Олег сразу повеселел, и предстоящее задание уже не выглядело нелепицей. Он привык действовать, полагаясь на собственные силы, с максимальной осторожностью и незаметно. Атака группой численностью во взвод изначально предполагает открытый бой, а он не умеет так воевать. Кроме того, его смутил неведомый карабин Симонова СКС-41 под промежуточный патрон.
– Карабин принят на вооружение весной сорок первого, – пояснил инструктор. – С началом войны производство остановили из-за эвакуации завода.
– В сорок первом не было промежуточного патрона, – возразил напарник по кличке "Тихоня".
– Он сделан под казачий патрон, в прошлом году небольшую партию подогнали под патрон Елизарова 7,62×39.
Карабин лёгкий и удобный, вот и все его плюсы. Из недостатков непривычное крепление оптического прицела и широкий, напоминающий горелку паяльной лампы глушитель. В целом карабин ему не понравился, "не по руке", как говорят снайперы, о чём на другой день заявил прямо:
– СКС-41 не по мне, если для задания требуется лёгкое и маневренное оружие, то подыщите винтовку Вельтищева.
– Размечтался! – захохотал инструктор. – Нету их, уже более года как нет. Любое оружие требует ремонта, а царская армия оставила мало запчастей.
– Тогда дайте АВС-36 , – потребовал Олег.
– Вчера подобрал для тебя нечто более подходящее. – Инструктор указал на тактический оружейный чехол.
Понятие "тактический чехол" подразумевает хранение в нём винтовки вплоть до момента применения. Толстая кожа действительно защитит оружие от случайных повреждений, а нашитые карманчики для запасных обойм позволяли брать с собой серьёзный боезапас. Обоймы?
Олег поспешил расстегнуть молнию и охнул. Это действительно винтовка, а реечный приклад позволял на время транспортировки уменьшить габариты. Отъёмный магазин на двадцать два патрона, съёмный оптический прицел, перед мушкой нарезка, а рядом в кармашках лежат глушитель и дульный компенсатор. Неожиданно, очень неожиданно, и он спросил:
– Что это?
– Подарок наркому Ворошилову от рабочих Ковровского механического завода. В первый день войны маршал передал её в арсенал ГРУ.
Современные правила поведения требовали выразить восхищение, и Олег воскликнул:
– Шикарный подарок!
– Снайперская винтовка Симонова СВС-14! Гордись! Ты получил подарок из рук маршала! – торжественно произнёс инструктор.
Принять соответствующее выражение лица помог перечень достоинств, главным из которых оказалась работа НИИ-61. Они придумали ствол с оригинальной стабилизацией пули и получили очень высокую точность выстрела. Как следствие, по замыслу создателей СВС-14 должна сдерживать врага на удалении до километра. Далее в дело должны вступить пулемёты и своим огнём окончательно разбить атакующие шеренги.
Идея спорная, по принятой в Вермахте тактике главная роль отводилась ротным и батальонным миномётам. Тактика Красной Армии опиралась на полковые пушки, большое количество которых позволяло концентрировать на опасных участках до двух орудий на метр фронта. Кто был прав, ответила война, в Германии количество искалеченных на фронте солдат в четыре раза превышало суммарные цифры в СССР вместе с союзниками.
Вместо разработки плана операции состоялось нечто напоминающее митинг. За столом ленинской комнаты восседали Каганович с Булганиным. Генштаб представляли генерал-полковник Смородинов и генерал-майор Кулик. Начальники отделов ГРУ притулились по краям и не поднимали глаз от блокнотов. Они профессионалы и прекрасно осознавали пагубность топорного вмешательства высшего военно-партийного руководства.
Основную речь выдал Каганович, а его длинное рассусоливание сводилось к одному: нацисты собираются ограбить Венгрию. Сводной группе выпала честь перехватить вражеский бронепоезд и перегнать его на станцию Чоп. Далее пошла обычная говорильня о мужестве, отваге и прекрасной подготовке советских разведчиков. Когда выступающие скатились до уровня: "не посрамим честь…" и "да здравствует…", Олег принялся разглядывать Кулика.
На самом деле уникальная личность: дослужившись в царской армии до наводчика орудия, при советской власти получил маршальское звание. Заняв пост начальника Главного артиллерийского управления, Кулик умудрился навредить сверх всякой меры. Отвергая передовые идеи, забраковал почти все новые разработки оружия и принял на вооружение откровенную хрень. В качестве бронебойного снаряда утвердил чугунную болванку, а его зенитные снаряды взрывались где угодно, только не на заданной высоте.
С началом войны Сталин назначил его командующим фронтом, а затем за бестолковость разжаловал до генерал-майора. И это не всё, в конце войны Кулик попался на махинациях с полученным по ленд-лизу снабжением. Начавшееся следствие обнаружило у него в квартире награбленные в Германии золотые украшения. В финале бывшего крестьянина и преданного большевика поставили к стенке. Под невесёлые мысли Олега гости в сопровождении руководства вышли, а их место занял капитан:
– Приказом по управлению командиром сводного отряда назначили меня, обращайтесь по кличке "Лунь".
– Тебе хоть что-нибудь известно о предстоящей операции? – спросил сидящий у окна полковник.
– Ничего, – последовал лаконичный ответ. – Информация поступила по линии Коминтерна.
– Мрак, – так же лаконично констатировал полковник.
К столу вышли ещё два капитана и по очереди представились:
– Я начальник бронепоезда НКВД, жду вас у станции Чоп. Командование разрешило углубиться на территорию Словакии не далее десяти километров.
– Зачем НКВД бронепоезда? – хихикнул кто-то из зала.
– У нас сорок бронепоездов ПВО. В зоне действия вражеской авиации мы сопровождаем составы с боеприпасами и охраняем мосты.
Второй капитан сделал небольшой шажок вперёд и заговорил с лёгким акцентом:
– Я начальник бронепоезда "Советская Латвия". У нас новые корабельные орудия с дальностью выстрела в двадцать два километра.
– Ждёте у Чопа или тоже разрешено углубиться на десять километров? – последовал ехидный вопрос.
– У нас сохранилась форма буржуазной Латвии, придём на помощь, но только в крайнем случае.
– На предполагаемом маршруте отхода нас встретит словацкий бронепоезд "Гурбан", – вмешался Лунь.
– У партизан появился свой бронепоезд? – удивился кто-то из зала.
– Семнадцать орудий, четыре зенитки и одиннадцать пулемётов, сейчас спрятан в туннеле Чремошне, но готов выйти по нашему сигналу.
– Даже не подозревал о таком количестве бронепоездов, – не скрывая удивления, заметил сидящий у окна полковник.
– У Рейха семьдесят бронепоездов с противотанковым вооружением. Нам предстоит захватить G-7 "Бреслау", на границе его поджидают ещё четыре типа BR-57.
– При получении сигнала тревоги незамедлительно придут на помощь, – констатировал Тихоня.
Капитан прошёл от стола к окну, немного постоял и ответил:
– Никто не знает маршрута "Бреслау", неизвестен даже день его отхода из Будапешта.
– Весёленькое у нас заданьице, – хохотнул капитан со звездой Героя на груди.
Олег был полностью с ним согласен. Сводному отряду предстоит пробраться в горы, где хозяйничает стая отживших свой век бронепоездов. С "Советской Латвией" понятно, корабельные орудия на бронеплатформах заменят отжившие свой век береговые батареи. Но немецкий архаизм на колёсах с противотанковыми пушками смешон уже сейчас.
Разработанный на скорую руку план тоже не понравился. Олегу с двумя разведчиками предстояло изобразить отряд разминирования и поставить на рельсы башмаки. Тихоня с двумя помощниками блокирует возможную попытку дать задний ход. Ещё четверо, дипломированные машинисты, захватывают паровоз. Остальные через нижние люки штурмуют сам бронепоезд, или гранатами РПГ-6, которые надеваются на ствол винтовки, проламывают боковые двери.
Атака рассчитана на ближний бой, который лишит противника преимущества брони и пулемётов. Дальнейшее, по мнению Олега, представляло собой сплошь фантастику. Невозможно на бронепоезде пересечь линию фронта! Их засекут задолго до приближения, и если не смогут расстрелять из пушек и танков, то незатейливо подорвут рельсы.
Вечером этого же дня сводный отряд разместился в двух Ли-2 и ночью приземлился в Рудогорье. Путешествие продолжилось сначала на грузовиках, затем перебрались на телеги, на третью ночь на лодках переплыли Дунай и расположились в лесу. Разведывательно-диверсионные отряды разбили привычный лагерь, боевики и осназовцы устроились поодиночке. Вскоре к Олегу подошёл один из тех капитанов, что сидел в ленинской комнате со Звездой Героя на груди:
– О разведке ГРУ ходят самые невероятные слухи, а вы встали лагерем, словно обозники в глубоком тылу.
– Тебя смущает близость дороги и отсутствие охранения? – поинтересовался Олег.
– А тебя нет?
– Нисколечки. Нас защищают таблички на двух языках: "Внимание, мины", а два патруля обходят периметр навстречу друг другу.
– Венгры с нами воевали, – сурово заметил капитан.
– Их заставили воевать, а сейчас за непокорность оккупировали.
– Ладно, спорить не буду. Лучше другое проясни, на собрании ты сидел в погонах подполковника, а командиром назначили капитана.
– Ага, сейчас мы все рядовые, а Лунь придёт в капитанских погонах, – улыбнулся Олег.
– Он маскируется даже от нас?
– Ты сам откуда и чем собираешься здесь заняться?
– Танкист, и тот второй тоже танкист. Прислали командовать башнями бронепоезда.
– За что дали Героя? – поинтересовался Олег.
– За глупость, – засмеялся капитан, – в январе сорок третьего на Т-60 подбил трёх "тигров".
– Ни хрена себе глупость! Ты действительно совершил геройский поступок!
– В азарте был, "тигры" зашли полку во фланг, я заметил и повернул навстречу. Механик-водитель выдал настоящее танго, ни одного снаряда рядом не упало.
– Из чего стрелял?
– Двадцатимиллиметровый ШВАК, за минуту выплёвывает коробку с восемью сотнями снарядов.
– Из него подбил "тигра"?
– Дразнил, – засмеялся капитан, – подошли вплотную и били короткими по башне. Соседний танк пальнул в нас, а попал в своего.
– Он мог раздавить тебя! – ужаснулся Олег.
– Брось, "тигры" неповоротливы, а башня вообще еле-еле вращается, она служит противовесом огромной пушке.
– С остальными как расправился?
– Второму перебили траки, экипаж подорвал танк и разбежался. Последний дал дёру, а мы перед холмиком догнали и всадили очередь в решётку двигателя.
– Ты настоящий герой! – восхитился Олег – Мало кто на лёгком танке отважится атаковать "тигры".
– Танкисты нашей легкотанковой бригады настоящие чудеса творили. А мне повезло, командарм видел бой с полкового НП и приказал наградить.
– С Красной Звездой тоже повезло?
– Мы атаковали миномётную батарею, а пулемёт прижал полк. Пришлось подъехать сзади и забросать ДЗОТ гранатами.
– Немцы не услышали твой танк?
– Скажешь тоже, лёгкие танки с глушителями! – засмеялся капитан. – Мотора совсем не слышно.
– За что твой друг получил Звезду Героя? – поинтересовался Олег.
– Мы познакомились, когда в Управлении бронетанковых войск получали предписание прибыть в ГРУ. – И предложил: – Пошли, сам спросишь.
Услышав вопрос, второй капитан густо покраснел и смущённо выдавил:
– Ничего я не совершил, на обратном пути наткнулся на машину Ватутина, он и приказал наградить.
– Не понял, – растерялся Олег, – тебе дали Героя за спасение генерала?
– Нет, мы на "тиграх" мимо проезжали.
– Уже теплее, а теперь о трофейных танках.
Капитан сел под деревом и просто, без эмоций рассказал:
– Заехали мы с десантом в деревню, а там рота "тигров" стоит, фрицы устроили привал и собрались у полевой кухни. Ну, мы им и дали.
– Вместе с танками перебили? – уточнил Олег.
– У нас пять Т-60 с ДШК и один Т-70 с сорокапяткой. Когда фрицев побили, выбрали шесть "тигров" поновее, остальные подорвали.
– Ты пригнал шесть новеньких "тигров"! – захохотал Олег. – Представляю глаза Ватутина, когда перед капотом его автомобиля появились немецкие танки!
На фоне совершённых танкистами героических подвигов награды Олега выглядели дарами с поклоном влиятельному тестю. Поэтому на просьбу капитанов поведать историю с получением британского ордена пришлось выворачиваться. Он лишь сказал, что получил награду из рук Черчилля, а прочее относится к государственной тайне.
Знакомство с танкистами, точнее, полузнакомство – Олег умышленно не спрашивал имён, а сам назвался Студентом, – закончилось строительством шалаша на троих. Шли дни, капитаны коротали время рассказами о фронтовой и довоенной жизни, а Олег внимательно слушал. Для него всё было в диковинку, а подробности вообще противоречили привычным штампам.
Даже ленивый не забывает пнуть Сталина за репрессии в армии накануне войны. Мол, ослабил вооружённые силы, отправил в лагеря талантливых полководцев. На самом деле так называемых инспекций с письменной и устной аттестацией было две, перед войной и зимой с сорок первого на сорок второй. Причина заключалась в вопиющей некомпетентности некоторых старших офицеров и генералов.
Среди красных командиров и политработников, выходцев из пролетарской среды, распространилось барственное высокомерие. Некоторые командиры полков и дивизий оказались причастны к хищению военного имущества и выделенных на питание бойцов денежных средств. Главной и самой распространённой проблемой стало неумение руководить войсками. Когда члены комиссии упрекали в недостаточном уровне знаний, ответом были насмешки: "за образованными обращайтесь в Париж".
Некоторые "перлы" приводили в ужас даже "народных" военачальников. Штабным работникам предлагалось составить боевое задание для наступления частного характера с захватом деревни. В большинстве случаев получали нелепицу типа: "танкам совместно с бойцами дивизии прорвать оборону врага в направлении… высота… лес… озеро…". Ни слова о сути и целях задания, ни полслова о количестве выделяемых войск и средств. Хуже того, большинство не озадачилось описать рубежи противника и его силы.
В танковых частях дела обстояли на катастрофическом уровне. На командные должности пришли заслуженные кавалеристы без малейшего представления о технике. В результате отдаваемые ими приказы ставили подчинённых в тупик. Молодые офицеры после училищ пришли в полки без соответствующих знаний. Олегу с горьким смехом поведали один из перлов молодого лейтенанта: "Фрикцион такой же, как на машине. Он только поменьше, и его назначение букснуть, когда двигатель захватило".
За аттестацией последовали оргвыводы с репрессиями. Получивших неуд понизили в должности до командира взвода с соответствующим изменением в звании. Тех, кто осмелился не согласиться с решением партии и правительства, отправили на Колыму добывать необходимое стране золото. Олег слушал рассказы капитанов и улыбался: власть уже сделала выводы. До войны критерием приёма в институты и военные училища было социальное происхождение абитуриента и его политическая активность, сейчас во главу поставили уровень знаний.
На рассвете нежданно-негаданно в расположении сводного отряда появился Лунь. Хотя никакой команды не последовало, разведчики торопливо привели себя в порядок, а дневальный в несколько минут приготовил концентраты. Даже натуральный кофе успел заварить, за что получил благодарность. Лунь устроился у костра и, дождавшись общего сбора, заговорил:
– Бронепоезд получил приказ следовать в Вену, из укрытия выйдет через час, но маршрут движения остался неизвестен.
– Даже разделившись, мы не успеем подойти к дороге на том берегу Дуная, – заметил полковник.
– Левобережная ветка на Вену блокирована нашими товарищами. Нам предстоит пройти пять километров и устроить засаду со стороны реки Лейта.
– Минируем? – лаконично спросил Тихоня.
– Ты сумеешь вернуть бронепоезд с откоса на полотно?
Кто-то из разведчиков многозначительно помахал над головой противотанковой гранатой. За всю войну лучше РПГ-6 никто не сумел придумать это развитие идеи Сердюкова, но без шомпола. Для увеличения дальности и точности броска британцы придумали насадку на винтовку, в НИИ-6 пошли другим путём.
Конструкторы додумались до сталистого тросика, который в полёте сам раскручивался и стабилизировал полёт цилиндрика. Бросать можно было с руки, или выстреливать холостым зарядом винтовки. Для этого у гранаты выворачивалась ручка, и стаканчик на корпусе боевой части надевался на ствол. Как недостаток, приклад требовалось упереть в землю, как достоинство, высокая точность с дальностью полёта в полсотни метров.
Сводный отряд занялся сбором, а Олег с интересом смотрел на командира. Лунь явно недоговорил, атака противотанковыми гранатами оговаривалась как крайний случай и противоречит принятой в ГРУ логике действий. Захват всего лишь преамбула, начальство приказало доставить бронепоезд с золотом в Чоп. С разбитыми и обгоревшими вагонами им не доехать до передовой линии между Рейхом и свободной Словакией. Словно прочитав его мысли, Лунь спросил:
– Присмотрел парочку толковых ребят?
– Возьму танкистов, они не нужны при захвате поезда.
– Надевай форму СС, на тебе остановка поезда.
– Придётся спороть лейтенантские погоны, пленными и разминированием занимается Альгемайне СС .
– Не забудь взять табличку и муляж противотанковой мины.
– Подготовлено, – Олег указал на лежащую поверх шалаша струганую палку с табличкой, – осталось лишь воткнуть в насыпь и начать спектакль.
Однако спектакль начался с нежданной увертюры в виде бронедрезины с танковой башней наверху и торчащими во все стороны пулемётами. Борта любовно разрисованы черепами с надписью готическим шрифтом под ними: "танковая дивизия СС Тотенкопф". Бронепоезд следовал на удалении в полкилометра, не меньше.
Хреново, даже очень, сводный отряд сосредоточен здесь. Разведчики залегли со стороны реки на крутом откосе без единого кустика и лишены возможности незаметно подобраться к бронепоезду. Дрезина остановилась рядом с Олегом, над головой лязгнула дюймовая дверь, и унтерштурмфюрер озабоченно спросил:
– Что тут случилось?
– Закончили проверку пути, обнаружена одна мина. – И завозился с застёжками офицерского планшета. – Подпиши акт выполненных работ.
– Погоди, сначала доложу штурмбанфюреру .
Офицер отошёл от двери, а Олег указал капитанам на спрятанный в дренажной канаве багаж и жестом предложил забраться через нижний люк. Если честно, о люке в дрезине он не знал, но теоретически нижний выход на рельсы должен быть. Как только "пленные" нырнули под колёса, Олег поднялся на верхнюю площадку и начал всматриваться в полумрак.