнкова, который себе справляет все новое по два раза в квартал, а мне даже насчет прогонных одного рубля сорока копеек за железнодорожную поездку по делам службы в Ораниенбаум сказал, что выплатит не ближе как к Светлой Пасхе…
("Еще бы написать их благородию про навет того же сукина сына Панасенкова, что-де он, "Муха", казенные деньги всегда пропивает, когда от самого подлеца Панасёнкова разит – впору святых выносить, а третьего дня, пьяный как грязь, чебурыхнулся со стула прямо в канцелярии, у младших чинов на виду…
Да ладно, и так уже сколько написано, до следующего донесения можно повременить.)
…вслед за чем продолжить наблюдение за названным объектом фон Ш., коли на то последует дальнейшее благораспоряжение (эвон!) со стороны Вашего Благородия.
Перечел, слогом – особливо заковыристым словечком этим "благораспоряжение" – остался вполне доволен, и для законченности приписал:
Всегда готовый к службе Царю и Отечеству, верный Вашему Благородию,
Тайный агент "Муха"
("Тьфу ты! назвали же! Все шуточки его благородия. Теперь так и носи!")
* * *
Лондон
Шефу подразделения "Z"
Особого Секретного Департамента
Канцелярии Ее Королевского величества
виконту Розенгейму
(Сверхсекретно)
Милорд!
Уже более двух месяцев минуло с тех пор, как я переслала Вам шифры российского военно-морского флота, а также планы российского правительства по усилению их влияния в Китае, на Балканах и на Ближнем Востоке. Однако мой лондонский банкир еще не уведомил меня о перечислении известной суммы на мой банковский счет. Надеюсь, что эта досадная нерасторопность вашего ведомства в ближайшее время будет исправлена.
Теперь о Вашем последнем задании. Хлопот же с его осуществлением оказалось, как говорят русские, "выше крыши".
Несмотря на все предпринятые мною усилия, проникнуть во дворец в момент вскрытия известного Вам письма мне так и не удалось. Эмансипация крайне мало коснулась этой холодной страны, и женщина может очутиться вблизи русского императора только будучи либо фрейлиной императрицы, либо законной супругой особы императорской крови, а, как Вам известно, подобным статусом я пока что не обладаю. Добавлю, что даже окажись я в тот момент во дворце, задание не было бы выполнено, ибо Вы, должно быть, уже знаете из газет, как император Николай распорядился этим письмом.
Само Провидение, однако, пошло мне навстречу. Случайно в поле моего обозрения попал некий флотский лейтенант, обрусевший немец барон фон Штраубе. Еще до известных событий в Зимнем дворце он, как я узнала, проявлял подозрительный интерес к тайне этого послания вековой давности и любыми способами добивался приглашения в императорские чертоги на день вскрытия письма, что было почти невозможным ввиду малости его чина.
Тем не менее, в момент первого знакомства со мной он бормотал о некоей великой тайне, которая вот-вот должна раскрыться. Он что-то знал, я это чувствовала!
Благодаря своей агентурной сети, в которую входят и весьма высокопоставленные лица Российской империи (Вам это известно), мне, в конце концов, удалось добиться приглашения для лейтенанта. Затем (умолчу о перипетиях) я завлекла его к себе и с применением секретного средства "W-4", расслабляющего психику, попыталась извлечь из него все, что он знает о тайне послания императора Павла.
Увы, либо средство оказалось слишком сильно, либо лейтенант слишком слаб головою; так или иначе, но в результате фон Штраубе впал в состояние близкое к умалишенности, и снова ничего, кроме полубреда, мне не удалось вытащить из него. Некоторые выводы, правда, я все-таки сумела, кажется, сделать:
1) Он, действительно, что-то знает о содержании письма. Но…
2) …это знание в нем, однако, не прочно, на уровне смутных ощущений и догадок, почерпнутых, впрочем, возможно, из заслуживающих доверия источников.
3) Следует продолжить работу с лейтенантом – быть может, применив сеанс гипноза или же разрабатываемое в наших лабораториях новое средство "W-5", если оно вправду уже разработано и если милорд сочтет нужным снабдить меня таковым.
Пока ничего более определенного в отношении тайны, скрываемой упомянутым лейтенантом, сообщить Вам, к сожалению, не могу: несмотря на некоторую простоватость поступков, молодой человек оказался достаточно скрытен. Одно могу сказать, милорд: чутье Вас, пожалуй, и на этот раз не подвело – некая тайна существует, причем тайна, возможно, наиважнейшая и в чем-то определяющая для мира.
Как всегда, ничего Вам не обещаю, кроме одного – приложить все усилия к выполнению Вашего задания (а Вы имели не один случай удостовериться, что мои усилия чего-нибудь да стоят).
И Бога ради, милорд, поторопите Ваших финансистов! Хотя бы это беспокойство снимите с моей души – у меня, как Вам известно, их и без того достаточно.
Высылаю Вам это письмо, пользуясь случаем возвращения в Лондон нашего военного атташе. Прочие источники связи весьма ненадежны. Связной "Невидимка" явно уже перекуплен не то Австрией, не то Францией, а скорее обеими одновременно, посему годится разве только для дезинформации, а связной "Янычар", как здесь, в России, говорят, "запил горькую", стал необязателен в делах и крайне невоздержан на язык, так что я не могу ему более доверять. Возможно (поразмыслите, милорд, и об этом), нуждается в устранении. Да я и сама уже чувствую неустанное дыхание слежки у себя за спиной. Так что дальнейшая связь между нами становится крайне затруднительной. Теперь источники связи буду искать сама.
Что же касается Вашего ходатайства о присвоении мне титула баронессы британской короны, то хочу Вам напомнить, милорд, что по четырем своим ныне здравствующим мужьям я уже являюсь шведской графиней, испанской маркизой, а также венгерской и черногорской княгиней, и это не считая титула вдовствующей бельгийской герцогини, посему ко всяким титулам отношусь довольно спокойно и готова их принимать лишь если это не отменяет прочих, более ощутимых видов вознаграждения.
Остающаяся, между тем, верной слугой Ее Величества королевы Виктории,
Ваша M.R.
* * *
Ст. - Петербург
Нунцию Его Святейшества папы Льва XIII, Его Высокопреосвященству
кардиналу де Савари
Монсеньор! Сын мой Бертран!
Вслед за телеграммой с архивными данными, которую отправил по твоей просьбе, тут же, по праву твоего духовного отца, сразу сел за это письмо, не в силах преодолеть посеянную в моей душе тревогу.
Ибо, сын мой, уже само обращение к архивам, в особенности к тем самым, к древним лангедокским архивам, после грехопадения проклятых папой тамплиеров, как ты знаешь, нашей церковью никак не поощряется. Вообще, касательно исторических изысканий выскажу тебе мое мнение. Тут всякий изыскатель уподобляется древнеримским гадалкам гаруспикам, кои тщились найти истину в испражнениях; а что, спрошу тебя, есть любые исторические изыскания как не такое рытье в испражнении эпох? Сан твой предписывает тебе иной путь познания – в немеркнущем свете нашей истинной веры.
Давно зная тебя, однако, верю, что не суетное мирское любопытство двигало тобой, а некие, хотя и не известные мне, но, конечно, более высокие позывы.
Теперь о сути твоих вопросов. Да, происхождение Меровингов, к потомкам которых ты (возможно, справедливо) относишь своего лейтенанта, крайне мало изучено и окутано множеством легенд. Уже по тому, что ты задался этим вопросом, чувствую, которая из легенд захватила твой разум. По понятным причинам, не стану даже поминать ее всуе; в этой связи поведаю тебе лишь об одном событии, о котором ты, вероятно, не знаешь, произошло оно, когда тебя еще не было на свете, у нас всячески замалчивается, мне же известно потому, что живу в этом мире долее, нежели ты.
Восемьдесят без малого лет тому назад (я тогда еще был юношей и только принял постриг) один ученый доминиканец, имя которого давно кануло в Лету, возымел дерзость увлечься тем же, чем, увы, и ты сейчас. Однако, по мере изысканий что-то странное с ним стало происходить. Он сделался замкнут, перестал ходить к мессе, безумие, как говорят, отображалось в его взоре, паства в страхе разбегалась от него. Кончилось тем, что в один злосчастный миг он навсегда принял обет молчания, поселился в каком-то разрушенном монастыре, где вскоре и умер в забвении. Не знаю даже, на кладбище или за кладбищенской чертой похоронили бедного безумца. Так и унес бедняга свою тайну с собой.
Другая подобная история, по-моему, разворачивается в наши дни – как это ни прискорбно, в наикатоличнейшей Франции. Возможно, вы слышали, сын мой, о нынешней кутерьме вокруг лангедокского кюре Беренжера Сонье . Вначале меня, признаться, удивляло то, что Ватикан потакает его сумасбродству (надеюсь, Вы слышали, кем он себя вообразил и какие бесчинства себе позволяет). Однако, по здравом размышлении понял, что подобное бездействие престола Святого Петра единственно разумно, так как любой скандал лишь поспешествует сей тайне выплеснуться в мир, неподготовленный к ее осмыслению. Меня радует так же и давешний поступок российского императора с сожжением упомянутой Вами бумаги; полагаю, он руководствовался теми же резонами.
Ибо тайны, сын мой, - я имею в виду, разумеется, Великие Тайны, - для того и порождены, чтобы оставаться в неприкосновенности. Недаром древние язычники-египтяне считали, что безмолвный каменный Сфинкс оберегает их покой и неминуемо покарает всякого, кто осмелится на них посягнуть.
Если мои слова что-то значат для тебя, прислушайся, умоляю, к моему предостережению! Даже если в своих предположениях ты и прав (допускаю, что так оно и есть), - не дело земное вторгаться в материи, не предназначенные для смертного, в каком бы высоком сане он ни был. Прислушайся, повторяю, к совету того, кто искренне любит тебя, и кого ты называешь своим отцом.