Где-то у затылка звонко щёлкнула пружинка, а стабилизирующий парашют развернул вертикально. Снова томительно потянулись секунды, ладонь сжала вытяжное кольцо, но автоматика сама выпустила основной купол. Закончились четыре километра свободного падения, ещё немного, и ноги встретят землю. А может, не землю, а скалу или одинокий валун? О плохом думать не хотелось, любая травма в необитаемом ущелье закончится посмертным знакомством с падальщиками.
Олег приземлился на склон и на заднице скатился до дна лощины. Яркий луч фонарика высветил хрупкие пластинки расслоившегося камня и достаточно широкое пространство между склонами. Оставив ориентацию на потом, Олег достал маячки и запустил механизм мигалок. Багажные парашюты служат для стабилизации падения с незначительным замедлением, но прятаться от контейнеров негде, и он с покорностью фаталиста сел на щебёнку.
Самолёт пролетел невидимым и неслышимым, зато багажные контейнеры шумно грохнулись, добавив к падению звон разлетающейся щебёнки. Надо отдать должное американцам, в вопросах экипировки диверсантов они ушли далеко вперёд. Контейнеры легко разделились на составные части, а затем полыхнули в жарком пламени, попутно уничтожив парашют вместе со стропами и десантной амуницией.
Создавая мотоцикл для австрийских горных стрелков, конструкторы разработали на редкость удачный "Puch-125". В доктрину молниеносной войны он не вписывался, и Вермахт отверг на самом деле отличный мотоцикл. Зато Олег наслаждался поездкой по крутым горным тропинкам, преодолевая подъёмы на приличной скорости.
Куцая шинель времён предыдущей войны с нашитой на рукав нацистской повязкой выдавала в нём пропагандиста, а новенькая форма пилота без погон с серебряным значком "За ранение" говорила о коротком боевом прошлом. К палаткам зенитной батареи Олег выехал точно в полдень.
– Всех собирать? – угрюмо спросил однорукий лейтенант.
– Молодь в обязательном порядке, а старослужащие могут отдыхать.
За "правильное" решение Олега сытно накормили, затем привели пацанов от четырнадцати до шестнадцати. Лекция по методичке "Национал-патриотическое воспитание солдат" не требовала от докладчика ни знаний, ни ума. Еврейско-большевистская Россия собиралась напасть на Третий рейх, поэтому фюрер был вынужден нанести превентивный удар. Но евреи-коммунисты сговорились с Всемирным еврейским центром в Нью-Йорке с целью уничтожить арийскую нацию. Муть, но если её ежедневно талдычить, юное поколение поверит.
Во второй половине дня Олег приехал в деревушку, где находился штаб зенитчиков. Офицер СД не глядя проштамповал подписанные командирами батарей странички "Блокнота агитатора". Всё, первый этап завершён, можно "возвращаться" в Зальцбург. Официальная печать подтверждает недельную поездку "лектора" по зенитным батареям, что обезопасит от расспросов на блокпостах народных дружин.
В город Олег приехал уже в сумерках и прямым ходом отправился в гостиницу при канцелярии Гауляйтера . Вахтёр на входе проверил партийный билет, а женщина за стойкой отметила командировочное удостоверение и дала ключи от номера. Здесь царил благополучный коммунизм, всё бесплатно, включая сытную еду в ресторане с настоящим мясом и вином.
Следующий день начался с поиска удобного для нападения места и выбора маршрута отхода. Поколесив на мотоцикле, Олег занялся осмотром развалин, ему требовалось укрытое от посторонних глаз убежище. Поиски привели в разрушенный бомбами район дорогих вилл, где среди руин и пожарищ нашёлся уцелевший подземный гараж с исправными воротами.
Запланированная акция не имеет конкретной даты, есть установленное время и крайний срок. Коль скоро подготовку можно считать завершённой, Олег принял решение действовать сегодня. Из гаража, опираясь на палку, вышел сгорбленный старик в поношенном пальтишке и с седыми растрёпанными волосами. Зальцбург не назвать большим городом, плотная застройка древних домов с узенькими улочками сократила пешую прогулку до получаса.
Когда на брусчатке показался "Хорьх" – 830 BL Pullman с бордовым флажком на левом крыле, служившим тактической символикой химических войск Вермахта, старик отлепился от стены. Демонстрируя поспешность, он пару раз махнул шоферу клюкой и засеменил на другую сторону улицы. Они почти разминулись, но палка старика зацепилась за ручку, распахнула водительскую дверь, и "Хорьх" остановился.
Шофера и адъютанта Олег расстрелял за долю секунды, ещё секунда ушла на заталкивание трупов под правое сиденье. Со стороны могло показаться, что старика взяли подвезти.
– Вы готовы или надо заехать за вещами? – глядя на пассажира в зеркало заднего вида, спросил Олег.
Генерал сипло прокашлялся, затем шёпотом поинтересовался:
– Вы из Москвы?
– Да, прилетел сегодня ночью.
– Лихо вы управились! Я ничего не успел заметить.
– Ничего-ничего? – с усмешкой спросил Олег.
– Я говорю о самой расправе. Машина остановилась, и вдруг на месте шофера сидите вы, – поправился генерал.
– Так что с вещами? Вы готовы?
– Да, да, конечно, всё необходимое лежит в багажнике, а документы при мне. – Он продемонстрировал объёмистый портфель.
"Хорьх" выехал на центральную улицу и после базарной площади свернул в район элитных особняков. Вот и попавший под бомбы район, Олег свернул за чёрную от копоти стену и резко затормозил. Ворота в гараж открыты! Не теряя время на раздумывания и догадки, он заглянул вовнутрь. Радостно галдя, троица дезертиров увлечённо потрошила притороченные к мотоциклу сумки. Они так и умерли с улыбками на лицах, а Олег перекрестился, от провала операции его спасла нерасторопность и недальновидность бродяг.
– Там кто-то есть? – выходя из машины, поинтересовался генерал.
– Были, – поправил Олег и пояснил: – Дезертиры.
Быстрое переодевание завершилось сумасшедшей гонкой на мотоцикле по трассе Зальцбург – Вена. Им предстоит преодолеть две сотни километров, а идеально ровное бетонное покрытие составляет лишь малую часть пути. Сначала свернули на заброшенную железнодорожную ветку со снятыми рельсами. Уже в горах перебрались на протоптанную контрабандистами тропу, а после перевала оказались вообще на непонятной дороге без начала и конца.
Они спешили к туннелю Земмеринг, крупнейшему авиастроительному предприятию Третьего рейха. Здесь четыре сборочных конвейера общей протяжённостью пять километров. Оба входа под надёжной охраной, но южная сторона имеет слабое звено. Там туннель выходит из горы в семидесяти метрах над землёй, и поезда спускались в долину по длинному мосту.
Местонахождение завода не было секретом, но разбомбить его нереально, поэтому союзники сосредоточили удары по мосту. В итоге шеститонная бомба снесла один пролёт, что закончилось ничем. Немцы выводили из туннеля почти готовые самолёты, на мосту крепили крылья, делали контрольный отстрел пушек и буксировали на аэродром. После разрушения пролёта они развернули окончательную сборку в обратную сторону и прорубили по горному склону новую взлётную полосу.
В заветную долину они спустились с первыми звёздами, а когда под колёсами перестала шуршать щебёнка, бросили мотоцикл и зашагали по ядовито-зелёному солончаку. На фоне гор мост не вызывал эмоций, зато вблизи показался невероятно большим, поистине циклопическим сооружением. Свет синих ламп таял на полпути до земли, что позволяло идти без опасений быть замеченными.
– Лестница на каждой пятой опоре, – напомнил генерал.
Олег присмотрелся к аккуратному ряду самолётов и ответил:
– Поднимаемся по десятой, чем ближе к туннелю, тем больше людей.
– Это приёмные команды, в любом варианте нам придётся к ним подходить.
На Олега навалилось ощущение неправильности, не чувство опасности или близкого нахождения людей, а неправильности. Над головой ревут моторы, в стороне выдают гулкие очереди пушки, но вся атмосфера казалась ему не той, какая должна быть. По полосе разбежались и взлетели три пары двухмоторных самолётов, и они показались неправильными, хотя в потёмках силуэты почти неразличимы. По разведданным, в тёмное время взлетают только ночные истребители, он тряхнул головой, но чувство неправильности лишь усилилось.
Ржавый замок не десятой опоре сорвали фомкой и не спеша начали подниматься по лестничной спирали. Семьдесят метров вверх слишком много даже для Олега, а генерал в два раза старше, посему шли с остановками на отдых. Наконец одолели последний пролёт и вдвоём сдвинули в сторону чугунную крышку.
– Молодец, ты правильно выбрал опору, поблизости никого, – выглянув наружу, похвалил генерал.
Первым делом поставили крышку на место, затем привели себя в порядок и начали осматриваться. Вот тут Олег и обомлел: на мосту ровным рядом стояли "Хейнкели"! Вот попал так попал! He-219А-6 "Филин" он видел разве что на картинке и ни бельмеса в его устройстве и управлении. О полёте не может быть и речи, он не сможет взлететь! Нахлынувшее отчаяние разметал вышедший на свет синего фонаря старичок:
– Чего встали, сынки? Давайте бегом к командиру, он вас обыскался и оборался до хрипоты.
Генерал потрусил к зеву туннеля, и Олегу волей-неволей пришлось побежать следом.
– Оболтусы! Где вас черти носили? Быстро в самолёт и выруливайте на взлёт!
Какой, на хрен, взлёт! Разбег закончится встречей с землёй. Матерясь и размахивая руками, неведомый пилот побежал к головному самолёту, генерал мышкой нырнул в кабину, а Олег беспомощно опустил руки. Он не сможет взлететь.
– Лети, сынок, самолёт готов. – Женский голос за спиной подарил шанс.
– Первый раз вижу "Филина", летать учили на Ю-88, – честно признался он.
– Имма! – крикнула женщина в темноту. – Покажи парню приборы и не выпускай, я сбегаю за инженером.
Щупленькая девушка со смешком забралась Олегу на колени и принялась подробно пояснять суть каждого тумблера, выключателя и прибора. Отметая из головы второстепенную на данный момент информацию, он запоминал только то, что потребуется во время полёта. Между делом девушка доложила в ларингофон:
– Задержка пять минут, неустойчивый контакт в цепи уровня топлива.
– Выматывайся! – грозно приказал инженер. – Датчик топлива, знаешь ли. Взлетит через три минуты.
Девчушка азартно поцеловала Олега в губы и нехотя выбралась из кабины.
– Без мужиков совсем с ума посходили, – проворчал инженер и принялся пояснять суть управления самолётом.
Вдвоём выставили взлётный режим, затем перевели в полётное и посадочное положение.
– Полоса на сорок метров короче, поэтому в конце немного подпрыгни и набирай скорость, – посоветовал на прощанье инженер.
Олег оглянулся на генерала, который натянул шлемофон и мирно дремал в своём кресле. Он пассажир, и заботы пилота его не касаются.
– Я готов, прошу разрешения вырулить на взлёт.
– У тебя триста шестой номер, запиши на ладошке, – хихикнул в наушниках женский голос.
Проседание после отрыва заставило Олега зажмуриться, казалось, всё, конец, удар о землю неминуем. Но нет, моторы вытянули машину, а быстрый набор скорости позволил начать набор высоты. Затем разворот на юг, а через полчаса He-219А-6 "Филин" вышел на Адриатическое море и снизился до бреющего. Ещё четверть часа, и под крылом мелькнул порт Равенна, пора запрашивать посадку.
8
Пещеры Баварии
Надо отдать должное союзникам, генерала встретили с подобающим чину уважением. После любезных приветствий его провели в особняк с чернокожими слугами, где был подготовлен соответствующий гардероб на все случаи жизни. И ни единого вопроса, никто не обмолвился даже полусловом о доставленных документах. Даже приехавший из Рима британский генерал лишь выразил восхищение проявленным мужеством и поблагодарил за решение присоединиться к победителям.
Зато Олегу пришлось отдуваться за двоих, сначала пилоты устроили в его честь знатную пирушку. Генерал снова взобрался на стол и под оглушительный свист провозгласил:
– Наш русский герой лишил врага новейшего ночного истребителя, который должен был нас убивать!
– Крест за сбитый самолёт! – заорал кто-то из пилотов. Остальные подхватили и начали скандировать: – Крест! Крест! Крест!
– Сдаюсь! – Генерал шутливо поднял руки, затем прикрепил Олегу на грудь "Крест лётных заслуг".
Пройдя через коридор дружеских объятий с обязательным похлопыванием по спине, Олег крикнул бармену:
– Выпивку! Лучший виски всем парням за мой счёт!
И тут в полнейшей тишине перед ним предстала девица в запредельном мини и протянула стакан виски со сверкающей на донышке эмблемой ВВС США.
– Асы пьют до дна! – почти хором выкрикнули пилоты.
Пришлось выпить, затем полюбоваться буквой "A" на щите под звездой и под свист прикрепить на грудь. Приятно, ничего не скажешь. Пьянка получилась на славу, после ночного налёта авиакрыло по закону имело два дня отдыха, и пилоты оттянулись на всю катушку. Но едва он отоспался, на базу приехал представитель советского Генштаба при штабе Эйзенхауэра.
– Ах, как приятно увидеть знакомое лицо! В документах фигурирует безликий Студент, а тут сотоварищ в досужих беседах!
Допустим, сотоварищами в беседах они не были, в санатории "старорежимный" генерал всегда держался в тени, вернее, за спинами друзей. Но встрече Олег был рад и после чашки вкусного кофе проводил гостя к немецкому перебежчику.
– Вы далеко не уходите, – попросил генерал, – мы немного побеседуем и воспользуемся вашей помощью.
Что интересно, по-немецки генерал говорил совершенно свободно и по-английски любезничал с классическим оксфордским выговором. Примерно через час Олега попросили оказать помощь в работе с фотоаппаратом. Требовалось заснять доставленные немецким химиком документы на фотоплёнку.
– Это для наших союзников, – убирая в саквояж аппаратуру, пояснил генерал.
Затем втроем прогулялись по Флоренции, где Олег накупил всяческих сувениров, и вкусно отобедали в стилизованном под античный период ресторане. Когда начало темнеть, генерал поинтересовался:
– Вас отвезти обратно?
– Спасибо, мы воспользуемся услугами такси, – отказался Олег.
– В таком случае позвольте откланяться. И да, чуть не забыл, вот вам инструкция к угнанному самолёту.
Настроение рухнуло в тартарары, сей "подарок" предвещает самостоятельный полёт в обратном направлении. Обратную дорогу немец не умолкал, восхищаясь древней цивилизацией Италии. При этом то и дело перескакивая на личность советского генерала, поразившего его эрудицией и манерами породистого дворянина. Подъезжая к базе, таксист не удержался от вопроса:
– Кто вы, синьоры, русские, – он указал на форму Олега, – немцы или американцы?
– Русские, русские, – со смехом ответил немецкий генерал.
– Comunista! – Таксист ударил себя кулаком в грудь и добавил по-немецки: – Справедливость и свобода!
Вот Олегу было не до смеха, технический персонал базы без видимых причин занялся осмотром и подготовкой He-219А-6 "Филин". Придётся лезть в самолёт и осваивать кабину. К стандартному набору приборов конструкторы добавили автопилот, что было странно. Истребитель создан для боя, а барражирование в ожидании подлёта вражеских бомбардировщиков осуществляется по кругу. С точки зрения пилотирования "Хейнкель" оказался чрезвычайно простым, разве что развитая механизация крыла требовала строгого соблюдения инструкции.
Самолётов без недостатков не бывает, чтобы добиться преимущества в одном, конструктор вынужден пожертвовать другим. Скорость и маневренность "Москито" достигнута за счёт неустойчивого полёта. Ночной охотник "Филин" изначально создан для поиска и уничтожения скоростных бомбардировщиков. В качестве платы пришлось увеличить взлётно-посадочную скорость.
Посадка с взлётом Олега не напрягали, бетонная полоса рассчитана на "крепость", а заниматься ребячеством с "притиркой" на посадочном "Т" он не собирался. Автопилот оказался простеньким до смешного. Надо вывести самолёт на курс и включить фазовый трансформатор, затем раздельно повторить для высоты и крена. Настройка прибора оказалась грубоватой, пришлось в полёте поработать с отвёрткой и "загладить" токи обратной связи. После очередной посадки к самолёту подбежал чернокожий рассыльный и, сияя белозубой улыбкой, доложил:
– Вам телеграмма из Москвы!
"С получением сего вам надлежит подготовить трофейный He-219А-6 "Филин" и без промедления вылететь с объектом в Москву. Ясность и готовность к исполнению доложить".
Пришлось идти в штаб, где генерал матерился по телефону на весь аэродром. Вечером авиакрылу предстоит боевой вылет, а бензина нет. Танкер с топливом стоит в Ливорно, что по штатовским меркам совсем рядом, а автоцистерны совершают всего один рейс в день. Затем со всей силы швырнул в окно телефонную трубу, но провод коварно вернул её обратно, попутно въехав по затылку начштаба.
– Ну что? – поднимая с пола сшибленную пилотку, спросил тот.
– Приказано всем крылом заправиться в Пизе и по плану лететь на бомбёжку.
– Начальство нанюхалось кокаина? Посадка с полной бомбовой загрузкой запрещена!
– Эти…! – генерал выдал достойное учебника матерное определение достоинств вышестоящих командиров, – приказали вешать бомбы без взрывателей!
– Как это без взрывателей?
– А вот так! Приказано поставить в Пизе!
Начальник штаба с минуту сидел с открытым ртом, затем посмотрел на часы и заявил:
– Не успеют! Туда ехать пять часов.
– Половину оружейников с взрывателями на машины, и пусть пулей летят. Остальным прямо сейчас приступить к подвеске бомб.
Штаб мгновенно опустел, а генерал хмуро посмотрел на Олега:
– Не вовремя улетаешь, но прикажут, и на метле полетишь. Взлёт за полтора часа до рассвета, погоду подготовит синоптик, маршрут возьмёшь у штурмана авиакрыла.
После короткого дружеского прощания Олег предупредил немецкого генерала и отправился спать. Среди ночи к нему прибежал официант лётной столовой с первым завтраком: пора вставать. После второго завтрака отправился за погодой и маршрутом, а на лётном поле уже поджидал официант с бортпайком на время полёта. Самолёт нехотя разогнался и начал отрываться на отметке шестьсот метров. Он возвращается домой.
Прямой маршрут до Москвы обещал посадку с почти пустыми баками. Правда, маршрут с выкладками синоптиков обещал попутный ветер до трёхсот километров в час. Но лишь на высоте восемь тысяч, а после линии фронта придётся снижаться до трёх тысяч, как указано в маршрутном листе. Адриатические море осталось незамеченным, генерал долго расставлял чемоданы, затем комфортно растянулся и уснул. А Олегу было некогда, режим набора высоты требовал почти непрерывной регулировки поступления воздуха в нагнетатели.
Над Альпами самолёт вышел на заданную высоту, и почти сразу из-за горизонта выпрыгнуло солнце. Олег торопливо настроил бортовую радиостанцию на частоту Люфтваффе и начал крутить головой. Можно долго говорить о плюсах и минусах He-219А-6 "Филин", но изумительный обзор из кабины нивелировал все его недостатки. По ощущениям кресло пилота находилось как бы перед самолётом, что порождало невероятные эмоции.